Тэянг

Глава 5
Фальшивка


Молчание затянулось настолько, что Бао встревоженно потерла руки.
Фальшивому Паку я не поклонился, просто таращился на него, пытаясь сообразить, зачем меня так глупо разыгрывают. Может, стоило притвориться, что я им поверил, и посмотреть, что будет дальше. Еще накануне я бы так и поступил: ни во что не лезь, молчи, так безопаснее. Но Пак из «Тэянг» был для меня самым особенным человеком на свете. Его взгляд, его голос поддерживали меня, когда все казалось безнадежным, и поэтому…
– Где настоящий Пак? – спросил я.
– Хён, ты в порядке?
Как Бао ни старалась, чтобы это прозвучало заботливо, получилось что-то вроде «еще один промах, и вылетишь отсюда, как футбольный мяч».
Несмотря на это, я продолжил:
– Это не он. Зачем вы так?
– Он еще и поехавший. – Шепот Линхо в тишине прозвучал очень громко. – Везет нам, как всегда.
– Ли Син Хён, прекрати этот цирк, – не выдержала Бао. – Мы идем репетировать.
– Если ты нам не подойдешь, придется тебя убить, ты же нас видел, – философски протянул Линхо. – Нельзя после этого дать тебе разгуливать на свободе.
– Да хватит уже! – простонал Джо. – Мы должны были кофе выпить, подружиться и все такое – нам, вон, даже печенье принесли! И чего опять началось?
Посреди стола и правда стояла корзинка со сладостями.
– Кофе перед репетицией вредно, – огрызнулся Линхо, хотя на печенье глянул с жадностью голодающего. – Ладно, идемте. Сомневаюсь, что он реально поет, как Джон Ледженд, но уж давайте послушаем.
Меня обожгло обидой. Когда босс хотел меня за что-нибудь наказать, он отдавал приказы так, будто говорил с мебелью. Я уже не в кафе, а ничего не изменилось. Даже любимая группа надо мной потешается, еще и фальшивого Пака подсунули – небось подговорили какого-нибудь осветителя его изобразить!
– Чего завис? – сухо спросил Линхо. – С голосами в голове общаешься?
Не знаю, как так вышло: я всю жизнь здорово умел подавлять гнев, а тут от разочарования и голода прямо пробки вышибло. Я подошел к Линхо вплотную.
– Ты бы на меня не наезжал, – очень тихо, чтобы не услышала Бао, сказал я. – Я в кафе подрабатывал, по двенадцать часов с ножом в руке проводил.
Я сам похолодел от того, как ужасно это прозвучало. Линхо, и так всегда бледный, как реклама крема для отбеливания кожи, побледнел еще сильнее, фальшивый Пак рядом присвистнул, Джо устало сжал переносицу.
– А все, чего я беспокоюсь, – пробормотал Джо, не разжимая пальцы. – Группу не спасти, давайте ее прямо сегодня похороним? Линхо вон уже в черном, а новенький нам земли лопатой подбросит.
Бао, которая уже вышла в коридор, чтобы сопровождать нас в репетиционный зал, заглянула обратно.
– Вы скоро? – нежно спросила она, меча взглядом молнии.
Псевдо-Пак сдвинулся с места первым и прошествовал за дверь, косясь на меня через плечо. Мы встретились глазами, и меня словно током ударило. Взгляд почти как у настоящего Пака. Может, это его некрасивый брат, которого позвали специально для розыгрыша? Хотя вообще-то я помнил: у Пака – две младшие сестры, которые вместе с родителями остались в Ульсане, после того как его выбрали столичные продюсеры на детском талант-шоу.
Я безнадежно оглядел своих кумиров. Линхо всегда казался мне самовлюбленным павлином, и надо же, таким и оказался. Рэпер в любой группе – всегда самый брутальный участник, бэд бой и мятежное дитя улиц, но Джо, несмотря на идеально подкачанные плечи, казался ленивым и вялым, будто его принесли сюда спящим и разбудили только перед моим приходом. О Паке лучше вообще не думать. Я вздохнул. Слова, что мечтам лучше оставаться мечтами, поскольку реальность разобьет их, как океанская волна, впервые в жизни перестали казаться мне тупой присказкой для неудачников.
