11
На следующее утро
Данил
– Я пообщался с твоей новой пациенткой, – с порога сообщает Жданов, быстро пересекает кабинет и занимает стул напротив.
– И? – отрываюсь от ноутбука, вскинув обеспокоенный взгляд на психолога.
– Даже не знаю, что тебе сказать, – напряженно хмурится, потирая подбородок. – На лицо все признаки депрессии, но ее природу определить сложно. Дело не в травме, точнее, не только в ней, – сцепив кисти в замок, подается вперед. – Однако Юлия почти ничего не рассказывает, ведет себя на удивление спокойно, мыслит здраво. Настораживает то, что она во всем со мной соглашается. Видимо, это защитная реакция. Она делает вид, что идет на контакт, а на самом деле замкнулась в себе. В общем, одного сеанса мне недостаточно.
– Хватит, больше не будет, – упираюсь ладонями в стол и встаю. – Спасибо, Андрей, твоя помощь не потребуется.
Отрицательно качнув головой, отхожу к окну. Убрав руки в карманы, через запотевшее стекло смотрю на плотную стену дождя. Погода ни к черту, голова раскалывается. Всю ночь глаз не сомкнул – работал, а потом сидел рядом с Юлей, держа ее за руку. Прислушивался к каждому ее стону, боялся повторения истерики.
– Даня, обижаешь, – со спины приближается Жданов, становится рядом. – Сомневаешься в моем профессионализме?
– Нет, ты лучший психолог в центре, и я правда тебе благодарен, – дружески хлопаю его по плечу. – Просто слишком хорошо знаю Надежду. К сожалению, мы все это уже проходили однажды – и результат оказался плачевным... для меня, – добавляю тише и яростно сжимаю переносицу. Надавливаю до звездочек перед глазами. Тяжело вздыхаю, вновь возвращаясь к созерцанию осеннего пейзажа за окном. Картинка плывет вместе с подтеками дождя на мутном стекле, и мне кажется, что капли собираются в образ Юли. – Не хочу опять давить на нее.
– В коллективе слухи пошли, что тебя с пациенткой связывает что-то личное, – припечатывает меня после паузы.
– Это не слухи, – выпаливаю как на духу. – Юлия Милохина – моя жена. Бывшая. Два года назад мы потеряли первенца, год назад развелись.
Стискиваю челюсти, скрипнув зубами, цыкаю и злюсь. Чертов психолог! Даже меня вывел на эмоции, а Юлю не смог.
– Следовало рассказать мне об этом до приема, а не после...
– Как ей помочь? – перебиваю обреченно, хотя обращаюсь, скорее, к самому себе. Тело я в состоянии излечить, а с душой – сложнее. Сердце Юли давно заперто от меня на замок, огромный амбарный.
– Попробуй сам до нее достучаться, – заявляет Андрей таким невозмутимым тоном, будто это легче простого.
– Если бы я знал, как, мы бы не разошлись, – чуть не рычу.
– Разговори ее, расслабь, отвлеки. Смени локацию. Насколько я понял, Юлия опасается медиков и всего, что с ними связано. Хотя после такого бывшего мужа, как ты – это неудивительно, – старается разрядить обстановку идиотским юмором, но спотыкается о мой ледяной взгляд. Мне не до смеха. – Забери ее к себе, в конце концов! У тебя же созданы все условия. Если я не ошибаюсь, ты принимаешь на дому...
– Детей, но не взрослых, – перебиваю, нахмурившись задумчиво. – Она не согласится.
В словах Жданова есть здравое зерно, однако Юля на пушечный выстрел не приблизится к нашему особняку. Слишком много воспоминаний хранит это место, как приятных, так и трагических.
– Доктор Милохин капитулирует перед слабой женщиной и отказывается бороться? Не верю, – хмыкает психолог, специально подначивая меня.
Не обронив больше ни слова, покидает кабинет, оставив дверь приоткрытой. Он делает это неспроста, а целенаправленно, ведь знает, что ВИП-палата Юли напротив. Манипулирует мной, как одним из своих пациентов. Впрочем, мне бы, наверное, тоже не помешала психологическая помощь.
– Ах, черт! – доносится нервный голос Юли.
Вздрагиваю, услышав приглушенный стук, какой бывает от удара или падения. В несколько шагов оказываюсь в коридоре, без предупреждения врываюсь в палату. Взглядом ищу жену.
Сидит в коляске у зеркала. Волосы распущены и пшеничным водопадом струятся по спине. Голова склонилась набок, изящная ручка делает пас в воздухе, будто ловит или ищет что-то.
Присмотревшись, замечаю на полу, рядом с колесом, расческу. Выдыхаю с облегчением, поднимаю ее и становлюсь позади Юли. Встречаемся взглядами в отражении.
Слегка улыбаюсь ей и вижу, как тянутся вверх уголки бледных губ и как поблескивают прозрачно-голубые глаза, а на щеках проступает румянец. Чувствую себя енотом на пруду из детской сказки, только по ту сторону зеркальной глади – Юля. Она смягчается, словно прочитав мои мысли, – и я невольно повторяю ее эмоцию.
