Глава 9
- Вы все еще здесь? - удивилась Фрэнсин.
Констейбл сидел неподалеку на могильном камне. Она совсем забыла про него.
Он кивнул, всмотревшись в ее лицо.
- Вы готовы идти?
Фрэнсин кивнула в ответ, вздохнув с облегчением оттого, что он не спросил ее, почему она стояла на коленях перед двумя надгробиями и плакала. Она бы не вынесла расспросов. Оцепенев от горя, о котором она и не подозревала, Фроэнсин пошла за Констейблом.
- Мне надо вернуться к работе, - сказал тот, когда они возвратились в сад. Он смущенно кашлянул и улыбнулся своим мыслям. - Я... Э-э... Я... Сегодня вечером вы будете дома?
Удивленная его вопросом, Фрэнсин кивнула.
- Я всегда дома.
- Вот и хорошо. Тогда до встречи. - И он пошел прочь.
Снова взявшись за ручки тачки, Фрэнсин покатила ее за дом. Здесь она остановилась и выглянула из-за угла, чтобы проверить, ушел ли Констейбл. Его уже не было видно.
Все еще чувствуя себя как выжатый лимон после своего эмоционального выплеска, она прибавила смущение к списку тех эмоций, которые предпочла бы не испытывать сейчас. Потому что Констейбл смущал ее, как никто и никогда.
Из леса неторопливо вышла корова Маккаби и ткнула ее в спину, выведя ее из задумчивости.
- Ты можешь подождать, - коротко бросила Фрэнсин и покатила тачку по саду в сопровождении простодушной Маккаби. Затем сложила опустевшие мешки в сарае, очистила тачку и прислонила ее к стене, не сознавая, что делает. И наконец покормила недовольно мычащую скотину.
Все еще погруженная в свои смятенные мысли, она вошла в дом. И остановилась в вестибюле. У нее опять возникло это чувство - ей стало не по себе. Дом не молчал - его стены гудели... Нет, не гудели, а тихо бормотали.
Фрэнсин приложила ухо к ближайшей стенной панели. Потемневшее от времени дерево было странно теплым. Она повернула голову и нахмурилась. Что это - неужели дом говорит с ней? Разумеется, она всегда чувствовала свое родство с этим домом, но понимала, что он неживой и что его настроения - это всего лишь... атмосфера, ведь говорящие дома - это из области психоза.
Бормотание передвинулось дальше по стене. Фрэнсин последовала за ним в сторону главной гостиной. И остановилась перед закрытой дверью, полная паутинного чувства страха перед чем-то ужасным, таящимся там. Здесь бормотание было громче, похожее на какой-то приглушенный яростный спор, хотя Фрэнсин не могла разобрать слова.
Она взялась за ручку двери и медленно повернула ее. Из-за двери пахнуло табачным дымом, застоявшимся и приторным.
С неистово колотящимся сердцем Фрэнсин отступила и прислонилась к противоположной стене, не сводя глаз с закрытой двери. Приглушенный спор превратился в чуть слышный шелест.
Чувствуя, что больше она этого не выдержит, Фрэнсин бросилась в тепло кухни. Она мысленно встряхнулась, но это не помогло ей сбросить гнетущее ощущение, неотступное, как тень. Скорее всего, это просто давала о себе знать устаревшая система отопления; Фрэнсин включала ее только тогда, когда у нее были постояльцы, ведь мазут был таким дорогим.
Лучший способ помешать своему бурлящему мозгу взорваться - это занять себя делом. Она поставила курицу в духовку и порезала несколько картошин. Затем вышла в огород, чтобы сорвать несколько поздних пастернаков и последние из побегов лука-порея. Замешкалась на пороге, затем медленно подошла к дубу.
- Бри, - тихо позвала она.
Ветки неистово качались под ветром, который поднялся вновь. Фрэнсин не могла сказать, там маленький призрак или нет.
- Я знаю, что с тобой произошло, - сказала она. - С тобой и Монтгомери. Я знаю, что мы сестры... Почему ты осталась? Почему не отправилась туда, куда уходят мертвые?
Дуб продолжал качаться; Бри не отвечала.
Фрэнсин прождала минуту, затем вздохнула и отнесла овощи на кухню, после чего принялась вымещать свою нервозность на луке-порее, нарезая его мелко-мелко и одновременно мысленно перебирая все то, что она узнала. Но и тогда, когда она наконец сунула пастернак к курице и положила порей в кастрюлю с кипящей водой, ее сознание ни на йоту не приблизилось к тому, чтобы понять, что к чему.
