Воронка
В детстве я с родителями ездила на базу отдыха. С деньгами было туго, находилась она где-то в лесной чаще, неподалеку от заброшенного завода.
За детьми практически никто не следил, и мы часто убегали в лес, к царству загадочных индустриальных руин. Что же могло пойти не так?
Крюки, груды обшарпанного, ржавого железа, целые оторванные металлические платы, которые, видимо, хотели сдать в металлолом, но поленились тащить, полуразрушенные постройки с цехами и огромными мрачными машинами, словно спящими в ожидании чего-то — и единственное относительно хорошо сохранившееся здание, где, видимо, находилась бухгалтерия, администрация или еще что-то в таком духе.
Понять, чему именно раньше служил двухэтажный дом с треугольной крышей, уже не представлялось возможным. Входы завалены мусором, а все окна заколочены. Кроме одного, прямо под крышей. Его стекла были выбиты, отверстие зияло пустой черной глазницей на сыплющемся желтом лице.
И в глазнице что-то виднелось. Смотрело на нас. Днем еле заметно, но по вечерам, в темноте, мы уже ясно различали два висящих в воздухе эллипса и нечто похожее на цилиндр над ними.
Оно не двигалось и всегда находилось в одной точке.
Потом я поняла, что оно ждало.
Обычно мы таращились в окно, за которым было темно даже солнечным днем, пока не ощущали себя достаточно испуганными, чтобы броситься назад, к базе. Мы пробегали сотню метров и потом, задыхаясь, твердили, как же это всё страшно, и строили теории о том, что на самом деле там происходит. Инопланетяне? Приведение? Дух замученного рабочего? Создание из параллельного мира?
Честно говоря, было весело. Конечно, здание смотрело на нас угрожающе (еще и потому, что высоким ростом мы тогда похвастаться не могли), а недвижимые пятна в темноте выбитого окна и вовсе пугали — но оно оставалось там, на заброшенном заводе, в сотнях метров от базы отдыха, где нас если и не ждали, то хотя бы просто находились родители.
Нам было куда возвращаться.
Однажды, когда мы в очередной раз пришли испугаться пятен у крыши, окно оказалось пустым. Лишь непроглядная тьма — и больше ничего.
Обратно мы шли пешком, не бежали. Говорили о чем-то и смеялись, но неловко и неестественно. Нам стало не по себе. «Лицо в цилиндре» казалось чем-то постоянным, неизменным. Безопасной, статичной тайной огромного и не особо дружелюбного мира вокруг нас.
Еще несколько дней мы с трудом засыпали по ночам, думая о пропавшем «лице». Однако ничего не происходило, и мы постепенно забыли об этой истории.
Только тайна оказалась отнюдь не статичной и вовсе не безопасной.
Когда мне исполнилось восемнадцать, я будто снова начала видеть его.
В отражениях на стеклах окон, краем глаза в зеркалах, едва уловимый образ, мелькающий в бликах на экране смартфона.
Тогда я списала это на усталость. Год выдался тяжелый, подготовка к экзаменам и выпускному, проблемы в семье и другие заботы наслаивались и сдавливали мои плечи всё сильнее. В подобных условиях в сознании всплывет и не такое.
Постепенно, с каждым «явлением» в отражениях образ становился всё яснее и отчетливее. Вскоре я уже могла разобрать детали, которые не замечала ребенком.
Внутри желтых эллипсов была воронка, к середине уходившая в темноту. Как черные зрачки.
По сторонам от «глаз» тянулось множество красных нитей. Как сосуды.
Ниже висели тонкие «губы», две алые неровные подушечки, уголки которых смотрят вниз. И черная трещина между ними.
Над «глазами» — переливающийся синим «цилиндр» с неровными, расплывающимися полями.
Блики на смартфоне. Отражение на глянцевом потолке, на который я смотрю бессонными ночами. Зеркало в моей комнате. Отражение в чашке кофе. За окном в метро. На стекле в классе. На какой-то дорогой ручке учителя с металлической обработкой. На огромном зеркале в коридоре. На капотах всех машин во дворе. На витринных телевизорах. На камере наблюдения. На зеркале в прихожей. В бликах на тарелке. В отражении на люстре. На потолке. В окне. На зеркальце.
Перед глазами когда я опускаю веки.
На следующий день я не пошла в школу. Образ был всюду, но всего за полчаса поиска я сумела найти, где была эта база отдыха. У меня хорошая память.
Электричка с отражениями, потом полчаса на велосипеде и еще десяток минут ходьбы по лесу.
Заброшенный завод совсем не изменился. Даже мусор лежал на точно тех же местах, что и прежде.
Я разбросала завалы у входной двери. Она поддалась не сразу, открывалась тяжко, с протяжным стоном.
Внутри оказалось чисто и светло.
Современного вида здание с гладкими белыми стенами, полом и потолком. На них отражалась я — но не лицо.
Неподалеку располагалась лестница — тоже белая. И этажей там было явно не два.
Поворачивать назад уже поздно.
Я начала подниматься по лестнице — один пустой этаж за другим.
После пары десятков пролетов (как ни странно, в ногах не было усталости) меня ждала финальная сцена. В середине этажа на полу резко выделялось черное пятно.
Я подошла ближе.
Это была синяя воронка с расплывающимися краями. Цилиндр «лица», только огромный.
Я не хотела поднимать глаза и смотреть вверх, но что-то заставило меня решиться.
Там было ровно то, что я уже ожидала увидеть.
Два огромных эллипса-глаза, смотрящие на меня немигающим взором. И над ними рот, губы которого смыкались и размыкались, возможно, говоря слова на неизвестном мне языке. .
Я завороженно глядела изнутри на перевернутое, странно вывернутое лицо, преследовавшее меня еще в детстве... пока губы не сжались и пол не ушел у меня из-под ног.
Воронка расширилась, и я упала в нее, в бездонный цилиндр.
Не помню, что было дальше и как я вернулась домой.
Больше я лицо не видела — но оно видело меня изнутри, как я его на том заброшенном... заводе? Точно ли это был завод, а не ловушка для отбора новых тел из плоти?
Я чувствую, как оно путешествует по мне, передвигается по моему телу. Оно уже в шее и движется наверх. Скоро.
Скоро.