3 глава: Забвение
Проснувшись, девушка взялась за раненый глаза. Кровоточила ещё и рана на груди, от удара голова гудела как аварийный колокол.
" Где я? Кто я? Что произошло?"
Всё существо Юдзуки пробил животный, бесконтрольный страх. Она не помнила кто нанёс ей эти глубокие раны, но подсознание говорило:"Беги!" Мысль о новом столкновении с этим животным подпитывала панику. Девушка не узнавала ни дома, ни всего вокруг. Крыльцо и стены окрапила кровь.
Время близилось к рассвету. Юдзуки побежала со всех ног сквозь лесную чащу, видя на данный момент только одним глазом. Пробежав первые сто метров, она споткнулась о ветку, испачкав кимоно и руки в грязи. Но адреналин не давал остановиться. Юдзуки мигом поднялась и снова умчалась вперёд по найденной лесной тропке.
Сколько Токито так бежала, даже представить сложно. В какой-то момент девушка остановилась и упала на колени, глаза наполнились слезами.
" — Почему я ничего не помню о себе?! Что это был за дом?! Мой? Кто на меня напал?! Как меня зовут?!"
Слабость резко сковала тело. Потеряв столько крови тяжело дальше бороться. Упав на землю Юдзуки не моргая смотрела вперёд себя.
" — Неужели я так и умру, ничего не вспомнив?"
****
Почувствовав что-то влажное и прохладное на лице, Юдзуки попыталась открыть глаза. Левая половина ничего не видела, а правая едва могла сфокусироваться на окружающем мире.
— Ты проснулась, дитятко? — спросила сидящая перед ней на коленях пожилая женщина. — Как тебя зовут?
Девушка дотронулась до лица, всю левую половину забинтовали, грудь тоже больше не кровоточила. Не найдя в себе силы заговорить, она снова провалилась в сон. Сейчас всё безопасно и можно спокойно набираться сил.
Реабилитация заняла более двух недель. Чтобы совсем за сумасшедшую не приняли, назвалась первым именем, которое пришло в голову–Мэй. Только сейчас она могла оценить помещение в котором всё это время находилась. Всё убранство выполнено в европейском стиле, включая мебель, интерьер выполнен в бирюзовых тонах с вкраплениями белых и позолоченных узоров. Пожилая дама, явно японка, тепло улыбнулась гостье. Одетое на ней зелёное расшитое золотыми узорами кимоно насильно притягивало к себе восхищённый взгляд.
— Откуда ты, Мэй? Что с тобой случилось такого ужасного?
— Вы знаете, госпожа Мураками, я совсем ничего не помню, кроме своего имени. — неспеша и небольшими порциями поглощая принесённый прислугой завтрак в постель, она могла спокойно делиться со своей спасительницей историей. Госпожа в тот день проводила время за прогулкой по лесу со свитой, и наткнулась на неё.
" — И ведь даже его не помню."
— Бедняжка, наверное, слишком сильно ударилась. Оставайся с нами. Если тебя не хватятся, то я разрешаю тебе жить у нас.
— Правда? — изумлению Мэй не было предела. Неужели она в один миг потеряла всё, приобретя дальше больше.
— Правда, деточка.
— Вы так добры! Спасибо вам! — широкие глаза и улыбка не могли передать всю радость которую хотела показать девушка.
— Позволишь я тебя кое о чём попрошу? — заискивающе спросила женщина.
— Конечно, госпожа Мураками, вы мне жизнь спасли, я всё сделаю что вы попросите!
— Я вижу ты очень милая и красивая девушка, не смотря на шрам, он тебя не так уж и портит. Сколько тебе лет?
— Девятнадцать… кажется.
— У меня есть сын, он всегда был придирчив к девушкам, вот я и наказала ему, что сама найду ему невесту. Ты хоть и достаточно высокая, но зато бёдра широкие, есть грудь–родишь спокойно. Здоровая и красивая. Вот что этим мужчинам ещё надобно? — усмехнулась госпожа Мураками.
— Я… даже не знаю.
— Мой сын просто писаный красавец, как из романов. Веришь старушке?
— Да, конечно, я вам верю, просто это предложение…слишком… неожиданное.
— Что тут неожиданного, дитя? Рано или поздно, такова наша женская судьба–выйти замуж и родить мужу наследника.
Окончательного ответа девушка не дала. После полного выздоровления госпожа Мураками сама организовала паре встречу, Мэй принарядили, уложили волосы и накрасили, особое внимание уделив шраму.
Сковано сидя на коленях и не смея поднять глаза на мужчину, ей оставалось терпеливо ждать, пока он не пожелает сам посмотреть на неё.
— Подними глаза. — потребовал мужчина жёстким басистым голосом.
