19 глава
По расписанию у меня стояла дополнительная пара с профессором Эндрюсом. Конечно, меня не очень тянуло быстрей зайти в кабинет, занять свое место и ждать долгожданного звонка на урок, ибо сидеть под зорким взглядом мужчины хочется в последний момент, поэтому решила, что лучше всего перед началом занятия кое-что обдумать.
Несомненно, мне нужно рассказать все Алексу, решивший, что надежда ― главный исток для даже не зародившихся отношений между нами. Самое отчаянное было из списка тем для разговора, как-то попытаться рассказать об Эрике, между которыми явно проскальзывает ярая ненависть. Возможно, проблемой зародившихся не самых благоприятных отношений между ними являюсь я, инициатор и красная тряпка для столкновения неизбежного, но...черт, я так боюсь его реакции. Не знаю по какому поводу. Вроде бы мы чужие люди, толком не знающих друг о друге ничего. А! Только тот факт, что нас связывают невидимые нити притягательности.
Да, не хочу врать даже самой себе. В этом мужчине есть много достоинств, являющиеся для многих женщин приоритетом в выборе: спортивный, харизматичный, начитанный, лояльный, со своим набором привлекательных качеств. И нет тут неожиданного в том, что он мне нравится. С ним было приятно проводить время, пусть иногда они характеризовались отсутствием атмосферы. Но такой человек, способный не только стать для тебя другом, а больше поддержкой, не моя судьба. Сердце рвется в другую сторону, если мне оказаться поблизости с ним. Так такового волшебства с перчинкой страсти в воздухе не летает, останавливая время и даруя насладиться обществом друг друга. Мне не хочется летать в облаках, размеренно плыть в море или же согреваться в лучах солнца, я чувствую себя сосулькой, которая вот-вот должна расколоться и упасть в сугроб, чтобы проснуться от сна.
С Эриком все происходит куда насыщеннее, где краски переливаются градиентом на поверхности, по которой мы ходим. Я в омут ухожу головой, забываю вокруг себя мир, отпускаю далекие дилеммы, лишь бы они не приносили дискомфорт, улыбаюсь при рассвете, когда лежу рядом с парнем мечты и смотрю на его мерное лицо, в котором сквозит такая неподдельная мальчишеское очарование, что рука сама тянется дотронуться до его губ, подбородка, бровей, щек. Даже тяжесть уменьшается, впоследствии перерабатывая воздух внутри меня, так как дыхание прерывается от тишины и благодати.
Так что моей обязанностью считается окончание этого круга. Не буду пудрить никому мозги, не буду обманывать, не стану противиться тому, что не покидает мою голову в течение двадцати четырех часов. Честность ― залог тихого течения.
Звонок начинает звенеть, как только я подхожу к двери кабинета. Влетаю внутрь спешным шагом, и поднимаюсь на третью рейку, где обычно я люблю просиживать пары Алекса. Рядом с моим местом уже сидит девушка, с которой обычно мы делаем парные работы. Обмениваюсь с ней приветливыми улыбками, затем сажусь на стул, достаю тетрадь и ручку, готовая погрузиться в мир экономики вместе с мистером Эндрюсом.
― Добрый день, студенты. Сначала хотел бы сказать по поводу ваших проверочных работ. ― Мужчина хмуро обошел свой стол, взял с края стопку белых бумаг, начиная перелистывать под тягучую тишину, где иногда она разрывалась кашлем или бубнением. ― Написали вы ее отстояно, если честно! ― приподняв брови, словно он удивлен, продолжал смотреть работы. Некоторые студенты издали смешки. ― Смотрю, кому-то смешно. Это хорошо, хоть потопа из слез не будет.
Поднялся небольшой шум, но громкий и властный голос педагога моментально заткнул всех:
― Такими темпами мы можем с легкостью работать дровосеками! ― без намека на шутку парировал он. ― Только некоторые люди смогли справиться с ним, а некоторые как бы ни старались писать, все равно не знают ничего об экономической коррупции. Позор!
― Переписать можно будет? ― задала вопрос девица с первого ряда, кокетливо стрельнув взглядом. Боже. Они даже не пытаются скрыть свои закадычные приемчики. Как только все это терпит Алекс? ― Как-то не хочется пропускать ваши интересные пары.
Она демонстративно поправляет свою грудь, вырез футболки который, можно сказать, вызывающе приманивает. И это еще называют одеждой. Ужас. Да, моя юбка тоже не соответствует параметрам повседневной одежды, зато Эрик сумел оценить, хоть и наругал меня немного не в корректной форме. Ягодицы до сих пор горят после его жгучей ладони.
Поерзала на месте, вспоминая, как его пальцы касались внутренней части бедра, и следы от них оставались на моей коже.
