1.2
Тучи совсем сгустилось, холодные капли дождевой воды переодически падали Антону на спину заставляя парня вздрагивать, от неприятного холодка. Дождь ещё не успел разойтись на всю катушку, но до этого вряд ли было далеко. Сейчас Антон как никогда был рад, что всё таки одел худи. Ведь оно, самую малость да согревало. Нормальные люди уже шли под зонтами, либо же в идеале вообще сидели дома. Только одна одинокая шпала несётся сломя голову к школе, мысленно проклиная ломоту во всём теле. Избиения от отца давали о себе знать.
По дороге до школы Антон успел припечататься о фонарный столб и обматерить всех, кто только его тут ставил. От удара об металл голова начинала болеть. Да уж, такое себе знаете ли занятие, бегать побитым под дождем. Хотя, с другой стороны, ничего же нового, правда ведь? Становилось всё холоднее, а дождь усиливался. Вот, теперь погода была больше похожа на осеннюю. Прохладные порывы ветра начинали хлестать по лицу юноши. В мыслях он уже задумывался над тем, как снова будет мучиться зимой. Ходить по морозным улицам, падать каждые две минуты на гололёде. Из-за напряжения мышц, места в которые били особенно часто начали снова болеть.
Вот уже виднеется крыша и окна школы. Это был один из тех редких случаев, когда Антон был рад видеть школу. Очень рад. Сейчас в начинающихся сумерках со своими жёлытми и оранжевыми окошками она выглядит тёплой и уютной. Даже как будто гостеприимной. Облегчённо вздохнув Антон сделал последний рывок и залетел на порог школы под небольшой козырёк. Примерно в тоже время дождь начал усиливаться и плавно переходить в ливень. К счастью без грозы. Быстро стряхнув с волос капли воды Антон глянул на своё отражение в экране телефона. Как и ожидалось: потрёпанный, разбитой, на скуле красовался хорошо заметный синяк. Медленно прикрыв и открыв глаза, юноша открыл дверь и быстро прошмыгнул в школу.
В школе царила тишина. Не то что было сегодня утром. Охранник, которому было лет под шестьдесят, просто спал за своим рабочим местом. Шастун быстро перешагнул через турникет и оказавшись в школьном коридоре, направился к кабинету директора. Его шаги эхом разносились по учебному заведению, в котором казалось не было и души. Подойдя к кабинету Павла Алексеевича Антон постоял пару секунд неуверенно переминаясь с ноги на ногу, но потом, всё же решившись, коротко постучал три раза и приоткрыл дверь
- Па... - Антон слегка запнулся. Удивлённый взгляд зелёных глаз встретился с не менее удивлённый льдинисто - голубым -... вел Алексеевич
В кабинете сидел как сам директор, так и новый классрук Антона, Арсений Сергеевич. И судя по стоящей между ними бутылке вина, первый отчаянно пытался споить второго. Это было забавно. Директор пытается напоить учителя. Всё это было конечно очень-очень смешно, но вот только Антон себя теперь окончательно почувствовал в этой всей обстановке лишним. Пока Антон с Арсением Сергеивичем просто, тупо смотрели друг на друга, Добровольский решил использовать Шастуна в своих корыстных целях и притворно сладко промурлыкал:
- о, моя любимая шпала! Заходи, заходи, как раз поможешь мне этого графа недоделанного споить
Антон всё ещё прибывал в лёгком ступоре, но решил не подавать виду. Аля «я так каждый вечере захожу. И на этот раз ничего нового». Шастун прошёл в комнату и уселся рядом с Павлом Алексеевичем на диван, кинув быстрый взгляд на бутылку «Донской мустанг» стоящую на столе, быстро догадался: походу реально надо кое кого напоить.
- Ну Арсений Сергеевич, - решился присоединиться к комедии Павла Добровольского, Антон - попробуйте. Очень вкусное. Я сам пробовал
Послышался давящийся смех Добровольского.
- как там обычно в рекламе говорят?... - тихо пробормотал Антон - а, у вас всё плохо в жизни? Дни кажутся однообразными, а жизнь скучной? Не проблема! У нас есть «донской мустанг», один бокальчик и жизнь приобретёт те же яркие краски!
