сожги себя заживо.
пьяно глотай коньяк. кончи. сожги мосты
а заодно себя. заживо. заодно.
Заспанные лица заставляют невольно улыбнуться. Все кажутся беззащитными, милыми, непринуждёнными от макушки до кончиков пальцев. Уплетают овсянку, запивая сладким чаем, радуются банану в добавок к завтраку. Словно на секунду забывая о местонахождении с улыбками обыденным вещам. Далеко не в каждой колонии для несовершеннолетних давали бананы. Сладких запах разгоняет дурные мысли.
Блондинка с каре не теряет возможность изучить ребят заново. Любовь к загадкам от безысходности перерастает в одержимость. Узнать правду - первое в списке. И когда в столовой появляется куратор, вопросов к которому хоть отбавляй, становится сложно дышать. Предстоящая неизвестность пугала Моль неоднозначностью, ибо всё в жизни ранее имело губительные последствия для детской души. Только с годами она научилась брать эмоции под контроль и не принимать всё близко к сердцу. Стала чёрствой под гнётом обстоятельств совершенно нежеланных в возрасте тринадцати со смертью матери.
Поднимаются по команде надзирателей, останавливаясь у обозначенного фамилией места. Всех разделили по три человека за стол. Соседями девушки с глазами-хамелеонами стали двое: увесистый высокий парень и Васаби, притираться к которой проще из-за десятичасовой поездки в автозаке. Она аккуратно пихает в чужой карман нетронутый перекус, выдавливая улыбку. Блондинке лишний кусок в рот не лезет, а сосед по столу явный любитель подкрепиться. Парень с инициалом П. принимает это, как жест доброй воли и возможность бесконечной благодарности. Чревоугодие с детства было пороком, вот только иначе справляться с эмоциями он не научился.
Выстраиваются в шеренгу за Геннадием Николаевичем, двигаясь в сторону ступеней. Желание знакомства подростков витает в воздухе со вчерашнего дня. На этот раз атмосфера в комнате отличается непринуждённостью: никаких наручников и заряженного оружия. Куратор начинает с попытки выстроить доверие, но ему ли не знать, как следователю, насколько хрупкое и сложное это чувство внутри несовершеннолетних заключённых. Поправка: бывших. Пока формально, а это не ощущается. Усаживаются за столы. Комната напоминает школьный класс, однако для присутствующих, скорее, класс коррекции. Зуев не произносит ни звука, но остальные тоже молчат. Разочарованные жизнью подростки, не решаются идти на контакт. Маску дружелюбия натянуть никто не пытается. Не перед людьми, с которыми судьба связала, не с похожими друг на друга хотя бы самым главным клеймом за всю семнадцатилетнюю жизнь - "осуждённые преступники". Проводят в немом молчании треть часа.
— А что, языки отсохли или забыли о значении слова смелость? Локонов, вчера ты был более остроумным. Или ты, Сёмин, кулаками махать проще, чем рассказать о причине заключения под строгий режим? Савицкая? Хм, мы-то уж подумали грешным делом, что рот не закрывается априори, а оно вон как. Удивительные вещи перед гнётом правды. Может, зачитать вслух личное дело?
— Чего сразу Савицкая? - голубоглазая девушка закидывает ногу на ногу, недовольно вздыхая. — Ну, чё говорить-то? Васаби. Можно Ритусик. Для фетишистов Маргарита Вячеславовна, - улыбается, поправляя прядь светлых волос за ухо, но быстро ловит ком в горле. Голос становится на полтона тише. — Кража.
— За кражу, вроде, не пихают за решётку.
— С попыткой побега.
Васаби.
ФИО: Савицкая Маргарита Вячеславовна.
Возраст: 17 лет.
Город: Москва.
Статья: 158. Кража в особо крупном размере.
Срок: Двенадцать месяцев в колонии для несовершеннолетних девушек г. Новый Оскол с последующим распределением в место заключения после восемнадцати полных лет.
Поправка: Двадцать месяцев (изменение срока за нарушение правил порядка в колонии для несовершеннолетних девушек г. Новый Оскол) с последующим распределением в место заключения после восемнадцати полных лет.
Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое;
да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
хлеб наш насущный дай нам на сей день;
и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
Ибо Твое есть Царство и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Аминь.