- Ужин готов? - спросила Мэдлин, войдя в кухню.
Фрэнсин повернулась.
- Почти, - резко ответила она и откашлялась. - Я думала, ты пошла погулять, - добавила она, надеясь, что ее лицо уже не выглядит таким заплаканным, как прежде.
- Да, я гуляла. Мне необходимо было выйти...
- В такую погоду?
Мэдлин пожала плечами.
- Это из-за дома. С тех пор как я приехала сюда, у меня такое гадкое чувство, будто он не хочет, чтобы я была здесь. - Она неловко улыбнулась, когда Фрэнсин скептически фыркнула. - Вот я и сходила в Хоксхед, чтобы посмотреть, изменилось там что-нибудь или нет. Ничего там не изменилось, все как обычно.
- А чего ты ожидала? Что мир поменяется тебе назло?
- Перемены еще никому не вредили. Тебе тоже не помешало бы кое-что в себе изменить, Фрэнни. И для начала притупить свой острый язык.
Пропустив эту колкость мимо ушей, Фрэнсин поставила чайник на конфорку, подождала, когда он закипит, затем налила две чашки чая, не спросив Мэдлин, хочет та чаю или нет.
Поставив чашку перед сестрой, которая села за стол, Фрэнсин уселась напротив нее. И сделала глубокий вдох.
- Я ходила на кладбище.
Мэдлин подняла брови.
- Ничего себе! Я удивлена, что ты послушала меня и пошла туда. Ты же всегда боялась кладбищ...
- Полно, я ничего не боюсь! - Фрэнсин сердито посмотрела на сестру. - Я видела их могилы, - сквозь зубы добавила она.
- Значит, теперь ты знаешь, что я говорила правду.
- Да, про гибель Бри и Монтгомери. - Она с усилием сглотнула, затем продолжила: - И сегодня утром я говорила с мисс Кэвендиш.
Мэдлин нахмурилась.
- Зачем?
- Она была самой близкой подругой мамы.
- Если не считать тебя.
Горечь в тоне сестры заставила Фрэнсин насторожиться.
- Ну... Думаю, да. Но я пытаюсь сказать тебе другое - мисс Си была здесь в тот вечер, когда Бри и Монтгомери утонули. И участвовала в поисках. - Она посмотрела в окно, где ветер трепал плющ на стенах вокруг двора. - Они утонули в колодце.
- Что? В нашем колодце? Вот в этом? - Мэдлин побледнела. - Я думала... Я думала, что они утонули в Эстуэйте.
- Почему ты так решила?
Мэдлин долго молчала, потом покачала головой.
- Наверное, потому, что, по словам мамы, там утонул отец.
- И ты сложила два и два и получила пять.
- Нет никакой нужды хамить, - огрызнулась Мэдлин.
С уст Фрэнсин было готово сорваться извинение, но она проглотила его, потому что была зла... Да, зла на Мэдлин. Если б та не вернулась домой, жизнь Фрэнсин так и продолжала бы идти своим чередом, течь размеренно, как ей нравится. Верно говорят, что неведение - благо; ей хотелось повернуть время вспять и вновь оказаться в блаженном неведении. Фрэнсин вздохнула, понимая, что ведет себя неразумно. Она хотела обвинить кого-то в том, что ее мысли разбегаются, а сердце щемит, а винить в этом Мэдлин было легче всего.
- Что еще сказала мисс Си? - спросила сестра, когда молчание затянулось.
Фрэнсин рассказала ей все, хотя при этом не смотрела на сестру из страха, что ее недостойные мысли написаны у нее на лице.
- Шесть дочерей и только один сын. Должно быть, он действительно нас ненавидел, - тихо проговорила Мэдлин. - К тому же, когда Монтгомери погиб, его притязаниям на владение усадьбой пришел конец.
- Они могли родить еще детей.
- Верно. Тогда почему они этого не сделали?
- Из-за взаимной ненависти, - тихо ответила Фрэнсин. - Мисс Си сказала, что к тому моменту, когда родился Монтгомери, они уже ненавидели друг друга.
- Вряд ли это остановило бы такого, как он... Интересно, что же с ним произошло? - Мэдлин говорила об отце так отстраненно, как говорят о чужих людях. Но он и был чужим. Никто из них его не помнил.
- Я знаю только то, что сообщила мне мисс Си, а она рассказала немного. Похоже, никто не знает, что сталось с ним и нашими сестрами... Мисс Си терпеть его не могла. Судя по всему, он был жуткий тип. Бедная мама.
- Бедная мама, которая лгала нам, - пробормотала Мэдлин.