― Мисс Смирнова, я кажется, еще не просил мне задавать вопросы. Не перебивайте, когда я говорю, ― отрезал мужчина, взглядом осадив пыл русской, и оглядел всю группу, долго задержав внимание на мне.
Девушка пробубнила что-то про себя и поникла, опустив голову.
― Имена тех, кто получил А и В. Адам Томпсон, Сэм Мартин, Ханна Эллингтон, Джастин Хилл, Питер Кузьмин, Медисон Кларк, Тейлор Миллер, Ана Мур и Бен Смит, что меня очень удивило. Все остальные между C и D. Теперь ваши вопросы?
Прояснив некоторые нюансы с исправлениями работ и их содержанием, мы перешли к следующей теме. Всю лекцию я успевала лишь раз глянуть на Алекса, ведь оставшееся время приходилось конспектировать материал, представленный на слайде. Сегодня он немного натянутый, держится ровно, хотя заметны периодические измены в поведении: хмурость и невольно много говорить.
Звонок звенит именно тогда, когда уже кисть окончательно онемела. Два часа писать без остановки, да что с ним сегодня не так? Многие облегченно вздохнули, поднялись со своих мест и направились на выход, завязывая разговор на тему «Какой бес вселился в мистера Эндрюса?». Многие отзывались грубо, кто-то молчал, слушая других, девушки же жалели его, считая, что у него личные проблемы.
Я задержалась около его стола. Мимо проходили студенты, задевая изредка плечом, но все мое внимание привлекало раздраженное ведение заметок, как будто он просто чирикал замысловатые надписи, а не составлял список дел. Наконец, последний покинул кабинет и, не теряя драгоценного времени, заговорила:
― Что с тобой случилось? Ты сегодня как с цепи сорвался, ― говорила мягко и спокойно, чтобы не разогнать в нем больше напряжения.
― Все в порядке. Просто не с той ноги встал, ― ответил он, не поднимая головы. Алекс написал какое-то слово и тут же его резко зачеркнул, потом и все страницу ручкой оборвал. ― Черт!
― Уверен?
― Слушай, ты хотела что-то спросить? ― сурово заявил, подняв голову. В глазах стояла страшная чернота, замызгивая бывалую собранность и беспечность. ― Мне сейчас не до разговоров о моем настроении. Если нет, то можешь идти.
Открыла рот и тут же его закрыла, не зная, что ответить. Его что ли подменили. Грубит, как наш профессор по лингвистике, не старается скрыть пренебрежения и глаза горят недобрым огоньком. Ладно, у каждого бывают худшие дни в жизни, только отрываться на других зачем?
― Вообще, да, я хотела с тобой поговорить, ― сглотнула ком в горле, выталкивая из себя не отрывистые слова. Я думала, будет легче начинать и выстоять надвигающуюся перестановку. ― Я подумала насчет твоих слов...
― Правда? ― без энтузиазма пробубнил и стал снова копаться в своих бумажках, потеряв всякий интерес к моему обществу.
― Знаешь, ― начала я, лишь бы не потерять храбрость и зацепиться за холодный прищур, как за ветку дерева, спасаясь от миллион кровожадных собак. Без фальши. Без причуд. Без фантазий. Ни к чему мне эти извилистые дороги, чтобы поймать его. ― Ты хороший человек, такие мало встречаются. Многим бы повезло с тобой, как повезло твоей девушке...
― Она умерла, ― безразлично изрек он, от чего я тут же сжала губы. ― Умерла еще год назад. Но как видишь, мне твои сожаления не нужны, так как я уже оправился после всего этого.
― Прости, я не знала...
― Ничего. Я не...не хотел тебе об этом говорить.
― Почему?
Правда, почему? Мне кажется, если ты готов открываться человеку, то стоит учитывать многие отголоски прошлого. Да вообще любого времени. Общение не строится на лжи.
Мистер Эндрюс устало провел руками по лицу, облокотившись об спинку стула, и посмотрел куда-то вдаль, застревая на определенной точке.
― Тяжело это сказать. Ты же...моя студентка. Не думаю, что в протоколе моих обязанностей входят откровения со студентами, ― кисло усмехнулся. ― Но каким-то образом я признался в этом. Очень странно.
― Что тут странного? Каждый опровергнет те слова, о которых говорить уже прискорбно. Не так ли?
― Возможно. Только в моем случае ― это желание быть открытым для тебя, ― задумчиво почесал подбородок, заросший щетиной, и поднял взгляд на меня.
Под напором этих изумрудов становишься редким исключением в эксперименте.
― Не хочу ходить вокруг, как-то увертываться от очевидного, но ты мне нравишься Ханна. Очень сильно. Не передать словами, насколько меня затянуло в эту пучину неизбежности, что я чувствую себя шизофреником, вечно думая о тебе. Меня так не распирало со своей погибшей девушкой...