На завтрак, обед, ужин. Сперва молитва, затем всё остальное с самого раннего детства. А Рита никогда не хотела быть православной, носить крестик на шее и юбки ниже колена. Но с четырёх лет осознала, каково расти в одержимой верой семье.
Сначала всё казалось странным у взрослых. Родители таскали её в холодное место с огромными куполами, разрисованными под потолок изнутри. С возрастом приходило понимание происходящего и абсолютное непонимание надобности всего этого. Мать заставила выучить "Отче наш", едва Рите стукнуло пять. Молитва утром и вечером, перед и после каждого приёма пищи. По воскресеньям ранняя в церкви с чувством сильного недосыпа и в косынке, что закрывает русые волосы. На Крещение купание в ледяной проруби.
На шестой день рождения девочке подарили Библию и Псалтырь, читать которые стало ежедневной обязанностью. Савицкая возненавидела всё, что связано с верой, но сказать боялась. Отказ - запрет на фрукты из холодильника. А девочка души не чаяла в грушах!
Православные соблюдают пост по средам и пятницам, и во время четырёх основных постов. В христианстве это значит добровольное самоограничение в пище, развлечениях, общении с людьми на пути к духовному возрастанию. Совмещать веру со школьной жизнью становилось труднее. Рита была отшельницей среди одноклассников, одиноко ходила в столовую, читая перед приёмом пищи молитву, носила длинные сарафаны. Сменила три школы. Не понимала, почему у всех есть мобильные телефоны, почему девочки распускают волосы на уроках, почему им интересно просто гулять по улице и без конца болтать о мальчишках из параллельного класса. Ведь когда голубоглазка вернулась домой с едва накрашенными губами - стояла на горохе в углу, пока кожа не окрасилась тёмно-сиреневыми отметинами. А когда понравилось платье выше колена - мать отвела девочку на исповедь и заставила каяться.
Это стало последней каплей в жизни четырнадцатилетней Маргариты Савицкой. Она сорвалась с цепи, раскрывая абсолютно все замки на вещах с пометкой "запрещено". Попробовала алкоголь, сигареты, большинство наркотиков и прогулки по ночному городу в компании друзей. Д р у з е й. Незнакомое понятие приходилось осваивать постепенно. За три месяца жизни окунулась во всё, чему родители препятствовали с самого рождения. Крала вещи в магазинах, украшения, косметику, а приходя в родную обитель переодевалась в подъезде на один этаж выше.
Возвращается домой - порка. Отец не щадил бледную девичью кожу, а мать никогда не заступалась. Рита настолько ненавидела прятать волосы под платок, что при первой же возможности покрасила их в самый холодный оттенок блондинистого. Заметный и запоминающийся. За новый цвет её потащили на исповедь, которая закончилась слезами с молитвами мамы и "идите на хрен" от голубоглазой. После того дня ей сорвало крышу. Воровство переросло в клептоманию внутривенно. Всё продавала, пытаясь накопить деньги и съехать от фанатиков-предков. Полюбила мини-юбки и колготки сеткой больше, чем сладкие груши. Но ещё больше Рита полюбила нежно-зелёный оттенок, приятно радующий глаз.
Васаби... Она всегда была Васаби.
Привлекательная на первый взгляд, кукольная даже, до момента, пока не начинала злиться. Пока не провоцировали и не пытались опоить в ночных клубах незнакомые парни. Открытость принимали за доступность, а это совсем не про Савицкую. Один неверный шаг - за приятной внешностью встречается дерзкая девчонка, которая за словом в карман не полезет. Только за кошельком с любым количеством наличных или дорогими часами. Принцесса доигралась, когда люди в форме пришли с обыском в съемную квартиру, находя вещи из более чем двадцати заявлений о кражах.
После трёх месяцев за решёткой в колонии для несовершеннолетних Рита решилась на отчаянный шаг, глупый, повлёкший гораздо больше последствий с вероятностью освободиться раньше приравниваемой к нулю. Её попытка украсть ключи у надзирателя и бежать закончилась крахом, плюс восемь месяцев к сроку заключения. Но, что самое важное, красной меткой со статусом "особо опасна" и отречением родителей. Отныне Савицкая Маргарита В̶я̶ч̶е̶с̶л̶а̶в̶о̶в̶н̶а̶ считалась сиротой. С и р о т о й. Словно не этого так отчаянно добивалась.
