Часть 26 Генри
— Рыжий мальчишка, похоже, тобой очарован, — сказал я Диану, но он только отмахнулся изящным жестом.
— Не он первый, не он последний. Вот сменю запах, он и разочаруется.
— На тебе сегодня не было запаха, — напомнил я.
— Хм... а ведь верно... Но ничего, кто-нибудь из моего гарема приберёт его к рукам...
Конечно же, в Диана нередко влюблялись, богатый, красивый, талантливый, обаятельный — трудно устоять. Разбирался он с этим изящно и просто: из омежек, с которыми встречался, создавал «гарем» на работе, конечно же, брал только умных и достойных. А когда начинал встречаться с альфами, тоже с самыми достойными, часто приводил их в свой гарем, и заканчивалось это, как правило, очередной свадебкой. Бета есть бета, устраивать чужое счастье у них в крови.
— Не жалеешь, что послал своего Оленёнка на аборт? — вдруг спросил он, и меня будто по сердцу ножом полоснули.
Я не мог не отправить, наверное, не мог. Я видел его второй раз в жизни, я не знал, что у меня будет так болеть душа...
— Пойдём выпьем, — сказал я вместо ответа.
— О, я сам хотел предложить! — обрадовался Диан, — Вино просто замечательное, грех не допить!
— Мне бы чего покрепче.
— Мой бар в твоём распоряжении, можешь хоть до утра нажираться.
— До утра мне нельзя, завтра на работу, и домой ещё надо вернуться, у меня там сын один. Блять! Даже напиться как следует не могу, а так хочется!
— Что случилось-то? С Оленёнком поссорился?
— Нет... Хуже...
Вооружившись тяжелой прямоугольной бутылкой с янтарной жидкостью и подходящим стаканом, я рассказал Диану о том, что из-за меня у Робина теперь проблемы со здоровьем. Друг слушал меня, покачивал в руке бокал с подаренным вином и задумчиво молчал.
— Тебе не стоит так расстраиваться, — сказал он, наконец, — однажды всё наладится, и вы об этом забудете.
— Наверное... Потом мы это забудем, но сейчас... У меня такое чувство, что я отравляю всё, к чему прикасаюсь! Мой сын, Оленёнок, даже Джейсон...
— Насчёт Джейсона не выдумывай, он вовсе не был белым и пушистым, когда вы встретились!
— Да, знаю, ты говорил...
— А ты не слушал... Хотя, не родился бы у вас Лео, ты не встретил бы Робина... Кто знает, как бы всё вышло, не жалей.
— Пытаюсь... Мой муженёк тебя не слишком достаёт, кстати?
— Да нет, что ты! У него не настолько богатая фантазия, чтобы всерьёз мне навредить. Но его выходки держат мою службу безопасности в тонусе, так что я тебе ещё «спасибо» скажу. Недавно, правда, вздумал мальчику одному навредить, который с DA контракт подписал на фотосъёмку, так я твоего будущего бывшего к стенке прижал и сказал, чтобы людей моих не трогал, а то я его уничтожу. Так что теперь он просто распространяет про меня сплетни, которые я сам же ему и подкидываю. Но однажды ему надоест, и он предпримет что-то ещё. Тебя ему не достать, я — слишком крепкий орешек, про Оленёнка он не знает, остаётся Лео...
— До сына он не доберётся! — рявкнул я, выпитый алкоголь сдержанности не способствовал.
