27
Кирилл.
Остановившись во дворе новостройки, докуриваю сигарету и думаю о Ромке. Губы сами в лыбу вытягиваются. Отличный малый, сообразительный, шустрый. Чурается меня немного, но это нормально — привыкнет со временем.
Понравился он мне. Внешне больше на Гаврилину похож, но характер точно наш, Милохинский.
Результаты теста не удивили, слишком легко информация об возможном отцовстве улеглась на моей подкорке. Сейчас вопли перед Сашкой и Дашей мне кажутся позорными. Но и Юля, честно говоря, шокировала.
При мысли о ней взметнувшееся внутри раздражение едва не ломает сигарету в моих пальцах. Это происходит всякий раз, как я вспоминаю ее. Нервы ни к черту. Никак не могу успокоиться. Корежит от бессильной ярости, наизнанку выворачивает.
Сучка, как она решилась на такое?! Неужели ее обида настолько сильнее возможности ребенка иметь отца? Жить в достатке, ни в чем не нуждаться, а не перебиваться в копейки на копейку! Это что, бл*дь, за гордость такая ненормальная?
Гордость...
Когда-то я думал, что Гаврилина и гордость — это слова антонимы. Убила просто. Все шаблоны о себе разорвала.
«Разлюбила» — отдается эхом.
Может, в этом причина. Только хотелось бы понять, в какой момент это случилось. Когда узнала, что я Карину выбрал или когда про аборт заикнулся? Или все вместе?
Делаю последнюю затяжку и, кидаю окурок в сугроб, после чего заезжаю в подземный гараж.
Ладно. Мотивы ее мне не понять. Да и похер, если честно. И без того проблем хватает.
Забрав из тачки вещи, поднимаюсь на свой этаж и захожу в квартиру. Из гостиной льется тусклый свет.
Карина вернулась.
После того, как она узнала, что ко мне еще и внебрачный ребенок теперь прилагается, на два дня уехала к родителям. Но перед этим закатила скандал. Кричала, плакала сильно.
— Привет, как ты? — спрашиваю, останавливаясь у порога.
Она сидит на новом диване, поджав под себя ноги и закутавшись в плед. С распущенными волосами, бледная и печальная.
— Нормально...
Я подхожу ближе и присаживаюсь перед ней на корточки. Обхватив прохладную ладонь, прижимаюсь к ней губами. Карина тихо всхлипывает.
— Я люблю тебя, Карин...
Говорю это не часто, но сейчас, чувствую, ей это надо.
— Я тебя тоже, Дань! Но мне очень плохо!
— Почему тебе плохо?
— Я чувствую себя преданной! Как ты не понимаешь? — шепчет сдавленно, — ты и... она... вы оба меня предали!
— Не говори ерунды, — проговариваю сдержанно, — никто тебя не предавал. Это было еще до наших с тобой отношений.
Выдернув свою ладонь, Карина демонстративно отодвигается.
— Где ты был? Почти девять уже!
Бл*дь... Мозго*бка.
— К Ромке ходил.
Врать не собираюсь и тайком к сыну бегать — тоже. Я сразу обозначил свою позицию по этому вопросу. Карине придется принять это.
— И что? — вскидывается она.
— И ничего.
Поднимаюсь на ноги и разворачиваюсь к выходу, чувствуя, что назревает новая вспышка.
— Накормишь?
Слышу, как поднимается и идет следом за мной на кухню.
— А что, тебя там не накормили?
— Твою мать, Карина! — взрываюсь я, — хватит! Не *би мне мозг хоть ты!
— Я просто спросила! — выкрикивает с надрывом, — я в жизни не поверю, что наша Юленька тебе поужинать не предложила!
— Заткнись! Бл*дь! Просто помолчи!
Закрыв лицо руками, Карина начинает реветь. Первый раз такое с ней, и я совершенно не понимаю, как мне реагировать. Не ожидал, что так болезненно воспримет.
— Иди ко мне, — привлекаю к себе и обнимаю обеими руками, — успокойся, все... прости.
— Прости, Дань... я сама не своя... Это ужасно...