Девять присутствующих друг другу незнакомые люди. Знают лишь то, что каждый позволяет о себе узнать. А правда это или ложь - тайна, ключ от которой только у обладателя истории и куратора. Никто не отличается многословностью, не понимает, что рассказать. Имя, статью, как именно оказались за решёткой или откуда такое прозвище. Там скелетов в шкафу, что с ума сойти можно. Они не догадываются, почему и кто совершил убийство, почему согласились на этот план, как будет проходить подготовка. Зуев вместо объяснения устроил клуб анонимных заключённых, не достигших восемнадцати, но в этом и суть незапланированного сеанса терапии: перестать быть анонимом. Мужчина дал себе обещание, что проведёт хоть несколько суток без сна, пока все одиннадцать, нынешние и двое новых, не познакомятся. Пока они друг другу хоть отчасти не поверят. И, если всё пойдёт по плану, с завтрашнего дня у оставшихся начнутся подготовки. Гена синим маркером поставил точки у фамилий, кто, по его мнению, к утру среды даст заднюю, возвращаясь в колонию отбывать до конца срока. Сомнения, что так случится - нет, нужно лишь поставить время на таймер.
Первый месяц - общий. Опасность с планом "Чёрная весна" бок о бок ходит. Здесь нет никакой конкретики, точного сценария. Только надежда в подкорке, на которую полагаться совершенно нет смысла. Всё, что нужно - придерживаться инструкций.
Для тринадцати заключённых куратор лично продумал историю, идеально вписывающуюся в образ, поведение, привычки. Они, возможно, сами себя до конца не знают. Не догадываются о потайных уголках, а Зуев всё наружу вытащит и подчеркнёт. На дело каждого потратил уйму времени, изучая наизусть биографию, что смог нарыть. Куратору детей совсем не жалко, верит в собственную гениальность. Хотя с двумя ребятами, отправленными раньше, сделано кучу ошибок. Светловолосый парнишка со сто пятой статьёй своё место идеально занял, там сомнения лишь во внутренних убеждения. Однако в стойкость характера Геннадий крепко верит. А девочке и придумывать практически нечего, жизнь безумием кишела задолго до случайной встречи в стенах временного содержания несовершеннолетних заключённых. Опять же, он не жалеет о том, что ввязался в такую опасную игру, что пренебрегает жизнями малолетних монстров. Ставит галочку в подкорке после каждого прожитого ими дня в прибрежном городе. Верит в удачу после нескончаемой чёрной полосы в собственной линии судьбы. Кукольник с марионетками, что подписались на смерть с теорией вероятности в пятьдесят процентов, лишь бы выбраться из места заключения, стирая клеймо преступника.
Первый месяц - общий. Нужна хорошая физическая подготовка, стойкая сила воли, осведомлённость в разносторонних темах для дискуссий. Следующие два месяца индивидуальные. Три недели выделены для историй с легендой. Они вызубрят всё от корки до корки, тренируясь манерности и типичным реакциям на прописанные триггеры. Оставшиеся пять недель каждый проживёт в новом образе. В новой версии себя. Если до этого подростки не познакомятся, не поверят друг другу, не переступят многие убеждения с принципами, то последующее сосуществование будет пропитано ложью. Другим персонажем.
Зуев делает ставки на тандемы. У некоторых статья одинаковая, другие же с точкой соприкосновения за преступной гранью. Это входит в вариант знакомства, больше похожий на игру. Кареглазый себе расписал десяток разных исходов вплоть до кровавого месива на лице одного из вспыльчивых парней. Не все осознанно желали наносить вред, многие поддались собственным эмоциям, работать над которыми было не к месту ввиду обстоятельств трудной жизни. Зачастую начиная с детства. Здесь нужно копать глубоко, вырывая яму в полный рост. Непроработанные травмы - лишний риск срывов, а Гена старается исключить любые риски вплоть до минимальных и незначительных. Для плана "Чёрная весна" нашёл психотерапевта, что не испугался возможной опасности. Дети внутри поломанные, искалеченные, просто не каждый согласен признать. И далеко не каждый согласен открыться.
