Юные боги
Июнь.. Раннее утро. Антон просыпается в прохладной кровати оттого, что всю ночь было открыто окно и свежий воздух оставил приятную прохладу в комнате. Наконец можно никуда не спешить, поваляться в кровати, не думая, как отсидишь шесть уроков, а потом всю ночь будешь делать эти самые уроки, поэтому Антон пользуется моментом, сладко тянется и, прищуриваясь, смотрит в окно.
Солнце льется сквозь белую узорную занавеску, которая практически не спасает от проникания лучей, так что висит эта «белая марля», как ее называет Антон, ради декора, но все равно с ней комната какая-то особенная, уютная и такая родная.
Планы сегодня наполеоновские, так что Антон дает себе еще чуточку понежиться в кровати, настраиваясь на день, и затем встает. По ступням тут же прокатывается прохлада от пола, но Антон не морщится, наоборот, ловит приятные ощущения и мурашки.
Из окна открывается весь обзор на огород, где бабушка уже во всю работает. Антона всегда поражало, как она так рано встает и тут же занимает себя чем-то. Порой, возвращаясь в пять утра после ночевки, о которой никто из взрослых, естественно, не знал, Антону приходилось всячески изгаляться, чтобы прошмыгнуть мимо работающей бабушки, и пока что это отлично удавалось и о маленьких криминальных планах никто не догадывался.
— Бабуль, доброе утро! — кричит Антон и машет рукой, еще больше привлекая внимание.
— О-о-ой, — разгибается бабушка после ползания по грядкам и подставляет руку ко лбу козырьком, стараясь не касаться кожи грязными руками. — Доброе, внучок. Ты сегодня поздно.
Антон смотрит на часы и усмехается. Действительно, уже вообще-то десять, огородную работу уж скоро пора заканчивать.
— Я завтракать не буду, мы с Арсом на речку идем! — все еще продолжает кричать Антон, но бабушка слышит плохо и до нее долетают лишь обрывки фраз, поэтому она кричит, переспрашивая.
— Да едрен-батон! — взрывается где-то внизу другой голос, и Антон вздрагивает, совершенно не подозревая, что на скамейке лежит его дедушка, пытаясь спокойно и с наслаждением докурить сигарету.
— Дед, прости! — извиняется Антон, быстро одевается и выбегает в огород, чтобы все-все передать бабушке и рассказать о планах.
— Вот молодежи с утра неймется, — говорит дедушка скорее себе, чем Антону, настолько тихо это произносится, и прикуривает.
— Я говорю, мы с Арсом на речку пойдем. Я что-нибудь возьму с собой, не переживай! А потом мы футбол у него будем смотреть, так что вернусь поздно! — тараторит Шастун, чтобы бабушка не смогла вставить своих замечаний, и, пользуясь секундной заминкой, убегает в дом, собирать вещи.
— Ох, Антон! — только и остается сказать бабушке, глядя вслед убегающему внуку.
Впопыхах Антон делает бутерброды с колбасой, чтобы совсем с голоду не помереть, набирает холодной воды и сваливает все в рюкзак с полотенцем, но на выходе тормозит. Взгляд падает на маленькую миску клубники, стоящую на столе в предбаннике.
Наверное,бабушка только собрала.
Антон смотрит то на ягоды, то на бабушку в огороде, оценивая, стоит ли своровать, а потом успокаивает себя мыслью, что в собственном доме — ладно, бабушкином — воровством поедание клубники не назовешь, поэтому прямо с миской кладет клубнику в рюкзак. Аккуратно, сверху всего, чтобы не помялась.
На речке с утра почти никого нет, только еще пару пацанов, прыгающих с тарзанки. Антона это сразу привлекает, потому что раньше тарзанки здесь не было. Только небольшой мостик, который и служил трамплином для всех и который по истечению нескольких лет совсем развалился, и прыгать уже было опасно.
— А с тарзанки-то вообще не страшно, — скептически отнесся Арсений к предложению Антона прыгнуть в воду с лету.
— Тебе страшно?
— Вообще-то да, — признается Арсений, и уж лучше сказать правду, чем умереть в полете от страха.
— Мы вдвоем прыгнем! — торжественно заявляет Антон, и, не дав подумать другу, берет за запястье и ведет к сомнительно болтающейся веревке.
— Антон, да тут нитка одна, она с тобой оборвется, а ты со мной хочешь, — упирается Арсений, но все же продолжает плестись за Антоном.
