вика
Я проснулась рано. Весь дом был ещё в полумраке, и только свет из-за занавесок, которые я не успела задернуть ночью, тихо просачивался в комнату. Вроде бы, это утро было таким же, как и десятки других, но мне не хватало какой-то лёгкости. Я лежала в тени своего старого дома, словно не здесь, но всё же здесь. Мой взгляд скользил по знакомым предметам, и на миг мне показалось, что я уже взрослая, но что-то всё равно не так.
Я не спешила вставать, но спустя какое-то время всё же поднялась с кровати. И сразу же почувствовала холодный воздух, пробравший до костей. Вроде бы была осень, а по утрам уже начинала забираться зима.
На кухне меня встретил Андрей — младший брат. Он всегда был такой, растрёпанный, как будто весь мир был в его голове, и он жил вечно, не обращая внимания на будни. Он сидел за столом, склонив голову в его типичном подростковом состоянии — поглощённый чем-то непонятным, то ли играл в какую-то игру, то ли рассматривал новый пост в социальных сетях. Его волосы были взъерошены, и от него пахло утренней свежестью и каким-то странным запахом, который я никогда не могла понять. Я приготовила омлет для него, а себе сделала лёгкий салат с курицей, стараясь не перегружать себя завтраком, так как предстоял долгий день.
— Ты решил, что хочешь на свой день рождения? — спросила я, осторожно накладывая омлет на тарелку.
Он поднял взгляд, посмотрел на меня с лёгким сомнением, как всегда, и с тихим вздохом сказал:
— Ну, я не знаю, может, что-то типа нового телефона. Что-нибудь такое, чтобы не стыдно было. Ты же сама знаешь, что мне нужно.
Я едва сдержала улыбку. Всё, что я могла предложить, — это какие-то бесполезные разговоры о выборе подарков, но я старалась не зацикливаться на этом. Он уже сам многое решал, и в этот раз было просто проще. Я накрыла стол, и мы немного молчали, поглощая завтрак.
Завтрак пролетел быстро, и я решила отвезти его в школу. Он не был особо разговорчивым, как всегда. Он быстро собрал свои вещи и мы вышли, я спрятала всё своё недовольство по поводу его возрастных выходок и недочётов в том, как он себя ведёт. Не суть. Он был подростком, и я не должна была в этом вмешиваться.
По пути в университет мысли снова начали закручиваться в голове. Я ехала по утреннему городу, который только начинал просыпаться. Утренний воздух в Одессе всегда особенный — холодный, но освежающий, с запахом моря и какой-то странной смеси дождя и свежести. Но это не избавляло меня от тяжести, которая давила на грудь. Всё вокруг как бы шло своим чередом, но мне не удавалось почувствовать себя спокойно. Мысли о родителях, об этих решениях, которые уже начали принимать за меня, постоянно возвращались. О Мише, о том, что всё становится всё более запутанным.
На кампусе я встретила девочек — Алину, Элю и Кристину. Мы как всегда пересеклись на парковке, и хотя казалось, что утро должно быть спокойным, я чувствовала, как внутри меня что-то дрожит. Девочки сразу заметили, что я была не в своей тарелке, но они не стали сразу задавать вопросы. Всё было как обычно.
— У нас сегодня нет первой пары, — сказала Алина, расправляя волосы и скидывая с плеча свою сумку. — Пойдём в кофейню, там всё равно пусто. Посидим, поболтаем, я за кофе.
Мы отправились в уютное место, которое всегда было на пути к университете. Кофейня была не слишком популярной, но всё-таки достаточно приятной, чтобы приятно провести время. Пахло кофе и выпечкой, атмосфера была такая, что можно было просто расслабиться и забыть о том, что тебя ждёт впереди.
Мы сидели за маленьким столиком, и я, как всегда, что-то намешала в своей чашке. Кофе был крепким, но это не спасало меня от мыслей, которые крутились в голове. Девочки обсуждали что-то о лекциях, о парнях, о сплетнях в университете, но я в это время почти не слушала их. Иногда я просто кивала или отвечала короткими фразами. Всё то же самое, но сегодня почему-то это не радовало меня.
