Глава 9.
— ДУРА!
— Козел!
— МРАЗЬ!
— Баран!
— ШЛЮХА! ЖАЛЕЮ, ЧТО СВЯЗАЛСЯ С ТОБОЙ!
— Ч-что? — из моих глаз потекли слезы боли и обиды. Утро, бывшее таким простым ясным и солнечным, потеряло все свои краски, став для меня пасмурным и темным.
— Раси, прости, я не… — он попытался оправдываться, но я подняла руку вверх. Вытерев слезы, я сделала максимально безразличное лицо, но я перестаралась, и оно получилось мертвым, пустым.
— Ничего, Германия. Жаль, что ты мне раньше не сказал. Прощай.
Я резко развернулась и быстрым шагом пошла по направлению своего дома. Посмотрев назад боковым зрением, я увидела как Герман опустил голову вниз и прижал сжатые кулаки к груди.
Зайдя в дом, я села в угол своей комнаты, прижав колени к груди и обхватив их руками.
„ — Эй, не реви. У меня из-за тебя тут дождь пошел!” – ворвался в мои мысли голос Иосифа.
„ — Ты видишь мои слезы? Ты видишь как я плачу? Ты слышишь мои всхлипы и рыдания? А хотя, мне насрать. ” – сказала я всхлух, не опасаясь быть услышанной.
„ — Ууууу, да у тебя тут депрессия. Иди сюда, успокаивать тебя буду. ”
Я спустилась в сознание и присела на диван. Около меня сел Иосиф и подожил мою голову к себе на колени.
— Рассказывай, что с тобой случилось, пока я отдыхал? — спросил он, гладя меня по голове.
— Все хорошо. — ответила я, не двигаясь с места. От Иосифа пахло похором с примесью железа, что я опознала как пули или патроны. Вот что я сейчас хочу всадить всем в головы.
— Нет, не хорошо! Ты тут сидишь под депрессией, а я тут под дождем сидеть должен? — возмутился Иосиф, размахивая руками из стороны в стороны.
И тут меня прорвало:
— Иосиф, ты ебаный эгоист! Мне плохо, а ты причитаешь о том, как тебе под дождем не хочется сидеть! Мразь ты! Ненавижу тебя! Да чтоб всё сдохло! Умрите все к хуям собачьим!
Я ушла в реальность и ударила по стене, и на фиолетовых обоях остался след крови из моих костяшек.
Я окончательно поняла, что в душу заползла депрессия. Ее можно было убрать двумя методами: выпить граммов сто водки или срочно что-нибудь купить, потратив рублей двести (некоторое время назад я с удивлением поняла что эти два действия вызывают сходное состояние легкой эйфории, длящейся час-полтора).
«Все они мудаки», — подумала я. С самого утра меня мучила депрессия — скорее всего, из-за предательства моей любви. Я сидела у окна и глядела на поток автомобилей, катящих по проспекту сквозь мутные струи недавно начавшегося дождя.
Приложив руку к запотевшему стеклу, густо посыпанному каплями дождя, я сама себя ощутила дождем. Как я распадаюсь на миллиарды маленьких капель и падаю на теплую землю, давая всем понять мое плохое настроение.
Тугой комок застрял у меня в глотке. Мне хотелось орать во все горло до хрипоты, надеяться, что это хоть как-то облегчит мою боль.
«Он играл.
Она любила.
Он влюбился.
Она забыла.»
Эти строчки застряли у меня в голове и били набатом по мыслям. Я уже посмотрела на веревку, смотала из нее петлю, но меня остановила одна мысль: „Так зачем я жива, если уже умираю? Я для чего-то нужна. Для чего-то, но не кого-то.”
Я отбросила петлю в сторону и схватилась за голову. Стены вдруг стали зрительно уменьшаться и я почувствовала себя как в тесной коробке. Это все ты, Германия. Я любила тебя всем сердцем, а ты со мной вот так.
Хотя, кому я нужна? Правильно, никому.
Ком в горле увеличился, я больше не могла сдерживать эти чувства.
Я взяла в руки листок бумаги и ручку и принялась писать все, что придет в голову.
