Глава 8
Мне всегда было интересно, что было бы, если у меня отсутствовали дорогие автомобили, миллиардное состояние, яхты, самолеты личного пользования, компания с многомиллионным ежегодным доходом. Почему на меня смотрят, как на мешок набитый купюрами, да так набитым, что люди в рот мне заглядывают, будто оттуда вместо слов монеты вылетают. У меня довольно высокий рост, ну не то чтобы гигант, но выше большинства среднестатистических людей. Мои густые черные волосы не всегда прилизаны набок, как у многих, но в их взъерошенности есть некая привлекательность. Желтые глаза и густые брови, что мне достались от матери, также не делали меня страшилищем. Я постоянно посещаю спортивный зал. Из вредных привычек, только мой своеобразный коктейль из виски. Так, что же во мне не так?!
Я нервно скрипнул по фарфоровой тарелке лезвием ножа.
– Наслышана? Странно, а я о тебе нет. Значит ли это, что твой новый бой-френд о тебе никому не говорит, потому что стыдится тебя показать другим. Значит ли это, что ваш роман, так и не начавшись, закончится крахом, так как он целеустремленный позитивный парень, а ты очередная пустая кукла, которая только и жаждет отношений. Дай угадаю, ты тоже ходишь на эти свидания по три минуты? В поисках принца, ты слишком исхудала и потратила всю косметику, что у тебя есть, лишь бы всегда выглядеть хорошо и свежо. – Эшли невероятно быстро моргая, нахмурив брови, не понимала моего хамства. – Стой дорогая, не хлопай так быстро своими наращенными ресницами, а то боюсь, они исцарапают мне лицо. Нет, нет, прекрати.
Я прикрывал лицо руками, делая вид, что пытаюсь защитить его. Эшли разинула рот от недоумения так широко, что туда можно было загнать атомный крейсер. Ну, плюс еще несколько небольших судов. Ну, знаете эти корабли по отлову китов.
– Колон, как это понимать, я думала ты порядочный и у тебя друзья хорошие. А тут такое. Мы расстаемся, Колон, – она демонстративно вскочила и указала пальцем на меня. – А ты, ты… да пошел ты, засранец.
Она дернула за край скатерти, от чего половина еды рассыпалась и разлилась на стол. Я с каменным лицом нанизал на вилку кусочек куриного филе и окунул в разлитый на столе белый соус.
– Арревуар, мон шери! – помахал я, ей вслед, закидывая заодно филе с соусом в рот.
– Дим! – выкрикнул Колон. – Что это было такое?
Он в ярости вскочил, бросая взгляд то на меня, то на уходящую Эшли.
– Не горячись, друг мой. «Арревуар, мон шери» – на французском языке означает «До свидания, моя дорогая». Всего-то, – ответил я спокойно.
– Выключи уже своего надменного хама! Я про то, что ты только что, своим эгоцентричным ехидством лишил меня девушки. Как вообще можно с тобой знакомить кого-то, если ты неисправимый кретин, – кричал Колон, ударяя ногой опоры моего стола.
– Да брось, Колон. Как ты можешь быть одиноким, если у тебя есть я? Конечно, ты можешь утверждать, что вселенная нематериальна и мы тоже, но все же, я здесь, друг. Сижу перед тобой и ем курицу в чесночном соусе.
– И ты мой самый лучший друг? Хотя нет, ты был самым лучшим другом, – он вытер руки о салфетку и бросил ее мне в лицо.
– Спасибо, Колон, как раз не знал, чем вытереться, а то испачкался! – крикнул я вслед Колону, который меня хоть немного ценил.
Провожая взглядом моего лучшего друга, я остался сидеть один. Один в холодной пустоте особняка. Тишина была настолько идеальная, что мне уши закладывало. Закинув голову на спинку стула, я взглянул на потолок, украшенный шикарной огромной люстрой из хрусталя. Каждая деталь этого изделия гармонично покачивалась, при этом, не задевая своих сотоварищей. Казалось, если разбить хотя бы одну часть этой громадины, то вся четкость и слияние в одно целое, рухнет. От недостатка даже одной детали, люстра падала в цене и величии. Так и я с Колоном, оторвалась часть от моей полноценной жизни. Глупости, что я сказал, были лишними, но, несомненно, точны в своем прогнозе. Хотя бы в этом я был уверен.
– А теперь, когда остался без своей самой сильной поддержки, откуда я пришел? Кто я такой? Куда иду? Я осознаю бесполезность слов, но и уважаю их величие. Словами можно обидеть. Заставить ненавидеть, предать, убить. В то же время, слово лечит, вдохновляет, делает счастливыми совершенно отчаявшихся людей. А мне… Мне слова приносят лишь боль.