Пока куратор копается в собственных мыслях, не мешая нависшей в помещении тишине, в дверь раздаётся стук. Он вскакивает на автопилоте, бубня что-то неразборчивое. Пару раз кивает надзирателю. Два дополнительных стула в кругу.
— Последние на месте. Прошли осмотр врача. Переоденутся и займут места и, надеюсь, хотя бы половина из вас к тому времени решится начать говорить, - молчание. — Нет надобности становиться друзьями, рассказывая о любимом цвете и секретах. Но представляете, куда вы отправитесь? Для чего? Что будет происходить? В какой-то момент появится необходимость на кого-то положиться, поговорить, по одиночке не выдержите. Те люди... Им же на остальных совсем плевать. Если за месяц сносится сотня детских жизней, думаете, до кого-то будет дело? Вы не особенные.
Шаг один: дать возможность раскрыться по желанию. Сработало лишь на Васаби. Шаг два: попытаться сыграть на эмоциональных скачках вкупе с волнением. Здесь кудрявый нотку давления применил, ожидая ответной реакции для личных пометок. Они переглядываются, словно взвешивая все за и против.
Скрип двери притягивает внимание. В комнату заводят двоих парней, расстёгивая наручники. "Да ладно... Особо опасные преступники? Они же такие красавчики!" - шёпот Васаби на ухо. Блондинка с каре изучать новеньких не планировала, только украдкой взглянуть, чтобы запомнить черты. Память на лица у девчонки отменная с детства. Но откровенность единственной знакомой пробуждает любопытство. Соломонова не рассматривала присутствующих противоположного пола как потенциальных кандидатов, с которыми что-то может получиться. Это явный красный флаг, каждый десятком таких усыпан. Но эти двое и в правду с обложки. Шоколадные волосы, надменные улыбки и откровенная наглость. В Новосибирске таких сажают за решётку?
— Рауль... - парень в очках поднимается со стула, делая пару неуверенных шагов.
— О, братишка! Ты чего тут забыл? - новенький бросает взгляд на куратора, ожидая знака на разрешённый личный разговор.
— Я-я-я... Я к тебе. С тобой. Ну, в смысле, чтобы встретиться...
Кудиновы берут стулья и усаживаются в угол класса. Главный мужчина демонстрирует доверие, не приставляя надзирателя у запрещённого по правилам диалога. Вовсе не ожидает в ответ подачки от однофамильцев не по случайному стечению обстоятельств, лишь благоразумия и теплоты встречи. Он продумал возможные последствия этого разговора, выводя два итога в топ собственных догадок. И пока Кудиновы болтают спустя два месяца разлуки, в основном не замолкает младший, Геннадий возвращается в круг к остальным ребятам.
— Ого, здесь и тёлочки есть! - обладатель тёмно-карих, буквально чёрных, садится и откидывается на спинку. Татуировка на левой кисти у большого пальца.
— Девушки, придурок!
Его это смешит.
— А чё, типа клуб анонимных преступников? - снова смешок. — Киса. Чисто залетел на эксперимент. За решёткой в падляк ещё год тусоваться, - ловит зрительный контакт с Зуевым, усаживаясь ровно на стуле без включенного синдрома девичьего угодника. — Двести двадцать восьмая, первая часть.
Киса.
ФИО: Кислов Иван Антонович.
Возраст: 17 лет.
Город: Казань.
Статья: 228.1. Сбыт и распространение наркотиков.
Срок: Двадцать месяцев в воспитательной колонии для несовершеннолетних г. Новосибирска с последующим распределением в место заключения после восемнадцати полных лет.
Такие, как Ваня Кислов, притягивают девушек невидимым магнитом. Плохие мальчики вне закона, но с ветром в голове, улыбкой, от которой хочется таять, с тонной самоуверенности и, конечно, вспыльчивости. А у этого агрессия вне контроля с наркозависимостью постскриптум. Как в такого влюбиться? Лучше спросите, как НЕ.
С детства он хотел ровняться на супергероя. Для каждого мальчика им являлся отец, а для Вани - мужчина в сине-красном костюме со страниц комиксов. Вместо этого стал антагонистом собственной истории под названием "жизнь", но это через несколько лет.
