я буду жить?
- Ань.. ты слышишь меня? Анют.. ответь. - он сильнее сжал ее хрупкую холодную ладонь. Глаза, до этого никогда не видевшие слёз, становились мокрыми. - Анечка.. моя маленькая, Аня..
Она мертва. Мертва внутри. Глаза. Голубые, жизнерадостные, хрупкие, хрустальные глаза Ани Васильевой стали стеклянными, серыми пятнами.
В тот день девушку сильно ранили в живот, из-за чего Универсамовским пришлось везти ее в больницу. Аня выжила, была определена в психотерапевтическое отделение на стационарное лечение. Бедняжка кричала и рыдала не переставая, голос сорвала. Днями не ела и не пила, а после легла и замолчала. Ни слова. Глаза очень опухли от слёз, а возможно и от таблеток, которыми ее пичкали изо дня в день. Она била себя по животу, думала, что боль от раны - это ребенок какого-нибудь из тех уродов. Никого не пускали, даже родственников. Неоднократно она пыталась выйти в окно, ранила себя решетками, но все равно рвалась туда.
- Она не ответит, Марат. - рядом сидел Андрей. Его голос был сам на себя не похож. Мать, любимая сестренка.. он не уберёг их. Руки все еще тряслись, болели. Ему было сложнее всех в ту ночь. Все эти дни он приходил в больницу вместе с Маратом, откуда их пинками выталкивали. Тогда они шли под окно девушки, звали ее. В первые дни слышали как та все еще срывает голос. Когда Аня замолчала у них чуть сердце не остановилось.
"Мы здесь, Нюта"
"Анька, все хорошо"
"Мы рядом, сестренка"
- Ответит. Надо только говорить с ней, понимаешь? Если я буду говорить, то она тоже скажет что-то. Да, Ань? - он не отводил от нее взгляд. Смотрел на тело, лежащее под слоем одеяла и искусывал губу в кровь. - Скажи, что я дурак. Пожалуйста. Давай, как ты обычно ругалась. Паскуда там, скотина. Анютка.. ну скажи. - плечей парня коснулись руки Андрея и потянули к выходу. - Я вернусь! Завтра! Ань, слышишь! Я приду! Да пусти ты блять! - сил не было, но он вырывался. Андрей отпустил, потому что сам уже сколько нормально не ел и не пил. Даже спать не мог, все в ушах звенело.
Марат подлетел к кровати, склонился. Взял ее кипельно-белую руку в свою - все будет хорошо, обещаю. - Марат едва коснулся губами ее бледной щеки, как из палаты его поволок уже сам врач.
- Скажите что-нибудь - Андрей уставился на психотерапевта. Поотдаль стоял Марат, пытался успокоиться и взять себя в руки. От безысходности, психов он ударил стену кулаком, оставляя на ней новую вмятину и кровавый отпечаток. Ходил из стороны в сторону и слушал разговор.
- Что вам сказать? Успехов нет. Шансов тоже никаких, сами видите. Мы делаем все, что можем. Но это тяжелый случай.
- А она жить будет? - полушепотом спросил подошедший Марат
- Идите домой лучше, поздно уже. А завтра опять приходите. Вдруг чудо.. - он горько улыбнулся, похлопав Марата по плечу.
Дверь выхода с грохотом открылась. На морозную заснеженную, темную улицу вылетел Марат, даставая из кармана пачку сигарет. За ним Андрей.
- Пацаны - послышался голос Турбо. Оба развернулись в сторону входа. Там, на лавочке и вокруг стояли все, кто были в тот день в качалке. Кроме Дили, Турбо видимо спрятал ее после...
Пальто нехотя подошел, Марат убрал сигареты и следом.
Первый начал Валера.
- Как там? - как ни странно, он обратился к Андрею.
- Плохо. Шансов нет. - он смотрел куда угодно, но не на пацанов. Не мог, сил не было видеть их глаза и пытаться понять кто и что думает.
