Глава 13
День концерта наступил слишком быстро. Казалось, что времени ещё много, но всё случится сегодня. Я выступлю и скажу Маше, что не смогу выступать с ними, пока не закрою долги. Да, так и сделаю. Все силы нужно положить на это, пока меня не отчислили. Иначе танцевать уже будет негде. В этот раз я пытаюсь готовиться за письменным столом. Может, такая обстановка поможет лучше настроиться на нужный лад. Вчера взяла у одногруппников конспекты с прошлого семестра. Очень надеюсь, что это позволит лучше понять всё, что уже давно перемешалось в голове. Но кипа тетрадей передо мной только сильнее вгоняет в тоску. Хочется заниматься всем, чем угодно, лишь бы не учиться. До концерта ещё есть время и нужно заставить себя провести его с пользой. Я больше не могу тянуть.
Слышу, как на кухне закипает чайник. Юля только проснулась. Было бы здорово увидеть её в числе зрителей, но у подруги учёба. Как жаль, что мы учимся не в одном университете. Зато там будет Вика, и, скорее всего, она будет бегать с фотоаппаратом, чтобы поймать лучший кадр для статьи про конкурс. Чувствую, как уголки губ ползут вверх. Внутри зреет ощущение, что всё начинает налаживаться. Только не понимаю, почему. Глубоко вздыхаю и пытаюсь сосредоточиться на учёбе, иначе я всё испорчу.
Время тянется долго. Тема за темой двигается слишком медленно. Кручусь на стуле, пытаясь усесться поудобнее, но, кажется, удобно мне станет только без учёбы. Кидаю взгляд на время и понимаю, что пора. Сборы на выступление займут немало времени, а выучить всё это ещё успею.
Небольшой мандраж настигает меня у зеркала в ванной. Смотрю в собственные глаза и пытаюсь успокоиться. Я буду на сцене не в первый раз, но сегодня будто произойдёт что-то особенное. Может, деканат увидит, как я танцую и простит все долги? Усмехаюсь своей же глупости и достаю с полки косметичку. Накраситься нужно ярко и в цвет костюмов. Что ж, красные стрелки и помада точно привлекут внимание.
Теперь уже время бежит неумолимо. Стрелки не получаются. Я стираю их снова и снова, пока Юля стоит за спиной и крутит мне волосы. Даже не знаю, что бы делала без неё. Руки уже начинают трястись, но скоро мы справляемся с этой задачей. Я запихиваю костюм из чёрных лосин и красного топа в рюкзак и бегу обуваться.
— Покажите им там, как надо двигаться, — тихо смеётся подруга, уперевшись в стену плечом. — А я постараюсь успеть хотя бы ко второй паре.
— Спасибо, — тараторю я и, поцеловав Юлю в щёку, быстро выхожу в подъезд.
Погода сегодня на нашей стороне. Солнце светит ярко, ветер слабый, но всё равно чувствуется. Пробегаю мимо дворника, собирающего пожелтевшие листья в кучу, и запрыгиваю в автобус. Всё это время в голове прокручиваю выступление. Нельзя допустить ни одной ошибки. На нас будут смотреть все. Деканат, преподаватели, студенты, Даниил Александрович. Чёрт, опять он. Я жмурю глаза, чтобы прогнать его образ из мыслей, но от этого становится только хуже. Представляю, как Даниил Александрович сидит на первом ряду, внимательно смотрит на меня и говорит о том, что мне следовало бы учиться, а не танцевать. Что ж, не ему решать.
Кидаю взгляд в окно. Как раз вовремя. Пора выходить. Вспоминаю первые движения. Тело просит повторить их, но я лишь оглядываюсь и перехожу дорогу. Сердце так и хочет выпрыгнуть из груди. Как же я скучала по выступлениям! Почему-то осознаю это только в тот момент, когда закрываю за собой тяжёлые двери университета. Людей в коридорах почти нет, но из актового зала слышится шум. Вхожу в помещение. На лице тут же появляется улыбка.