Репетиционную студию «Тэянг» я часто видел в соцсетях, и все печали забылись, стоило мне переступить ее порог. Так чувствовал бы себя художник, оказавшись в студии знаменитого мастера, или фанат бадминтона, попавший в раздевалку самого Ко Сун Хьюна. В общем, вы поняли: мне захотелось пасть ниц и поцеловать пол, сфоткаться с барабанной установкой, а потом показать эту фотку маме.
– Не буду вам мешать, – улыбнулась Бао. – Надеюсь, через часик вы уже споетесь и порадуете меня песней.
Что-то в ее голосе сказало мне, что это не пожелание, а приказ. Я поклонился. Когда за Бао закрылась дверь, воцарилась тишина, которой звукоизоляция на стенах придавала особо гробовую нотку.
– Бао сказала, ты – улетно крутой ребенок-гений, который вырос в гения-взрослого. – Линхо повернулся ко мне. – И откуда такой подарочек к нам прибыл?
Говорил он нагло, но с опаской, и держался от меня подальше: видимо, реально боялся, что я могу напасть. А я был слишком занят, чтобы бодаться с Линхо: ждал, когда настоящий Пак с криком «Сюрприз!» распахнет дверь.
– Давайте петь? – хитро предложил я, надеясь, что с самозванцем петь у нас не получится, и им придется объяснить, в чем дело.
Но возражать никто не стал. Парни разошлись по студии и начали возиться с микрофонами, а я струхнул, сообразив, что не умею тут ничем пользоваться. В микрофон я пел раза три за всю жизнь – в караоке. И я решил: немедленно поражу всех своим голосом, а с техникой буду потом разбираться.
Как на прослушивании, я затянул первый куплет «Не влюбляйся». Я уже немного привык к тому, какое впечатление теперь произвожу. Даже стараться не приходилось, голос сам все делал. Линхо и Джо слушали так, будто мое пение обратило их в соляные столбы. Я представил, что Пак, когда явится, будет вот так же меня слушать, и покрылся мурашками.
Но тот, кого поставили его заменять, настороженно хмурился – получается, судя по нему и продюсеру, дар Лиса не всесилен. Если ты кому-то сильно не нравишься, голос очаровывает его меньше, чем остальных. А вдруг я не понравлюсь фанатам группы и меня отсюда выгонят? Ладно, у меня есть время дождаться Пака, а потом хоть трава не расти. Занятый этими мыслями, я допел куплет.
– Улетно, – выдохнул Джо. – Ребят, мы спасены.
Линхо фыркнул, стараясь не показать, как впечатлен. Третий вообще не отреагировал – изучал меня еще пару секунд, потом отвернулся к синтезатору.
– Значит, поем «Не влюбляйся», – пренебрежительно сказал Линхо. – Он, похоже, хотя бы слова знает.
– У меня есть имя, – отрезал я, испуганный и разозленный отсутствием Пака: у меня внутри уже который раз запускался обратный отсчет до его появления, доходил до нуля и запускался снова. – Я – Ли Син Хён. Можешь звать меня просто Хён.
Это был скрытый наезд. «Хён» – не только имя, но и слово, которым младшие мужчины уважительно называют старших, что-то типа «старший брат». Моя версия такова: жил-был в Древней Корее чувак, решивший назвать своего сына «Старший», чтобы тот всю жизнь автоматически считался крутым. Другие подхватили его идею, вот так обращение в имя и превратилось.
Мне всегда казалось, что мама выбрала это имя по той же причине. При рождении у меня не было шансов стать крутым, и она решила сделать мне такой подарок. Я вспомнил о маме, и сердце сжалось от любви. Ради нее я обязан добиться успеха, с Паком или без него.
– Хён так Хён, принято, – сказал Джо, хотя от главного мачо группы я этого совсем не ожидал. – Слова остальных наших песен ты тоже знаешь?