- Держись. Мы поможем. Марат, разговор. - Турбо повернулся в Адидасу младшему, кто только и делал, что ждал этого момента. - Ты сам понимаешт как дела обстоят. Тебе нельзя больше..
- Че нельзя? Приходить сюда? Или че - перебил младший. - Это ты решаешь что ли? - его нервы настолько не выдерживают, что уже плевать кто перед ним.
- Не перебивай. - Турбо входит в положение, хотя давно бы уже уебал его только за один взгляд.
- А че ты. Давай, скажи. Что мне с ней больше нельзя ниче. А то отошьете. - Парень постепенно срывался на крик - отшивайте, давайте. Суки, вы все там были. Вы видели какую мы ее привезли. Нихуя не ебет что ли? А вы - он с вызовом посмотрел на Зиму и Турбо. - Вы же блять слышали. Сука, слышали как ее там рвали. Она виновата? Швы даже накладывали, она имя мое кричала блять, на помощь звала. Пацаны.. пацаны лежали, бошки прикрывали, пока над девочкой издевались. Че, скажешь грязная теперь? Сестра его грязная? - он кивнул на Андрея. - Если так, то похуй мне. Отшивайте. Я сам каждого советского перебью. Я люблю ее. - он, не ожидая реакции, пошел прочь. Андрей ушел вслед, теперь его единственной семьей, как оказалось, стал Марат.
- Ты как целую группировку перебить собрался? - они стояли на балконе, в дома Суворовых, выдыхали в морозных воздух едкий сигаретный дым.
- Я придумал уже. Посадят скорее всего. Зато никто знать больше не будет, кроме наших. А она спокойно заживёт. Ты береги только, понял?
- Нахуй ты говоришь так, будто прощаешься.. я с тобой пойду.
- Тебе нельзя.
- Ты так решил?
- Да. Ты ей тут нужен будешь. А я.. а так даже лучше, если я исчезну.
- Завались - Андрей пихнул друга в бок.
Окурки брошены вниз.
- Как ты, моя радость?. - Марат приходил каждый день, гладил ее по спине, целовал, обнимал. Разговаривал, очень много. Мог часами болтать будто бы сам с собой. Он ждал ответа, короткого шевеления, хотя бы что-нибудь. Мысленно парень уже прощался со своей любовью. Его сердце сжирало чувство вины. А если она больше не будет улыбаться? Он не сможет жить с этой мыслью. А стоит ли вообще тогда жить?
Марат снова горько посмотрел в ее пустые глаза, крепко сжал за руку - увидимся завтра, солнышко - и вышел из палаты. Медсестры горько провожали его на выходе взглядом. - Блять - прошептал себе под нос, понимая, что на нем больничный халат, а куртка осталась в палате. Марат не спеша поплелся обратно, засунув руки в карманы.
Открыв дверь в светлое, до боли знакомое помещение, запах котрого уже пропитался болью и слезами, Марат почувствовал как засквозил ветер. Когда он уходил окно точно было закрыто. С радостью он вошел внутрь, думая, что Аня наконец нашла в себе силы встать. Его глаза округлились до неузнаваемости, сердце забилось в бешенном такте, руки затряслиль когда он увидел трясущееся, подвешенное на веревке исхудавшее тело. Она пыталась оттянуть от горла веревку, но та вцепилась в ее жизнь сильнее.
Парень рванул к девушке, сначала стал поднимать, потом догадался подставить стул обратно. Он достал ее еле-еле уложил на холодный пол, опустив голову себе на колени.
- ТЫ ДУРА?! ЗАЧЕМ?- Хрипя и тяжело дыша проорал он.
- чтобы не чувствовать ничего..
Это была послелняя капля.
- Марат, если ты пойдешь.. - начал Зима.
- То что? А? Если я пойду - живых не останется. Не хотите, так не идите со мной. Я просто ставлю перед фактом. - тон Суворова был как-никогда серьезен. Ему было абсолютно все равно пойдет он один или со всеми. Парень знал одно - задуманное будет сделано чего бы ему это не стоило.