Тут все заняты работой. Кто-то украшает зал лентами и шарами, ведущие сидят на краю сцены и повторяют свои слова. Прохожу вдоль красных кресел, медленно поднимаюсь по ступенькам, здороваясь со всеми по пути, и наконец-то замечаю Машу. Она стоит около парня, который, кажется, сегодня отвечает за звук, и что-то ему объясняет.
— Привет, — я улыбаюсь ей.
— Привет-привет, — быстро отвечает та и, закончив предыдущий разговор, возвращает своё внимание ко мне. — Хорошо выглядишь. Надеюсь, станцуешь также.
— Конечно, — расплываюсь в улыбке и подхожу ближе. — Всё готово?
— Почти, — Маша качает головой. — Ещё не все девочки пришли, но, надеюсь, никто не опоздает. Я хотела прогнать танец ещё раз перед выступлением, но, как видишь, тут не получится.
Она окидывает взглядом сцену, как бы объясняя мне всё. Несколько парней с нашего курса уже стоят тут на стульях и вешают дополнительное освещение везде, где только можно. Я перевожу глаза на Машу и понимающе киваю.
— Иди переоденься сразу.
Тихо выдыхаю и, согласившись, ухожу в подсобку. Тут же полнейший беспорядок. Вещи разбросаны по всем углам. Костюмы для абсолютно разных номеров аккуратно висят на вешалках, а вот обычная одежда, которую уже успели скинуть, валяется где попало. Я громко вздыхаю и нахожу место посвободнее, чтобы расположиться там. Девочек здесь собралось очень много. Помимо наших я узнаю только вокалистов, которые собрались в самом укромном уголке и тихо распеваются. Откидываюсь спиной на стену и слушаю их голоса, прикрыв веки. Ночью спалось плохо. Я ворочалась из стороны в сторону, думая обо всём: о концерте, об учёбе и о работе. Замену Насте так и не нашли, и я уже предвкушаю смены без выходных. Громко вздыхаю и стараюсь направить мысли в другое русло. Сегодня нужно думать о выступлении. Я покажу всё, на что способна, а потом сброшу с себя груз ответственности хотя бы за это.
К нам забегает Маша. Она судорожно поправляет волосы у зеркала, затем собирает всю группу в кучу и произносит последние наставления. Они не меняются из года в год. Мы сильные, мы справимся. Главное – не подавать вида, если что-то пойдёт не так. Что ж, мы должны сделать всё, чтобы номер вышел идеально. Ничего не должно пойти "не так".
Из зала доносится гул. Кажется, зрители начинают собираться. Я хочу выйти на сцену и посмотреть на них, но Маша просит оставаться на месте, чтобы никто не расходился. Я разочарованно вздыхаю и сажусь обратно на стул. Радует, что ждать нам не долго. Мы выступаем самые первые, а потом можно будет спуститься в зал и посмотреть весь концерт.
Я кидаю взгляд на настенные часы и тут же слышу, что концерт начинается. Ведущие громко и чётко читают свои речи, а мы дружно выбегаем закулисы и выстраиваемся там в нужном порядке. Маша в очередной раз произносит напутственные слова, просит внимательно слушать музыку и чувствовать её. Я встряхиваю руками, чтобы снять напряжение. Тяну шею.