Кристина говорила что-то о своей новой паре с кем-то из университета, но мне не было до этого дела. Алину что-то совершенно не заботило, она всегда была как-то отстранённо уверена в том, что она сама себе глава. Эля флиртовала с баристой, так как всегда, и я не могла не заметить, как её глаза искрились.
Не то чтобы я была в плохом настроении, просто чувствовала, как каждый момент отдаляется от того, что могло бы быть. Это казалось мне чуждым. Время пролетело быстро, и вскоре мы должны были вернуться на пары. Мы договорились, что после университетских часов, если всё получится, устроим прогулку по городу, не спеша. Я не знала, чего ожидать, но мысленно готовилась к следующему моменту, когда всё будет просто... как всегда.
После того, как мы договорились о прогулке, я направилась к аудитории. Студенты начинали наполнять коридоры, кто-то спешил, кто-то, как и я, просто плёлся в унисон с толпой. Никакого особенного настроения, но мысль о том, что день продолжится — беспокойная. Быстро перешла в привычное состояние ожидания пары. За окнами было ясно, и в универе даже звучала лёгкая музыка, как всегда, когда преподаватели опаздывают. На минуту мне стало легче, но этот момент не продлился.
Я стояла у кабинета, когда вдруг кто-то подошёл сзади. Лёгкое касание плеча, я повернулась и увидела его. Странно, как такие встречи вдруг случаются. Передо мной стоял парень, лет моего возраста, в строгом, но не слишком жестком костюме. Легко усмехнувшись, он вытащил из-за спины букет — белые розы. Странный выбор, но, видимо, он был уверен в своем решении.
— Привет, — начал он, с небольшой нерешительностью в голосе. — Меня зовут Павел. Я заметил тебя на парах, и подумал, что было бы здорово пригласить тебя на свидание. Это для тебя... — он протянул букет. — Белые розы, символ чистоты и нежности.
В этот момент я почувствовала лёгкую неловкость, но быстро собралась. В последнее время я всё больше стала избегать подобного внимания, предпочитая оставаться в своей обстановке, в мире, где никто не заставляет принимать решения, которые мне не нравятся.
— Спасибо, — я мягко ответила, — но, правда, я не люблю такие цветы. Белые — это не моё. И вообще, мне сейчас не до свиданий.
Он застыл на мгновение, наверное, не ожидал такой реакции. Вижу, как его лицо сразу немножко побледнело, но он быстро взял себя в руки. Было видно, что парень не привык к отказам.
— Понимаю, — сказал он, слегка наклонив голову, и продолжил: — Всё же, может быть, ты когда-нибудь подумаешь, и я буду рад угостить тебя кофе, если захочешь.
Я кивнула, благодарно улыбнувшись, но не сказала больше ни слова. Он молча отошёл, и я уже почувствовала облегчение, как только его фигура скрылась в толпе. Я не ждала, что он будет навязчив, но какое-то беспокойство появилось. Я сжала букет в руках, прокрутив его в пальцах, не зная, что с ним делать. В конце концов, я просто подошла к случайной девушке, которая сидела с подругой на скамейке рядом с коридором.
— Я не люблю белые розы, — сказала я ей, протягивая букет. — Возьми, если хочешь. Мне они не подходят.
Девушка удивлённо посмотрела, но потом улыбнулась.
— О, спасибо, — сказала она, принимая букет. — Это так мило с твоей стороны.
Я просто кивнула, стараясь скрыть лёгкую неловкость, и отправилась дальше. Весь этот момент как-то мгновенно унесло в будничный поток событий. Но всё равно, что-то было в том парне, в этом жесте, что заставило меня задуматься о том, как непросто бывает идти в ногу с чужими ожиданиями.
На паре я сидела в полумраке аудитории, но мысли были далеко. Я чувствовала, как музыка из коридора и разговоры вокруг меня постепенно растворяются. Пару раз я взглядывала на экран с лекцией, но слова преподавателя скользили мимо, словно я смотрела на это всё через мутное стекло.