По голове прилетает несильный подзатыльник от Арсения Сергеевича. Сам-то подзатыльник не сильный, только кажется, что учитель задел один из старых ушибов. Внутри пробежал какой-то неприятный холодок от воспоминаний. Даже на какую-то долю секунды ему показалось, что он вернулся в тот злополучный вечер, когда отец по пьяни ударил сына бутылкой по голове. Как он тогда чудом выжил, Антон и сам не знал. А место удара переодически побаливало,напоминая о себе время от времени.
- ты чо классному руководителю предлагаешь? - наигранно строго, спрашивает его Арсений Сергеевич, тем самым вызывая очередной смешок уже и ученика.
***
Странные были ощущения, от осознания того факта, что Антон сегодня сидел между учителем и деректором, на пару со вторым пытаясь споить преподавателя и по совместительству своего классрука, но тем не менее было в какой-то степени весело. Антону удалось на время забыть о том, что происходило дома. К слову споить химика им так и не удалось и позже один пошёл доделывать какие то там дела. И оставив Павла Алексеевича с Антоном на едине, тот покинул кабинет. Антон слегка откинул голову на спинку дивана,на котором сидел и морально приготовился отвечать на вопросы со стороны Добровольского. Которые кстати, последовали почти сразу же после того, как Арсений Сергеевич покинул кабинет директора и закрыл за собою дверь. Павел Алексеевич повернулся к Антону и с участием спросил:
- дома опять пиздец?
- ну, можно и так сказать - с каким-то даже безразличием ответил Антон. Его уже не сильно удивляло, происходящее в собственной семье. В какой-то степени для него это уже стало нормой. Плакал он обычно скорее от того, что физическая боль резала глаза, нежели моральная. Хотя, доля обиды всё равно заседала где-то глубоко в нём, но Антон старался всячески скрыть её и не подавать виду, что ему больно.
- ладно - спустя пару секунд тишины, тяжело вздохнул Добровольский - хрен с ним, пошли к моей машине - с этими словами Павел Алексеевич поднялся с дивана и подойдя к своему столу, начиная собирать какие-то папки с документами и складывать их в свою сумку.
Посидев ещё секунд пять - шесть Антон тоже поднялся с дивана и подошёл к двери, ожидая директора. Собрав все документы тот вышел из кабинета, закрыл его на замок и направился к выходу из школы, в которой стало совсем глухо и пустынно. И если бы не храп охранника, постоянно доносившийся со стороны главного выхода и пара работающих лампочек, можно было бы подумать, что здание в принципе недавно забросили, и оно просто напросто ещё не успело дойти до состояния заброшки, которая так и гляди развалится. Выйдя на улице оба недовольно поморщились. На улице всё так же шёл дождь. Не такой сильный как пару часов назад, но и этого было достаточно, что бы промокнуть, пока доберёшься до машины. Добровольский достал из сумки зонт слегка отставляя его в сторону, как бы намекая Шастуну, что бы тот не мок под дождём и шёл к нему. Антону ничего не оставалось делать кроме как повиноваться.
Так они быстрым шагом дошли до машины. Серая тоёта Павла Алексеевича стояла рядом с чьим-то чёрным джипом. Про себя Антон отметил, что они как будто специально стоят рядом. А с языка сорвался вопрос.
- это у кого-то в нашей школе такая звездатая машина? - как-то слишком по детски спросил он указывая пальцем на чёрное авто.
Добровольский лишь усмехнулся и уточнил
- а чо, нравится? - Антон просто кивнул. Что-то в чёрных джипах его привлекало. Они выглядели будто бы брутально или чо то типо того - это если что машина Арса
Антон слегка поперхнулся кислородом и кажется дождевой водой. И восстановив дыхание вопросительно уставился на Павла Алексеевича. Он догадывался, кого он назвал Арсом, но всё таки был немного удивлён. Да и не привычно было слышать такое сокращение имени преподавателя. Но звучало оно, сексуально что-ли? Соблазняюще. Это грасирующее «Ар» и смягчающие «с» неплохо сочетались вместе. Ну либо же просто красиво. Добровольский усмехнулся и поправился:
- а, точно. Для тебя Арсений Сергеевич - Антон мысленно закатил глаза
Усевшись в машину Павла Алексеевича, Антон завалился на переднее сидение, на автомате пристёгиваясь. Шастун уставился на
ночной город, который был почти полностью опустевшим. Оно и логично. Никому же не хочется шляться по темноте под дождём. Хотя, возможно где-то есть люди. Наверное, такие же подростки у которых проблемы с семьёй или что то ещё. И они также пытаются найти успокоение в одиноких, холодных улицах, пачках сигарет и может даже алкоголе. Бесспорно, Антон никогда не ставил свои проблемы выше чужих, прекрасно понимая, что есть люди у которых проблемы куда пострашнее его. Например рак. И не только он. Ну правда же, представляете какого это? Жить и отсчитывать дни до своей смерти.
