Пролог. 1 сезон
9 ноября
2016 год
«Народ Америки сделал свой выбор. И президентом США, становится Дональд Трамп.» — прозвучал голос телеведущего с программы новостей, оглашая результаты пятьдесят восьмых выборов.
— Да чтоб тебя черти драли! — разъярённо крикнул Арман, швыряя пульт от телевизора на пол и вставая с дивана.
Ранее:
Пробираясь сквозь разъярённую толпу с плакатами в руках, на которых крупными буквами было написано: «Не мой президент», «Дональд Трамп, уходи!» и подобные враждебные высказывания в адрес нового президента, Арман добрался до безопасного места. Не желая, чтобы его задавили озлобленные результатами выборов люди, он встал у самого края толпы.
— В жопу Трампа! — раздался громкий возглас прямо над ухом, от которого Арман даже попятился назад.
— Сексист и нацист! Сирийские беженцы-не террористы!
— Да! Я блять, не террорист! — громко сказал Арман, оборачиваясь и ища взглядом человека, который это сказал.
— Уберите Трампа! Он гомофоб!
— Вот именно! Стоп, а что... Что плохого в гомофобии? — Арман осекся, так как это высказывание ввело его в диссонанс.
— Антигей!
— Сексист и гомофоб!
Последующие фразы были тесно связаны с защитой представителей ЛГБТ и Арман уже забыл, что делает на протесте и за что вообще пришёл бороться. Обернувшись на лица людей, он искал хоть одного, кто не кричал в поддержку нетрадиционных отношений, а затронул действительно серьезную для страны тему. Но не найдя такового, парень вышел из себя и стараясь перекричать толпу, громко выпалил:
— Да замолчите вы все! Скажите хоть что-то, что не связано с пидрилами! Вас только это волнует, а больше ничего?
— Ты хочешь сказать, что геев и лесбиянок должны угнетать лишь за то, что они такие, какие есть?! — раздался женский голос из толпы.
— Да нет же, я к тому, что...
— Может ты такой же гомофоб, как и Дональд Трамп?!
— Нет, я вообще не про это. Дайте сказать уже! Моя семья - беженцы из Сирии и поэтому, я не хочу чтобы этот петух занял пост президента. Короче, к тому веду, что протест - не должен стать сейчас гей-парадом. Геи и так уже добились равенства в обществе, всем давно насрать, кто кому и что пихает. Выдвигайте поистине серьезные темы, народ, а не очевидную для всех херню.
Арман закончил говорить и внимательно осмотрел стоящую перед ним толпу, ожидая последующей от них реакции. Вдруг из-за голов людей поднялась рука и затем последовал вопрос от девушки:
— А как же лесбиянки?
— Да кому они вообще нужны?
Такой ответ Армана привёл толпу в ярость и каждый начал выкрикивать что-то неразборчивое, пытаясь как либо осудить или оскорбить его.
«Как же с ними сложно поладить...» — подумал Арман, отворачиваясь от народа и тяжело вздыхая.
***
— А вообще, все эти ваши дебаты президентов, выборы и прочая...О! Поглядите, походу пришёл в себя! Как себя чувствуешь?
Перед лицом парня склонилась фигура в одежде медработника. Лица не было видно под медицинской маской, но по одушевлённому взгляду мужчины, сразу стало понятно, что все хорошо. Подняться было трудно, как будто что-то тяжелое лежало на груди, сковывая всякое движение. Немного придя в себя из-за едкого запаха больницы и лекарств, парень пробежался глазами по палате, оценивая серо-голубые стены, нагоняющие тоску.
— Говорить можешь? Не тяжело? — спросил врач, озабоченно смотря на пациента.
— Что со мной случилось? — тихо спросил парень, с ужасом посмотрев на свою загипсованную по локоть руку и на капельницу, что стояла рядом с ним.
— Ты попал в аварию три недели назад. Закрытый перелом лучевой кости руки, пробито правое легкое, а так же, небольшое сотрясение. Мы думали, что ты пролежишь в коме гораздо дольше, но к счастью...
— Ага, понял... Стоп, три недели?!
Врач не успел ничего сказать в ответ, потому что в палату вошла медсестра, посмотрев на пациента. Затем убедившись, что тот в порядке, она опустила взгляд на листы бумаги, что лежали в ее худых руках и робко спросила:
— Рамиль Катман?
— Верно.
— К Вам посетитель.
Врач кивнул, поспешно удаляясь из палаты вместе с медсестрой, чтобы не создавать дискомфорт пациенту. Как только две фигуры покинули помещение, в открытую дверь проскользнул худой мексиканец, с заметным шрамом на левой щеке.
— Радамес? Ты что тут делаешь? — Рамиль через силу смог подняться на локте, как только парень остановился рядом с его кроватью.
— Принёс тебе блок сигарет, твой брат просил передать. Ты как себя чувствуешь?
— Я в порядке, а сам он где? Сложно было прийти?
— Ну, не надо тут. Арман у твоей кровати почти ночевал, пока ты был в отключке, а сейчас на митинге. Боится, что как только Трамп будет избран, так его выкинут обратно в Сирию.
Радамес поставил длинный блок Мальборо в блестящей пленке на тумбочку, возле кровати Рамиля. Затем заметив стоящий у стены стул, аккуратно пододвинул его ближе к себе и присел.
— Он меня реально так ненавидит или просто прикалывается?
— Бля... — Радамес растерянно посмотрел перед собой, облокачиваясь лопатками о стул и немного сползая с него — Не неси чуши, он тебя не ненавидит.
— Время посещения закончено, приходите завтра. — вдруг раздался голос врача из открывшейся двери, разрядив обстановку.
Радамес посмотрел в сторону выхода, обреченно вздыхая и затем вставая со стула. Повернувшись ещё раз к Рамилю, он глазами указал на лежащий рядом блок сигарет и напоследок сказал:
— Не забивай себе голову плохим, мелкий.