Я заколебался. Сказать «да» значило признать, что я фанат, а я от этого буду казаться слабым, типа «вау, я так счастлив, что вы меня приняли». Мой козырь – моя крутая карьера. Фальшивая, конечно, но ведь никто, кроме меня, об этом не знает.
– Слова ваших главных хитов я знаю, как и вся Корея, – сказал я наконец. Вроде и польстил, и не выдал, что наизусть помню даже бонусный трек с провального альбома «Крылья бабочки».
Я взял микрофон, легко разобрался, как его включить, – ха, всего одна кнопка, прямо как в караоке! – и мы начали петь «Не влюбляйся». Фальшивый Пак пел так похоже на настоящего, что я окончательно решил: они – братья.
Никто больше не язвил, все понимали, что скоро вернется Бао и в наших интересах показать результат. Только вначале Линхо разок поморщился и сказал: «Ты фонишь. – До меня не дошло, и он нетерпеливо прибавил: – Может, микрофон подальше ото рта уберешь?»
Ах, вот оно что! Захотелось соврать, что я работал с микрофонами другого типа, но я сдержался. Лжеца выдает лишняя болтовня, так что я просто сделал, как велено.
Как ни странно, само пение доставляло мне не так много удовольствия, как раньше, когда я пел за мытьем посуды или на пустой автобусной остановке. Волшебный голос по-прежнему ласкал слух, но процесс рождения звука словно миновал и мои связки, и мозг. С тем же успехом внутри меня могла бы включаться запись.
Но даже сотни просмотренных видео не подготовили меня к тому, как красиво звучат голоса парней вживую: они годами оттачивали свое искусство без всякой магии, и я был настолько восхищен, что приходилось петь, глядя в стену, чтобы не пялиться на них каждую секунду.
Джо снова и снова включал минусовку «Не влюбляйся», и мы повторяли те же строчки. В конце концов я даже заскучал, хоть в это и трудно поверить. Голос ухитрялся не только великолепно солировать, но и безупречно подстраиваться под остальных. Будто едешь в машине-беспилотнике: она сама знает, как ехать, от твоих решений ничего не зависит. Я никогда не водил машину, но подозреваю, что страстные автолюбители не променяли бы трудности вождения на робота, который идеально справляется без их участия.
О пении думать было незачем, так что я начал украдкой наблюдать за остальными, и постепенно, когда первое очарование прошло, заметил, что поем мы все-таки несовершенно. Линхо – слишком громко, он явно пытался меня перепеть и доказать, кто тут главный вокалист. Джо читал свой сольный рэп-фрагмент так, словно механически повторял то, что говорил сто раз, – конечно, так и было, но все же мог бы дать больше огня. Псевдо-Пак был мастером второго голоса – он аккуратно поддерживал остальных, даже меня, и фантастически брал низкие ноты, – но было в его пении что-то усталое, равнодушное, не хватало энергичной, слегка агрессивной подачи, которая была у настоящего Пака на тех же строчках. Короче, со всеми что-то было не так, – но, может, на репетициях и положено не слишком стараться? Им, наверное, лучше знать!
К концу часа я решил, что пора налаживать отношения. Начать стоило с исполняющего обязанности Пака. Во время перерыва, когда все присосались к своим бутылкам с водой, я сам подошел к нему и сказал:
– Эй, я все понимаю, ты его заменяешь. Никаких проблем! Поешь, кстати, супер.
Я примирительно улыбнулся, но парень моего порыва не оценил: схватил меня за воротник и со всей силы толкнул к стене. Я охнул от боли – стена кажется особенно твердой, когда с размаху треснешься о нее хребтом.
– Слушай меня, козел, – угрожающе проговорил он. – Прекращай свою шизу про то, что я – это не я, о’кей? Ты задолбал.
Он скрутил мой воротник, и тот впился мне в горло. Я закашлялся, прикидывая варианты ответа.
Вариант 1: «Я понял, вы братья, а в семье, конечно, не без урода».
Вариант 2: «О’кей, я верю, отпусти».
Вариант 3: «Ты даже близко не Пак, козел».