Шастун всегда парень был боевой. Вот что не говори, а в горящую избу бы он точно зашел. Просто бы по приколу. И однажды просто по приколу Арс и Антон убегали от местной шпаны, что было в разы опаснее, чем прыгнуть со сломанного моста или даже на этой тарзанке пролететь, так что после того случая Арсений был здравым смыслом Антона, но Антон всегда слушал свое сердце.
— Нет, давай не вдвоем, — после оценки хилой веревки вновь отнекивается Арс. — Просто по отдельности, — а у самого глаз дергается.
— Тогда ты первый, — тут же обрадовал Антон. — Я помогу.
— Как? Столкнешь меня? — Арс щурится и отходит от края подальше.
Антон закатывает глаза и, поймав Арса, снова подводит ближе к краю.
— Возьми веревку и крепко зажми, — начинает инструктаж Антон и держит руки на талии Арса то ли для успокоения, то ли чтобы не сбежал.
Арс эту веревку как родную прижимает к себе, уже готовясь совершить прыжок, но Антон сильнее давит на талию, заставляя повременить.
— Не спеши, герой, — Антон смеется, и кожа под его руками покрывается мурашками.
Антон ненамного выше Арса, но со своего роста видит, как тот поджимает губы. От нервов или смущаясь, Антон не понимает, но решается поднять руки выше, к ребрам, и слегка мажет подушечкой большого пальца по проступающим косточкам, и кожа под руками уже горит.
От своей догадки Антон только шире улыбается и наконец отпускает Арса.
— Глубоко вдохни, выдохни и у-и-и-и, — Шаст толкает в спину Арса, и тот с криком летит, вцепившись в тарзанку.
Она уже начинается возвращаться обратно вместе с парнем, как Антон орет:
— Да отпусти ты ее уже! Арс вопит еще громче, сильно зажмуривается и падает в воду. По округе разлетается смех Антона.
Арс выныривает тут же, с него течет вода, рот жадно ловит воздух, а сам он издает непонятные звуки, так что походит на какое-нибудь озерное чудище. Антон времени не теряет и долго не раздумывает, поэтому через несколько секунд летит следом с кличем Тарзана. Вода снова окатывает Арса, но теперь он хотя бы не испытывает стресс.
— Скажи, круто было! — восторженно говорит Антон, и лицо у него такое счастливое-счастливое.
— Ага, — не слишком уж с энтузиазмом отвечает Арс, барахтаясь в воде, но на самом деле также искренне рад за друга, которому эти экстремальные игры доставляют удовольствие. Просто виду не подает.
На второй, третий и пятые разы Арс все же не соглашается, а ждет Антона внизу, и потом они соревнуются, кто быстрее доплывет до берега и обратно, брызгаются и пытаются залезть друг на друга, чтобы сделать сальто, но ничего так и не получается.
Они бы так и провели в воде, если бы подбородки дрожать не начали. А может, и провели бы, но потом вспомнили, что на лето еще миллион планов, а если заболеть, то несколько дней точно придется пропустить. Еще и бабушка будет ругать, так что было принято решение обсыхать и наконец позавтракать.
Антон достал свои бутерброды, Арс умудрился котлеты принести, а еще много-много яблок.
— Бери сколько хочешь, — пододвигает Арс ближе свой рюкзак, который ломится от плодов.
— А это тебе, — Антон протягивает миску с клубникой. Арс на секунду замирает с яблоком в руках.
— Мне?
— Ну да, тебе.
— А ты?
— Я уже наелся с утра, бабушка много сорвала. Антон, конечно, врет. Клубника первая в урожае, и он еще даже ее не ел.
— Спасибо, — говорит Арс и забывает про яблоко.
Антон взял клубнику специально для него.
****
—У Евдокимовых мы еще не воровали, — шепчет Арс, когда парни подходят к деревянному низенькому забору. — Они вроде как того, — вертит у виска пальцем, чтоб показать неадекватность.
Шаст отмахивается, мол, не ссы. Есть чужую вишню уже было как хобби или обычное дело каждого лета, настолько Арс с Антоном преисполнились в этом умении. Как всегда они предусмотрительно взяли с собой пластиковую бутылку с отрезанным горлышком, чтобы набрать туда ягод и уже спокойно есть по пути, но сейчас решался куда более важный вопрос: кто полезет.
