5.1
Лампочка, висящая на кухне, мигает какое-то время, но затем без перебоев освещает маленькую кухню тусклым желтым светом. На деревянный коричневый стол опускаются три бутылки светлого пива, и Сокджин надеется, что этого хватит для того, чтобы развязать язык младшему, но при этом не напоить его до поросячьего визга. Юнги выходит из комнаты под вечер, заспанный, с покрасневшими глазами, которые трет ладонью, чтобы проснуться окончательно, в белой растянутой и полупрозрачной майке и джинсах, его волосы скрывает чёрная шапка, что означает только одно: он собирался пойти куда-то.
— Иди сюда, – говорит Джин, садясь на табурет и ставя две кружки на деревянную поверхность, черноволосый садится тоже, когда оказывается возле стола. Парни молча выпивают по кружке пива, наливают по второй, но младший отодвигает свою, так и не сделав глотка, кидает тихое «спрашивай уже» и в упор смотрит на соседа.
— Что произошло вчера? – не тянет кота за хвост старший.
— Могу я сказать честно? – Джин сразу понимает, о чем речь последует дальше, напрягается, но согласно кивает, потому что «забота превыше всего». – Он спал с этим уродом. Я увидел в окно начало, там даже шторы закрыты не были.
— Юнги..
— Нет, подожди, – возражает младший, – я хочу договорить. Дело даже не в том, что они трахались, буквально позволяя любому похожему смотреть на это. Меня волнует нечто другое. Прошло уже больше недели, если не две, – кивнул он сам себе, – с того момента, когда я начал задуматься над тем, что могу дать Хосоку. Знаешь, что я могу дать ему? – усмехается, но как-то грустно, и у Джина колет в груди снова. – Ни черта. Я, блять, ни черта не могу дать ему, от этого больно. Мне страшно от одной мысли о том, что я навсегда застряну в этом болоте подработок в супермаркетах и на угольных заводах, так ничего и не добившись.
У Сокджина слёзы на глаза наворачиваются, потому что младший действительно выглядит разбитым, напуганным и отчаянным. Они еще так молоды, но уже упустили столько шансов и возможностей, что не пересчитать. Сокджин хотел стать поваром или бариста, открыть под старость лет своё небольшое кафе, но вынужден работать шесть дней в неделю по десять часов в автомастерской, где об уважении даже не слышали. Юнги мог пойти учиться в колледж и после стать репортером, мог бы стать известным фотографом, потому что его фотографии были действительно прекрасными, но из-за богатых отпрысков, их родителей и денег вынужден днями и ночами вкалывать на работе: таскать тяжёлые вещи в супермаркетах или работать грузчиком на грязном угольном заводе, что с его хилым телосложением слишком трудно. Они могли бы покорить весь мир, но не могут покорить даже сердца тех, кого любят. Им не должно быть жаль, потому что никто из них ни в чем не виноват, но тем не менее они чувствуют свою вину.
— Не говори так, Юнги, – отставляя кружку с пивом в сторону, говорит старший, – никогда так не говори. Мы выкарабкаемся, ладно?
— Ты не можешь знать наверняка.
— Да плевать. Пусть у них есть деньги, стабильная работа, высшее образование, они могут иметь даже чертов личный самолёт или ракету. Это все не имеет смысла, если они одиноки. Если понадобится, я буду работать за нас двоих, но, я обещаю, мы сможем вылезти из этого болота.
— Я верю тебе, – шепчет Юнги, готовый разреветься.
— А я верю в нас, – отвечает ему старший, и оба делают несколько глотков пива. – Что планируешь делать на следующих выходных? У тебя будет работа?
— Не знаю, но думаю, что скорее всего буду свободен. Тебе нужна будет помощь?
— Нет, – улыбается старший, – возьму выходной в субботу. Мы могли бы устроить день кино или аниме, как раньше. Помнишь?
Конечно, Юнги помнит. Тогда они думали, что все впереди, что жизнь только начинается. Тогда черноволосый учился в выпускном классе, Джин ходил в колледж, а в выходные по вечерам они откладывали все дела и сидели, укутавшись в одеяла, на полу кухни под столом, смотря аниме или фильмы. Конечно, он помнит – такое нельзя забывать.