Глава 2
Вот теперь мне стало страшно. Клиент без сознания, стремительно белел, а цветок становился все больше и больше. Набирал цвет. Пушился... Скоро на ладони у меня не поместится.
«Ой, беда...» – подумала я, наблюдая, как еще парочка бутонов начали наливаться. Если они распустятся... Ух!
Щелчком пальцев я погасила огонек.
«Дело дрянь».
Совсем дрянь, потому что я еще ни разу такого не видела, а у меня богатый опыт на всякие диковины. В тринадцать лет пекарю с соседней улицы рога вылечила... Ну как, вылечила. Пришлось подождать созревания, как у оленей. Немного ускорить рост, а когда рога отвалились – предотвратить новый. До сих пор трофей висит над входом в кладовую. Лив не позволила мне стереть его на реагенты и оставила на память о моем первом подвиге.
Потом был жабий язык у торговки на рынке (много болтала, вот и прокляли). У другой дамы – копыта. У еще одного мужика не задалось лечение храпа: додумался закусить лекарство свининой. Сказано же было! Перед сном не заедать и не запивать. Так целую неделю досаждал жене хрюканьем, пока она его со скалкой в руках к нам не погнала. А теперь... Вот. Мужик.
Да чтоб этого мужика! Не дай белладонна, он сейчас помрет в нашем магазинчике!
Я бегом кинулась в кладовую, но вспомнив о сестре, схватила маленькое белое полотенце и накрыла проблемное место клиента. Все-таки негоже лежать посреди магазинчика да еще вот так... напоказ. Оливия у меня душа нежная, но стойкая. За нее я не волновалась. А вот Инокотий – любопытный, точно не пройдет мимо.
Причитая на чем свет стоит, я наконец-то вбежала в кладовую. Семь потов спустила, пока тащила оттуда наш экстренный чемоданчик и бахнула его на прилавок. Склянки у стены дружно звякнули.
Открыв чемодан, я стянула с головы шляпку. Кинула ее на стол. Сдула упавшую на глаза темную прядь и... Дзынь!
– Лала! Мы... пришли.
Голос Лив упал при виде распластавшегося на полу мужика, а Котя выдал заинтересованное:
– Мяу?
А приглядевшись, распушился, зашипел и сменил цвет с черного на огненный красный.
– Что? Опять? – опустила плечи Лив и выронила на пол пузатый бумажный пакет.
– Опять, – согласилась я, попутно закидывая ингредиенты в самонагревающуюся стеклянную колбу. – Смешал настойку скальников с мятными каплями... И, Лив, Котя прав – код красный.
Только она услышала заветные слова, как вмиг посерьезнела. Бросилась к мужику и приподняла платочек.
– Ого! – ахнула сестра.– В жизни такого...
Осеклась и помолчала, а потом выдала:
– Да обалдеть!
Чую-чую родственную душу...
– Обалдеем, когда не очухается, – заметила я, засыпая в бутылочку заранее отмеренный порошок из пестиков антуриума. – Эта штука тянет его жизненную силу.
Лив подняла на меня полные тревоги зеленые глаза:
– Знаешь, что с ним?
– Понятия не имею.
– Похоже на вождецветы, – хмыкнула она и, хмурясь, оглядела нашу проблему с разных углов. – Очень странные вождецветы.
Откровенно говоря, я тоже сначала подумала на них. Но вот досада: вождецветы, из которых готовят приворотные зелья и одурманивающие духи, не растут на человеческих органах. К тому же живых. Обычно для них нужен... Ну, особый субстрат, например, из бычьих яичек.
– Так.
Лив выронила край платочка и, закатывая рукава песчаного цвета рубашки, кинулась мне на помощь, попутно поинтересовавшись, что я готовлю. А как узнала, что зелье отмены, взяла из чемодана законсервированные магией стебли чистотела и принялась давить из них сок, как вдруг:
– Котя! Не трожь!
Я чуть не вздрогнула и не накапала в колбу больше капель утренней росы, чем положено, а когтистая лапа пожелтевшего от любопытства Инокотия замерла в опасной близости от полотенчика, прикрывающего мужика. Недовольно мявкнув и растопырив усы, кот прижал уши и сменил цвет шерсти на черный. Вот же негодник. Шкодит и еще огрызается.
– Будешь распускать лапы – получишь по мохнатой заднице, – пригрозила ему Лив, на что кот недовольно забил хвостом по деревянному полу. Да еще глазами сверкнул так, словно подумал: «Будь я больше – это ты бы отхватила по своей заднице».
Лив быстро накапала в колбу сок чистотела, а я хорошенько взболтнула уже бурлящее содержимое, и жидкость в бутылочке сменилась с бледно-желтого цвета на светло-голубой. Готово! Идеальные пропорции.