— Вообще-то ты всегда собираешь! — шипит Антон, когда Арс начинает уходить от своей обязанности, устоявшейся за несколько лет.
— Да они чокнутые, я не полезу! — шипит в ответ Арс и присаживается на корточки, чтобы раньше времени их точно никто не заметил. — А вдруг они нас подстрелят?
— Это ты чокнутый, едрен-батон. Кто в тебя будет стрелять? — чуть громче говорит Шаст, пытаясь достучаться до друга.
— Ну, бабка эта, — Арс кивает себе за спину, будто там уже действительно стоит бабушка с ружьем и караулит огород.
— Ты криминальные сериалы больше не смотри, плохо влияют на тебя. Я не полезу, потому что я высокий.
— Нормальную ты отмазу придумал. А то, что высоким забраться удобнее и слезть тоже, ты не подумал?
— Я неуклюжий!
— А я уклюжий?
— Арс, я тебя словлю, если что. Ты совсем забыл, как мы работаем? — Антон был прав. Он никогда не подставлял или кидал Арса в непредвиденных обстоятельствах, иногда и сам лез на рожон, но Арса — здравого смысла их компании — этот факт все равно не успокаивал.
Да, он доверял Антону всецело. Ходить по чужим огородам и красть вишню? Пожалуйста. Прокатиться на дедовском мопеде, осознавая, что Шаст до этого никогда не водил? Можно и два раза. Правда, от таких поездок у Антона кожа на ребрах была содрана от цепкой хватки Арса, который ни на секунду не отпускал его и все елозил сзади. Устроить гонки на велосипедах по щебневой дороге? Конечно! Тогда они почти месяц на пару мучились от болей в коленях, разбитых до крови мелкими камнями, которые буквально застряли в коже при первом же падении.
Арс Антону доверял, но здравый смысл каждый раз очень громко вопил, и все равно было страшно, но Арс готов был его заткнуть.
Антон помогает забраться Арсу к себе на плечи, и тот перебирается на стопку шифера, приставленную к забору. Вишня растет тут же, и Арс, не теряя секунды на осмотр территории, начинает кидать ягоды в бутылку.
— Аккуратней, еще помнешь! — снизу шикает Антон.
— Может, мне еще их осматривать, чтоб без червей были? — иронизирует Арс, не останавливая сбор.
Антон стоит по ту сторону на шухере, и все тихо. С соседних участков никто выходить не собирается и рядом случайного прохожего тоже не ожидается, так что Антон уверен, что Арс успеет собрать всю бутылку, но закон подлости работает моментально, как только начинаешь задумываться, что все пройдет успешно.
— Ах ты, паразит! — за забором слышится голос разъяренной бабки.
Антон не видит ее, но все же надеется, что она без ружья, как представлял Арс. Парни тут же исполняют план Б, то есть побег. Арс передает бутылку Антону и сам пытается слезть с забора.
— Да отпусти уже его! — Антон уже поднимает голос без опаски. Скрываться все равно бесполезно.
Арс отпускает руки, падая в объятья Антона, которые приходится моментально разорвать и бежать. Бабка еще пытается догнать шкодливых детей, но останавливается через пару метров, все-таки оценив свои шансы.
Парни смеются, что шалость снова удалась, и перебегают на другую линию участков, теряясь в густой листве, растущей отовсюду.
В такие моменты у Арса все в груди щемило от счастья. Все переживания стоят того, чтобы в результате ощутить счастье.
Падая с велосипеда в щебенку, он был счастлив.
Прижимаясь к Антону, сидя сзади на мопеде и молясь, чтобы он хоть затормозить успел в случае чего, он был счастлив.
Прыгая с тарзанки буквально в пропасть, но слыша смех Антона, он был счастлив.
И сейчас это чувство светило внутри, и сам Арс светился от счастья.
Мысли настолько затуманивают голову, что Арс забывает, что бежит и спотыкается об свои же ноги, падая в траву. Антон начинает громко смеяться, складываясь пополам, и еле произносит:
— Арс, это крапива.
И смех становится еще сильнее. Ноги, руки уже жжет, и под задравшейся футболкой уже ощущается неприятное щекотание. Антон снова приходит на помощь, хотя очень хочется еще посмеяться, и буквально выносит Арса из травы, чтобы тот не делал лишних движений, не царапаясь об траву.
— У меня есть вода. Пошли, полью на тебя.