Музыка начинает играть громко. Мы выходим в центр сцены. Уголки губ тянутся вверх. Заученные движения сами рвутся наружу в нужным момент. Мне остаётся лишь поддаваться им. Я смотрю в зал. Сначала на самые дальние ряды, но постепенно спускаюсь к первым. Преподаватели и другие сотрудники университета внимательно наблюдают за нами. Я медленно прохожусь по ним взглядом и вдруг замечаю его. Даниил Александрович со сложенными на груди руками сидит прямо напротив меня. В его глазах так и читается: "Делает все, лишь бы не учиться". Сжимаю зубы и беру себя в руки. Я не могу позволить ему и своим эмоциям завалить танец. Подхожу ближе к краю сцены и собираю всё своё внимание, чтобы не свалиться в зал. Стараюсь не смотреть на преподавателя. Он только сбивает. Но краем глаза замечаю, как Даниил Александрович встаёт. Почему? Зачем? Набираю ртом больше воздуха и кружусь. Он уже почти у двери. Как он может уходить именно сейчас? Это невежливо и... Обидно. Мне больше не хочется танцевать. Если можно было бы, то я бы всё бросила и прямо сейчас же убежала, но нужно довести дело до конца. Я не могу подвести Машу и остальных. Почему же он ушёл?
Совсем погрязнув в своих мыслях, я и не замечаю, что происходит за спиной, а, когда наконец-то обращаю на это внимание, то ничего уже не могу сделать. Несколько новеньких сбились, кажется, ещё давно и никак не вольются обратно. Маша пытается им что-то сказать, но те совсем теряются, а я бросаю всякие надежды закончить танец хорошо. Теперь могу лишь сделать всё, что зависит от меня.
Звучат финальные аккорды, но я слышу лишь гонг, после которого Маша набросится на непутёвых танцоров. Зал взрывается аплодисментами, но это притворство. Тут нечему хлопать. После поклона мы заходим закулисы, и начинается разбор полётов. Маша чуть ли не силой заталкивает нас в подсобку и собирает в углу. Её брови сведены к переносице, а руки упёрлись в бока.
— Что случилось? — проговорила она спокойно, но я вижу, что Маша сдерживается изо всех сил.
— Я сбилась буквально на секунду.
— А из-за неё сбилась я.
— Я тоже.
Первокурсницы щебечут словно птенцы, надеясь избежать гнева матери-птицы, чтобы не вылететь из гнезда. Я складываю руки на груди и упираюсь плечом в стену, наблюдая за ними. Танец провален. Это плохо. Но Маша как-то слишком уж злится из-за этого. Её щеки и шея, кажется, краснеют, а голос становится всё грубее и грубее.
— Так, хватит, — прерывает она это бессмысленное лепетание и падает на первый попавшийся стул. — Это конец.
Все замолкают, глядя на неё. Я слегка отталкиваюсь от стены и подхожу ближе. Конец чего? Миллион вопросов крутится в голове, но решаюсь задать лишь один:
— Ты о чём?
— Это уже не важно, — тихо проговаривает Маша, запустив ладонь в волосы. — Идите в зал и посмотрите концерт.
Вся группа неуверенно кивает и направляется к выходу, но я остаюсь и сажусь рядом с ней.
— Объясни.
— Наш кружок закроют.
— Почему это?
— Никто не хочет к нам идти, сама видишь. Я пообещала деканату идеальное выступление, чтобы нам дали ещё один шанс, но теперь всё кончено.
Я сжимаю губы и нервно сглатываю. Маша же громко и тяжело вздыхает. Мы замолкаем. Не могу подобрать подходящих слов. Они не могут закрыть единственный танцевальный кружок в университете. Стискиваю зубы, но вскоре наконец-то отвечаю ей:
— Мы что-нибудь придумаем. Попросим ещё один шанс. Прорекламируем кружок. Пригласим больше людей.
Я буквально вываливаю на неё все свои идеи, но Маша лишь тихо слушает. Неужели она потеряла надежду? Этого нельзя допустить.
— Маша, — пытаюсь привлечь её внимание, чтобы добиться хоть чего-то. — Ты меня слушаешь?
— Да-да, — еле слышно отзывается она. — Пойдём просто посмотрим концерт? Я сейчас не хочу думать об этом.
Я разочарованно вздыхаю, но всё же соглашаюсь с ней.