А может смерть это не так уж и плохо? Ты больше не думаешь, не переживаешь, не боишься, не чувствуешь боли. Тебе больше не надо бояться за своё будущее, ведь его у тебя банально нету. А кто-то даже начнёт тебе оплакивать, скучать и говорить как было бы хорошо, если бы ты был рядом, и всё прочее. В глубине души Антону всегда хотелось, что бы о нём кто-то заботился, переживал, говорил как он ему дорог и нужен. Но мозгом, если он у него был, он понимал, что всё это просто прихоти маленького ребёнка, обделённого любовью или заботой со стороны родителей. И от этого ему становилось стыдно. Он старался по максимуму не затрагивать темы о семье, старался казаться сильным, не нуждающимся в поддержке. Старательно делал вид, что всё у него хорошо. И что не за чем о нём переживать. Он крайне ненавидел такие моменты, как сегодня. Ведь именно сейчас приходится признать факт того что «мне нужна помощь! Кто нибудь, сжальтесь надо мной, пожалуйста!». И Антон прекрасно понимает, что он – доставляет людям лишние заботы и хлопоты. Заставляет их отвлекаться от своих дел на него, переживать. А внутренний голос твердит одно и тоже « от тебя одни проблемы. Зачем ты лезешь за помощью? Хочешь заботы? Или тебе кажется, что ты не можешь справится с этим в одиночку. Хотя, ты прекрасно понимаешь, что можешь справится с этим всем и в одиночку. Ты просто наглый придурок. Ты никому никогда и негде не будешь нужен.»
Вот и сейчас, он наверняка доставляет Павлу Алексеевичу лишние заботы. Желание выпрыгнуть из машины растёт с каждой секундой. Лучше бы он остался ночевать на улице под дождём. Зато так бы от него было меньше проблем. Странный вопрос, но всё таки: может, если он умрёт – всем будет лучше? Ведь тогда, к Павлу Алексеевичу больше никто не будет просится переночевать, Серёжа с Димой не будут переживать о том, что друг снова не ест нормально и хромает, родителей больше никто не будет раздражать, а Арсений Сергеевич... А он то здесь вообще при чём? Он же просто один из его учителей, с которым он знаком всего лишь один день. И по сути если ему скажут, что один из его учеников умер, ему будет плевать. Нет серьёзно, он ведь даже и слёзы не пропустит от его смерти. Значит, столько то и стоит его жизнь? Может Павел Алексеевич вообще разрешает ему ночевать у себя, чисто из каких-то моральных принципов? Может они просто не позволяют ему бросить подростка, в какой то степени ребёнка, на ночь под дождём на улице? В принципе, вполне возможно.
- Паш, я доставляю тебе лишние проблемы, да? - тихо спросил Антон. Скорее даже спрашивая не директора, а себя. Тем не менее Павел Алексеевич прекрасно его услышал в гробовой тишине, висящей машине. И смерив его удивлённым взглядом, пока они стояли на светофоре, ответил:
- Тош, конечно нет. Ты же знаешь я всегда хочу как то помочь - и помолчав, с сочувствием спросил - у тебя, что-то ещё случилось?...
«- нет, я всего лишь задумался о том, что лучше бы я подох - выругался про себя Антон, жалея, что не умеет заткнуться вовремя - одним дебилом больше, одним дебилом меньше, какая кому разница? Я должен молчать о своих проблемах, если они вообще есть и я не выдумал их себе из воздуха, не подавать виду, что мне хуёво. Нельзя давать на это ни малейшего намёка. Пусть все думают, что у меня всё хорошо. И тогда за меня никто больше не будет переживать, а если я подохну, всем будет и вовсе насрать.»
- а? Нет всё окей, я просто спросил - отмахнулся Антон, стараясь предать голосу, как можно больше небрежности. И кажется это подействовало. Ведь Павел Алексеевич перестал задавать ему похожие вопросы и полностью сосредоточился на дороге.