Фрэнсин недовольно нахмурилась. Сегодня она долго думала о матери и пришла к выводу, что надо довериться решению Элинор, пока они не узнают больше.
- Возможно, мама лгала, чтобы защитить нас, - осторожно предположила она. - От чего-то настолько ужасного, что она решила сохранить это в тайне, поскольку знала, что, если мы об этом узнаем, это причинит нам вред.
Зеленые глаза Мэдлин округлились от ужаса. Подавшись вперед через стол, она прошептала:
- А что, если он их убил?
- Мисс Си не считает... - начала Фрэнсин, но Мэдлин только махнула рукой и принялась развивать свою мысль.
- Быть может, это и был мамин секрет! Подумай сама, Фрэнни. Чтобы за одну ночь погибли или пропали пятеро детей - это не могло быть случайностью. Возможно, мама видела, как он это сделал, или знала, что он это сделал, и не могла сказать нам, что наш отец убийца. Ты сама сказала, что, по словам мисс Си, он был законченный мерзавец. Что, если он убил Монтгомери и Бри, а потом, терзаемый угрызениями совести, сбежал?
Фрэнсин потерла лицо рукой. Она смертельно устала и чувствовала себя как выжатый лимон, так что ей было нелегко разбираться с мелодраматическими теориями Мэдлин. Им было известно немного - только несколько записей в приходской книге, два могильных камня и воспоминания мисс Кэвендиш о том, что она знала с чужих слов. Этого явно было недостаточно для того, чтобы основывать на этом какие-то теории.
- Ты не знаешь наверняка, что он кого-то убил, - сказала Фрэнсин. - К тому же было проведено коронерское следствие, которое пришло к выводу, что утопление было несчастным случаем. Зачем же ему было сбегать, если это был несчастный случай? Даже мисс Си не считает, что он имел к этому какое-то отношение. И он ни за что не причинил бы вреда Монтгомери, собираясь заполучить усадьбу.
- Ну а я все равно думаю, что он их убил.
- Хватит! - вскричала Фрэнсин. - Никто из нас не знает, что тогда произошло, так что нет смысла строить догадки. Так мы будет только накручивать себя.
Мэдлин возмущенно уставилась на нее, но почти сразу же уступила, не в силах выдержать холодный взгляд Фрэнсин.
- Ты права, конечно же, права, и... - Она вдруг улыбнулась. - Ты хоть понимаешь, что где-то у нас есть еще три сестры?
- Знаю, но как мы найдем их столько лет спустя? - У нее заболела челюсть от того, что она слишком крепко стиснула зубы в попытке не расклеиться, чтобы Мэдлин ничего не заметила. Фрэнсин опустила взгляд и посмотрела на свой чай. Он настаивался уже достаточно долго. Радуясь этой возможности отвлечься, она залпом выпила чай, обжегши горло. Не обращая внимания на настороженный взгляд сестры, вылила остаток жидкости на блюдце и начала искать знаки в чайных листьях на дне чашки.
- Что ты там видишь? - спросила Мэдлин, когда Фрэнсин в смятении нахмурилась.
- Корабль, закрытую книгу, сердце и... - Она немного наклонила блюдце и резко втянула в себя воздух. - Гребень.
- Стало быть, ты отправишься в поездку, во время которой не сможешь читать, и, возможно, найдешь любовь при условии, что будешь расчесывать свои волосы, - весело заключила Мэдлин.
Фрэнсин пропустила ее слова мимо ушей.
- Корабль и впрямь означает поездку, - медленно проговорила она, - а сердце может означать любовь или доверие. Открытая книга - это хорошая новость, а закрытая... - Она нахмурилась. - Полагаю, закрытая книга означает, что мне надо что-то расследовать. - Ее взгляд опять упал на гребень. Знак, который она уже видела в чайных листьях незадолго до приезда Мэдлин. - Гребень означает врага, - сказала она, и в ее тоне прозвучала тревога.
Мэдлин с любопытством подалась вперед.
- По-моему, твой круг знакомств слишком узок, чтобы у тебя имелся враг.
Она, разумеется, была права. У Фрэнсин было очень мало знакомых, и среди них вряд ли мог затесаться враг. Как и потенциальный возлюбленный. Но это не уменьшило беспокойства, холодящего ее кровь.