Когда звонок наконец прозвучал, и мы с девочками направились к выходу, я не могла не вспомнить странную встречу с Павлом. Стараясь оставаться невозмутимой, я всё-таки не могла удержаться от того, чтобы поделиться с девчонками.
— Представьте, — начала я, когда мы вышли из аудитории, — ко мне сегодня подошёл один парень с белыми розами. Сказал, что хотел бы меня на свидание пригласить.
Кристина, как всегда, с улыбкой на губах, подняла брови.
— Серьёзно? А ты что ему ответила? — спросила она, присматриваясь к моему лицу.
Я пожала плечами, собираясь с мыслями.
— Сказала, что не люблю такие цветы. И, ну... не до свиданий сейчас.
Эля, которая обычно не вмешивалась в подобные разговоры, взглянула на меня чуть осторожнее, но с явным интересом.
— Слушай, я не удивляюсь, что ты отказалась, — сказала она с лёгким сарказмом. — Белые розы — это слишком наивно. Ну и вообще, тебе всегда такие переживания ни к чему.
Алина молчала, а её взгляд был словно устремлён куда-то в пустоту. Обычно она не была в центре подобных ситуаций, но мне было приятно, что девочки тут же почувствовали, что за этим жестом стояло что-то большее, чем просто очередной случайный парень.
— Это было странно. Даже немного неловко. Мне неприятно, когда люди делают что-то, ожидая в ответ какой-то реакции. Но я ведь не такая, — добавила я, чувствуя, как раздражение сдерживается в груди.
— Ну, ты знаешь, что с этим делать. Скажешь «нет», и всё. Как в тот раз с Владом, когда ты не пошла с ним на ту вечеринку, — напомнила Кристина, подмигнув мне.
Я улыбнулась, но сразу же поняла, что разговор мог бы дойти до чего-то другого, если бы я продолжала. Поэтому быстро переключилась.
— Ладно, — сказала я, скрывая свои мысли за лёгким тоном. — У нас же ещё много дел. Давайте хотя бы сделаем вид, что мы студентки, а не просто тусим по кафе и бессмысленно трындим.
Девочки смеялись, а я немного успокоилась. Сначала мне казалось, что этот момент останется в памяти, но, видимо, и правда не стоит зацикливаться на том, что происходит вокруг.
День уже подходил к концу. После лекций попрощавшись с девочками я снова почувствовала, как в теле накапливается усталость с каждым шагом. На парковке было почти пусто — лишь несколько машин. Когда я подошла к своей, я заметила его. Алексей. Мой бывший.
Он стоял рядом со своим спортивным автомобилем, взгляд напряжённый, как будто ждал, что я подойду. Мы не виделись почти месяц, и если честно, я надеялась, что это останется в прошлом. Вроде бы всё было понятно, расставание было решением, которое я приняла давно. Он не должен был быть здесь. Но, как всегда, он не мог просто исчезнуть из моей жизни.
Как только он заметил меня, его лицо сразу изменилось — на нём отразилось что-то тоскливое и отчаянное. Я, в свою очередь, ощутила раздражение и лёгкое отвращение, хотя пыталась не показывать этого. Я не могла понять, как я вообще была с ним, как допустила, чтобы человек, который так меня унижал, оказался в моей жизни.
— Вика, — начал он, голос его был мягким, с нотками попытки быть убедительным, но я прекрасно знала, что за этим скрывается что-то другое. — Поговори со мной, пожалуйста. Я понимаю, что сделал не так, но я по тебе скучаю, ты мне очень важна.
Я вздохнула, закрывая глаза на мгновение. Мысли сразу вернулись в тот клуб, когда я увидела его с другой девушкой. Он изменил мне. С какой-то девчонкой, которая была настолько чужда мне, что сама мысль об этом разжигала во мне ярость. Мои родители сразу чувствовали его ложь. Папа не обманулся — он всегда говорил, что «этот парень мутный». Я же не слушала. Пропустила. Но сейчас я уже не могла игнорировать, как сильно он меня предал.
— Алексей, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос был спокойным, но твёрдым. — Я не хочу с тобой разговаривать. Ты мне сделал больно. Ты изменил мне, и это невозможно простить.
