Стигмалион

2010 год, мне семнадцать лет
Жизнь разделилась на «до» и «после»: на жизнь до сегодняшнего утра и на жизнь после него. Сегодня утром родители сообщили, что выбрали для меня университет. И именно туда я отправлюсь после окончания школы. И больше никаких вариантов нет.
- Какой? - спросил я подчеркнуто-равнодушно, втайне надеясь, что это будет тот же универ, в который собралась Хайди.
- Тринити-колледж, - ответили они.
- Не слышал о таком. Он недавно открылся, что ли?
- Да нет, ему уже четыре сотни лет.
- Серьезно? Университету Осло, по-моему, всего двести лет, а он - старейший в Норвегии...
И тут мой взгляд упал на рекламный буклет, предусмотрительно подложенный кем-то на край стола: «Добро пожаловать в Тринити-колледж, старейший университет Ирландии...»
- Нет, - пробормотал я, сжимая в руке вилку и прикидывая в уме вероятность того, что Хайди сможет последовать за мной. Скорей всего, эта вероятность стремится к нулю: ее родители не настолько состоятельны, чтобы позволить себе учить дочь в другой стране.
- Мы хотим, чтобы твой английский... - начала мама. Я уже знал, что она скажет и резко перебил ее:
- Мой английский и так более-менее! Этого мало?! Надо, чтобы я еще и к черту на рога отправился? Мне здесь хорошо!
- Мы уже решили, - с нажимом сказал отец.
- Да плевать, что вы там решили! - вскочил я. Отец поднялся тоже.
- Это оптимальный вариант, Вильям, - взмолилась мама. - И Вибеке туда очень хочет. Мы подумали, что это было бы здорово - не разлучать вас...
- Если Вибеке туда хочет, то пусть едет. Я останусь в Норвегии, - выпалил я. - И сам решу, куда поступать. Здесь бесплатное высшее образование, куда ни ткнись, так что я не нуждаюсь в ваших указаниях. Я сам решаю, черт побери. Сам!
Ноги вынесли меня из дому и понесли по городу. Пристань, утыканная мачтами яхт - как спина пациента на сеансе акупунктуры; красные дома на берегу синего морского залива, узкие улицы, заваленные снегом...
После обеда ко мне присоединилась Хайди, и мы завалились в кафе, требуя латте и сэндвичей. Я наблюдал за тем, как Хайди подносит тяжелую кружку ко рту, а потом слизывает с губ молочную пенку. В тот момент казалось, что я готов на все, только бы эти губы продолжали принадлежать мне. Даже на большую ссору с родителями. Даже на побег.
- Что стряслось? Ты бледный, - сказала Хайди.
- Ты сможешь поехать со мной в Ирландию?
- Хм... Ну, я скопила немного денег, на билеты хватит, а что?
- Я имел в виду после школы... Учиться. В Тринити-колледже, например.
- Ты шутишь? - улыбнулась она, но улыбка быстро угасла. - Не-ет... Только не говори, что твои родители отправляют тебя в Ирландию...
- Они не смогут отправить меня туда, если я не захочу. Я могу выбрать любой университет в Норвегии, только...
- Только что? - нахмурилась она.
- Только скажи, какой, - закончил я.
Хайди остановила на мне взгляд и опустила руку на мое колено под столом.
- Ты останешься здесь ради меня?
Я кивнул.
- Ого, - выдохнула она. - Это так... романтично. Скорее всего, я подам документы в местные университеты. Не думаю, что мне светит учеба за границей. На это нужно слишком много денег...
- Тогда я тоже подаю документы в местные университеты. Что ты на это скажешь?
Хайди склонилась к моему уху и прошептала несколько слов. Потом встала из-за столика и быстро пошла в туалет, не оглядываясь.
Через три минуты, как она и попросила, я последовал за ней, едва переставляя ноги от бурной эрекции. Вошел в туалет для инвалидов, где она меня поджидала, стянул леггинсы с ее бедер и развернул спиной. Она тихонько хихикала, упершись руками в стенку над бачком унитаза.