Она всмотрелась в проступивший в чайных листьях корабль и покачала головой. У нее не было намерения отправиться в какую-то поездку. Она никогда не бывала дальше Кендала, до которого двадцать миль. Пожалуй, единственный знак, имеющий отношение к ее будущему, - это закрытая книга. Ведь она действительно хочет кое-что расследовать - хочет узнать, что произошло в тот вечер, когда Бри и Монтгомери утонули в колодце. И ей необходимо выяснить, куда сбежал отец, чтобы отыскать сестер.
Фрэнсин и Мэдлин съели ранний ужин на кухне. За окнами неистовствовал ветер; скоро должна была начаться буря. За ужином они почти не разговаривали; Фрэнсин так и не смогла овладеть искусством вести праздную болтовню, а Мэдлин была слишком погружена в свои мысли. Но они обе думали об истории своей семьи, потому что о ней невозможно было не думать.
После ужина, когда посуда была вымыта, Фрэнсин направилась в маленькую гостиную; Мэдлин двинулась вслед за ней.
Обычно вечерами, когда она бывала одна, Фрэнсин читала или играла в карты с Бри. Но сейчас ей не хотелось читать, а Бри ясно дала понять, что не желает возвращаться в дом.
- Хочешь поиграть? - нехотя спросила она Мэдлин.
Мэдлин пожала плечами - ей так же не хотелось проводить время с Фрэнсин, как и Фрэнсин с ней.
Фрэнсин подошла к маленькому шкафчику, стоящему в углу, и достала из него потертую коробку с настольной игрой, «Монополией».
Обе женщины оживились, услышав, что к дому подъехала машина. Хлопнули двери, затем в вестибюле зазвучали тяжелые шаги.
В дверь заглянул Констейбл.
- Добрый вечер, дамы, - сказал он, похоже, немного удивившись облегчению, которое отобразилось на их лицах при виде него. Киф, как всегда неуклюжий, держался сзади. Констейбл увидел коробку с «Монополией», которую Фрэнсин прижимала к груди, словно щит. - А я-то гадал, как вы проводите время по вечерам, - заметил он, зайдя в комнату.
- Хотите поиграть? - спросила Мэдлин с обворожительной улыбкой и куда большим энтузиазмом, чем тот, который она выказывала несколько минут назад.
Брови Фрэнсин взлетели вверх. Только что на лице сестры была написана скука, и вот уже ей на смену пришли веселье и задор, как будто у Мэдлин было раздвоение личности. Фрэнсин изумленно покачала головой. Право же, в обществе мужчин Мэдлин становится совершенно несносной.
- Звучит заманчиво. - Констейбл схватил Кифа за руку и втащил его в комнату.
Фрэнсин достала из-за шкафчика раскладной столик, удивляясь тому, как она зла на сестру.
- Давайте это сделаю я, - сказал Констейбл и поставил столик в центре комнаты. И подмигнул Фрэнсин.
Она ответила ему хмурым взглядом. Никто никогда не подмигивал ей, и она не знала, как следует это толковать.
Они расселись и начали играть.
- Как вам нравится Озерный край? - спросила Мэдлин с придыханием, как будто сообщая какой-то глубоко личный секрет, отчего Фрэнсин сердито уставилась на доску.
- Тут на удивление интересно, - ответил Констейбл и начал раздавать игровые деньги. И заговорщицки улыбнулся Фрэнсин.
- Но вы же наверняка скучаете по Лондону. Разумеется, я очень рада повидать Фрэнни, но мне не хватает суеты большого города. Ведь здесь так тихо... - И Мэдлин хрипло рассмеялась, хотя для этого определенно не было никаких причин.
Фрэнсин насупилась еще больше. Никто так не смеется, если только он не курил всю свою жизнь, а насколько ей было известно, Мэдлин никогда не курила.
- Я не могу сказать, что скучаю по Лондону. Совсем по нему не скучаю.
- Тут нет телевизора, - уныло вставил Киф. - И я никогда не играл в настольные игры. Это для стариков.
- А мы и есть старики, - отозвался Констейбл. - Если ты не хочешь играть, то пойди и почитай книгу. Это пойдет тебе на пользу.
- Если б здесь прилично ловился интернет, я мог бы воспользоваться своим планшетом, - сказал Киф, не в силах удержаться от искушения побрюзжать.
- Кого это вы называете стариками? - вопросила Мэдлин, придя в ужас от того, что кто-то включил ее в категорию стариков. - Лично мне всего... - она на секунду замялась, - сорок семь лет!
Фрэнсин спрятала усмешку и пробормотала:
- Пятьдесят один.
Перехватив испепеляющий взгляд Мэдлин, она решила, что все-таки может получить от этой игры удовольствие, и настроилась на победу.