Ухмыльнувшись, запускаю ладонь в шелковистые волосы, подхватываю пышную копну снизу, приподнимаю на руке так, чтобы концы спадали свободно – и аккуратно веду гребнем по всей длине. Расчесываю неторопливо и бережно, стараюсь не дергать золотистые пряди.
Юля расправляет плечи, вытягивается по струнке, будто через ее позвоночник прошла спица, и застывает настороженно. В отражении следит за каждым моим действием, но не оборачивается.
– Я могу сама... – сопротивляется неуверенно, а сама не шелохнется.
Красивая мраморная статуя – и такая же холодная по отношению ко мне.
– Раньше тебе нравилось, когда я трогал твои волосы, – хрипло шепнув, наклоняюсь к ее макушке. Отложив расческу, пропускаю локоны сквозь пальцы, подушечками невесомо массирую затылок, перемещаюсь к вискам. – Ты говорила, тебя это успокаивает.
Лихорадочно всхлипнув, Юля задерживает дыхание и прикрывает глаза. Надавливаю на нужные точки за ушами, спускаюсь к шее. Прохожусь по холке, чувствуя, как на ее коже проступают мурашки, поглаживаю их пальцами.
– Какие у нас планы на день? – томно произносит Юля и, опомнившись, уточняет. – Я имею в виду расписание.
– До обеда у тебя массаж и лечебная ванна, – информирую спокойно, несмотря на бушующий в груди ураган и горящие адским огнем ладони. – Физические упражнения перенесем на завтра. Сегодня тебе лучше расслабиться.
Опускаю руки ей на плечи, сжимаю, несмотря на то что каждое прикосновение отзывается покалыванием и почти настоящей болью. Кончиками пальцев упираюсь в ключицы и удивляюсь, насколько они острые.
Юля истощена, а ведь ей нужны силы для тренировок. Тяжело вздыхаю, недовольно покачивая головой. Потребуется больше времени на реабилитацию, чем я предполагал.
– А после обеда? – тихонько шепчет.
– Я отвезу тебя к сыну, – ставлю перед фактом, не спрашивая разрешения, но, поежившись под ее прищуренным взглядом, я все-таки поясняю: – Погода отвратительная, не стоит твоей матери везти малыша сюда под дождем. Побудешь дома до вечера, ближе к отбою я верну тебя в центр. Ночью я хотел бы находиться с тобой рядом, – звучит несколько двусмысленно, зато честно.
– Собираешься дежурить у моей постели без выходных? – бубнит себе под нос и хмурится. – Я в порядке, Даня. Лошадиная доза успокоительного творит чудеса.
– Минимальная, – кидаю как бы невзначай. – Я учел, что ты кормишь грудью, и сократил дозировку.
– Очень заботливо с твоей стороны. Ты очень внимателен к деталям, спасибо.
Юля вроде бы благодарна мне, однако ее безучастный тон меня коробит.
– Профессия обязывает, – собрав шикарные волосы в высокий хвост, фиксирую серебристой заколкой. – Я провожу тебя в массажный кабинет.
Лично передаю жену в руки Ангелины Владимировны, нашей опытной массажистки. Выхожу из помещения, чтобы никого не смущать, однако задерживаюсь под дверью. Кажется, что если я оставлю Юлю хоть на минуту, то опять потеряю ее навсегда.
Цепляю проходящего мимо заместителя.
– Вячеслав Никитич, будьте добры, одним глазом присмотрите за Милохиной, – прошу, придерживая его за локоть. – Я быстро домой съезжу за вещами и сразу же обратно. Постараюсь не задерживаться.
– Буду смотреть в оба, Данил Вячеславович, не беспокойтесь, – широко улыбается, понимая все без лишних слов, и мне действительно становится легче.
Меньше чем через час стою на крыльце собственного дома и не решаюсь открыть дверь. Знаю, что за ней меня ожидают одиночество и пустота – мои верные спутники на протяжении года. Перешагиваю порог, поднимаюсь в спальню.
Когда-то эту комнату мы делили с Юлей.
Опускаюсь на край постели, падаю спиной на матрас, уткнувшись взглядом в потолок. Необычную скандинавскую люстру выбирала жена. Как и мебель из натурального дерева, картины на светлых стенах, меховой коврик у изножья кровати...
Все здесь хранит Юлин след, ее вкус, любовь и тепло.
Непрошеную ностальгию прерывает внезапный звонок. Морщусь, доставая телефон из кармана брюк, сбрасываю не глядя. Но настырный сигнал вновь пронзает барабанные перепонки. Мазнув пальцем по дисплею, резко возвращаюсь в положение сидя, и нехотя отвечаю.
– Слушаю, Вика, – сдавленно цежу. Сдерживаюсь, чтобы не обидеть ее. – Я же предупредил, что сегодня не приеду.