Я уже почти нажал в своей голове кнопку с трусливым вариантом номер два, когда дверь студии открылась. Скосив взгляд, я увидел на пороге Бао и продюсера Хан Ын Сока, и в ту же секунду давление на мою шею исчезло. Псевдо-Пак шагнул назад, и я немедленно отметил: кого-то из этих двоих он боится по-настоящему. Даже поклонился, а я уж думал, эта гордая голова с выбритым затылком ни перед кем не склоняется.
– Надеюсь, спеть вы тоже успели. – Продюсер поправил дорогущие очки. – Показывайте.
– Музыка сейчас всех нас объединит, – широко улыбнулась Бао, игнорируя произошедшую сцену.
Стоя за разделочной доской, я любил вычислять настроение посетителей по их лицам, и сейчас понял: Бао ведет себя как беззаботная девчонка, потому что хочет скрыть тревогу. Она постоянно косилась на продюсера, ей не нравилось, что он пришел вместе с ней и она не успела сама проверить, как мы поем.
Мы распределились по студии так же, как стояли во время репетиции, и запели «Не влюбляйся». Бао улыбалась и покачивала головой в такт, продюсер слушал с каменным лицом, но я видел: градус его злости растет с каждой пропетой строкой.
– Ребята, вы такие молодцы! – воскликнула Бао, когда мы закончили. – Для педагога по вокалу работа есть, но в целом вы просто ми-ми-ми!
– А ты просто дура, – равнодушно сказал продюсер. – Вместе они поют отвратительно, в группе ему не место.
Щеки Бао пошли красными пятнами, и мне стало за нее обидно. Почему он так грубо с ней говорит?
– Настаиваю, что Ли Син Хён – хороший выбор, – упрямо проговорила Бао, глядя продюсеру в глаза.
– Почему ты его так защищаешь? – сухо спросил продюсер. – Понравился?
– А если и так? – с вызовом спросила она и одернула белоснежный пиджак.
Звук пощечины был таким громким, что я вздрогнул всем телом. Бао прижала руку к щеке, не отводя глаз от продюсера.
– Ты чем-то можешь тут распоряжаться только потому, что я добр и разрешаю это, – сказал продюсер так спокойно, будто не он только что ударил женщину. – Но это – моя группа, а ты – моя жена, так что будь поскромнее.
Бао коротко кивнула, не отнимая руку от щеки. Так вот кто она… Я сглотнул. А продюсер как ни в чем не бывало повернулся к нам.
– Мы пока не объявляем, что нашли нового участника. Послезавтра вы выступите перед советом директоров концерна, и они примут решение. Я объяснил генеральному, что в кандидате на место Кибома мы не уверены и требуется свежий взгляд. Вы покажете готовый номер с танцем – выбирайте любой, мне все равно какой. – Он посмотрел прямо на меня. – На прослушивании я оценил твою пластику; кроме того, в совете не все глухие. Ты вылетишь, так что развлекайся, пока можешь. Из центра в эти три дня не выходить и никому не сообщать, что ты здесь. Все ясно?
Я медленно поклонился. Каждое его слово дышало властью, которая давила на меня, как бетонная плита.
– Остальным до прослушивания тоже не покидать здание, работайте, – сказал продюсер и вышел.
Я схватил со стола закрытую бутылку воды и бросился к Бао. Она по-прежнему не двигалась, а мама говорила, человеку в шоке надо больше пить.
– Вот. – Я открыл бутылку и двумя руками, чтобы показать уважение, протянул ей. – Простите, я не хотел, чтобы из-за меня…
– Ужин в восемь, – монотонно проговорила Бао и наконец опустила руку. На щеке у нее был красный след. – Сейчас шесть, отдохните пока.
Она вышла, не прикоснувшись к воде. Я обернулся к остальным, натолкнулся на взгляд псевдо-Пака, и…
И это был тот самый взгляд из клипа, который раз за разом пронзал меня, как нож: живой, печальный и яростный. Я чуть не выронил открытую бутылку. Да, этот парень выглядел совершенно по-другому, нос у него был шире, уши торчали, в чертах лица – ни следа одухотворенной тонкости Пака, глаза припухшие и узкие, но взгляд…
– Ты… ты реально Пак?! – выдохнул я.
