Вечно 17

Утро началось с борьбы — я против целого мира. Будильник издавал надоедливый и самый ненавистный для меня звон, из-за которого хотелось отрезать себе уши. В конечном счёте, я сдалась.

Простояв под горячими струями воды, я привела себя в порядок и заколола длинные темно-каштановые волосы вверх так, чтобы они мне не мешали.

Последние месяцы в старшей школе, а потом новая, взрослая жизнь, к которой, кстати говоря, я не готова.

— Рэйчел, я ухожу, — окликнула мама снизу. Я выхватила с вешалки верхнюю одежду и подбежала к парапету, отыскав маму у входной двери. Она обувалась.

— Ты куда? — спустилась я к ней.

Мама мимолетно взглянула на меня, застегнув кожаные сапожки, достала сотовый, набирая чей-то номер. По звуку клавиатуры мне он показался смутно знакомым, однако вспомнить, как бы не старалась, не удавалось. То же самое, что пытаться вернуться в сон, из которого тебя вывели.

— Твой отец просил забрать наши оставшиеся вещи из подсобки.

Ого, неужели у него осталось хоть что-то от нас? Впрочем, это не важно, раз уж он захотел от вещей избавиться. Чем они ему мешают? Папа за последний год навестил меня два раза. Два раза за триста шестьдесят пять дней. За пятьдесят три субботы, по которым у него выходные. Я ему не нужна. И он всячески это доказывает.

— И что? Ты должна забирать вещи? Если ему мешают, пусть сам и привезёт, деловой! — огрызнулась я, переносясь в дни, когда из-за отца мама много страдала.

— Рэйчел, не говори так. Он же твой отец!

Она ещё и заступается за него!

— Он мне не отец! Не хочу слышать ничего о нём, ладно? Он мне противен! Этому человеку совершенно все равно на меня! Папа не хочет меня видеть!

Я резкими движениями зашнуровала левый ботинок и принялась за второй, только из-за жужжащих мыслей мне было сложно сконцентрироваться на обуви. Наконец завязав бантик, я рванула на кухню, чтобы забрать рюкзак, между тем не заканчивая приводить триллион доводов о том, почему мой отец бессовестный негодяй. Факт: я быстро говорю, если нервничаю. Этакий словесный торнадо из уст Рэйчел Милс. Это у меня от мамы.

— Дорогая, ты же знаешь, что неправа. Он тебя очень любит... А вещи я и так хотела забрать, все хорошо, — мама выдавила из себя поддельную улыбку и раскрыла дверь.
О, черт! Это карма, точно карма. Около дома ждала папина машина, и тот собственной персоной сидел за рулём, уставившись в сторону нашего коттеджа. Это издевательство!

— Мам, не говори, что мы едем с ним! — в панике протянула я, испуганно выпучив глаза на машину, словно передо мной нечто мерзкое.

— Прости. Давай, он уже заждался нас, — таким образом мама в пух и прах уничтожила мои последние надежды на сегодняшний день.

В этот момент мне хотелось демонстративно развернуться и скрыться в доме, всем видом давая понять, что папе я не рада. К сожалению, поступить таким образом — значит огорчить маму, и лишь по этой причине я смирилась и приняла реальность такой, какая она есть. Очень странно. Будто совсем ещё недавно мы все вместе ездили по магазинам, а теперь мы все вместе вычёркиваем себя из жизней друг друга.

Дернула за ручку, и задняя дверь автомобиля открылась. Сперва я бросила рюкзак, затем и сама запрыгнула в кожаный салон, всеми фибрами души испытывая отвращение.
Папа повернулся полубоком, обнажив ровные, явно отбеленные у дантиста зубы в улыбке. Он похорошел за это время, цветёт и пахнет после расставания с мамой. Папа теперь делает укладку своим тёмным, почти как мои, волосам. Серый костюм с галстуком идеально выглажен. Это говорило о том, что за ним хорошо ухаживают.

— Дорогая! Привет, — папа улыбался глазами. Серыми, отталкивающими от себя.
Кха! Будто счастлив меня видеть. Какая фальшивка!