Алекс поднялся со своего места, уперся руками об край стола и поддался вперед, чуть ли не сталкивая нас лбами. Мне пришлось отшатнуться, как от огня, боясь своих зазорных ощущений.
― Более того я не знаю как эти чувства подавить. Не могу. Не под силу человеку с порхающей душой.
― Мистер Эндрюс... ― попыталась запротестовать я, только он мне не дал.
― Сознаваясь тебе в тот день около твоего дома, меня затянуло в распаляющее терзание, ибо не рассчитывал вообще как-то привязываться к тебе, обосновываясь на том, что это нехватка сексуальной жизни. Оказалось куда хуже... Влюбился по уши с момента наших частых встреч. Именно из-за тебя, моих дум о тебе, я целый день на взводе.
― Алекс, ― взмолилась я, прерывая его тираду. Нет, не могу это слушать. Это больнее укола на душу, проскальзывает сквозь тебя, оставляет за собой огромную дыру, которая никак не может затянуться. ― Я...не могу.
― Что?
― Я не могу так. Прости, если тебе делаю больно. Ты симпатичен мне, но превыше всего меня моральные ценности, а также голоса, которые ведут мое сердце совсем в другую сторону.
Повисает пугающая тишина. Слышны только наши судорожные вдохи. Мы смотрим неотрывно друг на друга, и его взгляд говорит о многом, чем его язык. Он смятен, побежден и потерян. Я сама не хуже, жар ударяется в голову, от чего по мне будто проезжает машина.
― Ты с ним? ― спрашивает, еле сдерживая себя, и плотно сжимает челюсть, что игру желвак не трудно отличить.
― Прости, ― повторяю в который раз, не в силах что-нибудь еще выговорить.
― Ты желаешь себе такого «счастья»? Ханна, черт возьми, он же тебя использует. Да так не скрываемо, что студенты уже делают ставки за любой разворот событий.
― Не надо. Прошу тебя, не надо говорить того, чего ты не знаешь.
― А что я должен знать? Я вижу очевидное.
― Очевидное лишь плод твоего воображения, Алекс, ― повышаю голос, так как меня начинает бесить его резкая смена потока речи. ― Мы вместе с ним потому, что поняли, как нас многое связывает и любовь стоит выше наших принципов. Мы ― единые. Одни в этой стране, которые наперекор ядовитым обвинениям стараемся вместе двигаться дальше. Я понимаю, обидела тебя своим ответом, но, пожалуйста, не делай мне больно. Мне будет легче, если ты пожелаешь мне счастья. Чего желаю тебе!
― Боже! Ханна, если ты и, право, желаешь обрести покой в безутешном мире своих грёз, то начни сначала признавать вещи без всей мишуры под названием блестящие видения.
Прикрыла на секунду глаза, получая на себе удар. Раз за разом. Сделала шаги в сторону двери, желая скрыться отсюда как можно быстрее. Хватит. Спорить я не хочу.
Видимо, поняв мой замысел, мистер Эндрюс обошел стол и взял мою руку, притягивая к себе, но я бурно противилась. Нет. Я не желаю чувствовать его прикосновения. Видеть. И дышать с ним одним кислородом.
― Я открываю тебе глаза, Ханна.
― Мои глаза давно открыты, Алекс! ― шиплю ему прямо в лицо и выдираю руку. ― Именно сегодня я узнала тебя по-настоящему. Ты не готов отдавать девушку на произвол, это очень благородно, но хуже всего делаешь все возможное, облачая реальность в иллюзию. Это некрасиво! Я желаю тебе счастья, ты его найдешь. А меня лучше не стоит держать возле себя, как трофей. Было ошибкой начинать хоть что-то. Отныне вы ― мой преподаватель. И так останется, пока я не уйду.
Кадык напряженно дергается на его шее. На лице очерчивается угрюмость, которая порождается от отчаяния. Мужчина, стоящий передо мной, уже не напоминает фаворита студенток, мечтающих оказаться с ним в постели. Это человек со своими объективными точками зрениями, от которых воротит. Туман заблуждения рассеивается и все приводит к той двери, что скрывала в себе скверный минус.
― Извините, меня ждут. Всего доброго, ― безжизненно прощаюсь, разворачиваюсь и следую на выход. Мне ничего не прилетает вдогонку, никто не бежит за мной и не просит выслушать, все возвращается в прежнее русло.
Моя ошибка было очевидной.
Эрик Росс уже дожидается меня у гардероба, посматривая в свой мобильник и смеясь с каких-то картинок, вертящихся в ленте. Подхожу к нему ближе, специально задеваю его руку, отодвигая, и прижимаюсь всем телом, согреваясь в любимых объятьях.