Фрэнсин почти не говорила, а сосредоточилась на игре, пытаясь не обращать внимания на то, что Мэдлин кокетничает с Констейблом. Она не понимала, почему это вообще раздражает ее. Сестра всегда была кокеткой, но лучше б она не кокетничала с Констейблом. Ведь он тут постоялец, а не гость, так что это неуместно.
Когда Фрэнсин выиграла, Констейбл развел руками.
- У вас не выиграешь, Фрэнсин. Вы слишком хорошо играете.
- Я сварю кофе, - сказала Мэдлин, грациозно встав.
- Не для нас с Кифом. Нам пора идти спать. Завтра рано вставать.
Киф едва не опрокинул свой стул, торопливо вскочив, чтобы ему не пришлось терпеть еще одну партию, и, промямлив «спокойной ночи», вышел вон.
- О, вы уходите так рано? - Мэдлин надулась. - Неужели мы не можем соблазнить вас сыграть еще одну партию?
- С меня тоже довольно, - твердо сказала Фрэнсин и начала собирать фишки и доску и складывать их в коробку. - Но я бы выпила кофе, если предложение все еще остается в силе.
Мэдлин в нерешительности замялась, затем торопливо направилась на кухню.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Констейбл, как только Мэдлин вышла.
Фрэнсин заморгала.
- Хорошо. А почему может быть по-другому?
- Я был немного обеспокоен, когда оставил вас сегодня днем.
Сгорая от стыда из-за того, что речь пошла о ее эмоциональной несдержанности, Фрэнсин отвернулась, пряча лицо, и, засунув в коробку последние игровые принадлежности, встала и положила ее обратно в шкафчик.
- Вы выглядите... как-то иначе.
- Со мной все в порядке. - Фрэнсин продолжала стоять спиной к нему. - Это были пустяки.
Она напряглась, услышав, как он подошел к ней сзади.
- А вы не хотите об этом поговорить?
- Я ни о чем не хочу говорить! - рявкнула она и повернулась к нему. И на миг закрыла глаза, когда он отшатнулся, удивленный ее свирепостью. - Простите, это был перебор.
Констейбл смотрел на нее с некоторой опаской, затем неуверенно улыбнулся.
- А вот я хотел бы с вами поговорить. Я собирался спросить вас, не согласитесь ли вы поужинать со мной как-нибудь, но, возможно, сейчас не самое лучшее время, чтобы заводить об этом речь...
- Простите, что? - проговорила Фрэнсин. Может, она неправильно его расслышала?
Констейбл кашлянул.
- Я чувствую себя как подросток, это просто нелепо, - пробормотал он себе под нос. Затем посмотрел ей в глаза. - Фрэнсин, пожалуйста, давайте поужинаем вдвоем.
- С какой целью? - озадаченно спросила она, чувствуя, что у нее краснеет горло.
Тодд запрокинул голову и рассмеялся. Это был чудесный смех; низкий, мелодичный, заразительный, он наполнил гостиную теплом.
Фрэнсин не понимала, что тут смешного. Она сердито уставилась на Констейбла и смотрела, пока он не перестал смеяться.
- Поистине, вы самая необычная женщина, которую я когда-либо встречал, - сказал он. - Я приглашаю вас на свидание!
- О, - оторопело промямлила она, затем повторила: - О-о-о! - когда до нее наконец дошло, о чем он толкует. - Но я никогда не была на свидании.
- Что? Никогда? - Он покачал головой и опять рассмеялся.
- Что тут смешного? - Краска заливала уже и ее щеки; помимо воли она чувствовала себя польщенной.
- Почему вы никогда не были на свидании?
Фрэнсин пожала плечами.
- Никто меня не приглашал. Но, как бы то ни было, такие вещи не по мне. Вам лучше пригласить на ужин Мэдлин. Уж она-то будет знать, что надо делать.
- Я отлично знаю, с какой из сестер хочу поужинать, и вам ничего не надо делать, просто будьте собой... Подумайте об этом. - И Констейбл быстро вышел из комнаты, прежде чем Фрэнсин успела ответить.
Ошеломленная, она прижала ладони к щекам. Они были горячими; похоже, она неудержимо краснеет. Ее тело выдавало ее самым неподобающим образом. Да, конечно, Констейбл привлекательный мужчина, и своим приглашением на ужин он застал ее врасплох. Но краснеть, как школьница, в пятьдесят пять лет?
Фрэнсин замотала головой, затем перестала. Что дурного в том, что она поужинает с привлекательным мужчиной? Это же всего-навсего ужин, а не предложение руки и сердца. Вот только... Рядом с Констейблом ей было одновременно и комфортно, и некомфортно, и она не знала, нравится ей это ощущение или нет, нравится ей он сам или нет.