— Привет, — коротким взором одарила его.

— Ты выросла! С годами всё краше.

Нащупывает почву и прокладывает дорогу между нами.

— Конечно, столько времени прошло... — недовольно отрезала я и уставилась в окно, тем самым поставив точку в нашем разговоре.

— Рэйчел имеет в виду, что ты мог бы почаще её навещать, Джордж, — поправила меня мама, садясь рядом с отцом.

— Конечно, Хейли, как только улажу все дела с работой и со свадьбой, сразу же заберу Рэйчел к себе на уикенд.

Свадьба?! Челюсть от неожиданной новости отвисла. Сперва буравя сквозные дыры в затылке отца, я прикусила губу, чтобы не заплакать, затем перевела взгляд на соседнее место. Мама, словно чувствуя моё состояние, оглянулась. В её глазах я заметила бесконечное сожаление. Почему она так делает? Это ведь не она бросила свою семью, ей незачем обливаться сожалением. Уверена, ей также больно, как и мне, ведь сложно видеть человека, которого любишь, с кем-то другим. А я точно знаю, мама все еще любит отца.
И как ему только ума хватило спокойно говорить о свадьбе при маме? Мне обидно за нас обеих. Возможно, я не хочу отпускать папу, не хочу видеть его с кем-то ещё помимо мамы. Только, чем больше я его держу, тем больнее будет отпускать.

Следующие минуты я провела в своих запутанных мыслях. Не хотелось слушать беседу родителей, поэтому уши легли в объятия наушников. Я прислонилась головой к окну, наблюдая за исчезающей под колесами полоской. Машина вскоре остановилась недалеко от кампуса школы, и, стянув с ушей наушники, я схватила рюкзак, намереваясь выйти.

— Рэйчел, — позвал папа.

Пришлось с огромной неохотой остановиться.

Он достал из портмоне деньги и протянул мне. Я подняла хмурый взгляд.

— Джордж, это много для неё, — с наставлением выдала мама, но отец настаивал на своем.

Я покачала головой и твёрдо произнесла: «Нет».

— Это мой тебе подарок, — улыбнулся тот, опустил купюру на мою ладонь, зажимая её моими пальцами.

Вот это да! Словно одолжение сделал.

— Деньги? — с прискорбием и одновременно с ненавистью усмехнулась я. — Деньги мне не заменят отца! — деньги полетели на колени отца, после чего я сильно хлопнула дверью и ушла.

Он не появлялся год, и теперь, вместо того, чтобы узнать, как мои дела, не болела ли я, он суёт мне свои грязные деньги. Нет, никакой речи о прощении и быть не может! Он бросил нас, бросил и забыл. Ненавижу его!

***
На уроке я не могла найти себе места, мысленно возвращаясь к одному и тому же. Утренний инцидент подпортил настроение, поэтому я сидела молча. Мне надоело чувствовать себя ненужной, надоело гадать, почему отец отказался от меня. Разве я сделала что-то плохое? Порой хочется накричать на каждого мимо проходящего, обвинить их во всех своих проблемах, чтобы стало легче. Мы же это хорошо умеем — отрываться на других, лишь бы себя утешить.

— Простите за опоздание, миссис Грэм, — донёсся голос Роуз прямо с порога.

Она тяжело дышала, видимо, из-за быстрой ходьбы. Если бы мы не были друзьями, я бы предположила, что произошло нечто страшное, но это ведь Роуз. Она могла просто проспать. Или три часа выпрямлять волосы.

— Надеюсь, у вас веская причина, Фишер? Не успели вернуться, как уже опаздываете и прерываете урок биологии! — маленького роста старушка в клетчатом костюме не уставала отчитывать Ро, которой приспичило засмеяться.

— Простите! Этого больше не повторится, — пообещала подруга, подавив приступ смеха, и лишь тогда старушка сжалилась.

Роуз села передо мной, вытащив принадлежности на парту.

— Ну и? Почему ты опоздала на пол урока?

