За ней приходит ангел...

У Анастасии опять жар.
Ее лицо покрылось обилием пота, он текёт с ее висков большими каплями.
Когда-то её прекрасные, шелковистые и золотые волосы стали сухими и ломкими, приняв какой-то серый, мышиный оттенок.
Она судорожно втягивает воздух. Ее дыхание тяжёлое и неровное.
София, лекарь, несёт к кровати моей сестры ведро воды, затем с хрипом опускает и обмакивает туда полотенце.
Ткань погружается в воду, а затем София выжимает её и прикладывает ко лбу Анастасии. Та в свою очереди издаёт нечленораздельные звуки.
Положив руки поверх рук сестры, я начинаю тихо шептать.
- Анастасия, все хорошо, милая, поспи, тебе надо поспать...
Сестра начинает нервно елозить и тихо постанывать. Я практически уверена, что она не разобрала моих слов.
Её горячая ладошка вывернулась из моёй хватки и тело сестры начали сковывать странные судороги.
- У неё опять горячка, - ворчит София, которой уже изрядно надоело возиться с моей неизлечимо больной сестрой.
Женщина еще раз смачивает лоб девушки и встаёт, поправляя подол платья.
- Я в город, принесу трав, чтобы попробовать приготовить специальный отвар и сбить температуру. И Анна... -
Она замолкает, переводя взгляд с меня на Анастасию. Мне показалась, женщина что-то скажет мне, но София лишь вздыхает и выходит за дверь.
Она уходит и не оборачивается, хлопая дверью.
Мое сердце с тревогой сжимается.
- Надежда есть... - шепчу я, смотря на бледное лицо сестры.
Анастасия была на два года моложе меня. И ей я уступала во всем.
Мы с сестрой были довольно одинаковые. Но ее золотые волосы всегда были пышней, голубые глаза сверкали ярче. Тонкие и плавные черты лица отличались благородством и изяществом.
Она тянула к себе людей изнутри, ее душа будто сияла солнцем, а руки с кожей молочного цвета были его лучами.
Мне больно в этом признаваться, но иногда я завидовала сестре. Не было ни злости, ни ярости. Я любила Анастасию, но всегда печалилась, надеясь, что когда-нибудь и у меня будет все то, что имела она. Что принимала как должное. Красота, смелость и легкость.
Всю жизнь, сколько я себя помню, нас воспитывала тётушка.
Она помогала нам выживать на нашу скудную зарплату, работала за пятерых, пока мне приходилось сидеть дома с Анастасией. Она была единственным человеком, что любила нас как родных детей. Нашей единственной опорой, что поддерживала нас с сестрой после смерти наших родителей.
А затем все в моей жизни резко сломалось, согнулось и полетело в темноту.
Как только мне исполнилось пятнадцать, её не стало.
А через некоторое время заболела сестра.
Боль и скорбь. Вот что я испытывала. Вот, что окружало меня длительное время в моей жизни. Я не видела света в той ситуации, в которой оказалась. Я лишилась самого дорогого для меня человека и совсем скоро могла лишиться сестры. Мое сердце разбивалось на кусочки, а моя душа молила прекратить эти мучения. Я хотела забыться, избавиться от этой постоянной боли и перестать с ней жить. Хотела, но не могла. Я не могла сдаться. У меня был человек, ради которого я должна была заставить себя жить. Она нуждалась во мне.
Отойдя от кровати девушки, я снимаю свечу и тихоньку её тушу, ведь беспокойный сон Анастасии легко прервать любым шорохом.
Воск льётся через край подсвечника, падая каплями на резной стол. Он тут же каменеет и впивается в дерево. Этот стол - единственное в нашей тесной комнате, что стоит чуть дороже, чем несколько крон. Серые каменные стены, холодный пол, несколько свечей и маленькое окно под потолком. А по середине одноместная кровать. Это все, что мы имели. Все, что у нас было.
Тяжело вздохнув, я аккуратно перехожу комнату, чтобы взять тряпку. Но как только я беру ее в руки, я тут же вздрагиваю и роняю ее на пол. Этот голос. Не может быть.
- Он приходит за мной...
Я стремительно оборачиваюсь. Мне не показалось. Голос за мое спиной слабый, хриплый и такой знакомый...
Анастасия не говорила ни слова больше трех месяцев. Она два года боролась с болезнью, но в последние время стало гораздо хуже. Ее голос звучит для меня будто из другой жизни. Он одновременно такой счастливый и печальный.
В моей груди что-то ёкнуло, и кровь налилась свинцом.
Я медленно подхожу к кровати сестры и опускаюсь на колени. Холодный камень впивается в кожу.
- Анастасия...
Я не могла вымолвить больше ни одного слова. В горле все пересохло. Я смотрела в глаза сестре. Ее глубокая синева исчезла, и вместо насыщенного синего оттенка был серый, бледно-голубой цвет. Тощая, белая рука тихонько схватила меня за запястье, а грудь тяжело и медленно поднималась и опускалась, будто делала это из последних сил.
И все же она заговорила.
- Анна... - шепчет она, - Он приходил за мной...