Громкая музыка снова раздаётся со сцены. Знаменитый в нашем университете дуэт представляет свою новую песню. Мы садимся в самом последнем ряду. Голоса певцов заполняют всё пространство. Я пытаюсь вслушаться в слова, проникнуться смыслом, но голова занята совсем другим. Даже прекрасное вступление не может перетянуть внимание на себя, поэтому я лишь жду, когда музыка стихнет, чтобы выйти в коридор. Я же не Даниил Александрович, чтобы уходить прямо посередине номера.
Рыжеволосая девушка медленно проходит вдоль сцены, а потом останавливается и тянет высокую ноту. Парень обходит вокруг неё. Они поворачиваются друг к другу, смотрят в глаза. Кажется, они поцелуются в следующий же миг, но музыка останавливается. Зал взрывается аплодисментами, а я вместе с ними. Что ж, хоть у кого-то выступление прошло удачно. Я встаю на ноги и совсем тихо покидаю актовый зал. Хочется побыть одной. Поворачиваю к небольшой лестнице, которой почему-то редко пользуются, и поднимаюсь на следующий этаж. Вряд ли кого-то там можно будет встретить. Посижу на ступеньках, а потом вернусь на концерт.
Но моя лестница уже занята. Даниил Александрович стоит наверху около окна и внимательно смотрит в свой телефон. Неужели он ушел, чтобы полистать ленту. Видимо, совсем не ценит искусство. В груди неприятно колет. Преподаватель вышел именно во время нашего номера. Всё было так плохо?
— Здравствуйте, — тихо здороваюсь я, замирая на первых ступеньках лестницы.
— Неплохой танец, — проговаривает он, когда наконец-то отвлекается от телефона.
— Вы его почти не видели, — складываю руки на груди. — Почему ушли?
— Устал от громкой музыки.
— В самом начале?
— Да, появились дела.
Я хмурюсь. Так он устал или дела появились? Странные отговорки. Поднимаюсь выше и наконец-то нахожусь на одном уровне с ним.
— Точно, я забыла, — я раздражённо хмыкаю. — Вы же не любите танцульки.
Даниил Александрович смотрит прямо мне в глаза и вскидывает брови. Что? Не ожидал? Мы несколько секунд молча глядим друг на друга, а затем он произносит:
— Я ничего не имею против танцев, но не в вашем случае.
— Почему же?
— Потому что вы висите на грани отчисления.
— А вам какая разница? — не выдержав, спрашиваю я и слегка щурюсь.
Даниил Александрович приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но не решается. Он отводит взгляд в сторону. Нервно сглатываю. Почему молчит? Так только хуже. Кажется, в этой тишине слышен лишь стук моего сердца.
— Потому что знаю, что когда-то ты любила историю, — очень тихо проговаривает преподаватель, и теперь я теряю дар речи, но быстро прихожу в себя. Он в первый раз обратился ко мне на "ты".
— С чего вы взяли?
Даниил Александрович глубоко и очень медленно вздыхает. Он не спешит отвечать, отходит в сторону и садится на подоконник, который слегка скрипит под ним. Я осторожно подхожу ближе.
— Я не сразу вспомнил тебя, — начинает преподаватель с очередным вдохом. — Три года назад... Ты была, кажется, на первом курсе.
Я несколько раз моргаю, пытаясь осознать реальность происходящего. Его голос изменился. Больше нет той строгости и серьёзности. Сжимаю губы и продолжаю слушать его.
— На какой-то конференции студенты читали свои доклады. Я хорошо помню твою тему...
— Даже я её не помню, — встреваю я, не удержавшись.
— "Мифологический образ Тесея в представлении древних греков", кажется, — с грустной усмешкой напоминает Даниил Александрович.
Я совершенно ничего не понимаю, но всё же усаживаюсь рядом с ним.
— Я, конечно, больше интересуюсь историей России, но твой доклад был таким... живым.
Мои брови медленно поднимаются. Почему он это рассказывает?
— Мне он понравился, — Даниил Александрович поворачивает голову ко мне. — Правда. Да, он был слабоватым, конечно, но я видел, как тебе интересно. Ты же училась когда-то и, видимо, любила это?