- За тебя же идиота переживаем - слева послышался голос Вовы.
- А че за меня переживать?
- То, что ты задумал нереально - Турбо стоял облокотившись о стену.
- Мне похуй. Еще раз попробуете отговорить - вспомните, что каждый из вас ее сестрой называл. Не просто же так. Бывайте - он с психом вылетел из качалки, захлопнув дверь.
Легкую олимпийку сдувал зимний мороз, царапал красивое лицо, голые, и так побитые руки.
- Марат! Стой! - он остановился, обернулся. Позади бежал Андрей, шел Вова, Зима, Турбо стоял у входа. По его лицу было видно, что желания идти нет, но ноги, видимо решили иначе.
- Мы с тобой. - дождавшись Турбо все пошли в сторону того самого места.
Заброшенное здание оказалось старым заводом военного назначения. Марат часто возвращался туда, не стоит искать этому причину. Шаркая по пыльному полу, он бродил по этажам и закаулкам. В одной маленькой, пыльной и темной комнате он нашел большую смертельную коробку. Гранаты времен ВОВ. Рабочие. Пазл сложился сразу же.
Кащей уже стоял у заднего входа.
- Зима и Палто, разливаете на втором. Адидас, Турбо и Марат на первом. Вова, дольешь до этого входа через то окно выбитое. Всем понятно, не слышу? -
- Понятно.
- На себя не попадите. - он бросил окурок в снег и притоптал его.
Марат, вместе со всеми двинулся внутрь, но Кащей преградил ему путь.
- Уважаю. - он пожал ему руку. Суровый, несправедливый старший первый раз проявил себя именно так. Помог чем смог. Бедная девочка даже для него стала своей. А за своих нужно стоять до конца.
- Идут.. - прошептал Адидас старший. Марат облокотился спиной об огромный железный контейнер, за которым прятались универсамовские.
- Зашли. Во, стоит один.
- Один?
- Да.
- Точно? - переспросил Турбо явно чтобы побесить друга.
- Да блять, я че слепой по-твоему?
- Все, спокойно. - Вова пихнул Вахита в плечо. - Давай, Маратка. Ни пуха..
- К черту. - Марат гордо, без капли сомнения вышел из своего "убежища" и поплелся к пацану, котрого вероятно оставили сторожить вход.
- Э, ты кто? Слышь! - лицо неизвестного встретилось сначала с кулаком Суворова, а затем с ледяной землей. Марат навис сверху, нанося все больше ударов, но вовремя остановился. Он подпихнул бессознательное тело к зданию. Достал из кармана спички. Задег одну, всматриваясь а пламя всего на долю секунды. В нем отчетливо проскочил образ смеющейся Нюты. Спичка полетела вниз, тут же загорелось огромной пламя, охватывающее все вокруг. Тело парнишки сгорело почти сразу. Из огромного здания послышались крики, нет, вопли. Страх. Боль. Безысходность. Теперь они все чувствуют то же самое. Ломятся в закрытые Адидасом и Турбо двери.
Группировка Советских погибла 29 феврала 1988 года при возгорании завода военного назначения. Дело закрыто в связи с отсутствием подозреваемых.
- Я отомстил, моя радость. Мы отомстили. - светлая палаты была переполнена Универсамовскими пацанами, часть толпилась в коридоре. - Пойдем домой. - он потянул Аню за руку, помогая встать.
- Чудище большое.. я такое уже видела. Вы не чудище - она тихо хихикнула, вспоминая, что уже видела что-то подобное.
- Мы семья. - спокойно произнес Адидас. - Пойдем домой сестренка..
Я буду жить.
Универсам стал для меня семьей. Даже чем-то большим. Это они помогли мне снова начать ходить, разговаривать, улыбаться.. с ними я умерла. С ними же заново начала жить.