Заседание международной конференции по технологической психиатрии
Доктор «Пальчики» Шефер, Малыш Лоботомия, встает и устремляет на делегатов холодный голубой поток своего пристального взгляда:
– Господа, всю нервную систему человека можно разместить в компактном, укороченном позвоночном столбе. Головной мозг – лобный, средний и затылочный – должен разделить участь аденоидов, зуба мудрости, аппендикса... Представляю вам свое выдающееся творение: Полностью Обеззабоченного Среднего Американца...
Звучат фанфары: голого американца вносят двое чернокожих носильщиков, которые с глумливыми усмешками грубо сбрасывают его с носилок на сцену... Человек извивается... Его плоть превращается в вязкое прозрачное желе, которое улетучивается зеленым туманом, открывая громадную черную многоножку. На аудиторию обрушиваются волны неведомого зловония, иссушающего легкие и вызывающего сильную тошноту...
Шефер ломает руки, рыдая:
– Кларенс!! Как ты мог так со мной поступить?? Неблагодарные!! Все до одного неблагодарные!!
Делегаты в смятении отшатываются и бормочут:
– Боюсь, Шефер зашел слишком далеко...
– А между прочим, я предупреждал...
– Шефер, конечно, малый незаурядный... но...
– Чего только не сделаешь ради саморекламы...
– Господа, это омерзительное и во всех отношениях незаконнорожденное дитя извращенного ума доктора Шефера не должно увидеть света... Совершенно ясно, что наш долг перед человечеством...
– Он таки увидел свет, старина, – сказал один из негров-носильщиков.
– Мы должны растоптать эту антиамериканскую тварь, – говорит толстый доктор-южанин с лягушачьей мордой, все время лакавший кукурузную водку из банки для консервирования. Он неверной походкой направляется вперед, но тут же останавливается, напуганный внушительными размерами и угрожающим видом многоножки...
– Принесите бензин! – орет он. – Сожжем сукина сына, как обнаглевшего ниггера!
– Лично я на рожон не лезу, – говорит крутой молодой доктор с понятием, который тащится под ЛСД-25. – А вот ушлый окружной прокурор мог бы...
Затемнение. «Суд идет!»
ОП: «Господа присяжные, эти «ученые джентльмены» утверждают, что человеческое существо, которое они совершенно беспричинно умертвили, вдруг само превратилось в гигантскую черную многоножку и что «их долг перед человечеством» состоял в уничтожении этого чудовища, прежде чем оно любым доступным ему способом сумеет воспроизвести себе подобных...
Должны ли мы принять весь этот бред сивой кобылы за чистую монету? Должны ли мы клюнуть на всю эту беспардонную ложь, как на смазанную безымянную задницу? Где же она, эта удивительная многоножка?
«Мы ее уничтожили», – самодовольно заявляют они... А я хотел бы напомнить вам, Джентльмены и Гермафродиты присяжные, что этой Гнусной Скотине, – он указывает на доктора Шефера, – уже не раз приходилось предстать перед судом по обвинению в таком отвратительном преступлении, как изнасилование мозга... Проще говоря, – он с размаху бьет кулаком по поручню скамьи присяжных, повышая голос до вопля, – проще говоря, джентльмены, принудительная лоботомия... »
Присяжные раскрывают рты от изумления... Один умирает от сердечного приступа... Трое падают на пол и корчатся в оргазме, вызванном чрезмерной похотливостью...
ОП театрально вытягивает руку с указующим перстом:
«Это он... Не кто иной, как он, довел население целых регионов нашей прекрасной страны до состояния, граничащего с запредельным идиотизмом... Вот он, тот, кто ряд за рядом, ярус за ярусом заполнил огромные склады беспомощными существами, каждая прихоть которых должна исполняться... «Трутнями» цинично называет он их, отводя плотоядный взгляд воплощенного высокообразованного зла... Господа, я взываю к вам: бессмысленное убийство Кларенса Кауи не должно остаться неотмщенным. Это подлое преступление, словно раненый педрила, вопиет по меньшей мере о справедливом воздаянии!»
Многоножка в возбуждении мечется по сцене.
– Старина, этот мудозвон проголодался! – кричит один из носильщиков.
– Лично я сматываюсь.
Делегатов захлестывает волна электрического ужаса... Вопя и царапаясь, они бросаются к выходу...