― Ты долго, ― сообщает Эрик, смотрит в телефон, потом кладет его в задний карман брюк. ― Я успел соскучиться.
― Ты каждые пять секунд скучаешь. ― Обнимаю его за шею, невинно потеревшись грудью, от чего бюстгальтер начинает въедаться в кожу. Его руки располагаются на моей талии. ― Нужно было уладить кое-какие дела.
― Уладила? ― Киваю и тянусь к нему за поцелуем.
Эрик захватывает губами мою нижнюю губу, сладко посасывая, и после этого проникает языком в рот, увозя меня на своем галактическом корабле с этого света. Голова начинает кружиться. Льну к нему всем телом, ощущаю под толстой толстовкой, как его сильно заводит один простой поцелуй. Меня саму уже дерет до покраснений, ведь кровь бурлит неистово в жилах. Жар атакует с неимоверной скоростью, больше максимальной скорости автомобиля или же электрички.
Руки парня со сноровкой опустились ниже поясницы, сжали в раздирательных тисках половинки ягодиц, затем продолжили путь к краю юбки. Мы продолжали целоваться, ударяться зубами, кусать губы, языки сплетались, и посторонние нас никак не касались. Было уже все равно, что кто-то видит это. Я засмеялась, почувствовав на коже пальцы негодяя, мурашки забегали от электричества, ударяя в сердцевину чувствительности, но на этом Эрик не стал останавливаться.
Ахнула, тонко ощутив, как он приподнимает юбку.
― Не здесь, Эрик, ― засмеялась, отрываясь, и попыталась остановить его. ― У тебя совсем крыша поехала.
― Из-за тебя, ― тяжело дыша, ответил он.
― Из-за тебя тогда меня могут исключить...
― Пусть только посмеют, ― расплывается в улыбке, находясь в миллиметре от губ, и снова вероломно обрушивается на них.
― Эрик, ― с трудом выговариваю, так как язык заплетается от упоительных ощущений. ― Нам надо идти.
― Не могу сдвинуться...
― Почему? ― Хочу разомкнуть наши объятья, но парень не дает, удерживая руками меня за бедра. В голове что-то щелкает. ― Ох. Постарайся не кончить прямо на глазах у всех.
― Не все так просто, мисс Эллингтон. Твой запах меня заводит. ― Берет в руку прядку волос, как бы доказывая на действиях.
Смеюсь и все же отрываюсь от него, следуя к гардеробу. Не давний случай в кабинете профессора забывается моментально, меня отпускает и небывалая легкость кружит вокруг вновь.
― Чем планируешь заняться в выходные? ― спрашивает Эрик, вставляя ключи в зажигание и заводя мотор. Рев ненадолго оглушил нас.
― Девчонки хотят меня затащить в какой-то клуб. Считают, что я обязана немного развеется и отдохнуть перед предстоящей «катастрофой».
― Это они верно подметили.
― Вечеринка без парней, ― предупредила я его, и он удивленно вскинул глаза.
― Это шутка? Какое веселье без нас? К тому же там будет столько мерзких типов, не умеющие держать руки при себе. Нет! Я тебя не пущу, ― строго закончил он, словно в его обязанности входит попечение за мной. Ей богу, ведет себя как мой муж.
― Я не пропаду, мистер Росс, ― заверяю его я, поворачиваюсь и тяну ремень, пристегиваясь. ― Со мной будут девочки, и поверь, я умею постоять за себя.
― Это меня и пугает...
― Что?
Машина трогается с места, выезжает на центральную дорогу, разветвляющаяся на несколько ходов. Росс выбирает путь, ведущий к моему району.
― Пугает, что ты нихрена не постоишь за себя. Вот я смог бы уложить амбала одним недобрым взглядом.
― Да ну? ― саркастично выгибаю бровь.
― Баранки гну, ― передразнивает он, глянув на меня с мальчишеской полуулыбкой.
― Ты же понимаешь, что я все равно туда пойду без тебя?
Он прерывисто выдыхает и говорит:
― Знаю.
― Так что все решено, ― хлопаю в ладоши и сразу же их растираю, так как они слегка оледенели.
Заметив мои попытки разогнать кровь по пальцам, Эрик спешит мне на помощь и включает печку. Подставляю ладони к боковому сопло, кручу ладонью, и пальцы уже более-менее начинают сгибаться, а кожу пощипывает от изменения температуры.
― Только не напивайся вдребезги, ― просит Эрик, тем временем внимательно следя за дорогой. Одной рукой крутит руль, останавливает его, выравнивая машину, а на руках выступают выразительные вены, что буйно меня будоражит.
― Не могу обещать, ― прикусываю нижнюю губу.
Росс качает головой, смиряясь с моим решением и напускной решимостью настоять на своей позиции.