Глава 14
Вячеслав Васильевич шумно вдохнул и выдохнул. Он всегда не любил приходить в кабинет директора — ни в то школьное время, когда он был взбалмошным учеником, ни во время своей педагогической деятельности. Всегда его ругали, выставляли виноватым чуть ли не во всех смертных грехах и заставляли извиняться. Но если в детстве Вячеслав Васильевич еще как-то справлялся с директором школы, в которой он учился, то вот с Маргаритой Михайловной у него были явные проблемы. И вот сейчас, входя в ее кабинет, Вячеслав Васильевич был готов услышать все что угодно. Но заметив сидящую рядом с директрисой плачущую женщину, ему стало как-то не по себе.
— А, вот и вы, Вячеслав Васильевич, — тихо произнесла директор. — А мы вас как раз ждем... Что ж, проходите. Разговор будет долгий...
— Что произошло? — спросил мужчина, проходя в центр кабинета и пытаясь разглядеть женщину, которая ладонями закрыла лицо. — Кто... это? Маргарита Михайловна, я...
— Посмотрите на нее, — Маргарита Михайловна указала взглядом на женщину. — Никого не узнаете?
Женщина почти сразу же после этого убрала ладони и посмотрела заплаканными глазами на Вячеслава. Он сразу же ее узнал — это мама Насти Стрельцовой. Но почему она плачет? И что она вообще делает в школе в рабочее время, да еще и в таком состоянии?
— Что произошло? — повторил Вячеслав, переводя взгляд с директрисы на Стрельцову и обратно. — Я... не понимаю...
— А сами не догадываетесь? — хмыкнула директор.
— Нет.
— Ну я так и думала... Вы, Вячеслав Васильевич, присаживайтесь. Вам лучше тоже сесть, — директор замолчала и продолжила лишь тогда, когда мужчина занял второй стул за ее столом. — Отлично. Теперь, пожалуй, к делу. Вы уже знаете, что произошло на прошлом уроке?
— Нет. У меня не было урока, поэтому...
— Это не имеет значения, — прервала его Маргарита Михайловна. — Значит, сейчас я сообщу вам новость, весьма важную для вас. В общем... Настю Стрельцову увезли на скорой.
На пару мгновений в кабинете повисло молчание, прерываемое лишь всхлипываниями мамы Насти. Вячеслав Васильевич внимательно посмотрел на директрису, пытаясь понять, что могло случиться за те сорок пять минут, что он сидел в учительской, и тихо, почти шепотом спросил:
— Что... — голос его дрогнул, — что случилось с ней?
— Она оставила записку, — директриса вытащила из стола листок, сложенный вдвое. — С вашего разрешения, Екатерина Васильевна...
— Да-да, — кивнула женщина, все еще всхлипывая. — Конечно.
— Посмотрите на это, Вячеслав Васильевич, — Маргарита Михайловна протянула листок мужчине. — Вас это заинтересует.
Вячеслав Васильевич заметил, что его руки мелко затряслись в тот момент, когда записка попала к нему в руки. Чувствуя, как в горле появился неприятный ком, он все же несмело развернул ее и пробежался взглядом по тексту, написанным неровным почерком.
— «В случившемся прошу никого не винить. Я сама сделала этот выбор. Вечно любящая единственного мужчину своей жизни — В.В.Тихонова, — ваша Настя Стрельцова», — медленно прочитал Вячеслав. Когда он дочитал, то мать девушки зарыдала еще с большей силой.
— И как вы это объясните? — тихо спросила директор.
— Что она сделала? — прошептал мужчина.
— Я жду объяснений, Вячеслав Васильевич...
— Что она сделала?! — он перешел на крик. — Что с Настей?
— Наглоталась каких-то таблеток в женском туалете во время урока. Ее чудом заметила девочка из седьмого, вышедшая на уроке... Настю увезла реанимация. Пока что состояние ее нам неизвестно, но... Как вы объясните содержание этой записки, Вячеслав Васильевич?
Тихонов молчал, переваривая всю ту информацию, что он узнал за последние минут пять. Впервые в жизни у него была такая ситуация, когда он очень медленно соображал, пытаясь собрать все мысли в своей голове воедино.
— В какую больницу ее увезли? — спросил Вячеслав, игнорируя вопрос директрисы.
— Объяснения...
— В какую больницу ее увезли?! — он вскочил со своего места и ударил кулаком по столу. — Скажите мне!..
— Во вторую, — дрожащим голосом ответила мать девочки.
Вячеслав Васильевич вышел из-за стола и зашагал к двери. Сидеть он здесь больше не собирался.
— Вячеслав Васильевич, вернитесь, — заговорила ему вслед Маргарита Михайловна, — я с вами не закончила...