Можно заниматься сексом, при этом не соприкасаясь кожей. Теперь я знал как. Не приспуская штанов, я просто высвободил член через расстегнутую ширинку и надел презерватив. Ягодицы Хайди раз за разом ударялись о мои бедра, но те были надежно защищены тканью джинсов. Я сжимал ее грудь через ткань свитера. Никаких прикосновений. Идеальное преступление.
- Трахаемся в туалете для инвалидов, и кто мы после этого? - расхохоталась Хайди, когда праздник кончился, и все пуговицы были застегнуты.
- Инвалиды, - ответил я. - У тебя травмирована зона мозга, отвечающая за моральные установки, ну а со мной и так все ясно: парнишка-аллергик.
- Здесь просто места больше, - сказала Хайди, когда перестала истерично хихикать. - Ну и не делать же это в туалете для мам с детьми. Не трахаться же на пеленальном столике... Ты согласен?
Я не мог ничего ответить: умирал от смеха.
* * *
Все закончилось так же резко, как и началось. О наших отношениях с Хайди узнал Ларс-Ортопедический-Воротник. И молча смотреть на то, как его сестра крутит любовь с тем, по чьей милости он пропустил половину игрового сезона, он не собирался.
Не знаю, как ему удалось, на какие кнопки он жал, за какие ниточки дергал, но он смог посеять сомнения в душе Хайди. Смог заставить думать, что я с ней только для того, чтобы насолить самому Ларсу.
Хайди начала избегать меня, а потом и вовсе перестала отвечать на звонки. Несколько раз я приходил к ней домой, но неизменно натыкался на Ларса, который со своей фирменной улыбкой мудака сообщал мне, что Хайди нет дома.
«Если ты решила порвать, то скажи это в лицо и не заставляй унижаться», - написал я в сообщении. Кажется, это было двадцать первое неотвеченное по счету. Однако на этот раз Хайди среагировала. Час спустя она возникла на пороге и, ткнув меня пальцем в грудь, сказала:
- Ты сказал Ларсу, что трахнешь меня, еще до того, как познакомился со мной! Что ты вообще можешь знать об унижении?!
- Господи, - выдохнул я. - Это была просто злость, я нес первое, что лезло в голову!
- А может быть, это был план?
- Какой еще план, если до тебя я ни к кому не прикасался? И даже не думал, что когда-нибудь смогу!
Хайди рассмеялась мне в лицо.
- Вся эта история с аллергией - знаешь, что я о ней думаю? Это просто сказочки для глупой девочки, которая вообразила, что будет у парня первой - а значит, особенной.
- Ты и была у меня первой, Хайди! - сказал я так громко, что услышала, наверное, вся улица. Я сделал к ней шаг, но она отпрянула, не позволяя прикоснуться.
- Ты не носишь перчаток, ты не принимаешь никакие лекарства, ты не похож на больного человека. Просто сбегаешь под душ после каждого секса. Вильям, просто признайся, все, что ты говорил мне, - это чушь собачья, чтобы затащить меня в постель? Чтобы выглядеть особенным? Ни на кого не похожим?
- Зайди, и мы спокойно обо всем поговорим, - сказал я, глядя в проем двери на улицу и молясь, чтобы родители или Вибеке не заявились прямо сейчас домой.
- Я не буду заходить. Хватит. Я жалею, что не поверила Ларсу сразу...
- Твой брат - долбаный ублюдок! - не сдержался я, раздражаясь все больше.
Глаза Хайди вспыхнули голубым огнем, и она дала мне пощечину. Сильную, звонкую. Ее рука прижалась к моей щеке на долю секунды, но этой доли хватит для огромного ожога...
- Оставь в покое моего брата! И меня тоже! Не звони больше! Все кончено! - закричала она, развернулась и зашагала прочь. Ее плечи затряслись от рыданий.
Лицо или девушка? Здоровье или девушка? Родители или девушка? Или я бегу за ней и потом расплачиваюсь. Или возвращаюсь домой, умываюсь горячей водой, как примерный мальчик, - но теряю Хайди.
Мне предстояло сделать выбор, и я выбрал Хайди. Я выбежал на улицу, позабыв даже про куртку.
- Хайди! Остановись!
Она прибавила шаг, почти побежала, спотыкаясь на снегу. Я догнал ее и схватил за руку. И она остановилась как вкопанная, глядя на наши ладони. Я редко брал ее за голую руку, не хотел рисковать лишний раз.