Я улыбаюсь сквозь слезы, чувствуя, как глаза предательски защипало.
Она поправится. В нее никто не верил, но она выздоровеет, все будет хорошо...
- Милая, как ты...? Ты... - мой голос сбивается, я не могу сформулировать мысль.
Сестра что-то хочет сказать, но у неё вырывается лишь всхрип, и взгляд становится пустым. Затем ее веки, нервно подрагивая, закрываются.
Снова уснула.
Я медленно встаю и присаживаюсь на край кровати, подтянув к себе ноги, не понимая, плачу я от радости или от горя. Свернувшись калачиком, я пытаюсь успокоить бешено-бьющееся сердце. Оно стучит так громко, что мне кажется, его слышно в тишине комнаты так отчетливо, что сестра вот-вот снова проснётся от этого звука.
Я тереблю кончик платья, надеясь, что София скоро вернётся, и я смогу поделиться с ней моими надеждами.
Надежда - такая хрупкая и опасная вещь. София говорила, нет ничего хуже надежды, которая приходит и внезапно уходит, оставляя после себя лишь слезы и пепел. Но я ей не верю. Надежда не всегда уничтожает человека. Порой она возвращает веру в жизнь. Порой именно ее не хватает для спасения чье-либо души. Вера в лучшее - вот в чем нуждается сейчас сестра.
Я не буду думать о том, что сказала мне лекарь пару дней назад. О том, чтобы я не питала ложных надежд. Что мое глупое сердце уничтожит меня, если я впущу в него надежду. Что это опасное и коварное чувство окрылит меня, подарив блаженство на совсем короткое время. Затем оно подрежет мои крылья и не станет ловить, когда я стремительно полечу вниз. Оно не станет мне помогать собирать себя по кусочкам, когда я разобьюсь. Что за каждый свет в моей жизни последует неминуемая расплата.
Но возможно, что суровая душа Софии оттаит, и она сможет искренне поверить в выздоровление моей сестры. Я не замечаю, как на моём лице расцветает улыбка.
Главное просто поверить в чудо.
Я снова гляжу на благовейное лицо Анастасии, и на душе тоже становится спокойней.
Подкладывая руку под плечо, я закрываю глаза и стараюсь погрузиться в мир снов.
Первый раз с момента заболевания сестры мне не снились кошмары.

Прошло два дня.

К моим словам София отнеслась, мягко говоря, недоверчиво. Уточнив несколько деталий, она с хмурым видом переводила взгляд с меня на Анастастасию, которая так же не подвижно лежала на кровати, не подавая никаких признаков, что могла прийти в сознание.
Когда прошли сутки с момента её мимолётного пробуждения, я начала изрядно волноваться. Не был ли этот случай плодом моего воображения вследствие черезвычайного стресса и переутомления. Задумываясь всё больше и больше на эту тему, я постепенно с головой погружаюсь в размышления, все сильней веря в то, что мне всё это просто привиделось.
Прокручивая в голове все это, я задумалась о словах сестры.
Я была так опьянена радостью ее пробуждения, что даже не вдумывалась в смысл её слов.
"Он приходил за мной..."
Что могли означать эти слова? Был ли это всего навсего бред больной девушки или что-то большее?...
Когда пролетела еще одна безмолвная ночь, я совсем пала духом и стала выглядеть едва ли лучше сестры. Спать практически не хотелось, а лекарь снова ушла в город по своим собственным делам.
Присев рядом сестрой, я снова взяла её за руку.
- Анастасия... - тихо говорю я - Милая...
Как всегда на большее сил не хватает, а в груди снова все сжимается в комок. Последние искры надежды гаснут в моем сердце, видя бледное, с заострёнными скулами лицо сестры.
София все чаще намекает, что скоро перестанет нам помогать, так как не видет смысла. Да и денег у меня крайне мало, чтобы продлить ее услуги врача. Старый лекарь не настолько добра, чтобы помогать нам, не получая денег взамен.
Уткнувшись лицом в свои ладони, я зажмуриваюсь, стараясь выкинуть из головы все эти ужасные мысли о будущем, постараясь сосредоточиться на настоящем.
- Анна?... - спрашивает меня тихий голос, будто обладатель его не хочет, чтобы это кто-либо услышал.
И снова в груди все замирает, а голова отказывается верить глазам.
Это не иллюзия. Мне не показалось.
Аккуратно поворачиваюсь к сестре и стараюсь лишний раз не моргать, будто боясь, что если я хоть на секунду отвлекусь, Анастасия пропадет, словно мимолётное виденьё, и я вернусь в жестокую реальность.
Но сестра не исчезает даже когда я резко закрываю глаза и трясу головой, пытаясь узнать, правда ли это.
- Это действительно ты? Это не сон?... - глупо спрашиваю я и к своему удивлению замечаю, что Анастасия улыбается.
Это лишь тень её прошлой улыбки. Эта улыбка слабое подобие той, настоящей. Радостной.
Но все же как не посмотри, это её улыбка.
- Он снова приходил за мной... - слабо говорит она - Он часто приходил, пока я спала.