Цыкнув на мой вопрос, она дождалась, пока преподаватель отвернется к доске и достала зеркальце, чтобы убедиться в своем прекрасном виде. И да, все было отлично. Роуз выглядела как всегда отменно. Сегодня она решила нарядиться в черное. Даже кожаный плащ, и тот черный.

— Да ничего не случилось. Просто не могу привыкнуть к местному времени, — ответила Роуз после небольшой паузы, — ну что, мы идём сегодня в кино?

Я криво улыбнулась. После ошеломляющей новости о женитьбе отца, мне вообще от жизни ничего не хочется.

— Прости, Ро, я пас.

— Чего? — взглядом ужалила меня она. — Ты обижаешься на меня?

Я посмотрела на неё с усталостью. И вовсе я не обижена. Я даже забыла о вчерашнем.

— Конечно, нет! Я же сказала, все нормально, — мы обе замолчали. — Кстати, как тебе Скотт?

Роуз не успела открыть рот, ведь за неё это сделала миссис Грэм. Угрожая выгоном с занятия, старушка вернула внимание к теме урока, а мы на время, будто улитки, спрятались в своих раковинах.

— Рэйчел, он такой забавный! — перешла на шёпот Роуз, не дожидаясь перемены. — Оказывается, Скотт — поклонник искусства! Он, как и я, обожает Пикассо, представляешь?

Я недоверчиво прищурилась.

— Боксёр - поклонник искусства? Это что-то новенькое... — с сарказмом брякнула я, следив за миссис Грэм. Вдруг она снова обернется?

— Угу, — согласилась Роуз, не поняв насмешки, — а потом пришёл его друг, он такой душка! Просто красавчик! Жаль, что ты ушла, возможно, у вас бы что-то вышло.

— Ничего у нас бы не вышло! Меня не интересуют парни, а тем более боксёры, — железно заявила я.

— Его друг не боксёр. Ему на вид лет семнадцать, в общем, он наш ровесник. Всё равно, Рэйчел, когда-нибудь ты влюбишься, это только вопрос времени.

— Не в моем случае, — отнекивалась я, но в глубине души осознавая, что Роуз права.
Я не хочу влюбляться. В книгах всё так прекрасно, но в реальность в разы сложнее.

Любовь схожа со снегом. Снег падает на землю хлопьями, появляются сугробы, но потом он тает, а на его месте образуется либо гололедица, либо слякоть. Нет ничего в этом мире вечного. Любовь не длится месяц или год. Любовь, я имею в виду настоящую, бессмертную, непорочную и такую недосягаемую, человек испытывает ежесекундно. Это не обязательно любовь именно к человеку, нет. Это может быть любовь к домашнему питомцу, к солнцу, к цветам, к игрушкам. Да к чему угодно! Это неважно. Важно лишь то, чтобы человек любил и был любимым.

Да, любовь — прекрасное чувство, чего нельзя сказать о людях. Мне сложно доверять. Вдруг меня бросят, как папа бросил маму? Я боюсь доверять людям, потому что любой человек может сделать больно.

<center>***</center>

В воздухе витал вкусный запах печенья и свежих сплетен, а это означало, мы в кафетерии. На сегодняшний день многие пользуются лозунгом «толерантность», но наша школа живет прошлым. Здесь многие дразнят друг друга, обижают и радуются, если кому-нибудь плохо. А если вы принадлежите субкультуре, которая обычно у многих вызывает ксенофобию, тогда школа вас непременно занесет в «низшие» касты.

— По этой школе я точно не скучала, — поправив причёску, выдохнула Роуз, принимаясь за обед.

— А ты представь, что всё это — простое испытание, и если ты выстоишь, то вновь отправишься в Рим, — предложила я и мысленно отправилась в кругосветное путешествие.

Забавно, уже к июлю меня здесь не будет. Никаких уроков и школьных занятий, парт и биологии. Взросление несет за собой перемены. Почему с уходом детства теряются и лучшие моменты в жизни? Папа нашёл себе новую семью, где мне нет места. Я навечно осталась в его мусорном ведре. Это тоже странно: ты любишь человека, а он любит тебя, но не успеваешь моргнуть, как тебя бросают и забывают.