Идти приходится недалеко. Прямо на линии есть старый дом, в котором никто не живет. Он уже давно заброшен, там все разворовали, а сносить никто не сносит, потому что участки дорогие и никто пока не решается. Парни быстро ныряют в прохладу, исходящую от голых стен строения, и усаживаются на старом матрасе, который специально притащили сюда для внезапных посиделок.
Арс снимает футболку и садится спиной к Антону. Кожа уже покраснела и кое-где покрылась мелкими волдырями, будто ты расчесал укус комара. Антон льет тонкой струей на горящую кожу, и от внезапного холода Арс вздрагивает и дергается. Антон непроизвольно залипает на его спину, как вода стекает по коже, и хочет прикоснуться к доставляющим дискомфорт «укусам». Только не руками — губами. Так еле-еле, чтобы даже не почувствовать прикосновения. Почему-то кажется, что так можно убрать боль.
В итоге Шастун позволяет себе лишь подуть на вздувшиеся пузырьки, чтобы облегчить боль.
— Что ты делаешь? — Арс чуть поворачивает голову, боковым зрением оценивая действия Антона. Он замирает с вытянутыми губами.
— Дую, — обыденным голосом отвечает Антон, будто это самый известный способ лечения от «укуса» крапивы.
— Ладно, — как-то легко соглашается Арс. — Если честно, на заднице тоже очень сильно чешется. Можешь туда подуть.
— Иди ты, — смеется Антон и хлопает Арса по спине, чтоб знал.
****
После той вылазки ребята понимают, что им нужен собственный дом — место, в которое они будут приходить в конце дня отдыхать, рассказывать страшные истории с фонариком и доедать еду, которую проносили весь день. Тот заброшенный участок совсем не уютный, не приветливый и страшный с виду, поэтому новое пристанище было решено построить самостоятельно.
Перетащили матрас, набрали старых наволочек из дома, Антон у деда выпросил ненужные доски — как раз он закончил делать веранду — Арс еще откопал где-то несколько стенок из шкафа советского времени. Как выяснилось позже, он их на помойке нашел.
«Очень даже хорошие и чистые! Просто так валялись», — рассказывал Арс.
Несколько дней строили они свой дом, переделывали, переколачивали и перебирали простыни, чтобы все выглядело красиво, а самое главное — неприметно. Чтобы об этом шалаше знали только они, чтобы это был их секретный штаб.
В первый вечер они проговорили до поздней ночи, ели клубнику — Антон в этот раз ее тоже ел — и придумывали глупые истории о том, как они обворуют всю вишню на участках и обожрутся ею, а потом пришлось быстро-быстро бежать домой, потому что бабушка волновалась.
Зато в следующий раз они придумали гениальный план, а точнее использовали уже старый добрый. Антон сказал бабушке, что ночует у Арса, Арс своей сказал, что у Антона, и оба встретились в шалаше.
—Да ну, какая-то неправдоподобная фигня, — отмахивается Арс, когда Антон рассказывает страшилку про чудище, которое живет в озере.
— Да как фигня! — не унимается Антон и возмущается, но выходит слишком наигранно, и Арс смеется. — Че? Че смеешься?
— Ты такой смешной, я не могу, — Арс заливается смехом, и Антон даже на секунду замирает, рассматривая его лицо, подрагивающий кадык, и окончательно вызывает трепет то, как Арс смущенно прикладывает руки ко рту, сцепив в замок.
Антон уже давно понял, что не друг ему Арс вовсе. Не могут так руки дрожать, когда обрабатываешь раны на коленках или когда придерживаешь за талию, чтобы помочь дойти до дома. Не может так ошарашенно взгляд бегать по лицу от глаз к губам, когда вы просто молчите. Так сердце колотиться не может, когда в воде после долгих плесканий даете себе минуту отдохнуть, смотрите друг на друга, а у тебя в животе все скручивается от голубых глаз напротив, в которые еще светит солнце, и они прямо-таки блестят. И сейчас при свете фонарика они искрятся неестественной голубизной, что Антон думает, невозможно иметь такой цвет глаз.
— Ты чего? — возвращает его из мыслей Арс, с улыбкой смотрящий на него. И голову как всегда наклонит, разглядывает с интересом.
И эта поза бесила Антона больше всех. Бесила, потому что он становился слаб к Арсу еще сильнее.
— Новую историю придумывал, но давай лучше ты почитаешь. Книжку просто так тащил, что ли, — Антон кивает на книгу, которую притащил с собой Арс.