Нет, это неправда. Он нравится ей, но этим дело не ограничивается. Сегодня на кладбище между ними возникли какие-то узы. Тогда внутри нее что-то разбилось - возможно, сердце. А кроме того, расплавилась броня, которой она окружала себя. И Констейбл был свидетелем всего этого - он видел и как разбилось ее сердце, и как расплавилась броня.
Вернулась Мэдлин, неся поднос.
- А где Тодд?
- Тодд? - растерянно повторила Фрэнсин.
- Тодд Констейбл. Твой постоялец.
- Когда это ты стала называть его по имени?
Мэдлин пожала плечами.
- Он попросил меня называть его Тоддом вчера, когда ты ходила в лес.
Фрэнсин сжала зубы.
- Я пойду в сад, - пробормотала она.
- В такое ненастье? - удивилась Мэдлин. - Там же ужасный ветер.
Фрэнсин пожала плечами и вышла из комнаты. Надела непромокаемую вощеную куртку, которая когда-то принадлежала матери, взяла мешочек с травами и с трудом открыла входную дверь.
- Бри, - позвала она, войдя в сад, но позвала без особых надежд, ведь в вое ветра в лесу Лоунхау даже сам дьявол не смог бы расслышать ее зов.
Фрэнсин начала было разбрасывать травы по периметру сада, но вдруг застыла, широко раскрыв глаза. В лесу замерцал свет, но тут же погас, когда мимо, пронзительно воя, пронесся ужасающий порыв ветра, настолько яростный, что распустил узел на ее затылке, и волосы в беспорядке окутали ее лицо. Она видела этот ветер. Вокруг нее неистово плясали мертвые листья, ветки и снег с дождем.
Миновав ее, оглушительный ветер обрушился на дом, и послышался звон разбивающегося стекла. Падающая часовая башня опасно покачнулась, и Фрэнсин затаила дыхание, ожидая, что сейчас ветер снесет ее. Башня накренилась, затем подалась обратно, когда дьявольский ветер прорвался в противоположную сторону леса Лоунхау.
Где-то в доме раздался приглушенный треск.
Фрэнсин бросилась бежать, с усилием рванула на себя дверь и вбежала в вестибюль, крича:
- Мэдлин!
Снова послышался треск, на этот раз в маленькой гостиной. Фрэнсин вбежала в нее, и ее взору предстал разгром.
Посреди него на полу съежилась Мэдлин, прикрывая голову руками от летящих осколков стекла. Из дымохода в гостиную на нижней тяге врывался мощнейший поток воздуха и сталкивался с ветром, который дул в разбитые окна, неистово развевая шторы.
- Мэдлин! - крикнула Фрэнсин, помогая сестре встать.
Вырывающийся из дымохода поток воздуха стал еще мощнее и поднял в воздух осколки стекла. Сестры кинулись к двери и ошарашенно уставились на гостиную, в которой ветер неистовствовал, словно обезумевший дервиш.
- Я еще никогда такого не видела, - прошептала Мэдлин, крепко сжимая руку Фрэнсин.
- Я тоже. - Фрэнсин смотрела на кружащиеся в воздухе вихри и вдруг поняла ужасную правду. Дело тут отнюдь не в естественных причинах.
Ее губы гневно сжались.
- Бри! - закричала она. - Сейчас же прекрати!
- Ты что, спятила? - прошипела Мэдлин и еще крепче сжала предплечье Фрэнсин. - Это не Бри! Это буря!
Фрэнсин стряхнула с себя руку сестры и вошла в гостиную. Воздух остервенело вихрился вокруг нее, пока ее распущенные волосы не разметало вокруг ее лица, как водоросли в шторм.
- Бри? - крикнула она опять, но теперь в ее голосе прозвучала дрожь сомнения. Она чувствовала - Бри где-то здесь. Однако маленькая девочка-призрак была всего лишь игрива и проказлива, но она никогда ничего не разрушала. Фрэнсин пронизал холод. Здесь находился кто-то еще, кто-то злобный и гнусный, кто-то чужой.
Она перевела испуганный взгляд на Мэдлин и позволила сестре отвести себя обратно через пока еще безопасный дверной проем.
- Это не Бри, она же нереальна! - закричала Мэдлин. - И ты знаешь, что это никакая не Бри. Это просто аномальный ветер.
Фрэнсин замотала головой.
- Бри здесь, но не она одна.