— Чего сидим и умираем? — ко мне подсел Бен — один из игроков школьной команды по баскетболу.

Парень застал меня врасплох, я испуганно ахнула, на что тот рассмеялся.

— Я вижу, за это время у тебя мозгов не прибавилось, — пожурила Роуз, даже не удостоив того взглядом.

— Так, может, одолжишь мне свои? Ах, стоп, у тебя же их нет, — громко захохотал блондин, чуть было не упав со стула.

Бен и Роуз — кошка с собакой. Они все время спорят, шутят, пытаются друг друга уколоть. Любому известно, что их постоянная грызня шутливая, тем не менее до меня дошли слухи, будто Бену симпатична Роуз.

— Одно очко в пользу Бена, — прокомментировала я, и мы с парнем дали друг другу «пять».

— Предательница! — воскликнула Фишер. — Вот теперь ты точно пойдёшь со мной в кино!

Покачав головой, я села прямо.

— Я могу пойти с тобой в кино, — вставил Бен.

— Нет! — одновременно ответили мы.

Бен махнул рукой и убежал к своей команде.

Заканчивая с обедом, я вдруг вспомнила, что мама, должно быть, уже раскладывает наши старые вещи, которые забрала от отца. Интересно, она виделась с его невестой? Кто она такая и как отреагировала на появление мамы? Мама у меня вежливая и слишком порядочная. Она не станет делать куклу Вуду и желать своему бывшему простаты.

— Мне написал Скотт! — слишком громко прозвучала Роуз.

Она крикнула так, словно выиграла в лотерею, и теперь её имя будет в списке миллионеров.

Очевидно же, что они с боксёром обменялись номерами.

— И что он пишет?

— Скотт приглашает меня сегодня в его «логово».

Неудивительно, что он с самого начала показался мне странным. Скотт — маньяк! О нет, бедная Роуз!

— Он зовёт тебя к себе домой? Роуз, ты должна отказаться!

— Что? — удивлённо нахмурилась она и следом засмеялась. — Он зовёт меня не домой, а в место, где он тренируется. Там будут все его друзья!

Ещё лучше! А если эти боксёры нападут на Роуз? Здесь явно чувствуется подвох. Она знакома с ним меньше суток, но соглашается на любые его предложения. Почему Роуз такая легкомысленная?

— Нет, ты не должна соглашаться на эту встречу! Я против, — не терпящей возражения интонацией проговорила я. Пусть знает, что мне это всё не нравится.

— Хорошо. Пойдём вместе? — в её глазах загорелись звёзды.

— Ты спятила?

— А что такого? Вместе мы непобедимы.

— Нет! Я туда точно не сунусь! Ни за что! — от волнения мне стало душно.

— Как хочешь, — внезапно успокоилась Роуз, а потом под нос пробурчала. — Просто кое-кто боится пойти со мной и влюбиться в какого-нибудь парня.

Ну и бред... Кажется, Роуз сбрендила. Вообще-то я о другом переживаю, но... Может, этот Скотт хороший парень, а я на него зря наговариваю из-за своих предрассудков? Боже, неужели я докатилась до такого? Поливать грязью человека, совершенно не зная, какой он, лишь бы скрыть свой страх.

— Я не собираюсь спорить, — я сложила пустые банки на пластиковый поднос. — Ладно, иди, но потом, если я буду права, не говори, что я тебя не предупреждала!

— Хорошо, дорогая. Не скажу.

И всё-таки она намерена сходить в это «логово». Хоть запирай её, но своё решение Роуз не изменит. Ладно, пусть делает, что хочет. Теперь мне хотя бы не нужно идти с ней в кино.

<center>***</center>

Уроки закончились. Я собиралась домой. Не могу сказать, что мне ненавистна школа, но как и любой нормальный подросток я испытывала к ней лёгкую неприязнь. Вообще-то, из-за моих стараний и нескольких побед в городских олимпиадах, мне выпала честь выступать с выпускной речью! Осознание этого подпитывает во мне чувство гордости за саму себя, к тому же я смогла обрадовать маму, поэтому мне нельзя провалиться.