А Шастуну в голову пришла ну просто прекрасная идея. Теперь, он точно больше никогда не скажет окружающим, что ему плохо и не подаст знака. Пусть все точно думают, что у парня всё лучше некуда. И вообще с этого дня он – самый счастливый человек на свете, будет постоянно шутить и смеяться. Все будут думать, что ему хорошо, что он счастливый и эти мысли будут его приобадривать. Он будет весь сиять снаружи.
«и медленно умирать внутри, от одиночества - скептически добавил голос в голове - но всё же, так даже будет даже лучше. От тебя сразу же станет меньше проблем и возможно даже впервые появится польза.»
Он будет развлекать окружающих, подбадривать. И если раньше, Антон не решался на такой шаг, начать прятаться под маской счастья и веселья целиком, то сейчас окончательно пришёл к выводу, что ведь это даже полезно. И не только для него. Сегодня он так уж и быть переночует у Павла Алексеевича, но потом, всегда будет говорить, что всё окей и, что родители его больше не трогают. Ну подумаешь, ну будет он ночевать на улице, и то с того? Бомжи вон всю жизнь на улице живут, и то ничего. И бездомные собаки с кошками, тоже. А он чем лучше какой нибудь дворовой собаки? Правильно, ни чем.
В таких невесёлых раздумьях Антон просидел всю дорогу, не проронив больше не слова. Павел Алексеевич тоже особо не разговаривал, по большей части концентрируясь на дороге перед ним. Когда они подъехали к дому Добровольского, дождь уже полностью прекратился, а на часах было пол девятого вечера. Антон уже потихоньку начинал клевать носом, когда они вышли из машины и направились к подъезду, тем самым вызывая лёгкое умиление со стороны директора. Сейчас Тоша, чем то напоминал ему воробушка. Зайдя в подъезд наступил самый противный момент для Шастуна: нужно было зайти в лифт и подняться на седьмой этаж. Парень решил не подавать виду, что ему страшно и просто спокойно зашёл следом за мужчиной в лифт. Тот быстро нажал цифру «7», двери лифта медленно закрылись, и лифт полетел наверх. Антон мысленно отметил то, что здесь лифты были получше, нежели в его подъезде и не издавали, как он любил говорить «адских звуков». Но лёгкая паника всё равно присутствовала.
Попытавшись её скрыть Шастун уставился в экран телефона, якобы проверяя сообщения в телефоне и всё таки смог найти пару пропущенных от Димы и Серёжи
Дима:
Тох, ты нашёл где переночевать?
Серёга:
Кстати да, ты щас у Пашки?
Юноша поморщился, как от зубной боли. Ему было немного неприятно то, что друзья знают об этом и то, что для них это было некой повседневностью, со стороны друга. Как например, для Антона постоянные попойки родителей. Парень какое то время провёл в раздумьях о том, стоит ли писать друзьям, но всё таки решил, что им стоит правда знать, где сейчас их друг и что с ним. Ведь им и вправду будет в разы спокойнее думать, что он с Павлом Алексеевичем, который точно пиздить его не будет. Чем если бы они считали, что он снова в квартире с родителями, у которых явно не все дома, и которые могли без труда его избить до полу смерти, а может и вовсе прикончить в порыве пьяного бреда. Поэтому Антон быстро набрал в их общую группу под названием « три придурка ».
Антон:
Да, я щас с ним, не парьтесь, всё уже окей;)
Когда лифт приехал Антон постарался как можно медленнее и непринуждённее выйти из него, чтобы это не казалось так, будто он только и мечтал поскорее вылететь из этой душной тесной металлической коробки, размером два на два метра.
Пройдя в квартиру Павла Алексеевича, которая для парнишки уже стала вторым домом, Антон вежливо отказался от ужина, аргументируя это тем, что прилично так объелся в кафешке, не за долго до того как пришёл к нему на работу. Вроде бы как ему поверили, в это пиздобольство. Быстро сходя в душ, парень прошёл в зал. Он уже без проблем ориентировался в квартире директора и знал её планировку наизусть. Антон без задних ног завалился на диван, стоящий в зале и почти сразу же провалился в сон.
Павел Алексеевич лишь умилённо посмотрел на отрубившегося за секунду подростка и бережно, чтобы не разбудить накрыл, того одеялом. И выйдя из комнаты выключил за собой свет и прикрыл дверь.
