Глава 18. "неужели...это ты..."
В тот день, когда они снова встретились, их миры столкнулись, но никто из них не был готов принять тот факт, что было когда-то, и что стало теперь.
Кадзуха стоял перед зеркалом в своем новом университете. Его волосы, давно отросшие, теперь собраны в аккуратный хвостик, который был довольно длинным для парня. Когда-то он был тем, кто всегда носил волосы короткими и аккуратными, но теперь это стало его новым стилем. Он не знал, когда это началось, но теперь его волосы символизировали нечто большее, чем просто внешний вид. На его предплечье красовалась татуировка в виде листа клёна — напоминание о тех временах, когда его жизнь была проще. Татуировка была еще одной частью его изменений, его нового, неизведанного пути. Глаза его стали менее яркими, теряли ту искреннюю жизнерадостность, которая раньше всегда их озаряла. Тень прошлого — Скарамучча — навсегда оставалась с ним. Кадзуха не знал, как вернуть ту искренность, которая когда-то была частью его. Его улыбка теперь была не такой яркой, она была затмёна, почти скрыта, как если бы он сам скрывал что-то от всех.
Скарамучча тоже изменился.
Его лицо было по-прежнему знакомым, но теперь оно было окружено светом камер и жесткими требованиями модного мира. Его волосы стали чуть длиннее, но форма оставалась такой же, как и прежде. Он по-прежнему был идеален в глазах многих, но этот идеал теперь был обременен тенью пустоты. Его глаза изменили цвет, став темнее, а взгляд — более закрытым. Он выглядел так, как будто уже не мог найти в себе того света, который был раньше. В его правом ухе блестела серёжка, которая стала частью его нового имиджа. А на предплечье красовалась татуировка с несколькими звездами — символ, который в какой-то момент стал его личной частью, таким же, как и тьма, что окружала его. Он был моделью, но не было ни одного человека, с кем он мог бы разделить свою пустоту. У него не было девушки, потому что он был тем, кто всегда стоял на пьедестале, и никто не мог приблизиться к нему. Мир Скарамуччи стал как стекло — красивым снаружи, но хрупким и прозрачным внутри.
Когда они встретились, первое, что почувствовал Кадзуха — это холод. Он не знал, как подойти, как сказать что-то, потому что каждый взгляд на Скарамуччу оставлял его с ощущением, что между ними была невидимая стена. Он заметил всё — каждый элемент изменений, каждую деталь, что говорила о том, что это уже не тот Скарамучча, с которым он когда-то был близким.
Скарамучча стоял, наблюдая за ним, как если бы его глаза пытались разгадать, кто этот человек перед ним. Он помнил Кадзуху, но этот человек был чужим. Как будто они оба были созданы для другого мира, в котором их встреча была невозможной.
Молча, они смотрели друг на друга, но оба чувствовали, как их сердца одновременно сжимаются. Оказавшись рядом, они не знали, что сказать. Кадзуха нервно сжал кулак, чувствуя, как его сердце бьется быстрее, а дыхание становится прерывистым. Он вспоминал, как когда-то любил его, как Скара был его светом и тенью, и как всё это исчезло в одно мгновение. Но теперь, увидев его снова, было ясно, что то, что когда-то было, не может вернуться.
Скарамучча молчал, но его глаза смотрели в Кадзуху с какой-то странной тоской, которая только усиливала эту тишину. Он знал, что что-то изменилось, и его внутреннее беспокойство росло. Он не мог точно понять, что между ними произошло, но эти изменения были очевидны, как следы времени на старом письме.
Когда они заговорили, их голоса были тихими, почти робкими, как если бы они были близкими людьми, но теперь не могли найти слов, чтобы сказать друг другу то, что они на самом деле чувствуют.