Он попытался сделать шаг ко мне, но я отступила.
— Ты не можешь меня просто так забыть, Вика. Мы были вместе полгода, я... я люблю тебя. Я изменился, правда, я понял свои ошибки, и я хочу всё вернуть, — его слова звучали искренне, и на мгновение мне стало не по себе. Но не хватало времени. Всё внутри меня кричало, что я больше не должна быть с ним.
— Нет, — ответила я твёрдо. — Я не хочу быть с тобой, Алексей. Не говори, что изменился. Я знаю, ты никогда не изменишься. Ты не уважаешь меня, и я не хочу даже видеть тебя в своей жизни.
Он сжал губы, его глаза были полны сожаления и боли. Я почувствовала жалость к нему, но быстро прогнала эту мысль. Я не могла позволить себе снова влюбиться в этого человека.
— Ты заслуживаешь больше, — тихо сказал он. — Если ты не хочешь меня в своей жизни, я больше не буду тебя беспокоить.
Я кивнула, чувствуя, как тяжёлое ощущение уходит с каждой секундой. Это было решением, которое я приняла давно.
Алексей молча поставил букет роз на капот моей машины, не поднимая на меня взгляда. Я снова взглянула на него, но уже не с тем любопытством, которое было раньше, а с пустотой. Он отошёл, сел в свой автомобиль и уехал, не оборачиваясь.
Я села в машину, выдохнув, чувствуя, как в груди стало легче. Никаких жалоб, никакой привязанности. Внутри была только твёрдость. Я поехала домой, собираясь на вечернюю прогулку. Я всё ещё жила у родителей, но собиралась переезжать. Не могла оставаться в том месте, где так много воспоминаний.
Я въехала в знакомые ворота — машина мягко замурлыкала, когда я заглушила двигатель. Дом, утопающий в теплых тенях закатного света, встретил меня тишиной. На переднем сиденье остался лежать букет — пышные, насыщенно-розовые кустовые розы, аккуратно перевязанные лентой и завернутые в дизайнерскую бумагу. Он постарался. Вот только было уже слишком поздно.
Я взяла цветы двумя пальцами, словно это была не романтическая попытка, а что-то чужое, неприятное. Подошла к мусорному баку у ворот и не раздумывая бросила их туда. Всё, что было связано с Алексеем, — туда же. Закрыла калитку за спиной, будто окончательно захлопнула дверь в эту гнилую, липкую главу.
В доме было спокойно. Где-то внизу на кухне мама разговаривала с папой — я слышала глухие звуки посуды и приглушённые голоса, но туда не пошла. Мне нужно было время — сменить кожу, сбросить остатки этого дня и снова стать собой.
У зеркала я остановилась и внимательно вгляделась в отражение. Волосы, ещё не до конца высохшие после утреннего душа, лежали мягкими волнами. Глаза были чуть уставшими, но внутри — твёрдая ясность.
Я нанесла немного тонального крема, чтобы выровнять тон кожи, каплю румян — как след от лёгкого поцелуя, и блеск с карамельным оттенком. Никаких тяжёлых теней или подводки. Я хотела быть собой, живой.
Оделась быстро. Чёрная укороченная дублёнка с белым мехом легко легла на плечи. Под ней — кофейный топ с длинными рукавами, чёрные кожаные шорты, полупрозрачные колготки и сапоги-козаки. Взяла свою сумку Valentino Soda — жёсткую, элегантную, немного дерзкую, как и мой сегодняшний настрой. Перед тем как выйти, я брызнула на запястья и за уши GIVENCHY L'Interdit Rouge. Пряный, густой, чувственный аромат — именно то, что нужно.
Блики заката касались бокалов, превращая вино в жидкий рубин. Мы сидели за столиком у стеклянной стены, за которой плескалось море — спокойное, словно убаюканное этим медленным вечером. Воздух пах солёной свежестью и тёплым деревом террасы. В этот момент я особенно остро ощущала, что живу в Одессе — городе, где вечер всегда пахнет солью и тайнами.