В отличие от прошлого раза я держу себя в руках, внимательно слушая каждое её слово, при этом пытаясь запечатлеть в памяти каждоё её движение, действие. Я пытаюсь запомнить все ее эмоции, чувства.
- Кто он, милая? Кто?... - мягко спрашиваю я, надеясь, что это её пробуждение не закончится так же, как и прошлое.
Но сестра лишь качает головой.
- Он не давал мне с тобой поговорить, пока она тут, но она больше не придет. Он сказал, что она больше не придёт... - девушка на мгновение просто смотрит вдаль бессмысленным взглядом, и в один миг я ужасаюсь, что она снова заснёт.
Но она остаётся в сознании.
- Анастасия, это был всего лишь сон... Тебе все приснилось, но если.. когда ты выздоровеешь, мы вместе обсудим все... - Я прерываюсь, видя испуганный взгляд сестры.
- Это не сон, - говорит она хоть и тихо, но неожиданно твёрдо, - Он - настоящий...
Я собираюсь что либо возразить или же наоборот согласиться, как сестра вдруг снова закрывает глаза, и через мгновение я слышу тихое дыхание.
Вся напряжённость испаряется, и я вяло откидываюсь на стул.
Все будет хорошо, она поправится.
"Говори себе это по чаще, возможно и поверишь в это" - шепчет мне мерзкий, липкий голос разума, который я отчайно заглушаю.
- Надежда есть, - говорю я в пустоту.
Она начала говорить, она идет на поправку.
Сжав руку сестры, я на мгновение задерживаюсь на ее закрытых глазах и наконец встаю, кое-как доползая до стула и падая на него без сил.
София до сих пор не пришла, и я начинаю задумываться, придет ли она вообще. Возможно, она не собирается возвращаться, как уже сто раз давала мне понять.
Но все-таки я не думала, что она уйдет так, молча, не попращавшись.
Мои веки медленно слипаются, и я тут же погружаюсь в сон. Слишком сильно я устала за этот день.
Но меня будит. голос.
- Анна.
По этому голосу я не могу понять ничего. Он не мужкой и не женский. Не молодой и не старый.
Я даже не могу понять, красивый ли он.
Обладатель голоса стоит передо мной и я начинаю сомневаться, происходит это на яву или во сне. Я вижу силуэт, который так сильно светится, что я едва не отворачиваюсь и не закрываю глаза. Он смотрит прям на меня, хотя его лица я разгледеть не могу.
Я просто это чувствую.
- Отпусти её.
Я вздрагиваю от этой просьбы. Почему-то я сразу понимаю, что он говорит о моей сестре. Он просит меня отказаться от Анастасии. Просит, чтобы я бросила её.
- Нет, - твердо говорю я, хотя мой голос предательски дрогнул.
Я не могу видеть как меняется выражение его лица. Я вообще не могу по нему ничего понять.
- Её время пришло, но ты держишь ее здесь. Тебе придётся отпустить сестру.
Я сжимаю руки в кулаки, а глаза начинают слезиться. Он не прав. Он не знает, о чем говорит. Я не могу так поступить с ней.
- Нет, - говорю я, хоть уже и не с такой уверенностью.
- Анна, - отвечает он, и я могу уловить в его монотонном голосе смягчённые нотки, - ты делаешь ей только хуже, ты причиняешь ей боль. Она хочет уйти, но не может. Отпусти её. Отпусти свое сестру ради нее самой.
Я чувствую, как по моим щекам текут слезы, а губы не могут произнести должные слова. Каждый раз сердце болезнено сжимается, а душа словно выворачивается наизнанку. Но я с болью поднимаю глаза, полные слёз, и смотрю на силуэт. Он прав. Кто бы это не был, он прав. Осознание пронзает мое тело, как стрела. Моя сестра мучается. Она страдает, но не может отпустить меня. Как я держалась здесь ради нее, так и она остается здесь ради меня. Но она заслужила покой. Она заслужила наконец уйти, как бы больно мне не было. Я не имела права держать ее здесь.
- Хорошо, - шепчу я, испытывая самую сильную в моей жизни душевную боль, - Я отпускаю её...
Реальность начинает смазываться, а мир вокруг расплываться. Я чувствую, будто падаю глубоко в бездну, оторвав от себя какую-то важную часть. Оторвав свои крылья, я падаю на встречу земле. Я не пытаюсь ни за что удержаться.
Но уже через мгновение я открываю глаза и понимаю, что сижу на том же кресле, где и заснула. На улице раннее утро, первые лучи солнца уже пробиваются в окно.
Анастасия лежит на кровати и смотрит на меня.
- Спасибо... - произносит она одними губами.
Я подскакиваю к ней и хватаю её за руку.
- Милая... - произношу я, стараясь запомнить ее в своем сердце весёлой и беззаботной, а не умирающей. Не теряющей своих сил.
- Он стоит прямо за тобой, - произносит сестра и смотрит куда-то за меня.
Но когда я поворачиваюсь, я вижу лишь пустую комнату и ничего более. Посмотрев еще несколько секунд, я снова перевожу взгляд на сестру и понимаю, что ее рука перестала сжимать мою ладонь, а глаза уже навсегда закрылись. На ее глазах застыла счастливая улыбка.