— Вишневый сад, — отвечает тот. — Только там не про то, как два парня воровали вишню у злых бабушек.
Арс пристраивается рядом с Антоном, тот ложится и закрывает глаза, надеясь уснуть. Арс часто читал ему, получалось здорово, ведь голос у Попова как раз для того, чтобы читать, рассказывать и просто говорить, и Антон надеется, что сон избавит его от мыслей.
Но Арс читает уже полчаса, а Антон все никак не засыпает. Не двигается, сопит, но даже эти уловки не обманывают организм, и тогда Шастун решает попробовать еще один способ. Перекидывает руку через Арса, будто случайно повернулся во сне, и утыкается в плечо. Минутная пауза отчего-то радует Антона, и он старается не улыбаться, хотя очень хочется. Арс все молчит, а потом и вовсе откладывает книгу и кладет свою голову на макушку Антона.
Шастун чувствует, как под его рукой часто бьется сердце Арса, и все-таки позволяет себе улыбнуться. Тем более что способ срабатывает, и Антон засыпает.
****
Июль. Лето становится лишь жарче, а ягод больше, правда от жары большинство гибнут и засыхают. Земля тоже быстро пересыхает, поэтому всем в деревне приходится чуть ли не каждый день поливать грядки. Шастун решает помочь бабушке с огородом, но та наотрез отказывается, говоря, что он приехал к ней отдыхать, а не в земле копаться или тяжести таскать. Антон все еще не понимает, как можно работать целыми днями на огороде. Ну, покопаешь ты неделю, а дальше то что? Тайна, покрытая мраком.
— Бабушка сказала, что хочет видеть на столе цветы, — вставляет в разговор ни о чем с Арсом Антон, когда они снова нежатся под солнцем на реке.
— И?
— Пошли соберем. Тут поле недалеко.
— А почему мы?
— Потому что до деда не доходят намеки, — отвечает Антон, и Арс смеется, запрокидывая голову.
Все-таки они идут в поле через полчаса, когда уже вдоволь накупались и обсохли. Кепка спасает только глаза, все остальное тело дает солнцу себя прожаривать в прямом смысле слова. Конечно, глупо было пойти именно сейчас, днем, в поле, где нет ни навесов, ни листвы, в которой можно было спрятаться, но благо цветов в поле много и долго задерживаться не придется.
— Какие красивые, — восхищается Арс, разглядывая небесные цветки, под стать его глазам.
Это люпины. Антон это знает на сто процентов, потому что это любимые цветы бабушки. Пока Арс рассматривает их и пытается собрать букет, вклинивая в него высокую траву, Антон срезает раскладным ножом цветы в другой стороне и после какого-то времени возни подходит к Арсу.
— Это тебе, — тянет он пышный букет.
У Арса в руках тоже букет, чуть скромнее и даже чуть красивее. Он аккуратно сложен и вообще очень гармонично выглядит, а у Антона просто люпины. Просто люпины, почти все срезанные рядом с ними.
— Мне? — вновь удивляется Арс.
— Тебе они понравились. Почему бы не собрать цветы, которые нравятся и поставить в своей комнате, — как-то спешно поясняет Шастун, явно волнуясь, но Арс с удовольствием принимает от него внезапный подарок, и Антон улыбается, потому что улыбается Арс.
— Та-а-ак, а они-то откуда? — уже на обратной дороге ребятам встречаются гуси, гуляющие по линии участков, и Антон смачно выругивается.
Потому что гуси это плохо. Один раз за задницу цапнул, Антон еще неделю сидеть не мог. У Арса плачевного опыта с гусями не было, но эту боль он разделил с Антоном и, конечно, весь день смеялся над ним.
— И что будем делать?
— Бежать, — говорит Антон так, будто это самая очевидная вещь.
— Ты хочешь, чтобы и меня за задницу укусили? — Арса эта идея явно не устраивает, и если прыгнуть с тарзанки он еще решился, то вот бегать от гусей вряд ли. — У нас руки заняты, как мы побежим?
— Вот так, — и Шастун срывается с места прямо на гусей, которые, к его удивлению и удивлению Арса, разбегаются, но потом видимо понимают, что их обманули и теперь несутся за парнями, громко гогоча.
Арс и Антон тоже гогочут, громко смеются, потому что ситуация настолько комичная, что сдержаться невозможно. И они бегут до самого участка бабушки Антона, получая удовольствие от еще одной шалости.