Зелье отмены – одно из самых сложных. В него входит много ингредиентов, и чтобы его приготовить нужно точно знать: что, сколько и в какой последовательности добавлять, поэтому не каждому фармагу по силам его создать. Многие попросту боятся с ним связываться, ведь одна ошибка – и зелье отмены превращается в зелье усугубления, из-за чего самая обычная бородавка может стать настоящим проклятием. Но мы с Лив долго учились, чтобы чуть ли не с закрытыми глазами уметь создавать зелье отмены. На всякий случай создали экстренный чемоданчик, где на каждый жизненный случай лежали заранее заготовленные и отмеренные ингредиенты. Будем верить, что сейчас, в спешке, мы тоже нигде не напортачили.
«Ну, мужик, – опустила я длинную пипетку в колбу. – Белладонна с тобой».
Лив осторожно приподняла полотенце, а я три раза капнула на этот... ротанг. Хмыкнула и капнула еще раз. Нежно-розовый цветочек тут же дрогнул и с тихим щелчком отвалился. Набухшие бутоны тоже попадали, но в отличие от распустившегося цветка, быстро ссохлись. А «ротанг»... Не только стал терять свой насыщенный зеленый цвет, но и стремительно уменьшаться в размерах! Упс... Неувязочка случилась. Ну, да ладно. Главное – мужик жив остался. Потом еще раз увеличит – лишь бы у толкового фармага, а то опять будет мучиться с потенцией.
– Белладонна, Лив! Опусти полотенце! – поморщилась я и отвернулась.
Мда, ротангом он выглядел посимпатичнее. А сейчас: бр-р-р...
Сестра усмехнулась и наконец-то прикрыла эту срамоту, а мужик порозовел, точно молодой поросенок, застонал и открыл глаза.
Тишина.
Под фырканье Коти, который принялся обнюхивать его жидкие волосы, клиент перевел взгляд на Лив, сидевшую возле него на корточках. Опять побледнел. Покраснел. Затаил дыхание, что не удивительно. Лив девушка красивая: высокая, темноволосая, зеленоглазая, смуглая и тонкими, аристократическими чертами лица – вся в папу! Мужчины при виде нее замирали, точно громом пораженные. А при виде меня: бледной, мелкой, с волнистыми волосами цвета темного шоколада и светло-голубыми глазами – тоже, конечно, замирали. Только со словами: «словно призрак в душу заглянул». Но я не обижалась. Обычно. Подумаешь, бледная... Все потому что много времени провожу за книгами и в лаборатории. А глаза... Ну, мамины у меня глаза.
– Как ваше... – начала было Лив, но мужик как завопил!
Хотя завопил – громко сказано. Запищал, точно мышка. Сдавленно так. Глазища вытаращил, побагровел, схватился за... Кхм. Полотенце. Вскочил на ноги, обронив на пол засохшие бутоны и распустившийся цветок, а потом, спотыкаясь, рванул к выходу, попутно застегивая штаны. Вот же... Даже полотенце в них заправил. Правда, наполовину. А колокольчик в панике звякнул, когда дверь захлопнулась, а мы с Лив и Котей так и остались асскажет на нее смотреть. Бывает же...
– Даже спасибо не сказал... – фыркнула Лив и пошла к двери, чтобы перевернуть табличку с «закрыто» на «открыто» и забрать пакет, о который мужик чудом не споткнулся. – Ну и ладно! Лучше расскажи, новости из Академии были?
Стоило сестре заикнуться об Академии, как из головы вылетели все последние события, и сердце пропустило удар.
«Так. Спокойно-спокойно, – начала я сама себя уговаривать. – А то сюрприз испортишь».
Собрав всю волю в кулак, я с каменным лицом и без слов (побоялась, что голос выдаст мою радость) вытащила из кармана письмо и протянула его Лив, когда она вернулась к стойке. Сестра с подозрением и внимательно ощупала меня взглядом, прежде чем забрать бумагу, и, освободив руки от пакета, принялась взволнованно читать, а я наблюдать, как ее взгляд пробежал по строчкам, а потом остановился, и глаза удивленно распахнулись.
– Зачислили? – с трепетом прошептала сестра, а я не выдержала и радостно подпрыгнула:
– Да!
Спрятав дрожащие губы за ладонью, она подняла на меня блестящий от слез взор, а потом вовсе кинулась мне на шею:
– Я знала! Знала, что у тебя все получится!
Я тоже с радостью распахнула свои объятия и, зарывшись лицом в плечо сестры, вдохнула родной запах лаванды и мирта.