Я пришла первой — в чёрной дублёнке с белым мехом, в кожаных шортах и кофейном топе. Валентино в руке, блеск на губах и аромат L'Interdit Rouge — всё на месте. Девочки подъезжали одна за другой. Алина, как всегда, сияющая, в своём приглушённо-бежевом пальто и замшевых ботинках, с улыбкой на пол-лица и шуткой наготове. Кристина — в сером пальто на запах и с алыми губами. Её взгляд ловил всё и всех. А следом за ней появилась Эля.
Эля, как всегда, спокойная и элегантная. На ней было тёмно-зелёное шерстяное пальто до колен, под которым угадывалось вязаное платье кремового цвета. Волосы — аккуратно собраны в низкий пучок, а уши украшали тонкие золотые кольца. Она пахла чем-то уютным — возможно, лавандой и сандалом. Когда она села, положив аккуратно свою сумочку с золотой цепочкой на кресло рядом, я почувствовала, как наша четвёрка снова стала целой. Мы — как пазл, у каждой своя роль, своя грань. Эля — наш якорь, наш голос разума и мягкости.
— Ну, рассказывай, — сказала Кристина, облокотившись на стол, когда все сделали глоток вина. — Ты обещала juicy story.
Я закатила глаза и, чуть склонившись вперёд, рассказала о встрече с Алексеем.
О его покаянных глазах, о букете розовых кустовых, о том, как он пытался надавить на жалость — как будто я забыла, кем он был за закрытыми дверями. Я рассказала, как выслушала его в машине, как спокойно, почти отрешённо, объяснила, что больше не хочу ни слышать, ни видеть.
А потом выкинула букет. В урну у заправки. Не потому что цветы были плохи. Потому что они не были обо мне.
Эля тихо вздохнула и качнула головой.
— Я рада, что ты тогда ушла от него. Тебе стало легче?
Я кивнула.
— Очень. Как будто лишний груз скинула.
Официант принес заказ: Алина взяла пасту с трюфельным соусом и бокал белого, Кристина — салат с тунцом и розе. Я — сибас с овощами гриль. А Эля выбрала крем-суп из тыквы и карпаччо из говядины. Всё по ней — мягко, изящно, с теплотой. Она ела медленно, вдумчиво, слушая нас, вставляя фразы, когда было нужно. Но, как всегда, именно её слова оставались в памяти.
— Всё, что рушится само — не должно быть склеено, — сказала она, отодвигая тарелку. — И не из-за слабости, а потому что в этом есть честность к себе.
В такие моменты я вспоминала, почему люблю этих девушек. За лёгкость, за силу, за тепло. Каждый вечер с ними — как антидот к тому хаосу, что зовётся моей жизнью.
Официант аккуратно забрал последние тарелки — пустые, будто и не было только что пышного ужина. В бокале у меня еще плескалось вино, и я рассеянно крутила его, наблюдая за бликами в красной жидкости.
— Что дальше? — Алина подняла брови и посмотрела на нас с таким видом, будто уже заранее знала, что мы точно не разъедемся по домам. — Мы же не закончили вечер, да?
Кристина поправила волосы и посмотрела в окно, где мерцали огни порта, отражаясь в гладкой воде.
— Может, поедем куда-то с музыкой? Хочу, чтобы что-то играло. Не клуб, нет. Но где можно посидеть, поболтать и чтобы фоном — живая музыка. Джаз или акустика.
— Или просто где уютно. Я сегодня не для танцев, — заметила Эля, бережно сложив салфетку на столе. Она взяла крем-суп и карпаччо — как всегда, не громко, не броско, но со вкусом. Сейчас она допивала чай с мятой, задумчиво глядя в чашку, будто в ней можно было разглядеть судьбу.
— У меня есть идея, — сказала я, чуть улыбнувшись. — Помните ту кофейню с панорамными окнами в старом центре? Где играет саксофон по вечерам? Там тихо, почти камерно, и... просто красиво.
— О, да! — Алина тут же закивала. — Там ещё бариста с пирсингом и безумными глазами? Он как будто из романа Салли Руни.