— Да, — тихо протягиваю я в ответ и глубоко вдыхаю.
— И что теперь? Ты элементарных вещей не знаешь, — он проводит рукой по волосам. К его голосу снова возвращается серьёзность.
Я резко прихожу в себя. К чему весь этот разговор? Хочется прямо сейчас встать и уйти, но Даниил Александрович продолжает:
— Я не хотел задеть, — он вздыхает. — Просто обидно видеть, как люди горящие историей теряют этот интерес.
— Да вы только и делаете, что задеваете меня, — говорю я чуть громче, чем следовало бы. — Зачем вообще всё это? Вам должно быть всё равно на меня и мою учёбу.
— Наверное, да, должно быть, — преподаватель слегка качает головой.
— Так почему же не всё равно? Зачем вы докапываетесь до меня? Зачем все эти нотации? – я вскакиваю с места и активно жестикулирую, словно подтверждая свои слова.
Даниил Александрович тоже встаёт, но я не замолкаю.
— Вы невзлюбили меня с самого первого дня. И дело даже не в том случае в кофейне. Вы просто...
Я не могу договорить, потому что преподаватель резко делает шаг в мою сторону, хватает за шею и целует. Мне остаётся только замереть на месте. Не могу пошевелиться. Его губы касаются моих, а пальцы сжимаются на затылке. Хочу оттолкнуть его, убежать, но вместо этого цепляюсь руками за его плечи и отвечаю на поцелуй. Внутри всё переворачивается. Сердце бьётся с такой силой, что ещё немного и мне будет больно. Даниил Александрович прижимает меня ещё ближе к себе. Встаю на носочки, хватаюсь за его шею, чтобы не упасть. Голова кружится. Зачем я делаю это? Почему мы делаем это? Миллионы вопросов появляются в сознании, но тут же растворяются. Мозг отказывается думать о чём-то, кроме его сильных рук на мне и таких неожиданно мягких губах. Впиваюсь ногтями в плечи преподавателя, но слышу шаги. И он тоже. Мы в миг отлипаем друг от друга и отходим на несколько метров.
Я растерянно хлопаю глазами, пытаясь собрать остатки этого момента. Даниил Александрович оглядывается по сторонам. Повторяю за ним, но никого не вижу. Воздуха становится слишком мало. Перевожу взгляд на преподавателя и его красные губы. Точно, моя помада.
— Нужно уходить, – бормочет он, поправляя пиджак. — А об этом лучше забыть.
Преподаватель сжимаем челюсть и направляется к лестнице, но я его останавливаю:
— Даниил Александрович.
Он оборачивается и вопросительно смотрит на меня.
— Помада, — трогаю указательным пальцем свои губы.
— Твою мать, — Даниил Александрович трёт рот ладонью и всё же уходит, прикрывая его рукой.
Я усаживаюсь на подоконник, чтобы дать трясущимся ногам отдохнуть. Сердце колотится в груди с ужасной силой. Пытаюсь успокоить его. Несколько раз вдыхаю и выдыхаю, но в голове крутится одна и та же картина. Даниил Александрович целует меня. Как это получилось? Зачем? Почему я? За секунду в мыслях появляются сотни вопросов. Я опираюсь спиной на холодное окно. Оно действует отрезвляюще. Кажется, я совершила огромную ошибку. Мы совершили. Резко встаю и возвращаюсь в актовый зал, чтобы забрать свои вещи. Нужно ехать домой, пока не случилось что-нибудь похуже. Полностью погружаюсь в свои мысли и не замечаю, как выхожу на улицу, как вызываю такси и как сажусь в машину. Никак не могу выбросить всё из головы. Это кажется каким-то нереальным, будто случилось не со мной. Но почему я не оттолкнула его? Почему целовала в ответ? До сих пор чувствую руки Даниила Александровича на своём теле. Ещё неделю назад я ненавидела его. Что изменилось теперь?