На лице Мэдлин мелькнула растерянность, затем ее сменила тревога.
- Фрэнсин... - начала она, затем резко повернулась, когда из кухни послышался грохот, и в открывшуюся заднюю дверь ворвался холодный воздух.
Похолодев от страха, Фрэнсин крикнула:
- Встань за мной!
Мэдлин тут же повиновалась, и Фрэнсин ощутила ее дрожь, а затем осознала, что дрожит и сама.
Холодный воздух образовал воронку, которая двинулась в сторону сестер.
Фрэнсин по-прежнему сжимала в руке мешочек с истолченными травами. Достав горсть этого порошка, она бросила его в сторону воронки.
Гостиную разорвал жуткий нечеловеческий вопль, и воронка из холодного воздуха, крутясь, отодвинулась. Травы смешались с битым стеклом, все еще кружащимся по комнате, вонзаясь в желтые обои.
- Что это было? - прошептала Мэдлин.
- Репешок и шандра.
- Это не поможет! - завопила Мэдлин, и тут из дымохода вышел теплый воздух и, врезавшись в холодный, оттеснил его на середину комнаты. - Это буря, Фрэнсин! Просто буря.
- Бри пытается нас защитить! - крикнула Фрэнсин; ее взгляд метался между теплым воздухом и холодным, ведущими невидимую схватку. Снова раздался ужасный пронзительный вопль. - Мы должны ей помочь!
Она толкнула Мэдлин в вестибюль, затем повернулась, когда леденящий вопль последовал за ними и сюда. На несколько секунд в холодном воздухе стал виден мужчина - с разинутым ртом и искаженным ненавистью лицом, - затем в него врезался теплый воздух.
- Возьми себя в руки, - рявкнула Фрэнсин на Мэдлин, плачущую от ужаса, затем решительно прошла на кухню, и Мэдлин последовала за ней. Ну уж нет, не на ту напали! Это ее дом! Мать научила ее изгонять зло. Фрэнсин закрыла заднюю дверь, которую распахнула буря. Открыв выдвижные ящики, достала несколько мешочков с травами, затем сняла все пучки трав, подвешенные к потолку.
Возвратившись в вестибюль, она насыпала на пороге столовой целую кучу трав.
- Что ты делаешь? - спросила Мэдлин, озадаченно глядя на Фрэнсин.
- Мы должны защитить себя. И защитить дом.
- Как? С помощью твоих дурацких трав? - зашипела Мэдлин, торопливо следуя за сестрой, которая стремительно перемещалась от комнаты к комнате, сыпля травы вдоль каждого порога, а затем посыпала травяным порошком нижние ступеньки лестниц, ведущих на верхние этажи.
Не обращая внимания на ехидную реплику Мэдлин, она гаркнула:
- Заткнись и приготовься!
- Приготовиться к чему? - испуганно прошептала Мэдлин и бросила опасливый взгляд на напряженное лицо сестры, словно боясь, что та сошла с ума.
- Не знаю.
Фрэнсин осторожно приблизилась к маленькой гостиной. Воздух перекручивался и сворачивался в петли под натиском ветра, задувающего в разбитые окна. От стены оторвалась привинченная к ней полка и полетела в сторону закрученного холодного воздуха, который быстро поднялся и устремился к камину. На каминной полке замерцал образ Бри, ее губы были растянуты в жестоком оскале.
- Бри! - закричала Фрэнсин, когда та прыгнула на жутко вопящего призрака.
Бри затянуло в крутящийся холодный воздух, который тут же испустил такой оглушительный вопль, что у Фрэнсин едва не лопнули барабанные перепонки, затем раздалось ужасное поскуливание, от которого у нее сжалось сердца.
- Бри! - закричала она. - Ныряй в камин! - И ринулась в гостиную, подбросив в воздух облако из трав.
Тысячелистник... Буквица... Норичник... Вербена... Травы посыпались вниз, обдав Фрэнсин теплом и исчезли в камине.
Душу Фрэнсин пронзил визгливый крик, полный муки. Яростный. Исступленный. Бешено крутящиеся кольца холодного воздуха поднялись к потолку, затем устремились вниз, толкая ее.
Не сдвинувшись с места, Фрэнсин закричала:
- Убирайся из моего дома! - Затем выбежала из комнаты, схватив за руку Мэдлин, которая стояла, ошеломленно разинув рот.
Они бежали по вестибюлю, преследуемые холодным остервенелым сгустком злобы.
- Открой входную дверь, затем беги за мной! - крикнула Фрэнсин, отпустив руку Мэдлин, кинулась к столовой.