Мы рассмеялись. Кристина махнула рукой официанту — разделить счёт. И пока тот подходил, Эля подняла взгляд:
— Давайте туда. Мне нравится идея — закончить день красиво.
Когда мы вышли из Terrace, ночь уже накрыла город с головой. Фонари горели мягким светом, ветер был свежим, но не холодным. Вся Одесса будто стала декорацией к нашему вечеру — фон, идеально подобранный под настроение.
Я оглядела девочек и подумала: мы все — разные, но в этом и есть наша сила. И этот вечер точно не должен заканчиваться просто так.
Мы выехали с парковки Terrace. Sea View, каждая в своей машине. Я, как обычно, за рулём — белый BMW мягко вписывался в повороты узких одесских улочек. На динамиках лениво растекался голос Мияги — "Bando". Его бархатный тембр, пропитанный грустью и какой-то уличной поэзией, идеально ложился на атмосферу.
Я поймала свой взгляд в зеркале заднего вида — чуть блестящие губы, ровный румянец, волосы, собранные небрежно, но стильно. Всё было на месте. Всё — под контролем.
Хотя, где-то в груди тихо пульсировала мысль о разговоре с Алексеем. Осадок, тонкий, как пепел, всё ещё не давал спокойно дышать.
Кристина ехала впереди, её черный Audi двигался плавно, уверенно. Я видела, как она поправила волосы, мельком взглянув в зеркало. Алина с Элей ехали вместе — Алина за рулём, и я почти была уверена, что у них играет что-то вроде Ивана Дорна — "Северное сияние" или "Бигуди". Я даже представила, как Алина пританцовывает за рулём, а Эля смеётся, наклонившись к окну. Этот дуэт был такой... светлый.
Город вокруг был уже ночным — с глубокими тенями, с уютом старинных фонарей, с пустыми тротуарами и ветром, играющим с опавшими листьями. Мы ехали в сторону центра, туда, где на углу старого дома с колоннами стояла кофейня с панорамными окнами и приглушённым светом.
Парковка рядом была почти пустой. Я выключила двигатель и на пару секунд просто посидела, слушая, как гаснет музыка. Потом взяла сумку, поправила куртку и вышла в ночь.
Внутри кофейни пахло корицей, свежеобжаренным зерном и ванилью. Бариста с кольцом в носу и лавандовыми волосами кивнул нам, узнав.
Мы выбрали стол у окна. Внутри было тепло, лампы под старину отбрасывали медовые тени на столешницы. За стеклом блестел мокрый асфальт, отражая огни.
— Мне латте на овсяном, двойной, — сказала Кристина, снимая пальто и перекидывая его через спинку стула.
— Я возьму какао, — добавила Эля, снимая шарф и аккуратно складывая его в сумку. — И ещё тарт с фисташками, если остался.
— Мне раф, классический. И, может, этот чизкейк с малиной? — спросила Алина, уже улыбаясь бариста.
Я заказала капучино и круассан с миндалем. Захотелось чего-то простого, знакомого.
Мы уселись, кто-то листал телефон, кто-то просто смотрел в окно. Музыка в зале была мягкой — где-то на фоне играла медленная акустическая кавер-версия "Wicked Game" Криса Айзека. Атмосфера — будто всё было на паузе: время, проблемы, даже мысли.
— Сегодняшний вечер — как из фильма, — сказала Кристина, согревая руки о чашку. — Только финал пусть будет счастливым.
Я улыбнулась, глядя в её глаза.
— А кто сказал, что он ещё близко к финалу?
Я только собиралась сделать глоток горячего латте, как экран телефона вспыхнул входящим вызовом.
Папа.
В десять вечера.
Внутри что-то кольнуло. Я бросила быстрый взгляд на девочек, смеющихся над каким-то видео, и ответила.
— Алло?
— Виктория. Немедленно приезжай домой. Это важно. — Голос отца был резким и низким, как будто глухо ударил где-то под рёбра.
Я не задала ни одного вопроса. Просто кивнула, будто он мог это видеть, и глухо сказала:
— Хорошо, скоро буду.
В кофейне внезапно стало душно. Я положила телефон на стол, будто он жёг ладонь.
