После темноты
Я вышла из машины, едва ощущая холодный вечерний воздух, но внутри всё ещё горело странное тепло. Каждое мгновение, проведённое рядом с ним, оставляло след — лёгкое дрожание в руках, учащённое дыхание, странное ощущение, будто весь мир сжался до размера этой машины и улицы.
Я не могла перестать думать о том, как он смотрел на меня весь путь домой. Не просто наблюдал — будто изучал каждую деталь, каждый жест, каждое движение. И в этом взгляде была сила, которая одновременно пугала и притягивала.
— Вот... я дома, — сказала я тихо, почти себе, ощущая неловкость от того, что мои слова звучат в пустой улице.
Он кивнул, не спеша, с той лёгкой уверенностью, что уже давно перестала вызывать у меня привычный страх.
— Да, — сказал он, ровно, — но знай: я рад, что смог тебя проводить.
Я почувствовала, как щеки снова пылко загораются. Не знала, что сказать, поэтому лишь кивнула и спешно направилась к двери, ощущая, как сердце всё ещё бешено колотится.
Закрыв дверь за собой, я облокотилась на неё плечом и глубоко вздохнула. Всё случившееся за вечер казалось нереальным — словно я жила одновременно в двух мирах: один реальный, с холодным светом уличных фонарей и шумом машин, другой — наполненный его присутствием, его взглядом, его словами.
Я думала о том, как он сказал, что хочет, чтобы я была в безопасности. Это было так просто сказано, но в этих словах таилась сила, которая оставляла след в душе. Я понимала, что он не просто хочет проводить меня домой — он хочет быть рядом, быть частью моей жизни, даже если пока только в тени.
Села на край кровати, сняла туфли и обвела взглядом комнату. Казалось, что всё вокруг замерло, оставляя только память о том вечере. Я ловила себя на мысли, что хочу снова почувствовать этот поток, это напряжение между нами, этот тихий флирт, который ещё не был сказан словами, но был ощутим в каждом взгляде.
Я провела рукой по волосам, чувствуя лёгкое волнение, и снова мысленно возвращалась к нему: к тому, как он наблюдал за мной за роялем, к его тихой уверенности в машине, к его мягкой, но твёрдой заботе. Всё это смешалось в голове в единую, почти болезненную мелодию, от которой невозможно было уйти.
— Я не могу забыть его, — прошептала я себе, сжимая пальцы в кулак. — И, кажется... я даже не хочу.
Смотря в темноту за окном, я понимала: этот вечер изменил что-то внутри меня. И пока улицы тонули в ночной тени, я впервые позволила себе признать, что что-то между нами уже началось — тонкая, почти невидимая нить, которую невозможно разорвать простым «случаем».