Мэдлин не посмела ослушаться сестру. Она отворила дверь и помчалась к столовой, холодный воздух несся за ней, затем взвыл, наткнувшись на открытый дверной проем, как будто вход в столовую ему преграждал какой-то осязаемый барьер.
Защита Фрэнсин выдержала.
- Он в ярости, - прошептала Фрэнсин, не обращая внимания на ногти Мэдлин, вонзившиеся в ее предплечье.
Сгусток холодной злобы неистовствовал в вестибюле, ища вход в комнаты и не находя его. Затем, огласив весь дом воем, полным бессильной ярости, вынесся через открытую дверь в ночь.
В доме воцарилась тишина. Но победа не принесла с собой горделивого ликования, ее сопровождало только изнеможение.
Сверху, с крыши, донесся частый стук - это ветер сменился дождем.
Фрэнсин высвободила руку из хватки Мэдлин и побежала в маленькую гостиную.
- Бри? - прошептала она. - Все кончилось. Он ушел. Ты можешь выйти.
Из камина донеслись тихие всхлипы, затем затихли, когда на лестнице послышался топот ног.
Фрэнсин и Мэдлин, белые, как полотно, повернулись к ворвавшимся в гостиную Констейблу и Кифу.
- Ничего себе! - выдохнул ирландец, с восхищением обозревая царящий в комнате разгром.
Нужно было дать этому объяснение, но у Фрэнсин так сжалось горло, что она не могла произнести ни слова. Весь страх, который она до сих пор держала в узде, разом обрушился на нее, и ее начала бить дрожь. Фрэнсин с мольбой посмотрела на сестру.
- Это была буря, - не дожидаясь расспросов, проговорила Мэдлин голосом, все еще дрожащим от ужаса. - Ветер разбил все окна, видите? - Она ткнула пальцем в сторону окон, в которые лился косой дождь, образуя лужи на деревянном полу. - У нас здесь бывают очень сильные бури, - добавила она. - Это как-то связано с геологической формацией под здешними озерами и холмами.
Фрэнсин оторопело посмотрела на сестру, затем перевела взгляд на Констейбла. Тот, сдвинув брови, глядел на мокрые травы, лежащие среди осколков стекла.
- Вы слышали этот кошмарный рев наверху? - спросил Киф, который все еще оглядывался по сторонам с веселым интересом на лице. - Как будто из стен вопили все демоны ада.
- Это была система центрального отопления, - сказал Констейбл. И, нахмурившись еще больше, поднял глаза на Фрэнсин. - Разве вы не слышали?
- Система центрального... - Фрэнсин запнулась и взглянула на Мэдлин, которая в ответ только пожала плечами.
- В самом деле? - отозвался Киф. - А по-моему, это были привидения. Это они подняли тот адский шум. - Констейбл поглядел на него, качая головой, но тот лишь ухмыльнулся без тени смущения. - Говорю тебе, Тодд, тут водятся привидения. Я их чувствую. Особенно в такие вот ночи, которые просто созданы для того, чтобы отовсюду повылезала всякая нечисть и пугала людей до смерти. А ты видел те огоньки? Перед бурей? Они плясали в лесу, будто с цепи сорвались... - Он вздрогнул. - Как бесовские огни. А ты знаешь, что это значит, - мрачно добавил он.
Брови Фрэнсин удивленно взлетели вверх. Она совсем забыла, что перед бурей видела в лесу огоньки. Это продолжалось недолго и совершенно вылетело у нее из головы. Прошло немало лет с тех пор, когда она наблюдала их в прошлый раз, и ей было непонятно, как истолковать их появление.
Еще раз покачав головой, на этот раз уже с досадой, Констейбл улыбнулся Мэдлин и Фрэнсин.
- Дамы, должно быть, вы обе перепугались. Почему бы вам не отправиться спать и не предоставить все это Кифу и мне? Наверняка где-то в доме есть доски, которыми мы сможем заколотить эти окна на ночь, чтобы буря не натворила тут новых дел. А заменой стекол я займусь завтра.
- Это очень любезно с вашей стороны, - ответила Мэдлин, прежде чем Фрэнсин успела открыть рот, чтобы отвергнуть это предложение.
Она потянула сестру за руку, но та все никак не могла сдвинуться с места. Фрэнсин еще раз оглядела гостиную. Ей казалось, что воздух тут находится под давлением, как будто буря еще не разразилась, но в остальном комната была пуста.
Мэдлин улыбнулась мужчинам, таща за собой Фрэнсин в вестибюль, затем первой начала подниматься по лестнице.