***
Проснулся Антон не от криков родителей, не от пищащего будильника и не от того что забыл с вечера завесить шторы, нет. А от того, что кто-то бережно тормошил его за плечо. От таких пробуждений Антон как-то уже на автомате догадывался, что он у Павла Алексеевича. Только он так будил его. Когда он ночевал у друзей пробуждения были с каким нибудь приколом, по типу: Антон, мы чо переспали?! Или «вставай братан, война началась!». Когда он просыпался в своей не такой уж и родной квартире он уже описал какими были подъёмы. Только Добровольский будил его так.
- Тох, вставай
Антон прищурился от резко ударивших в лицо солнечных лучей. Усилием воли парень заставил себя подняться. Не смотря на ранний подъём он чувствовал прилив некой бодрости. Наверное это за счёт того, что он неплохо так выспался в доме у директора. Увидев, что ученик проснулся, Добровольский довольно улыбнулся и отошёл в сторону, облокотившись о стенку. Когда парень сел на краю кровати Павел спокойно спросил:
- тебе нужно заехать домой? - Антон лишь отрицательно покачал головой, радуясь тому, что им ещё не успели раздать учебники. А ручку с листком он у кого нибудь уж выпросит. У Димы к примеру.
- тогда приводи себя в порядок и поехали - кивнул ему Павел Алексеевич, уходя из комнаты, не дав подростку отказаться от данной услуги. С другой стороны он теперь вряд ли опаздает.
Поэтому быстро приведя свой внешний вид в норму парень вышел в коридор, в котором его уже дожидался директор. Выйдя вместе из квартиры они вновь направились к этому долбаному лифту. Антон по привычке сглотнул, вновь подкатившийся к горлу ком страха. Но в лифт всё таки зашёл, снова двери закрываются, и лифт снова едет вниз. Вновь эти удушающие ощущения замкнутости и чувства того, что лифт вот вот оборвётся. Парню ничего не остаётся, кроме как нервно теребить многочисленные кольца на своих длинных пальцах.
Когда двери лифта распахнулись, Антон вышел из лифта, чувствуя себя жертвой, которую только что выпустили из клетки для пыток. Хотя наверное так и было...
«опять строишь из себя жертву? Хочешь что бы тебя пожалели? Ой посмотрите на меня, я боюсь ездить на лифтах. Поэтому весь мир должен кружится вокруг меня и только меня.»
Сново это режущее чувство вины, которое Антон вновь тщетно пытается скрыть. Но его внутреннее «Я» думало иначе. И вот ему вновь хуёво. Ему до жути хотелось бы уткнуться кому нибудь в грудь и прорыдаться, выплеснуть все эмоции. Которые накапливались в нём уже годами. Но кому? Павлу Алексеевичу? Нет, он и так сделал для него больше, чем следовало, а тут ещё и будет смотреть на его истерики. Диме с Серёжей? Он не хочет лишний раз тревожить их. Он в принципе не хочет никого этим беспокоить. И не будет. Вроде бы обычно таким делятся со своими вторыми половинками или же с психологами. Но есть одно «но». Второй половинки у Антона не было. Он всегда оправдывался тем, что ещё не нашёл ту самую. А про себя уже сомневался, что таковая вообще существует. Возможно такому чму, как он просто не предназначено быть с кем то и здохнуть в гордом одиночестве. А психологи и тому подобные люди? Да ну их на хрен. Упекут его просто в дурку и дело с концом. Видимо ему и вправду предназначено подохнуть в одиночестве. Но в таком случае, чем раньше он это сделает – тем лучше будет всем, и ему в том же числе. А сделать он мог бы это в любой момент.
- Шаст, мы приехали - вывел его из невесёлых мыслей голос Павла Алексеевича
- а? Да, спасибо, до встречи - миленько улыбнулся Антон отстёгиваясь и выходя из машины.
На входе в школу Антона окликнул Дима, которого тот не сразу заметил в далеке и не услышал. Запыхавшийся друг подбежал к нему пытаясь быстренько отдышаться.
- мог бы и раньше обернуться - недовольно пробурчал Позов, косясь на друга. Но потом смягчился и сочувствием спросил - ты как?