— Девочки... Папа. Просит срочно домой.
— Всё нормально? — Алина сразу замерла, глядя на меня с лёгкой тревогой.
— Не знаю. Если что-то случится — напишу в чат.
Я сжала ремешок сумки, бросила взгляд в зеркало — у меня были тёмные глаза. Не от туши — от предчувствия.
Путь к парковке показался странно тихим, и даже любимая композиция Miyagi на фоне не смогла отвлечь. Каждая строчка звучала слишком тяжело. Слишком... близко.
Сердце колотилось. Руки дрожали на руле.
Когда я свернула к дому, на крыльце уже стояла мама. Она была в тёплом кардигане, волосы собраны неаккуратно, как будто её тоже застали врасплох. В глазах что-то тревожное, тёмное.
— Мам? — я остановилась у ступенек, уже чувствуя, как внутри всё холодеет.
— Проходи. Все уже ждут.
Все?
Шаги по холлу отдавались как удары — гулкие, тягучие. Я сразу услышала голоса. Один принадлежал отцу. Второй — его друг, Александр Зверев. Мать Миши была рядом. А потом я услышала голос Миши.
Резкий. Взбешённый.
Я напряглась, как перед ударом.
Зашла в зал, как на минное поле.
Они сидели полукругом — отец, его друзья, родители Миши... и сам он. Миша стоял у окна, руки в карманах, челюсть сжата. Он бросил на меня взгляд, и я чуть не оступилась. В этом взгляде было всё — раздражение, злость, отчаяние.
— Что происходит? — спросила я, стоя прямо, хоть внутри всё плавилось.
— Вика... — Отец поднялся, прошёлся по комнате, будто ищет нужные слова. — Ты знаешь, как мы дорожим семьёй. Нас связывает не только дружба, но и дело. Будущее.
Я молчала.
— Мы долго думали... — он выдержал паузу. — И приняли решение.
— Какое ещё решение? — Я резко подняла подбородок.
Он посмотрел прямо в глаза.
— Вика, ты выйдешь замуж за Михаила.
Всё.
Всё остановилось.
Я побелела. Кажется, вены обледенели. Смотрела на него — как на чужого.
— Что? — я прошептала, а потом громче, глухо, сдавленно. — Вы... вы сошли с ума?
— Виктория...
— Вы с ума сошли! — я отступила, оглядывая лица. Никто не перебил. Только мама стояла у двери, сжимая руки в кулаки. — Вы хотите... продать меня? Как товар?
— Это не так. — Голос отца был холоден.
— А как? Свадьба без любви, без желания, без спроса?
— Ты не понимаешь...
— О, я всё прекрасно понимаю. — Я повернулась к Мише. Он молчал. Его взгляд был таким же колючим. — Ты в этом участвовал?
Он чуть заметно дёрнул плечом.
— Да не особо. Но нас никто не спрашивал, видимо.
Молчание упало, как камень. Тяжёлое. Плотное.
— Вам не нужно моё согласие? — спросила я, глядя на отца.
— Мы хотим, чтобы ты поняла.
— Я всё поняла. Вы предали меня.
Я развернулась и вышла из комнаты, не оглядываясь. Если бы я осталась — закричала бы. Или расплакалась. А я не плачу. Не здесь. Не перед ними.
Я поднялась по ступеням, словно плыла сквозь вязкий воздух. Шаги отдавались в висках, и в груди — как будто сердце колотилось не изнутри, а снаружи, обрушивая каждую секунду по нервам.
Рука дрожала, когда я потянула дверь в свою комнату. Щёлк. Замок. Тишина.
Свалила сумку прямо на пол. И только тогда, когда стены замкнули меня в себе, я позволила дыханию сорваться.
Меня будто вывернули. Вены горели, щёки пылали от унижения и злости.
Как?
Как можно было так просто... распоряжаться моей жизнью? Не спросить. Не объяснить. Просто поставить перед фактом, как будто я — пешка в их шахматной партии.
Я подошла к зеркалу. Посмотрела на себя. Распущенные волосы, макияж почти не тронут, но в глазах... чернота. Лёд. Бездна.