«Депрессия… Идя по городу, я жду, что вдруг проезжающая мимо машина вильнёт и собьёт меня насмерть, или внезапно рухнет вниз кусок моста, или кирпич на голову упадёт с 9-го этажа… Внутри меня только пустота, чувство полной ненужности, бесполезности, жить не для кого, радости и счастья нет. Слёзы льются сами собой, их не остановить ни уговорами, ни успокоительными лекарствами. А близкие люди на мой крик о помощи «У меня депрессия!» только ухмыляются в ответ: «Ну-ну. Подепрессируй часок-другой, и марш на кухню (или на работу)!». Или «Ты меня обижаешь своей депрессией!».
Те, кто ни разу не пребывал в состоянии депрессии, не может понять всю глубину проблемы и горечь ситуации. И никогда мне не поверит и не посочувствует. Депрессия НЕИЗЛЕЧИМА! Что бы ни говорили психиатры и психологи, роющиеся у меня в голове и ищущие все проблемы в детстве или комплексах неполноценности. Ни повышение самооценки, ни тренинги по личностному росту, ни самоконтроль мне не помогут. Бесполезны и различные медитации, заговоры или экстрасенсы. Или психотерапевты. Почему? Ещё раз повторюсь: Депрессия НЕИЗЛЕЧИМА! Я могу уговорить себя загнать её куда-то внутрь, но в глубине души она, как червяк из яблока, будет разъедать меня день за днём, час за часом, жиреть и расти. Я могу лгать окружающим, что у меня всё хорошо. Но! Достаточно будет лёгкого щелчка пальцами – и депрессия вырвется снова наружу. Только уже более окрепшая, отжиревшаяся на моих страданиях, с которой будет гораздо тяжелее справиться.»
Боль… обида… ярость… печаль…
А потом полное безразличие, апатия ко всему, что только есть. Я приняла это…
Я сдалась…
Хотя, кому какое дело? Я – бесполезный кусок дерьма, нужный только для того, чтобы быть пушечным мясом или объектом для плевков в лицо.
Все цели бессмысленны, войны напрасны. Наше существование – ошибка вселенной. Мы – ничтожные существа, живущие ради несуществующих идеалов.
А достойны ли мы жизни?
Скорее всего – нет…
Когда нужна поддержка, ты обычно оказываешься никому не нужен. Но на самом деле ты постоянно никому не нужен. Просто замечаешь это лишь тогда, когда нужна поддержка.
Какая ирония, не правда ли: ведь обычно наибольшую боль причиняет не враг, не злопыхатель, а тот, кто только вчера обещал подарить тебе счастье.
Любя, мы надеваем на глаза розовые очки. Мир кажется таким красочным, ярким, невероятным.
Но когда мы теряем, очки разбиваются, являя нам мир во всей его жестокой красе. Мир больше не кажется таким простым и понятным.
Погода за окном ухудшилась. Сверкнула молния, а через несколько секунд громыхнул гром.
Я села на подоконник и принялась рисовать. Только вот наброски получались какие-то очень грустные, серые…
Где-то даже смерть...
Моя смерть…
Бросив в мусорку очередной скомканый набросок, я снова тупо уставилась в окно, за которым шел ливень. Снова гром, снова молния. Все так серо.
Каждый блеск молнии заставлял меня ощущать почти физическую боль. Она как молоток, постоянно бьет по одному месту.
Месту в сердце...
Да, больно, но я ничего больше не чувствую. Это не грусть.
Очень сложно описать депрессию тому, кто никогда от нее не страдал, потому что это не грусть. Я знаю грусть. Грусть – это плакать и чувствовать. Но депрессия – это холодное отсутствие чувства, это чувство абсолютной пустоты.
Я прошлась по всей комнате и вышла на балкон покурить. Вообще, я не курю. Ну, почти. Я это делаю, когда очень надо забыться, успокоится.
Я достала сигарету, зажгла и закурила. Первый вдох заставил меня закашляться, но последующие прошли без казусов.
Никотин заставил немного отступить боль, но это было мнимое ощущение. Я просто сосредоточила свое внимание на сером дыме, выходящем из моего рта наружу.
Я затушила сигарету и вернулась в свою комнату, где легла на кровать и отвернулась к стене.
Мне о многом надо подумать....
Надо же, две за день.
Плачьте.
Хнык-хнык😿😭😭😭.
Мне тоже грустно.
Да, кстати, не забывайте про рубрику «Аск Автора », где вы можете задать интересующие вас вопросы.