— У вас там девочка, ученица вашей школы, — он резко развернулся и почти закричал, — а вы здесь сидите и... обсуждаете такие мелочи! Особенно поражаете меня вы, Екатерина Васильевна! Вы можете продолжать сидеть здесь, а я лично собираюсь отправиться к Насте.
Выйдя из кабинета, он с силой захлопнул за собою дверь и, сбегая вниз по лестнице, вызвал себе такси, чтобы быстрее добраться до больницы.
Уже добираясь на такси до больницы, Вячеслав размышлял, пытаясь понять, что побудило Настю совершить такой поступок. Он прекрасно помнил, как на каникулах вызвал в школу ее маму. К сожалению, сама Настя тогда не пришла вместе с ней — якобы заболела. Он тогда говорил с ней о Насте, о ее успехах в математике, спросил, ходит ли Настя к репетиторам. Но не только о репетиторах расспрашивал ее Тихонов тогда, но и аккуратно, как бы между делом, поинтересовался, нет ли у Насти на личном фронте какого-нибудь молодого человека. Он хотел поговорить с ее мамой о том, что у ее дочки явные проблемы с выбором объекта ее любви, но почему-то не стал — он сам не знал почему. Хотя, поговори он тогда с ней, всего этого могло бы не случиться...
С самой Настей он тоже так и не поговорил — девчонка избегала его все последние дни до каникул. Но все эти дни он чувствовал ее взгляд на себе, и ему почему-то было не по себе от него. А ведь он так хотел поговорить с Настей, сказать ей, что вся эта ее любовь — простая глупость, но почему-то так и не поговорил. «А вот собрал бы свою волю в кулак, — думал мужчина, смотря на улицу сквозь запыленное окно такси, — и поговорил бы, и все этого тогда бы не случилось».
Вячеслав просидел под палатой, где была Настя и куда его не пускали без ее родителей, около часа, когда приехали директор с мамой Насти и полицией. Когда все протоколы были составлены, и полицейские уехали, директриса сразу же накинулась на мужчину с расспросами.
— Может, все-таки объясните смысл записки? — произнесла она, недобро глядя на мужчину.
— Теперь — да, — он кивнул. — Возможно вам, Екатерина Васильевна, и не очень приятно будет такое слушать, но все же... Я, когда вас вызывал на каникулах, хотел поговорить с вами совсем о другом, но почему-то просто не смог. Как бы так сказать... В общем, ваша дочь влюблена в меня. Ни с ней, ни с вами я еще не говорил об этом, но...
— Она сама вам в этом призналась? — спросила Маргарита Михайловна.
— Нет. Знаете, это было нетрудно заметить. Да и, как видите, записка тому подтверждение.
— У вас с ней что-нибудь было? — снова спросила директор, нахмурив брови. Сидящая рядом Екатерина Васильевна громко всхлипнула.
— Побойтесь Бога, Маргарита Михайловна, — усмехнулся Вячеслав Васильевич. — Конечно же, нет.
Екатерина Васильевна выдохнула с облегчением.
Внезапно у Вячеслава Васильевича зазвонил мобильный. Он, попросив извинить его, вышел на лестницу, чтобы спокойно поговорить.
— Ты куда пропал? — в трубке послышался взволнованный голос Иры.
— Да так, — вздохнул мужчина, опираясь свободной рукой о перила. — В больнице.
— Что случилось?
— Не со мной...
— А с кем?
— Стрельцова Настя. Наглоталась таблеток в туалете...
— О Господи, — выдохнула Ира.
— ...и оставила записку, где упомянула и обо мне.
— О тебе? Ты ей двойку что ли поставил?
— Уж лучше бы двойку поставил, — Вячеслав Васильевич горько ухмыльнулся. — Ир, разговор явно не для телефона. Давай я потом тебе все расскажу?
— Хорошо-хорошо, — быстро согласилась она. — Что ж... Удачи тебе там, — и отключилась.
Вячеслав вздохнул и убрал телефон в карман. Прислонившись плечом к стене, он закрыл глаза и выдохнул. «Какой же сегодня, — подумал он, — все-таки чертовски тяжелый день. Зато я усвоил наконец урок: лучше сразу сказать все, что хочешь, а не молчать. Ведь цена у твоего молчания может быть слишком высока...»
Уже выходя назад в коридор, он чуть не столкнулся с группой медиков, которые на каталке везли, подгоняя друг друга, молодого человека, залитого кровью. Что-то, какое-то странное чувство заставила Вячеслава остановиться и посмотреть им в след. Что-то привлекло его внимание в этом парне...
— Ершов, срочно, — услышал он обрывок речи одного из врачей, — пропустите!..
Вячеслав замер на месте, услышав фамилию. Он знал его, даже слишком хорошо знал. Но он не верил, что Алекс мог тоже оказаться здесь. «Только не сейчас, — проговорил про себя мужчина. — Нет... не верю. Только не здесь и не в это время, черт возьми». Выйдя из ступора, он поспешил за группой медиков, пытаясь нагнать их, но те уже уехали на лифте.