Полтора года назад я уехал за границу на шесть месяцев по работе, а когда вернулся, мой ребёнок стал совсем другим, замкнулся, отгородился ото всех грубыми словами и возмутительными выходками, взгляд у него стал тяжелый, совсем как у меня, и улыбаться он тоже перестал, будто бы резко и необратимо повзрослел. Я не знаю, что делал с ним Джейсон, пока меня не было, Лео молчит, а сам Джейсон, возможно, даже не всё помнит, потому что во время моего отсутствия точно пустился во все тяжкие. Тогда-то я и подал на развод. Вот только поздно, сын уже превратился в колючего ёжика, к которому я тщетно пытаюсь найти подход. Психологи, педагоги, психотерапевты — всё без толку, Лео отшвыривает всех. Всех, кроме Робина. Да, Робина так просто не отшвырнёшь, он как солнышко, хочешь, не хочешь, а будешь тянуться. На минуту мне представилось, как бы было хорошо, если бы мы жили втроём: Робин, Лео и я. Робин, Роби, Оленёнок... Истинный? Мне всё чаще кажется, что он мой Истинный.
— Да, он твой Истинный, — уверенно сказал Диан, отпивая вино. Я и сам не понял, что высказал последнюю мысль вслух.
— Откуда ты знаешь?
— Проанализировал ваши запахи.
— А что, так можно что ли?
— Уже можно. Так что, да, это твой мальчик.
— Ему же всего двадцать!
— И что? Обжиматься с ним на моём диване это тебе не мешало.
— Когда мне было двадцать, ему было восемь...
— Математика — вещь! — хихикнул Диан. Хорошо ему, подлецу! Беты от любви не страдают! — Всё, прекращай переживать. Никуда вы уже друг от друга не денетесь.
Я вернулся домой около полуночи, не сказать, что был слишком пьян, но и трезвым меня бы никто не назвал. Мелкий пакостник, конечно же, не спал, смотрел какую-то недетскую ерунду по телеку в гостиной, и даже не потрудился переключить канал, когда я вошел. Да, ребёнок без присмотра, со школы его забирает водитель, обедом кормит домработница-бета, потом тот же водитель отвозит на тренировку и в бассейн, а вечером снова домработница с ужином, после она уходит, и Лео остаётся один до моего прихода. Чем занимается, непонятно.
— Ты почему не спишь?
— Тебе какое дело? — конечно же, ответил он и полоснул по мне моими же чёрными глазами, которые тут же расширились от ужаса.
Мой ребёнок застыл с нереально выпрямленной спиной на краю дивана, готовый в любой момент сорваться с места, и следил за мной напряженным взглядом. Это было странно, обычно он меня игнорировал или отфутболивал фразами, за которые можно как минимум отхватить подзатыльник, но Робин запретил любое рукоприкладство в отношении сына. «Вместо этого утопи его в своей любви», — сказал мне этот юный ... педагог. Утопить в любви... Как это, вообще? Я же не омега! Не могу я с сыном-альфой сюсюкаться, что из него вырастет тогда?
— Уроки сделал? — спросил я, сев рядом с ним на диван
Лео кивнул. Какой-то он стал сам не свой. Что, даже посылать меня не будет?
— Как в школе дела?
— Нормально.
Тихий голос, напряженное лицо. Что не так-то? Не то, чтобы мне нравился малолетний грубиян, в которого превратился мой сын, но ребёнок, которого я видел сейчас, нравился мне ещё меньше. Я протянул руку, чтобы погладить его по голове. Было ощущение, что я глажу деревянную куклу.
— Лео, что случилось?
— Ты пил.
— Ну, и что?
— Ничего.
Он опустил глаза и стал разглядывать свои коленки. Я сообразил, что он впервые увидел меня пьяным.
— Иди спать, Львёнок, время позднее, — еле выговорил я, в горле будто ком образовался, — Зубы почистить не забудь.
— Знаю, не маленький, — буркнул он в своей обычной манере, и я с облегчением усмехнулся.
А когда сын ушел в ванную, закрыл ладонями лицо и откинулся на спинку дивана. Это очень плохо желать смерти человеку, который подарил тебе ребёнка?
После душа хмель из моей головы почти выветрился, я убедился, что Лео уснул, и взял телефон. Половина первого. Я подумал и отправил сообщение: «Спишь?»
«Нет, — пришло в ответ, — Звони»
На моём лице сама собой появилась улыбка, но за то, что ещё не спит в это время, я его всё же отчитаю. Нежно.