****
Очередной вечер, проведенный за футболом. На этот раз Антон действительно ночует у Арса, поэтому обманывать бабушку не пришлось.
Бабушка Арса открыла им земляничное варенье, которого, по ее словам, в их доме почти не бывает из-за плохого урожая земляники, так что парням повезло, что одна баночка осталась с того года. Они намазывают варенье на хлеб, запивая чаем, и время просмотра футбола становится необычайно особенным и уютным.
— Допоздна не засиживайтесь, — предупреждает бабушка Арса и уходит в свою комнату.
За временем трудно следить, когда рядом с тобой человек, делающий тебя счастливее. Антон уже даже про футбол забывает и, откинувшись на спинку дивана, смотрит на Арса. В темноте свет от телевизора бликами гуляет по его лицу, глаза вновь светятся — непонятно, правда, от самого телевизора или потому что любимая команда Арса пока что выигрывает. Антон смотрит на его аккуратный контур, ресницы, спадающую челку, которую Попов почему-то игнорирует, ведь она лезет прямо в глаза.
И не успевает себя одернуть, когда рука уже поправляет волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. Арс голову не поворачивает, делает вид, что до сих пор заинтересован футболом, но глаза все выдают, косятся на Шаста, а Антон только и зарывается в волосы пятерней и до жути боится.
— Арс?
— М? Желудок сводит от следующих слов.
— Ты мне нравишься, — Антон с рукой замирает в волосах Арса, и тот наконец поворачивается.
Шаст старается не поджимать губы, не мять и не терзать их, он должен быть уверен. Арс молчит, глаза бегают по лицу Антона, боясь остановиться на чем-то, и Антон проводит параллель с собой, как тогда в их шалаше его взгляд так же бегал по лицу Попова, и он чувствовал, что хочет его поцеловать, так и сейчас Антон почему-то уверен, что бегающий взгляд Арса означает то же самое, поэтому без раздумий целует.
Арс чуть отшатывается назад от неожиданности, но не отталкивает, вообще никак не отвечает. Они просто соприкасаются губами, задержав дыхание, и Антон вдруг осознает, что поцелуи не такие прикольные, как показывают в кино. Дышать невозможно, а сам ты как кукла. Безэмоциональная, бездействующая как и твой партнер. И Антон снова осознает, что делает что-то не так.
Тут же отстраняется и смотрит на Арса, пытаясь осознать, что натворил. Арс все еще молчит, а ресницы подрагивают, и Антон понимает, что совершил ошибку. Одним своим действием перечеркнул всю дружбу, и Арс теперь на него даже не посмотрит. Да он его пошлет и видеть не захочет.
Антон всегда действовал сердцем, Арс — здравым смыслом, и именно сейчас нужно было прислушаться ко второму.
Ужас поселяется в голове, и Антон, ничего не говоря, выбегает из дома. Сейчас прибежит к себе, закроется в комнате и больше не выйдет, только если в огород.
Все планы добраться до дома спокойно портит дождь, не пойми когда начавшийся. На улице темно, стена из ливня так вообще весь обзор размывает, и Антон уже думает, что потеряется и сляжет в каких-нибудь кустах хотя дорогу от дома Арса до своего он может с закрытыми глазами пройти, как за плечи тянут назад и разворачивают к себе.
Мокрые губы касаются его, и Арс выдыхает в приоткрывшийся рот.Дождь смазывает весь поцелуй, который и так выходит хаотичным, быстрым и неумелым. Губы сминают губы, зубы сталкиваются с зубами, но зато этот поцелуй нравится Антону, потому что он живой.
И настоящий.
И прямо как в кино.
— Ты мне тоже нравишься, Антон, — Арс обнимает и кладет голову на плечо. — Я боялся тоже сказать это и прости, если напугал.
Антон прижимает холодное промокшее и дрожащее тело к себе, и удивительно, как тепло становится внутри. Как будто второе солнце рождается.
В небе блестит молния, разлетаясь пугающими нитями. Воздух дрогнет от грома. И два влюбленных друг в друга и в жизнь мальчишки стали еще счастливее. Впереди еще целый месяц лета, наполненного искренностью и наконец любовью. Сколько вишни и клубники их ждет, сколько теплых ночей в шалаше за просмотром звезд. Сколько раз они еще убегут от злых соседей, гусей или местной шпаны, громко смеясь и признаваясь в любви к жизни.
И они, как юные боги, для которых открыт весь мир.