– Все благодаря тебе, Лив, – кусая губы, произнесла я, и это была чистая правда.
Когда мамы и папы, а потом и бабушки не стало, Лив взяла на себя всю заботу обо мне и нашем магазинчике. Сестра вкалывала днями и ночами, чтобы я смогла получить достойное образование в школе ведьм, а потом исполнить свою мечту и поступить в Академию.
Я, в свою очередь, всегда старалась ей помогать, но обучение, а потом подготовка к вступительным экзаменам Академии отнимали почти все свободное время. Да и общение с людьми у меня никогда не задавалось, взять, например, сегодняшнего клиента... Еле сдерживалась, чтобы не грубить, потому что грубость в нашем деле – верный путь к разорению. К тому же я в торговле, не сказать, чтобы сильна, поэтому если и была от меня польза, то лишь в смешивании лекарств да лечении магических недугов – по ним я прочла все доступные мне книги.
– Не только благодаря мне, но и тебе, – отстранилась сестра и улыбнулась, коснувшись моей щеки. – Я горжусь тобой, Лала. Ты каждый день старалась и не только для себя, но и для меня. И раз такое дело...
Она заглянула в пакет, который оставила на стойке.
– Предлагаю отметить самым вкуснейшим, нежнейшим и обалденным!.. Тортом!
Сестра вытащила белую бумажную коробку, на которой я прочла переливающееся разными цветами название: «Волшебные пряники».
Да это же самая крутая кондитерская на всем белом свете! Мало того, что торты у них объеденье, так они еще и заговоренные, отчего надолго остаются свежими. И не просто надолго, а о-о-очень надолго! Кто-то даже говорил, что спустя полгода они все еще были такими, словно их только-только приготовили.
– Лив! Он же теперь как чугунный мост стоит!
– Брось, Лала, – отмахнулась сестра. – У них были скидки, готовили практиканты, вот я и не смогла устоять.
Сестра торжественно открыла коробку:
– Та-дам!
А мое лицо так и вытянулось, когда я прочла на белоснежной кремовой верхушке: «Пшел нахрен этот Академический Совет!» Именно «Пшел» – либо буква «о» пала жертвой, чтобы поместилась вся фраза между синими розочками, либо практиканты так пошутили.
– Похоже, не так уж ты верила в мое поступление, – насмешливо вскинула я бровь.
– Что? – не поняла Лив, а как сообразила и взглянула на торт – тут же зарделась. – Упс! Ошибочка вышла.
Она сию же секунду захлопнула коробку и достала из пакета другую, в точности такую же, после чего опять торжественно представила:
– Та-дам!
На этот раз на торте была другая надпись: «С поступлением в Академию!» А сестра свела брови домиком и посмотрела на меня щенячьим взглядом:
– И давай сделаем вид, что ничего не было. Ты же понимаешь – это было не сомнение, а перестраховка.
Я прыснула и отмахнулась:
– Режь торт, Лив, а то завалится очередной недовольный, и жди потом до вечера, – сглотнула я собравшуюся во рту слюну от вида белоснежного торта. – А до вечера я не...
И тут меня осенило:
– Слушай, а где Котя?
Эта усатая морда хоть и самостоятельный представитель кошачьих, но обособленным, а особенно тихим, никогда не был. Да еще больше меня любил сладости. Поэтому странно, что мы тут о торте говорим, а он не выдвигает своих кошачьих требований на долю торта.
Мы с сестрой быстро огляделись и да... Нашли кота. Желтый, точно спелый лимон – этот цвет Котя принимал, когда испытывал сильное любопытство – и с растопыренными длинными усами, он гонял лапой несчастный розовый цветок, который я отвлеклась и не успела убрать.
– Котя, не тронь! – воскликнула я.
Кто его знает, что мужик вырастил – вдруг цветок ядовитый. Поэтому я схватила пинцет и бросилась спасать кота. А тот, заметив меня, выдал недовольное «Мяу» и попытался схватить зубами свое «сокровище», но я успела первой, и только пинцет сомкнулся на розовых лепестках цветка, как... Пф! Мне и коту в лицо полетело розовое облако.
От неожиданности я, конечно, его вдохнула и зачем-то задержала дыхание. А у Коти зрачки расширились, усы еще сильнее растопырились, и выдал он такое игривое: «Мур-р-р», которое я в жизни от него не слышала.
Ни с того ни с сего кот начал кататься по полу. Сестра кинулась ко мне с взволнованным криком: «Лала!» А мне вдруг резко подурнело от предположений, чего же такого нам довелось надышаться. И будто печали мало – колокольчик над дверью звякнул, и в магазин вошли Красные плащи.