Последняя из класса
Глава 3:
Я задержалась. Сначала — из-за беспокойства. Потом — нарочно.
— Ну и что? Просто забыла пенал, — сказала я сама себе, стоя у двери их класса.
В глубине я уже знала: пенал остался не просто так
Я толкнула дверь — медленно, почти неслышно.
Внутри класс был уже другим. Мягкий свет заходящего солнца падал полосами на парты. Тени длинные, тёплые. Тишина.
А за столом у окна — сидел он.
Бён Хон не поднял головы. Писал что-то от руки в чёрном блокноте. В рубашке с закатанными рукавами, волосы чуть взъерошены, правая рука двигалась плавно, точно. На столе — его неизменная кружка с остатками чёрного кофе.
Я остановилась. Не дышала.
— Пенал, — только и сказала я, чуть громче, чем шёпотом.
Он поднял взгляд. Спокойно, как будто ожидал.
— Второй ряд, третья парта. Ты всегда сидишь там, верно? — он кивнул в сторону.
— Наблюдательный.
— Работа такая, — коротко, без усмешки, но голос мягкий.
Я прошла мимо него — и будто ток по спине.
Тепло. Близко. Опасно приятно.
Подняла пенал, остановилась. Развернулась.
— Вы... — я запнулась.
Он закрыл блокнот. Взгляд острый, внимательный.
— Я.
— Вы ведь тогда... в дождь... могли бы просто уйти.
— А ты могла не остановиться.
— Ну, мало ли, кто стоит в дождь, как герой из дорамы.
— А ты — как героиня.
Пауза.
— Я не искал встречи. И уж точно не думал, что увижу тебя вот так — за партой, — он смотрел в окно, будто проглатывая собственные мысли. — Но, думаю, в этом городе не так уж много совпадений.
Я шагнула ближе. Всего на полшага. Этого хватило.
Он чувствовал меня. И я — его.
— Вам нельзя, — сказала я, тихо.
— Я знаю.
— И мне нельзя.
— Это уже сложнее, — выдохнул он. — У тебя дерзкий характер.
Я усмехнулась.
— У меня — любопытство. А у вас?
— Самодисциплина, — сказал он, вставая. Ростом он был почти на две головы выше. — Которая сейчас висит на волоске.
Он прошёл мимо меня — к двери, открыл.
— Поздно уже. Иди.
— Прикажете?
— Прошу. Пока — просто прошу.
Я медленно вышла в коридор. Он закрыл дверь за мной. Не резко. Но... определённо.
Я остановилась. Повернулась к двери.
А он — остался внутри.
Но между нами уже не было незнания. Только молчаливое «пока нельзя».
Я вышла из школы.Вечерний воздух был свежим после дождя. Асфальт блестел лужами, фонари отражались в них, будто расплывшиеся огоньки на фото. Я шла медленно, с рюкзаком на одном плече, в наушниках играла музыка — фоном, просто чтобы заглушить мысли. Но это не помогало,идя на остановку я вижу что мой автобус уже приехал,и я побежала как бешеная,и слава богу я успела..
Спустя 15 минут,я доехала до дома,зашла домой
Я пыталась отвлечься:
«Контрольная завтра по математике... Нужно загуглить это уравнение... Джи Су прислала мем про учителей...» — но мысли всё равно возвращались.
К нему.
К его взгляду.
К его фразе: «Самодисциплина, которая висит на волоске».
Сердце странно тянуло внутри — и от волнения, и от какого-то нового, опасного электричества.
Я поднялась по лестнице в свою квартиру на третьем этаже. В коридоре пахло ужином соседей, старым деревом и детским мылом — всё было до боли обыденно.
Дома — тишина.
Мама задержалась на работе. Папа жил в другом городе. Брат — на учебе. Сейчас вся квартира — только моя.
Я сбросила рюкзак, стянула кеды, прошла на кухню и на автомате включила чайник.
— «Нельзя, нельзя, нельзя...» — эхом в голове.
Я потеряла дар речи от его голоса, а теперь — не могу перестать вспоминать.
Закипел чайник.
— Чёрт, ты чего, Юна... Это же просто учитель. Просто новый учитель. Он даже твоего имени тогда не знал... — сказала я себе вслух.
На кухне играло радио — будто ради фона. Слова ведущего смешивались с её мыслями.
Я налила себе чай, но не притронулась. Села у окна, глядя на капли, ползущие по стеклу.
На столе — телефон. Открыла чат с Ми Ён:
Я не ответила.
Потому что это было в точку. Именно так — будто он смотрит глубже, дальше фасада. Видит, где болит. Где горит. Где хочется спрятать, но уже поздно.
Я пролежала в постели до полуночи, не включая света. Только экран телефона мерцал у лица. Открыла камеру, посмотрела на себя. Тихо сказала в темноту:
— «Я просто ученица. А вы — просто учитель... да?»
Ответа, конечно, не было.
Но ощущение, что этот день был чем-то большим, чем просто первый учебный, — не отпускало.