Рано повзрослели [18+]

Макс стоял посреди кладбища.
Ветер гнал по земле засохшие листья, хрустящие под ногами, как память, которую не отпустишь.
Ту, кого он любил до боли, до пустоты, до последнего вдоха.

Он стоял, не в силах видеть её надгробную фотографию, пока не раздался хруст.
Тонкий, почти неуловимый.
Он обернулся.

На краю поляны стояла женщина в большой тёмной шляпе.
Силуэт, знакомый до судорог в груди. Без лица. Без звука. Просто тень.
И в следующую секунду — исчез.

Его пальцы дрожали, как в лихорадке.
Это был знак. Это был она.

Он бежал. Он бежал, не оглядываясь, словно от собственной смерти.
А дома — достал карандаш и стал рисовать.
Вновь и вновь — эту женщину в шляпе. Без лица. Только силуэт.
И верил: это Вика. Она приходит. Она рядом.
И пусть это безумие — он примет его. Потому что в нём есть она.

Перед сном он прижал рисунок к груди, как бы прижимая её саму.

— Я буду жить, — шепнул он, — за нас двоих.
Буду есть только вкусное, слушать самую красивую музыку,
путешествовать — чтобы ты всё это увидела моими глазами.
Я не забуду. Но я попробую... быть счастливым.
Для тебя. Ради тебя.

В это же время, в большом доме на окраине города, в комнату вошла женщина в той самой шляпе.
Мама Вики, увидев её, вскочила и обняла крепко, как ребёнка, которого слишком долго не было дома.

— Ну как он? — спросила она. — Он справится?

Женщина подошла к зеркалу. Медленно сняла шляпу.
И в отражении — перед ней стояла Вика.
Живая.
Бледная, похудевшая, но невероятно настоящая.

— Справится, — тихо сказала она. — Я об этом позабочусь.

Правда была такой:
Вика не умерла.
Но знала — её присутствие разрушает близких.
Она видела, как Макс угасает. Как мама теряет себя. Как друзья держатся из последних сил.

И тогда она приняла страшное решение: исчезнуть.
Позволить им оплакать её, прожить горе, а потом — научиться жить.
Снова.
Без неё.

С мамой они договорились. Инсценировка. Похороны. Надгробие. Всё — ради того, чтобы Макс смог встать.
Но Вика ошиблась: он не мог встать.

Она наблюдала издалека.
Появлялась в его жизни, не вступая в неё.
Она была тенью.
Символом.
Шансом на жизнь.

И в ту ночь, когда Макс собирался повеситься,
она не выдержала.

Спасла. И снова исчезла.

И она не знала: победит ли она когда-нибудь болезнь?
Когда-нибудь — вернётся?

Пока — пусть он живёт.
Смеётся.
Летит.
Любит.

А она будет рядом.
Всегда.
В женщине в шляпе.
В отблеске окна.
В запахе кофе по утрам.

Вика...
просто дала ему жизнь.

«Некоторые люди исчезают, чтобы дать тебе жить.
А потом возвращаются, когда ты готов любить их заново — не из боли, а из света».

Спустя пять лет

Макс стоял на берегу океана.

Ветер трепал ворот его лёгкой рубашки, в пальцах он держал камеру — старую, но любимую. Пейзаж перед ним был бесконечен: синие волны, золотой песок, и закат, который медленно погружался в воду, как бы унося с собой день.

Он много путешествовал за последние годы.
Сменил страну, язык, привычки.
Научился пить кофе по-французски, слушать тишину по-японски, обнимать людей по-итальянски.
Он смеялся чаще, чем плакал. И ел — так, как будто делился вкусом с кем-то внутри себя.
Он стал тем, кем пообещал ей стать.
И каждый раз, когда фотографировал новый закат, — шептал про себя: ты видишь это, Вика?

В один из таких вечеров, он присел на лавочку у маяка.
Рядом играл мальчишка с воздушным змеем, а пожилая пара спорила о том, как правильно пить сангрию.

Макс закрыл глаза. И вдруг — что-то изменилось в воздухе.
Он открыл глаза и посмотрел вдоль набережной.

Женщина.
Та самая.
В большой тёмной шляпе.
Она стояла, прислонившись к ограде, и смотрела на океан. Лицо её скрывал полутень.

Макс не шелохнулся. Он не мог.
Сердце забилось, как тогда, много лет назад.

Он встал. Сделал шаг. Потом второй.
Но в тот момент, когда хотел подойти — она обернулась.

И взгляд их встретился.

Улыбка — еле заметная, только в уголке губ.
Мягкая, как свет на рассвете.
И в этих глазах — всё. Память. Боль. Любовь. Прощание. И... надежда.

Макс хотел что-то сказать, но не смог. Он просто смотрел.
А потом — моргнул.

И... её не стало.

Осталась только шляпа, медленно качающаяся на ветру, лежащая на лавке, где он сидел минуту назад.

Макс улыбнулся.
Не грустно. А по-настоящему светло.

Он знал:
она держала слово.
Она рядом.
Всегда была.

И теперь, быть может...
готова вернуться.