- Мне нужно вернуться домой, прошу тебя, - взмолился я. - Иначе уже сегодня я окажусь в больнице. А мне нельзя подвести команду, Хайди... Пожалуйста.
- Так и вали домой!
- Я не уйду, пока мы все не обсудим.
- Нет, Вильям, нет! Я больше не играю с тобой в эти игры.
- Я покажу тебе свои медицинские документы! Хочешь поговорить с моими родителями? Они подтвердят...
Хайди выдернула руку из моих пальцев и побежала дальше. И я несся за ней, удаляясь все дальше от своего дома и от спасительного источника горячей воды. Прошло уже минут восемь, а может, и девять с того момента, как Хайди залепила мне пощечину. Вряд ли мы успеем поговорить, все без толку. Она ускользала, как песок сквозь пальцы.
Осознание обреченности наконец настигло меня: я уеду сегодня в госпиталь при любом раскладе...
И тогда я ускорил шаг, нагнал ее, схватил за плечи, развернул к себе и впился губами в ее рот. Потом в ее подбородок, соленый от стекающих по нему слез. В ее щеки, лоб...
- Вильям, - пробормотала она, шокированная происходящим.
Мы никогда не целовались. Трахались - да, сколько угодно, но ни разу не целовались...
- Вильям, - повторила она, изумленно глядя. А потом сомкнула руки на моей шее и ответила на поцелуй. И рассмеялась - счастливо, удовлетворенно.
Наверно, она чувствовала себя победительницей. Наверное, она была рада, что я наконец прекратил свою странную игру и теперь мы можем просто целоваться. Как все нормальные люди...
- Боже, как же я этого ждала! Как же я этого хотела, - улыбнулась она и снова прижалась губами к моим губам.
Поцелуй. Первый, последний и просто удивительный. Только жаль, что вкус ее губ неотделим от боли. Сначала будет просто покалывание. Потом жжение. Потом пожар во рту, будто я хлебнул кислоты...
Я вынул телефон и набрал номер скорой, диктуя им свой адрес. Хайди по-прежнему стояла напротив, впившись в меня руками. Она положила ладонь на мою щеку - на ту самую, по которой не так давно съездила. Я улыбнулся ей, подергал за локон волос, коснулся подбородка.
- Мне нужно идти, Хайди.
- Что... Почему?
- Пора расплачиваться за поцелуй...
- Нет! Опять ты за свои игры! Вильям!
Я развернулся и зашагал к дому, неся в себе свою боль, как бомбу - осторожно и медленно. Еще никогда мне не было так плохо.
- Вильям! - кричала она вслед. - Господи, какой же ты мудак! Неужели твои выдумки стоят наших отношений?!
Я ускорил шаг. Первый из волдырей на щеке уже лопнул. Алая капля упала в снег. Но Хайди не видела этого. А я не решался обернуться и показать ей лицо. Не хотел, чтобы она увидела меня таким - больным, жалким, истекающим кровью. Наверное, в этом и была причина: пусть лучше ненавидит, чем жалеет. Что угодно, но не жалость.
Хайди звала меня, но решила не бежать за мной. Мальчик-выдумщик вернется к ней, как только наиграется в свои игры. Ведь так? Однажды он устанет корчить из себя уникального и вернется. Если, конечно, она захочет принять его. Если, конечно, она сможет простить ему мудацкое поведение...
- Я не прощу тебя! Катись ко всем чертям, Вильям!
* * *
- Хайди спрашивала обо мне? - поинтересовался я у родителей две недели спустя, как только ожоги зажили, и я смог шевелить губами.
Оказалось, что нет. И мне она тоже не звонила.
- Я согласен уехать в Ирландию, - сказал я, глядя в стену больничной палаты. Боясь, что если подниму взгляд на родителей, то расплачусь, как маленький.
- Я уверена, ты не пожалеешь, милый, - сказала мама. - Я уверена, что там найдется все, что тебе нужно.
- Лепрекон в зеленой шляпе, исполняющий желания?
- Или четырехлистный клевер, - улыбнулась в ответ мама. - Вибеке будет счастлива.
«Ну хоть кто-то будет счастлив», - подумал я.