Пролог
Год назад
Сара, 21 год
Максимус, 24 года
— Мне не нравится, как они уложены, — проворчала я, в который раз поправляя локоны на затылке. — Я выгляжу как девушка с Бродвея.
— Ты выглядишь сногсшибательно, поверь мне, — пробормотала Камилла. — Для ежегодного весеннего фестиваля твой образ впечатлит всех.
В этом и заключалась проблема — я не хотела никого впечатлять. Быть менее заметной — такова была моя тактика на протяжении всей жизни. Живёшь своей жизнью, делаешь, что заблагорассудится, и не доставляешь проблем родителям. Ну, по крайней мере, об этих проблемах никто не знал и не догадывался. Особенно сейчас, когда шла война между Фамильей и Каморрой.
Я была на третьем курсе Колумбийского университета, училась на факультете социологии и психологии. Мне нравилось понимать и слушать людей, быть кем-то вроде леди Ди — в образе шатенки с карими глазами. К сожалению, в мире мафии не так много профессий и направлений, по которым может пойти женщина, не задев мужское эго. Я знаю лишь одну девушку, которая всегда идёт против всех — Марселла Витиелло, моя кузина. Её упорством и мужеством можно только восхищаться. Через что ей пришлось пройти, знает не только семья. И поверьте, какой бы сильной я себе ни казалась, я бы не выдержала испытаний судьбы, дарованных ей.
Папа всегда говорит, что во мне скрывается «чёртов» характер моей тёти Джи, что в какой-то момент я обязательно обрушу на всех бомбу. Но я не собираюсь. Честное слово... Хотя, с сегодняшним выступлением и видом, тётушка Тамара (папина сестра) и Франко точно не будут в восторге.
— Ками, ты должна понимать, что мне не нужны сплетни и небылицы об этом выступлении, — фыркнула я. — Уф, не смотри на меня таким взглядом, будто я повелительница морей.
— Сара, детка, твоя тётя — жена Капо. Поверь мне, на тебя никто не будет косо смотреть. Они просто испугаются, когда увидят взгляд твоего отца и мистера Витиелло, — рассмеялась она. — В любом случае, о том, что ты поёшь, знает твоя семья, и они всегда поддерживают твои хобби и увлечения.
— Но не Франко... — прошептала я.
— Мисс Кансио, — сказала Мишель, входя в гримёрку, — вас хотели увидеть. Они ждут в коридоре возле выхода.
Надевая обувь, я проскользнула в дверь, направившись к чёрному выходу западного крыла университета. Выйдя на улицу, я столкнулась с янтарно-медовыми глазами, готовыми поглотить меня в омут солнца.
— М... Максимус? Что-то случилось? — протараторила я, заикаясь.
— Нет, конечно, нет. Тебе не о чем беспокоиться, — сказал он томно и грубо. — Я приехал с Амо, он отошёл ответить на звонок, — добавил он уже мягче и с улыбкой.
Только сейчас я заметила мужскую фигуру немного поодаль, направляющуюся к нам.
— Patatina (перевод с итальянского — «картошечка»), я заскочил пожелать тебе удачи, — проговорил Амо, обнимая меня. — Ты должна надрать всем зад. Я верю в тебя. Помни: Витиелло и Кансио порвут любого.
— Не называй меня так, я уже давно не ребёнок. Тем более ты не так уж и стар, чтобы говорить так со мной, — проворчала я, краснея.
— Значит, Витиелло и Кансио? Я понял тебя, брат, — сказал Максимус Амо, прищурившись на меня.
— Ох, Макс, не включай обиженную сучку. Вы, Тревисан, тоже сила. Честное слово. Да, patatina?
— Да! — прокричала я, глядя на оценивающий взгляд Максимуса. — Не называй меня больше картофелиной, а то я расскажу своей тёте об очень неприятном инциденте, произошедшем в Метрополитен-музее, — сказала я, улыбаясь и поворачиваясь обратно к Амо.
— Ты же не хочешь сказать, ч... — начал Амо.
— Почему ты выглядишь как девушка с Бродвея, которой срочно нужны трах... транквилизаторы? — одновременно с ним сказал Максимус.
Это был самый ужасный день в моей жизни. Я готова была провалиться под землю. Человек, который мне нравился, только что назвал меня шлюхой. Я не была влюблена и не любила Максимуса, но его глаза и крошечная улыбка при приветствии оставляли след где-то глубоко внутри.
— Макс, Сара и не слышала, что такое слово «секс», а ты говоришь о трахе? — прошептал Амо, злой.
— Извини. Я не хотел тебя обидеть, — проговорил Макс.
— Я выступаю в роли Сэлли Рэнд. Только без перьев, без танцев... И я пою, — прошептала я с улыбкой.
Его глаза вспыхнули узнавания и веселья. Наступила неловкая тишина.
Амо, прокашлявшись, продолжил:
— Тебе звонил Франко? Он должен прилететь и обсудить дату свадьбы.
Моё настроение сразу же рухнуло. Я не хотела слышать о предстоящей свадьбе, потому что не любила Франко. И уж точно не была им любима. О его репутации знал весь Нью-Йорк. Но я не могла так просто отказаться от этого союза. Я понимала, что сейчас идёт война, и никому не будет дела до проблем с семьёй Ричи.
В нашем мире это было нормой. Я была обещана Франко с восемнадцати лет. Хотя мы и живём в современном мире, и мой отец не был рад этому предложению, я согласилась... Я согласилась, потому что мечтала о той самой красивой любви, что была у моих родителей. Только потом поняла: семейство Ричи гонится лишь за статусом в мафиозном мире. А разорвать помолвку — означало бы навлечь ужасную ситуацию на нашу семью.
Фамилья всегда была традиционной, хотя сейчас, благодаря Марселле и Джианне, кое-что пошатнулось в женской иерархии клана. Но традиционалисты были и остаются.
— Нет, не звонил... М-м... Ладно, я должна идти. Спасибо, что пожелали удачи. Скоро увидимся.
— А... Да, конечно. Будь осторожна, patatina. У главного входа я оставил дежурить Абрэмо. Без него не уезжай, ты же знаешь ситуацию, — сказал Амо.
Я показала ему язык, затем послала воздушный поцелуй. Уже поворачиваясь, я заметила пристальный взгляд Максимуса... а затем снова его безразличие.
Через два часа моя жизнь разделится на «до» и «после». Но самое светлое, что я запомнила с того отвратительного вечера — это медово-янтарная пара глаз.