Роуз убежала раньше, чтобы подготовиться к, как она выразилась, «свиданию». Я очень надеюсь, что Скотт оправдает мои надежды и не окажется полным козлом.

Спустившись по ступенькам лестницы, я подняла голову вверх, застав над собой тучи, казавшиеся совсем близкими. Мне не хотелось промокнуть под дождем и подхватить простуду, поэтому я ускорилась.

— Рэйчел, постой! — Бен дозвался до меня, когда я уже вышла за ворота школы.
Его лицо было красным подобно перцу Чили. Он дышал часто и блестел на свету из-за пота от тренировки.

— Бен, ты спятил! Холодно же, возвращайся в школу! — потребовала я наставнически и отодвинулась в сторону, пропустив пару человек: мы стояли у прохода посередине двора, задерживая людей.

— Я закалён, помнишь? — улыбнулся тот, перебросив мяч в другую руку. — Где Роуз?
Ох, может, слухи все же правдивы, и ему нравится Роуз? В таком случае мне его искренне жаль, ведь подруга смотрит на него только как на одноклассника. Тем более отныне у неё на уме один лишь боксер Скотт.

— Она ушла домой.

— Что-то случилось?

Не уверена, что ему следует знать про свидание.

— Нет, у неё возникли дела... — в надежде угодить всем, смолчала я.

— Ладно. Что я хотел сказать... Рэйчел, в среду будет игра. Противники «Ястребы», вы ведь с Роуз придёте? — блондин смотрел на меня своими темно-синими глазами и прямо-таки умолял сказать «да».

Как же отказать ему?

— Конечно... конечно, придём, о чём речь?

— Отлично! Это последняя игра сезона, будет потрясное зрелище! Достану вам билеты в лучших местах! — мечтательно выпалил Бен. Я криво и без энтузиазма улыбнулась ему.

Замечательно, Рэйчел. Теперь ты обязана пойти на игру и всенепременно захватить с собой Роуз. Почему из-за чьей-то симпатии страдаю я? Хотя, если подумать, то возможно мне понравится.? Кого я обманываю?! Я же ненавижу баскетбол, как и волейбол, и футбол...

О своем легкомыслии я думала всю дорогу до автобусной остановки, и даже в самом транспорте, стоя у окна и слушая музыку в наушниках. Зря я дала обещание, которое будет сложно сдержать. Словно почувствовав мою тревогу, музыка в наушниках переключилась на песню про неразделенную любовь, и почему-то мне показалось, что её пел Бен. Но в какой-то момент автобус хорошенько тряхнуло, и наваждение исчезло, как и навязчивые мысли о предстоящем матче.

Вдруг я почувствовала чей-то взгляд.
Я оглянулась, и мне удалось найти парня, которому он принадлежал.

О, черт! Я узнала его: это был тот брюнет, который вчера чуть не прибил меня дверью в кафе. Парень, держась за поручень и зная, что я его поймала, все равно таращился на меня, как на неведомую зверюшку. Не сомневаюсь, он меня узнал. Автобус остановился, часть людей вышла на остановке, поэтому незнакомца стало лучше видно. Если верить моим глазам, он довольно высокий, хорошего телосложения. Его кофейные кудрявые волосы неаккуратно уложены. Мне понравилась его черная кожаная куртка с мехом. Но больше всего мне импонировали его зелёные, словно хвойный лес, глаза — они такие глубокие, как чаща, в которую войти — значит никогда не выйти.

Наши переглядывания длились ещё три остановки. Вскоре мне это надоело, а когда он приподнял уголок рта в ухмылке, я совсем растерялась. Ну все, достал! Я вопросительно нахмурила брови, как бы спрашивая: «В чем дело?», но тот отвел взгляд, едва подавив улыбку.