Не может быть, чтобы экран настолько менял человека! Его что, покрывают пятью слоями макияжа, а в соцсетях накладывают десять фильтров?! Да где на свете такие фильтры, чтобы из обычного, даже, пожалуй, некрасивого лица сделать великолепного Пак Ин Сона?! Пак – потому что, видимо, это все-таки был он – нервно рассмеялся.
– Давайте его отправим на какую-нибудь телевикторину, где надо знаменитостей по фоткам узнавать? Он так быстро соображает, кучу денег нам выиграет.
– Но почему… – начал я.
Пак в два шага оказался рядом и яростно захлопнул мне ладонью рот.
– Шизик, – выдохнул он. – Ты когда-нибудь заткнешься? Рад, что до тебя наконец дошло то, что любому ясно сразу, но твои проблемы с головой – не мое дело.
Похоже, насилие и грубость у них тут в порядке вещей, я со своими угрозами в адрес Линхо отлично вписался. Я медленно моргнул, чтобы показать Паку: «Я тебя понял, отпусти». В то, что это реально он, я по-прежнему не верил, но мозг уже лихорадочно начал искать объяснения. А вдруг это клон, разработанный в тайной лаборатории? Нет, они бы сразу красивого сделали, иначе в чем смысл?
Пак еще постоял, зажимая мне рот, потом отпустил. Там, где его рука касалась моего лица, кожа осталась очень теплой. Я невольно тронул ее пальцами. Если честно, незнакомые люди еще никогда не трогали мое лицо. Пак резко отвернулся и вышел за дверь, Джо и Линхо тут же последовали за ним, словно всерьез боялись остаться со мной наедине.
Я тоже поплелся в коридор. Джо с Линхо шли в ту сторону, где, как я помнил, была и моя комната, Пак удалялся по другому коридору.
Если это действительно Пак, может, его укусила радиоактивная пчела? Теперь, когда в голове начали кое-как совмещаться любимый айдол и неприятный парень в лиловой футболке, я понял, что у них много общего. Главным в Паке, конечно, было потрясающее лицо, но фанаты любили его еще и за мрачную дерзость. Его главными поклонниками были робкие тихони, к которым, увы, относился и я. Интернет ломился от фанфиков с пэйрингом «Пак/читательница» и текстами типа «Я сижу на скамейке в парке, любуясь осенними листьями, и тут мимо проходит ОН. Его взгляд останавливается на мне, дыхание перехватывает – никогда еще на меня не смотрели так беззастенчиво!» Дальше могли быть разные сюжетные ходы:
– Пак водит героиню в кафе и на концерты, ее любовь растапливает его холодное сердце;
– злой продюсер Хан запрещает героям быть вместе, но они все равно тайно встречаются и целуются под луной;
– немедленный переход к откровенным сценам (иногда прямо в парке, чего полиция Сеула в реальности точно не одобрила бы).
Словом, Пак был как властные красавчики из дорам, грубоватые и прямолинейные, владеющие технологической империей и десятком костюмов от Армани. Холодный взгляд парня с вейпом в эту эстетику вписывался неплохо, но…
В общем, я пошел за Паком: дождусь, когда он меня заметит, и расспрошу обо всем. Но Пак не заметил. Он спустился по лестнице на первый этаж и толкнул невзрачную дверь запасного выхода. Я помедлил, затем вышел следом. Небось курить пошел – вот и момент для разговора.
Но Пак у входа не курил, его бледно-лиловая футболка уже маячила около забора. Он толкнул калитку и зашагал прочь от учебного центра.
Я остолбенел. Проигнорировать указание не покидать территорию через пять минут после того, как оно было дано, – это слишком даже для Пака. Что могло ему так срочно понадобиться? Любой океан скрывает много тайн, мало ли что на дне спрятано, и группа «Тэянг» свое название полностью оправдывала.
Понятно, если тебе что-то запретили, лучше этого не делать. Конечно, вы уже догадались, что было дальше. Тут гордиться нечем, но я бегом пересек парковку и выскользнул за калитку прежде, чем она успела закрыться.