Мэй раскрыла глаза от удивления, настолько он был красив: ровные черты лица, острые скулы, чёрные волосы и тёмные глаза, но по возрасту явно был старше, около тридцати или даже больше. А тембр голоса доводил до приятной дрожи. Имени она не знала, да и если понравится ему и будет свадьба–то и не обязана, жена не должна звать мужа по имени.
— Красивая, даже очень, но этот шрам… — мужчина даже не скрывал лёгкого отвращения в голосе. — Мне бы хотелось видеть его как можно реже. Будешь поднимать голову, когда тебя попросят.
— Как скажете, господин Мураками.
Свадьба вскоре состоялась. Кто знал, что грязное тряпьё она сменит на богатое кимоно, вот только висячая заколка в виде цветов, созданная скрыть шрам, вечно мешалась. Мэй строго наказали её не трогать. Церемония прошла великолепно, но вот после…
***
— Это разве нормальная еда? Я что, собака, чтобы мне такое скармливать? — мужчина швырнул тарелки на пол. — Рис сухой, рассыпчатый, словно вообще сырой! Есть невозможно! И всё остальное тоже!
Девушка смотрела в пол, пытаясь не заплакать.
— Прошу прощения господин, я всё исправлю…
— Да что ты там исправишь? И так уже ужин испортила. — выскочив из-за стола, мужчина ушёл из комнаты.
Мэй вздрогнула, когда услышала, как муж захлопнул дверь. Подмести осколки было несложно, но его слова били как хлыстом по спине. Не было ни дня, чтобы она не старалась. Состояние семьи позволяло нанять кухарку, но муж наотрез отказался объясняя это так: «А зачем вообще тогда жена? Нечего тратить деньги на ветер. Да и тебе будет чем дома заняться в моё отсутствие».
Уронив слезу, она вручную убирала остатки еды с пола. Наверняка сейчас пошёл в бордель, где его и накормят, и другие услуги окажут.
После мужа надо было и самой поужинать, но аппетит пропадал после каждой такой ссоры. Мэй всегда умиротворялась за чтением книг, но девушка с недавних пор не брала их в руки–там только одни романы. Любовь–наглая иллюзия и насмешка над такими, как она.
***
Поздно ночью раздался звон–разбилось что-то хрупкое. Дверь в спальню резко открылась, заполнив помещение запахом дорогого виски. Муж положил бутылку на тумбочку и стал расстёгивать сперва рубашку, а затем штаны.
— Господин, я не хочу сейчас, пожалуйста.
— А кто тебя спрашивает, женщина? Твой долг–делать так, чтобы я всегда был доволен.
И девушка подчинилась. А что она может? Ей некуда податься, за душой ничего нет. Мэй полностью от него зависела.
Прикосновения мужа для неё доставляли такое же отвращение, как если бы это были склизкие щупальца осьминога. Какие только непотребства он себе мог позволить.
" — Лучше бы я умерла в том лесу! "
Через несколько недель господин Мураками вызвал на дом врача, чтобы узнать, зачали ли они с женой ребёнка. Но ответ мужчина получил тот, который вряд ли бы мог его удовлетворить. Только врач вышел за порог, как из мужа словно вырвался зверь. Он схватил жену за воротник кимоно и влепил тыльной стороной ладони пощёчину от всей души.
— Мало того, что уродина, так ещё и бесплодная! Полтора года уже объемся! Кого мне только мать подсунула! Больную дворнягу, без дома, без семьи, без ничего! Уверен ты и имени своего не помнишь! На ходу придумала!
Следующий удар пришёлся на живот. Он всё бил и бил её. Мэй взяла с полки вазу, разбил об голову мужа. Это не помогло его завалить, но, по крайней мере дезориентировало. Девушка забилась в угол, обороняясь острым осколком керамики. Господин Мураками окинул её, как обычно, взглядом, полным презрения и злобы. Взяв со спинки кресла пиджак, мужчина, покинул дом словно ничего не произошло.
Мэй трясущимися руками уронила осколок, судорожно обхватывая себя за колени, плечи и лицо. Сколько она пролила слёз за всё то время прожитое с ним. Каждая такая ссора, мысленно всё ближе подводила Мэй к размышлениям о смерти. Когда муж уходил из дома, не важно куда и не важно к кому, для неё не было часов благословеннее чем эти, словно душа поднимается с самых низов, куда её до этого принудительно опустили.
"— Сколько ещё это будет продолжаться?!"
Проходя мимо зеркал, она автоматически от них отворачивалась, начиная неосознанно верить словам мужа. В отличие от господина Мураками, Мэй была несказанно рада, что за столь долгое время не понесла ребёнка. Пусть бьёт, обзывает, но это лучше, чем если бы дети видели, как страдает их мать.