Может, я испачкалась, поэтому он надо мной смеётся? Я включила камеру мобильника и посмотрела на своё лицо. Всё чисто. Тогда не ясно. Транспорт снова остановился на очередной остановке, и парень, заплатив за проезд, покинул салон, оставив меня без ответов.

«Да что ты, Рэйчел? Он просто издевался над тобой, забудь», — посоветовала я себе, но не послушалась.

Зашибись! Теперь я весь год буду вспоминать этот случай и думать, что же со мной всё-таки не так?

По крайней мере я больше не думала о Бэне. Добравшись до дома, я облегченно выдохнула. Никогда бы не подумала, что буду рада вернуться в дом, от которого поначалу отказывалась. Без папы дом нельзя было назвать домом. Но потом, впервые побывав здесь, я признала свою ошибку: дом — это то место, где тебя любят и хотят видеть.

Наша улица имеет квадратную форму: одни дома расположены слева, другие справа, а также есть дома между ними, то есть, посередине. Чтобы выехать на главное шоссе, приходится делать круг, объезжая небольшой фонтан, находящийся в центре улицы. Очень атмосферное место, особенно во время таких праздников, как Рождество и Хэллоуин.

Мама ещё не вернулась с работы: она кондитер и часто задерживается допоздна, поэтому бывать в одиночестве мне не в новинку. Я прыгнула на свою кровать и засмотрелась на потолок со звёздным небом. Сотни маленьких огоньков уставились на меня, затягивая в совершенно в другой мир — в мир грёз, только я не собиралась терять вечер. К тому же моё внимание привлекла коробка с надписью «Рэйчел». Я прошла к туалетному столику, под которым лежала та самая коробка, и вытащила её, обо всем догадавшись. Это мои вещи, которые столько лет хранились в доме отца. Уже и не припомнить, что внутри могло быть. Внутренний голос не советовал заглядывать в коробку, но я не могла сдержать любопытства. Хочу посмотреть, хочу узнать!

Отыскав в шкафчике канцелярский нож, я с лёгкостью избавилась от скотча и наткнулась на свое детство... Воспоминания ударили прямо под ребра, лишая возможности глотнуть воздуха, отчего я замерла в болезненном спазме. Как будто вокруг шеи завязалась петля, которая всё затягивалась и затягивалась, намереваясь убить.

Я достала из коробки детские игрушки, поделки из пластилина, свои рисунки. Чёрт побери. На пожелтевшем от сырости листке разноцветными карандашами изображены счастливые родители и я. Они держат меня за руки и улыбаются. Только улыбка размазалась из-за капнувших слезинок.

Я заплакала. Так просто. Боже, почему я плачу?! Рэйчел, возьми себя в руки! Обида за испорченное детство побудила желание разорвать наивный рисунок в клочья. Стоило послушать внутреннюю себя и не ворошить прошлое, потому что оно причиняет боль. Следом я достала детскую одежду: розовые кофточки, чулки, брючки. Я всхлипнула, услышав земляничный запах стирального порошка и шоколада, который забыли отстирать с воротника кофточки. А ведь это папа меня подкармливал шоколадками. Этого больше не будет. Он был когда-то рядом, но сегодня он призрак из прошлого, очередное мое воспоминание. Очередная моя боль. Разве он заслуживает всех тех шрамов на запястьях, которые есть и которые я снова хотела бы оставить на себе? Это ненормально — желать заглушить душевную боль физической, правда? Тогда разрешается считать меня сумасшедшей.

Стянув с себя свитер, я перевела туманный взор на запястья. На руках не осталось живого места, но мне этого мало. Я резко вскочила с пола и решительно побежала в ванную комнату в поисках лезвия. Сглатывая слезы, зажмурила глаза и медленно провела холодным металлом по коже. Странная, но знакомая боль. Линия мгновенно обрела красный оттенок, но одного пореза мне мало. Я делала ещё и ещё.

А я ведь даже не понимала, зачем делала то, что делала. Слёзы градом падали на запястья, смешиваясь с кровью. Шрамы на руках — пустяки по сравнению со шрамами на сердце — они не затягиваются.