Кому сейчас было больнее за друга, Диме за Антона, или Антону за Диму? Не известно. Однако про себя Антон почувствовал сильный укол вины, за то, что заставляет других переживать за него. Какое он имеет право на это? Да никакое и точка.
- та всё нормально - улыбнулся парнишка, беззаботно махая рукой куда-то в неопределённую сторону. При этом стараясь придать голосу максимальной беззаботности и живости - ну чо? Лэтс гоу то ве хэл?
- лэтс гоу - лишь обречённо вздохнул Дима, радуясь тому, Антон сегодня такой позитивный. А не как обычно, ходящий с таблом типа «как же меня всё это заебало, блять.»
Зайдя в школу Антона встретил вполне привычный и обыденный вид: куча школьников разных возрастов, они толпами заходили и выходили из раздевалок, учителя болтали о чём то своём стоя где-то поодаль от всей этой суеты. На центральной лестнице и в некоторых частях коридора стояли бедолаги, ученики старших классов, которых в первый же день учёбы поставили дежурить и от них с переодичностью секунд в двадцать слышалось «не бегать!», максимально недовольным и сонным тоном. Антон прекрасно их понимал и сочувствовал им, а про себя радовался, что не ему нужно дежурить. Антон быстро подошёл к стенду, что бы на скоряка ознакомится с их новым расписанием, попутно оттолкнув от туда пару назойливых пятиклассников.
- Алгебра, геометрия, два русских, география, английский, биология.... - самому себе под нос пробормотал Антон, морально готовясь к семи-урочному интеликтуальному изнасилованию.
- Це пиздец - вяло бросил Поз, направляясь к лестнице ведущей на второй и третий этаж.
Антону же лишь оставалось уныло плестись за другом, молясь, что бы его не швырнули в первый же день к доске. У него не то что бы были какие-то проблемы с алгеброй. Скорее с училкой, которая была готова всем бошки пооткручивать, за просто так. Идя по коридору парни развязали непринужденный диалог болтая о всякой фигне, как истинные друзья. Не забыв конечно же вспомнить и о Серёже, которой зараза такая, ещё отдыхал в санатории. На пороге в класс оба чуть не перекрестились, когда вновь увидели мразотную Татьяну Ивановну, которая склонившись над какими-то бумагам, что то там чиркала. Зная её, это мог быть очередной контракт с дьяволом.
Поздоровавшись, дабы хоть как то задобрить эту гадюку, парни хотели усесться на свою родненькую заднюю парту, но та оказалась занята двумя одноклассницами Антона – Ирой и Машей, которые, что-то увлечённо обсуждали. Хотя, если Антон не ошибался ещё в прошлом году они друг другу чуть ли волосы не повыдирали из-за какого-то старшеклассника, которому на них всё равно было до балды. Одна из девушек, а именно Ира жестом руки прервала свою новую „подругу”, заметив недовольных тем, что их место кто-то занял, парней. Легко догадавшись в чём дело она быстро бросила:
- Татьяна Ивановна нас пересадила, сказав, что на её уроках мы будем сидеть только так. Если что, то вы сидите вон там - и быстро кивнув головой на третью от стола учительницы парту, вернулась к своё беседе с Машей.
Испустив тяжёлый вздох Антон уныло сел на третью парту, недовольно сложив руки на груди. Дима сел рядом. До урока оставалось минут пятнадцать, поэтому парни просто продолжили болтать о том о сём. Так сказать на жизненные темы. По типу кто куда пойдёт после этого класса и тому подобное.
К слову Антон собирался поступать на ветеринара. Он всегда чувствовал какую-то особую тягу к животным и всегда мечтал завести себе котёнка, щенка или ещё кого нибудь. Но вот только с его родителями это было невозможно. Ещё одна причина, по которой он скорее хотел от них съехать, кстати. Правда парень уже немного начинал сомневаться, что доживёт когда нибудь до этого момента, но да ладно. Дима же хотел поступить на менеджера. Ну а Серёга планировал пойти на телеведущего. От того, что после одиннадцатого класса им придётся в какой-то мере расплыться в этом море под названием «жизнь» становилось грустно всем троим, но парни крепко накрепко пообещали друг другу, что сохранят общение. И что обязательно будут ездить друг к другу и всеми способами встречаться где только можно.