Я не узнавала своё отражение.
В дверь постучали. Легко, осторожно.
— Вик, можно? — Мамин голос. Тихий, усталый.
Я не ответила, но дверь открылась. Она вошла и закрыла за собой. Я стояла спиной, не поворачивалась.
— Они не хотели тебя обидеть.
— Они обидели. — Мой голос сорвался, хриплый, пропитанный слезами, которых всё ещё не было. — Ты тоже.
— Я... — Она замялась, потом подошла ближе, встала сбоку. — Я не хотела, правда. Но твой отец... он считает, что так будет лучше.
— Для кого? — Я повернулась, глаза в глаза. — Для него? Для бизнеса? Для этих «связей»? А я? Я что, не человек?
Она отвела взгляд. И это бесило ещё сильнее.
Я чувствовала, как трещит сердце — не от любви, а от разочарования. Такого пронзительного, что хотелось кричать.
— Мам, он же меня ненавидит.
— Он не...
— Не любит. — Я оборвала. — А я не люблю его. Я даже видеть его не хочу.
— Со временем...
— Нет! — Я резко выдохнула. — Не будет никакого «со временем». Я не выйду за него. Я не...
— Вика, — перебила она мягко, но твёрдо. — Это решение уже принято. И если ты против, ты поставишь отца перед очень серьёзным выбором.
Тишина. Плотная, вязкая. Я поняла, что она сказала всё. Остальное — на моей совести. На моём выборе.
Выборе без выбора.
Я опустилась на кровать. Мама осторожно подошла, села рядом. Несколько секунд просто молчала, а потом положила руку мне на колено. Лёгкое, тёплое прикосновение. Я не отдёрнулась, но и не приняла его.
— Я понимаю, как тебе тяжело. Но, может... попробуй увидеть в этом не только боль. Подумай. Поговори с ним.
— Мне не о чем с ним говорить, — тихо выдохнула я.
Она кивнула. Поднялась.
— Я принесу тебе чаю. Если захочешь.
И ушла.
Осталась тишина. И я.
Сидящая на краю своего мира, который рушился прямо у меня под ногами.
Телефон лежал рядом с подушкой, и я смотрела на него, как на что-то инородное. Маленький прямоугольник света в темноте комнаты, полной теней и слишком громкого молчания.
За окном шелестело дерево. Где-то внизу гавкнула собака. Дом, казалось, спал, но я не могла даже закрыть глаза. Слова отца всё ещё отдавались внутри, будто кто-то прокручивал плёнку снова и снова.
Я медленно взяла телефон, пальцы чуть дрожали. Разблокировала. Группа в чате — «мы/четыре».
Алина, Кристина, Эля. Моё тепло. Моё настоящее. Моё единственное «свое» в этом чужом решении.
Открыла чат. Напечатала. Стерла. Подумала. И всё же написала:
Вика:
девочки... у меня, кажется, просто нет слов.
Алина:
ты уже дома? что случилось? всё хорошо?
Кристина:
тебя кто-то обидел? я выеду прямо сейчас, скажи только, куда.
Эля:
солнце, скажи, что с тобой. ты можешь нам всё рассказать.
Вика:
меня вызвали домой... были мои родители, родители Миши... и он сам.
папа сказал, что я выйду за него замуж. просто вот так. без «хочешь — не хочешь».
Кристина:
чего?!! ты шутишь? они там в своём уме?
Эля:
это вообще законно?!
Алина:
Вик... я не знала, честно. мне никто не говорил.
если бы знала — сказала бы тебе. я сама в шоке.
Вика:
я им сказала, что они сошли с ума. что не выйду.
но мой отец... ты же знаешь, какой он.
Кристина:
мы рядом. всегда. если надо — будем с тобой на каждом шагу. хоть в суд, хоть на баррикады.
Эля:
даже если тебя попытаются продавать, мы выкупим обратно. с процентами.
Алина:
я поговорю с Мишей. узнаю, что он думает. если он против — может, мы как-то... повлияем. вместе.
Вика:
я вас люблю. вы — мои настоящие.