Мама игнорировала любые вопросы, связанные с этой темой. Варианта оставалось два: разбитое сердце или ... в случае его смерти оно ведь тоже будет разбито? И Кислов пытался стать лейкопластырем, перетягивая всё внимание с проблем на себя. Обещал, что они со всем справятся, никто больше не нужен ни с названием "муж", ни "папа". Женщина улыбалась, изо всех сил старалась внушить расклад сына сердцу. Выходило на двадцать процентов.
Мальчик рос и вместо решения проблем подкидывал их, связываясь не с той компанией, влезая далеко не в кружки по игре на гитаре. Пока все смены в салоне Лариса расписывала на себя, кареглазый расписывал адреса, куда нужно разложить закладки. Далеко не сказочное путешествие в страну запретного началось с четырнадцати. Кислов неистово мечтал о новой электрогитаре с примочками, но зарплаты матери хватало на оплату квартиры, счетов и продуктов. Он не хотел расстраивать её словами о несбывшихся желаниях. Зато с первых денег, заработанных на свертках с порошком, купил сапоги, о которых единственный важный человек грезил с прошлого года, заходя каждый раз примерить. Говорит, что раздаёт листовки, а сам превращается в худшую версию себя. Не о таком ребёнке мечтают, вот только за гранью самоуправления не расставлена грань на запретное.
Переходный возраст изменил парня до неузнаваемости. Физиология будто с нутром смешалась: глаза стали темнее, выразительнее, с дьявольской ноткой. Курчавость волос сводила противоположный пол с ума, оставалось лишь подчеркнуть изменившуюся индивидуальность. Серёжки в ухе, татуировка, преобладающий чёрный в одежде. Мальчик с картинки наяву. Спросить в очередной раз, как в такого не влюбиться?
Но вместе с этим и поглощающая злость с неконтролируемыми вспышками агрессии. Он загорался в секунду. Вывести Кису из себя - щелкнуть пальцами. Не остановится, пока не осознает происходящее, пока на руках не будет кровавых ссадин. Однако не поэтому в отделении местной полиции на парня завели уголовное дело.
Первый привод в пятнадцать. Умелая отмазка с обольстительной улыбкой, отметка в деле. Он по грани с законом бегал марафоны, но в шестнадцать убежать не смог. Звонок матери, заполненные бумаги, Ваню Кислова ставят на учёт. Со слезами главной женщины в жизни он осознал ничтожность, однако неистовая сила тащила парня в щель между стеной и шкафом, доставая косяк из заначки. Ненавидел себя, скитался в поисках нормальной подработки по городу, а вечером искал место, где можно разложить дорожку, вдыхая белый порошок с болезненными покалываниями. Так Киса чувствовал, что живой, а после прилива жадного кайфа, что подвёл маму. Снова. Снова. И снова. Ему мужской руки с детства не хватило, откуда брать пример, кроме летающего в сине-красном костюме? Откуда знать, как выживают в реальном мире и как становятся мужчинами? Уж явно не с первым сексом. И на этих болезненных мыслях снова невидимое ножевое.
На носу семнадцатилетие, окончание школы, а в личном деле отметка о приводе. Так много сердец разбив и сложив в выдуманную коробку, как сувениры, он зарывается длинными пальцами в шоколадные волосы, не понимая, почему не решился ранее на любовь? Почему это чувство чересчур нежеланно в подкорке, даже пугающе? Почему белый порошок со смазанным рассудком так много значат? Ведь в семнадцать лет у подростков должны быть совершенно другие ценности. А чего добился Кислов? Несовершенной игры на гитаре и разочарования матери?
Ни на один вопрос кареглазый не дал ответ. Избегал серьёзных мыслей и разговоров, желая лишь поистине вкусить чувство свободы. Вот только за неделю до выпускного Ваня со сцепленными руками прощался с мамой через прозрачное стекло колонии, так и не попадая на главный праздник, сулящий об окончании школы. Вместо аттестата - дело со вписанным сроком на двадцать месяцев и строгий режим с отбыванием в городе Новосибирске.
Мама была его единственной слабостью, у них взаимно, и обоих друг друга лишили.