«надеюсь, они никогда не станут встречаться на моей могиле, если я умру - мрачные мысли о будущем вновь полезли ему в голову - надеюсь они никогда не будут по мне скучать, а после того, как мы окончим школу и вовсе про меня забудут. Так будет лучше для всех. - иступлено твердил он себе»
Странно, но кажется он начинает боятся будущего. Начинаются страхи по типу: « а уверен ли я во всех своих действиях », « а правильный ли я выбор делаю, идя на вета? », « а если я не сдам ЕГЭ? Что тогда?». Конечно он не был на все сто процентов уверен, в том, что суециднется, но ведь стоит просмотреть и такой вариант развития событий. Почему он вообще хочет устроить суецид? Ответ простой: он никому не нужен и все эти переживания со стороны окружающих могли быть вызваны лишь жалостью и не более, плюс парень не видит в себе никаких потенциалов, да и будущее перед его взором не то чтобы прям расстилается. Проще говоря, он его и вовсе не видел. А может быть и не хотел?...
Из глубочайших мыслей Антона вывел громкий звонок, огласивший всю школу, оповещая всех о начале уроков. Парень вздрогнул от неожиданности и наконец то вернулся в реальность. Он честно попытался вспомнить, о чём вообще разговаривал с Димой минуту назад, но в голове было пусто, как на белом листе. По крайней мере на эту тему. На мрачные или же пугающие некоторых темы он всегда мог подумать. И заканчивались они обычно такими выводами: ты никто и звать тебя никак, и прекрати уже ныть по поводу и без, ты никому не нужен.
Учительница пустила в объяснение какой-то темы, даже кажется приводила какие-то примеры, что для неё было редкостью. Но Антон её толком не слушал и особо не вникал, слушая в пол уха и переодически делая какие-то быстрые записи в тетради, если они были ну прямо уж очень важными. По большей части он вновь начал болтать с Димой, стараясь абстрагироваться на настоящем и реальном. И крики училки по поводу того, что кто-то там тупой, а кто-то имбецил, тоже вполне помогали.
- слушай - начал Дима, попытавшись скрыть усмешку и сделать серьёзное лицо. Антон же лишь попытался не заржать на весь класс от того, насколько всё это херово получалось - спорим, она перед этим уроком составляла опять свои сранные контрольные, что бы мы никак не могли списать?
- да я даже спорить не стану - фыркнул Антон и тут же прыснул - 11 А везде пробьётся!
- и не говори - гордо согласился с ним друг, задирая слегка нос
- Третья парта!
Их забавный разговор прервал возмущённый крик Татьяны Ивановны. Которая чуть ли не слюной брезжила от того, что кто-то посмел разговаривать на её самом важном уроке. В принципе тоже было не в новинку.
- а ну-ка повторите, что я только что сказала? - усмехнулась та, явно рассчитывая, что ни один, ни второй на этот вопрос ответить никак не смогут.
Дима слегка замялся. А Антон же просто окинул учительницу невозмутимым, полностью спокойным взглядом и отчеканил:
- корнем n - й степени из числа а называется такое число t, n - я степень которого равна а
Друг чуть не поперхнулся воздухом, а учительница с удивлением посмотрела на него. Да уж, старая явно не ожидала, что парнишка сможет ей легко ответить, так как считала, что они её не слушали. Поэтому такой ответ со стороны Антона, крайне её удивил. Она в бессильной ярости посмотрела на одиннадцатиклассника, с досадой осознавая, что придраться то больше и не к чему. И лишь фыркнув, продолжила урок.
Минут через десять прозвенел звонок означающий конец первых пыток. И дающий всем ученикам десятиминутную передышку на всё про всё. Антон быстро сгрёб все вещи в рюкзак и на равне с Димой, в рядах первых выскочил из кабинета Алгебры.
***
Остальные уроки прошли относительно спокойно. Большинство учителей были более спокойными, нежели математичка. Так что можно было расслабиться хоть немного. На уроке русского с Павлом Алексеевичем, учитель по большей части общался со своим бывшим классом, интересовался, как кто провёл лето, и как им вообще их новый классрук. Попутно взбалтывая инфу о том, что он с Арсом старые друзья, ещё с начальной школы. Антон позавидовал их такой крепкой дружбе, которую они смогли сохранить на столь долгое время.
Когда наконец таки прозвенел звонок с последнего урока, Антон облегченно вздохнул и направился к кабинету 3.6, в котором у них по идее, должен был быть урок биологии с Арсением Сергеивичем.