7.Другая реальность.
Ночью мне снилось, что я ищу Ковалева в толпе. Вижу его, иду к нему, почти бегу, расталкивая прохожих. Бегу, но не приближаюсь, будто топчусь на месте. Тяну к нему руки, пытаюсь достать, схватить, не отпускать никогда, прижать к себе, а он лишь смеется, медленно ускользая и растворяясь в воздухе. Я смотрю по сторонам и больше не вижу его. Стою и плачу, а вокруг все движется, куда-то бежит в бесконечном потоке.
Проснулась от звонка мобильника. Звонила двоюродная сестра Нина. Она старше меня на три года, учится в институте, закончила первый курс.
- Эй, ты чего страницу удалила? - спросила Нина.
- Долго рассказывать, - ответила я. - Как ты?
- Нормально. Я вот чего тебе звоню. У меня предки летом на даче живут, а у меня сейчас экзамены, а потом еще практика. Я одна. Скучно. Приезжай ко мне пожить на месяц? С твоими родителями проблем не будет. Я уже поговорила с ними. Можешь прямо сегодня вечером приехать. Как ты на это смотришь?
- Я приеду, - не раздумывая ответила я. - Так давно не была у вас!
- Вот и отлично! - обрадовалась Нина. - У нас рядом с домом новый клуб открылся. Можем сходить вечером.
На сборы ушло три с небольшим часа. Достала с балкона велосипед, на котором не каталась с прошлого лета, протерла пыль, подкачала спущенные шины.
Гэри решено было взять с собой - он не займет много места, да и ест мало: огурца в неделю будет достаточно.
Одежда? Всегда вот так с отдыхом: набираешь рюкзак шмоток, а носишь от силы две-три. Взяла две пары старых джинсов, длинную тельняшку в черную полоску, купальник, пару футболок и так, по мелочи. Все это легко помещалось в спортивный рюкзак.
- Ты все собрала? - за полчаса этот вопрос мама задала три раза. - А домашние тапочки?
- Взяла, взяла, - отвечала я. Главное взять, а то, что ходить там я буду исключительно босиком или в носках, говорить совсем не обязательно.
- А носки шерстяные? - продолжала мама. - Вдруг холодно будет? Возьми те, серые, которые бабушка связала.
- Я их и взяла, - согласилась я.
- А расческу? А зубную щетку?
- Ну, конечно. Я положила их в самую первую очередь.
- А теплый свитер? Возьми еще один на всякий случай, а то этот, мне кажется, какой-то холодный.
- Нормальный, - я начинала раздражаться. Сейчас мама еще вспомнит о теплых зимних трусах или о шерстяных штанах по колено, которые заставляла меня надевать до пятого класса под джинсы, совсем весело будет.
- Ну, ты не стесняйся, попроси у Нины что-нибудь теплое, если замерзнешь...
- Я не замерзну, мам. Лето на дворе.
- Ты что, не знаешь, какое у нас лето бывает? - удивилась мама. - Сегодня плюс тридцать и солнце, а завтра плюс двенадцать и дождь, холодный...
Такой разговор может продолжаться до бесконечности. Чем больше говорим, тем больше вещей, которые нужно с собой взять, вспоминает мама. И все кажутся ей такими зверски необходимыми, что обойтись без них невозможно.
- А майки взяла?! - вдруг вспомнила мама, когда я уже стояла в прихожей, поглаживая руль велосипеда. - Я тебе две недели назад покупала, новенькие.
Майки, о которых она вспомнила, это совсем не те летние цветные майки на тонких бретельках, которые можно надеть с любой юбкой и джинсами. Это нижнее белье, светленькое такое, с кружавчиками на груди. Мама требует, чтобы я надевала их под свитер, особенно зимой. Я противлюсь и забиваю на это, но если вдруг мама заподозрит неладное и проверит, придется сдаться и надеть эту дурацкую майку с кружевами. Здесь главное, чтобы физры в этот день не было. А то переодеваешься перед уроком, снимаешь свитер, а под ним - майка в горох, как у детсадовской - вместо кружевного красивого лифчика, как у всех нормальных девушек моего возраста.
- Отстань уже от ребенка! - вмешался папа, появившись из кухни с сосиской на вилке. - Взрослая, сама разберется.
- Езжай аккуратнее, смотри по сторонам.
- Приедешь, сразу позвони.
- Мобильник-то заряжен? Зарядку не забыла взять?
- Поздно не гуляйте!
Выслушав последние воспитательные наставления и попрощавшись с родителями, я взяла велосипед и спустилась на улицу. Низкое небо затянулось плотными белыми облаками. Ни капли солнца, ни грамма голубого неба. Душно. И так грустно, что хочется плакать.
Я поставила рюкзак на скамейку и занялась коробкой с Гэри. Он меланхолично жевал огурец, шевеля блестящими рогами, и, казалось, смотрел на меня.
- Доброе утро, Гэри, - улыбнулась я, устраивая коробку на багажнике и перевязывая крепкой веревкой. - Улыбнись, мы едем отдыхать. Ты рад? - спросила я голосом Губки Боба.
Гэри не ответил, но мне хотелось думать, что он меня понял. Я крепко привязала коробку к багажнику. Улитка будет в безопасности.
Достала мобильник, чтобы посмотреть время. Без десяти пять. Ни одного SMS, ни одного пропущенного вызова. Была мысль написать Полине и Василисе, что уезжаю на месяц, а может, и больше, но я почему-то не стала этого делать. Так что никто не знал о моем отъезде.
Я надела рюкзак, проверила еще раз, крепко ли привязана коробка с улиткой, села на велосипед и поехала. Навстречу чему-то неизвестному, но, надеюсь, приятному.
От нас до Долгопрудного ехать двадцать минут на маршрутке, которая останавливается прямо у дома Нины. Можно ехать и по-другому. До станции на любом автобусе от метро, потом три остановки на электричке, а дальше - пешком полчаса. На велосипеде ехать дольше, что намного приятнее. Дорогу я знаю наизусть, прошлым летом мы с Ниной часто мотались туда и обратно на велосипедах.
Три часа, и я на месте. Еду по знакомым с детства улицам, встречаю знакомые дома и окна. Первый раз папа привез меня сюда на осенние каникулы во втором классе. Тогда я прожила в Долгопрудном целую неделю. С бабушкой, дедом, сестрой и ее родителями. Все в одной трехкомнатной квартире на десятом этаже. Сейчас, конечно, многое изменилось, но тогда было очень весело.
Но было и то, что оставалось неизменным. Приезжая в Долгопрудный, я словно попадала в другую реальность. Какое-то другое измерение, где все кажется особенным. Особенно приятным. Любая мелкая радость растет на глазах, заставляя улыбаться, а любая неприятность кажется мелочью, из-за которой глупо грустить.
Уже тогда, в семь лет я поняла: если выбирать место, в котором я бываю наиболее счастливой, то я безоговорочно выберу Долгопрудный.
В восемь вечера я стояла на пороге квартиры Нины.
- Привееет, сис! - весело протянула она, обнимая меня. - Заходи давай!
У Нины какой-то особый, радостный голос, независимо от того, что она говорит. Даже если ей грустно, голос все равно удивительно веселый. Остатки моей грусти улетучились, уступив место нежным росткам полудетского счастливого чувства.
- Ну, давай, рассказывай, чего там у тебя, как дела-то вообще?