— Для нас нет ничего ужасного, ничего не изменится между нами, понимаешь?
— Я не ожидала от нее такой подлости, я ей доверяла, фотографии наши с тобой отправляла...
— Зачем?
— А она... камень за пазухой носила... удобного момента ждала...
— Бред, Карина...
— Ты плохо ее знаешь, Даня, эта змея не успокоится теперь, пока нас не разведет.
— Перестань, — шепчу, решая отвлечь ее поцелуем.
Продолжая всхлипывать, она жадно отвечает. Зарывается руками в волосы и, открывая рот, сдается под моим напором.
— Ты только мой, Дань, слышишь?.. — шипит на ухо, пока несу ее на кровать, — я никому тебя не отдам! Гаврилина может даже не мечтать...
Нахрен я Гаврилиной не упал. Как на пустое место на меня смотрит. «Разлюбила»...
Упав с Кариной на кровать, довожу ее до оргазма за три минуты. Злая. Жадная.
Ругается. Царапается, кусается.
Бесит, но терплю, понимая, как ей это сейчас надо. Усмиряю жестким сексом, вдалбливая в нее истину, что все и всегда будет, так как я решил.
Смиряется. Затихает, прижимаясь лицом к моей груди.
— Данил, держись от нее подальше, пожалуйста, — проговаривает на грани слышимости, — я ей не верю... она все заранее продумала...
— Хватит!
— Хорошо, прости... я больше не буду... я просто сильно тебя люблю!..
— Кормить будешь меня?
— Я не успела ничего приготовить. Бутерброды сделать?
— Давай бутерброды.
Поднимаюсь и, взяв в шкафу чистые трусы, ухожу в душ. Встав под горячие струи, безмолвно ржу. Ох*енный секс с Кариной с зарядом от Гаврилиной. Давно такого не было.
Обтираюсь, надеваю трико и иду на шум греющегося чайника.
— У тебя сообщения в телефоне, — неестественно звонким голосом говорит Карина, когда я вхожу в кухню.
— Что там? Смотрела?
Она любит в нем шариться, я не особо препятствую, потому что прятать мне нечего. Но думаю, пора ставить пароль.
Ставит передо мной тарелку с бутерами и наливает чай. Я тем временем открываю директ и вижу несколько фото от Даши. На них Никитка и Ромка. На прогулке, с игрушками на полу у них в гостиной, за столом с кашей.
«Я подумала, тебе будет интересно» — прилетает от нее.
«Спасибо» — отвечаю ей.
— Я не понимаю, — слышу голос Карины совсем рядом, — зачем Даша это делает?
— Ты о чем?
— Зачем эти фото? Она хочет нас поссорить?
— Ты че несешь? При чем здесь ты вообще?
— Она дружит с Гаврилиной!
— И что? — смотрю в ее покрасневшие глаза, — у тебя паранойя, Карин. Юли на этих фото нет.
Она опускает взгляд на экран моего телефона, и тут я вижу, как ее губы брезгливо искривляются. Меня аж злость захлестывает. Развернув телефон экраном к ней, тычу им в лицо.
— Это МОЙ сын, Карина! Нравится тебе или нет, я буду с ним общаться! Тебе придется с этим смириться или... нет.
— Я поняла...
— До того, как ты узнала, что он от меня, ты лезла к нему с поцелучиками. Я видел. Что изменилось сейчас?
— Ничего, — опускает глаза и садится на стул напротив меня, — я его полюблю, обещаю.
— Не ставь меня перед выбором, Карин. Не разочаровывай меня.
Она кивает и вдруг начинает улыбаться. Двигает ко мне тарелку с бутербродами и обхватывает пальцами чашку с чаем. Мозги включились? Испугалась?
— Он хороший, Дань, правда. На тебя совсем не похож, но все равно милый.
— Милый?..
— Я просто нервничаю и злюсь на нее... Не ожидала такого коварства.
— Я надеюсь, тебе хватит ума, не устраивать с Настей разборок? Я бы очень этого не хотел.
— Нет, конечно. Пусть это останется на ее совести.
— Не тебе судить ее, — отрезаю я, — закрыли тему.