Поднявшись на этаж выше, Тихонов заметил, как за каталкой закрылась дверь операционной. Оттуда в этот же момент вышла молодая медсестра, которая несла какие-то бумаги в руках. Решив, не терять шанс и все-таки убедиться в том, что это какой-то другой Ершов, он подошел к ней и спросил:
— Простите, его, — он кивнул в сторону операционной, — его... фамилия — Ершов?
— Да, — медсестра окинула его оценивающим взглядом. — А вы, прос...
— А имя — Александр?
— Да, — девушка кивнула. — А вы кто? Родственник?
— Да, — соврал Вячеслав, — родственник. Что с ним?
— Не справился с управлением, машина врезалась в столб. Его с трудом извлекли... У него сломаны несколько ребер, нога, большая кровопотеря и сотрясение...
Вячеслав с трудом слушал медсестру. Он знал, что Алекс любит погонять по городу, но чтобы он не справился с управлением — такого быть просто не может. «Либо он нарочно въехал в тот столб, — подумал он, — либо его заставили въехать, подрезав. Другого не дано».
***
Домой Вячеслав попал лишь за полночь. Ввалившись в квартиру и сбросив верхнюю одежду на вешалку, он, даже не включая свет, сразу поплелся в кухню. Завтра ему предстоял очередной день неприятных и тяжелых разговоров: сначала с Настей, потом с ней и ее мамой, а потом еще и у директора. К тому же, после школы он хотел снова съездить в больницу к Алексу.
«Напиться бы, — думал мужчина, прикуривая сигарету, — да так, чтоб... чтоб завтра проснуться под вечер с диким похмельем. А вот хрен мне. Нужно хотя бы выспаться, чтобы завтра нормально ворочать языком, а то мне ведь не только разговоры вести, но и уроки тоже, их-то никто не отменял. Черт, еще два урока с моим одиннадцатым... Чувствую, вопросов будет много».
Оживший в кармане брюк мобильник вернул Вячеслава в реальность и заставил стряхнуть пепел в стоявшую на подоконнике пепельницу. Введя графический пароль, Вячеслав быстро нажал на иконку пришедшего уведомления и пробежался глазами по тексту.
«Надеюсь, все хорошо. Если что — звони».
Вячеслав ухмыльнулся, затянувшись. «Немного необычно для Иры, — подумал мужчина, убирая телефон назад в карман. — Обычно ей все предлагают позвонить им, чтобы дать ей выговориться. А тут... Хотя, чего я хотел? Это же... — он снова ухмыльнулся. — Но звонить я ей не буду. Может, завтра в школе с ней поговорю. Если успею, конечно...»
Вместо того, чтобы после долгого сидения в душе завалиться сразу же спать, Вячеслав затащил к себе в постель ноутбук и стал бездумно лазить в интернете. Просмотрев с дюжину глупых видео, он потянулся к прикроватной тумбочке за сигаретами и пепельницей. Сон, как он понял, сняло как рукой еще на моменте, когда он вошел в квартиру.
Выпуская сигаретный дым через нос и смотря в окно на дом напротив, Вячеслав не думал ни о чем таком серьезном, но внезапно, вспомнив кое-что, схватил мобильник и набрал нужный номер. Гудки быстро прошли и послышался приятный голос.
— Какого черта ты не спишь и шлешь мне сообщения? — спросил Вячеслав, зажав сигарету между губ.
— Допустим, — вздохнула Ира, — что когда я отправляла то сообщение, то я не спала. Теперь ситуация за прошедшие почти два часа успела измениться.
— Прости...
— Да ничего. Что со Стрельцовой?
— Все нормально. Промывание желудка сделали и все. Завтра разговаривать будем.
— Из-за чего это она?
— А сама как думаешь?
Ира замолчала. Вячеслав, чувствуя, как теплеет у фильтра сигарета, затушил ее об пепельницу. Он вдруг понял всю бессмысленность своего звонка Ире. «Позвонить среди ночи, — мысленно начал ругать он себя, — чтобы спросить, зачем она прислала мне то сообщение?.. Тихонов, ты идиот! Зачем было звонить ей почти в три часа ночи, чтобы задать ей этот тупой вопрос? Идиот... Пора заканчивать с этим».
Молчание длилось слишком долго, поэтому он сам и прервал его:
— Ладно, не важно. Еще раз извини за то, что разбудил. До завтра, — и не дав Ире больше ничего сказать, сбросил вызов.
Об Алексе он решил не рассказывать. «Пока что не буду ей говорить, — решил он. — Завтра уже узнает. Придется сказать. Завтра ведь если не я, так Макс ей все расскажет. А сейчас... Сейчас пусть спокойно поспит».