В том углу девушка и заснула, но мысль о том, что она получит ещё с десяток оплеух если, не уберётся, заставила проснуться. Взглянув на настенные часы, Мэй не могла поверить глазам.
— Три часа ночи?!
С первого этажа на весь дом разнёсся крик прислуги. Побежав со всех ног до лестницы, Мэй закрыла глаза рукой, чтобы не выдать себя криком. Рот полный острых, как у плотоядного зверя зубов, разрывал куски от оторванной руки служанки. Всё пространство белоснежной прихожей украшала кровь, будто работа находящегося в трансе, охваченного своим шедевром художника. Он разбрызгивает "краску", не обращая внимания на то, что она теперь абсолютно везде. Этим самым «художником» был её муж. Зрачки расширились, Мэй забыла как дышать.
Шрам на лице словно, обожгло и Мэй вскрикнула. Жёлтые, как у кота глаза, с вертикальными зрачками посмотрели на неё–голодно и жадно. Мужчина неестественно широко улыбнулся, заговорив сладостным мягким голосом.
— Мээээй, любимая! Ты была ужасной женой и не состоялась как мать, но уверен, в качестве еды ты будешь очень полезной.
Ноги сами понесли по коридору. Закрывшись в первой попавшейся комнате и захлопнув дверь на все защёлки, Мэй стала смотреть чем можно было бы обороняться. Муж любил коллекционировать оружие: катаны, тан-то, нунчаки и другое, но сам ничем пользоваться не умел. И вот она попала туда, где он всё это добро хранил. Шрам опять заболел, а перед глазами пронеслись картинки.
***
Проснувшись от криков братьев и увидев одного из них без руки, она закричала:
— Нет! — Юдзуки взяла грабли, и перерезала морду демону, тот восстановился прошёлся когтистой лапой сперва по лицу, а затем по ключице и груди. Девушка закричала, он схватил её за шею и выкинул в окно.
Последнее, что уловил её слух перед отключкой, это то, как младший брат выкрикнул имя.
***
"Юдзуки, это… моё имя?"
Новоиспечённый демон выбил дверь, за которой сидела его жена. Прокатившись кувырком до середины комнаты, девушка взялась сразу же взялась за две катаны.
" Жизнь начинает тогда, когда заканчиваться страх. Что? Это не мои слова!
— Па...па...
— Что, милая? Кого ты там зовёшь? Ни папа, ни мама тебе не помогут. Может, я их съел? — демон глумливо рассмеялся.
" — Папа… мама…»
****
Буйный дождь и неутомимый ветер слились этой ночью воедино, танцуя сокрушительный танец. Деревья колыхало так, словно вот-вот их вырвет с корнем, а дождь был настолько силён, что казалось своим рвением пробьёт крышу их маленького домика.
Мама уже долгое время как слегла из-за болезни. Её и без того хрупкое состояние кое-как поддерживал отвар из горных трав. За которыми, в такую погоду, пошёл отец. Юдзуки готовила ужин, сдерживая слёзы. Маме никак не становилось лучше, близнецы тихо сидели рядом с ней.
Обстановка угнетала состояние детей, но все старались вести себя спокойно и безмятежно. Ужин прошёл без отца. Той же ночью мама скончалась, а отправившись на поиски отца, братья и сестра обнаружили его труп у подножья горы.
Это он всегда так выражался о страхе. Когда борешься за что-то, в тебя вселяется стимул жить, за то, что ты защищаешь. В этот момент ты забываешь, что существует такое слово–страх.
****
"Я всё помню! Я знаю кто я!"
Муж подпрыгнул на неё как кот на шуструю добычу. Направленные на монстра лезвия, словно передавали жажду девушки проткнуть грудь в которой и сердца-то никогда не было, но сталь потрескалась и рассыпалась на глазах, как яичная скорлупа.
Японцы говорят, что у каждого человека есть три сердца: первое–во рту, для всех, второе–в груди, для друзей, третье–тайник, о котором никто не должен знать, твои истинные намерения и чувства.
Юдзуки вытянула ноги, ударив мужа в живот и перекинула через себя так, что он покатился в окно со второго этажа. Первые солнечные лучи коснулись его грешной плоти. Отбросив бесполезные рукоятки катан, Токито подползла к окну, наблюдая тление его конечностей и вопль. Именно так он прожил свои последние мгновения–как визжащая свинья.
Юдзуки занервничала, оставаться в доме было нельзя, её просто прилюдно убьют за всё то, что случилось сегодня в этом доме. На подмогу пришли канистры с бензином для машины, взятые из подвала, и одна спичка.
А в лесу уже и след простыл, словно её здесь никогда и не было.