Пролог
Косые лучи заходящего солнца уже величественно золотили верхушки ситхинских елей и громадных красных секвой, когда Маверик подъехал к последней во всей западной округе пиццерии «У Тома». Припарковав старенький синий Форд на полупустой парковке, он приветливо улыбнулся компании небритых рабочих, быстрым шагом прошел по дорожке из мелкого гравия и скрылся в пиццерии. Рабочие, лениво потягивая пиво, поглядывали на него с явным неодобрением, однако парень притворился, будто не заметил этого.
Через пять минут он с таким же беззаботным выражением лица вышел из двери с коробкой пиццы и внушительным лотком, в который Том щедро положил большую порцию салата с базиликом и рукколой несмотря на отчаянные протесты покупателя. Маверик, конечно же, знал, как отец любит зеленые салаты, но денег вечно не хватало. Парень испытывал поистине чудовищные муки совести, когда старина Том, зная о его шатком финансовом положении, неизменно считал двойную порцию по цене одной.
Не акцентируясь на насупленных лицах рабочих, Маверик легким шагом подошел к машине, поставил коробку с лотком на заднее сиденье, а сам сел за руль. Захлопнул дверцу, закрыл глаза и медленно втянул носом теплый июльский воздух, напоенный терпкими пряно-цветочными ароматами. Едва уловимый ветерок, дувший со стороны леса, привносил в этот пьянящий ансамбль ненавязчивую хвойную нотку, навевая убаюкивающие мысли о чем-то теплом, родном, но таком безнадежно далеком. Что же это было?
Маверик, силясь понять, какую же ассоциацию вызывал у него сегодняшний вечер, невольно задумался. Это состояние было для него крайне нехарактерно, ибо он относился к людям, которые предпочитают не слишком обременять голову чем-то беспредметным и оторванным от реальной жизни. Они с отцом придерживались мнения, что много думать вредно для здоровья, а предаваться возвышенной меланхолии, основанной на смутных чувствах и философских размышлениях, тем более. Да и к чему это? К чему, например, читать толстенные книги, искать смысл в стихах, когда его там нет, и ломать голову над тем, что подразумевали авторы, когда называли ночь «туманно мертвой»*, а красавицу – «облеченной земной тканью»**? Почему просто не сказать, что имеешь в виду? К чему искусственно усложнять то, чему по природе своей должно быть простым и понятным? Разве недостаточно всех этих естественных наук вместе взятых, от изучения которых зависит жизнь человеческая? Хоть они и слишком сложны, но волей-неволей придется потерпеть, потому что на географическом факультете преподают многое. Однако размышлять о поэтических ассоциациях, о прошлом, о бренности бытия земного и о том, какой оттенок придают косые лучи верхушкам ситхинских елей, это, пожалуйста, увольте!
Поэтому Маверик искренне растерялся, обнаружив, что думает о таких непрактичных вещах. Поражается тому, какой сегодня необычайно яркий закат, как по-особенному выглядит лес, который начинается прямо за деревянным забором пиццерии, через сорок километров огибает его родной Эрроу, а затем тянется далеко-далеко, до самой горы Эрелей.
Возможно, это она на него так влияет? Она ведь такая... Маверик нахмурился. По круглому добродушному лицу пробежала тень, а большие голубые глаза перестали мечтательно созерцать изумительно-багряное небо и обратились к коробке передач. Нет, так нельзя. Даже если это и ее влияние, нельзя ему поддаваться. Всегда и во всем нужно оставаться самим собой, иначе то, чего так сильно желаешь, никогда не станет правильным, настоящим. Маверик всегда гордился своим здравым отношением к жизни, а сейчас, выходит, превращается в романтичного мямлю? Так дело не пойдет. Человек всегда должен оставаться верен своим принципам и самому себе, даже если на него давят самые сильные обстоятельства. Пусть порой настолько сильные, насколько и приятные. Иначе ничего не выйдет.
И в следующую минуту Маверик выкинул из головы все отрешенно-сентиментальные мысли так же, как выкидывал из нее и то, что Том каждый вечер делал ему скидку. Он забывал об этом почти сразу, но не из-за того, что был неблагодарным, а просто потому, что не любил задумываться. Девиз его отца – не слишком задумывайся, а делай что-то, и будет тебе счастье.
И Маверик Далтон был счастлив, насколько возможно быть счастливым человеку, работающему курьером в скромной юридической конторе и имеющему вечно депрессивную, вечно недовольную мать и чересчур активную бабушку, упорно не желавшую покидать Риттервей и каждый раз попадавшую в нелепые, а порой и опасные ситуации. Собственно, из-за нее Маверик и не остался работать в Эрроу, который отделяла от необъятного Риттервея широкая полоса леса. Каждый вечер он возвращался домой и каждый вечер около восьми покупал ужин в пиццерии Тома, потому что мать никогда ничего не готовила. Она была всегда больна и не любила покидать свою комнату, хотя чем болела, ни Маверик, ни его отец понятия не имели. Тем не менее, болезнь являлась установленным фактом, а они – «бесчувственными негодяями», когда робко заикались о еде. Маверик очень жалел папу, крупного жизнерадостного мужчину, как две капли воды похожего на него самого, поэтому и возвращался всегда домой, чтобы накормить его ужином и выслушать смешные рассказы о ребятах со стройки за кружкой прохладного пива.
Вспомнив задорный блеск в глазах родителя и лихо, совсем не по моде, подкрученные усы, Маверик улыбнулся. Покачав головой, завел мотор. Отец, наверное, уже дома, и, наверное, жутко голоден. Да и пицца остывает, а он сидит тут и неизвестно о чем думает. Пора домой.
Маверик вывернул руль и тронулся с места. Он медленно сдавал назад и все время смотрел на дорогу, поэтому невольно вздрогнул, когда слева на него упала тень, и почти сразу же раздался легкий стук по корпусу машины.
– Простите, – произнес приятный мужской голос, – вы случайно не в Эрроу направляетесь?
Обернувшись, Маверик в замешательстве воззрился на незнакомца, с такой живой непринужденностью задавшего вопрос. Его до странности щегольской вид и острый взгляд проницательных глаз настолько обескуражили парня, что он просто забыл, о чем его спросили. Продолжая сидеть с открытым ртом, пораженно рассматривал изысканный пиджак в клетку, надетый поверх белоснежной рубахи с запонками, модную серую шляпу и край носового платка, выглядывавшего из нагрудного кармана. Весь этот ансамбль выглядел потрясающе, но в теплый июльский вечер смотрелся до крайности нелепо.
Видя, что взгляд водителя всецело прикован к позолоченным пуговицам и понимая, что именно они являются причиной неучтивого молчания, незнакомец улыбнулся и, вежливо кашлянув, повторил вопрос.
– А... да, в Эрроу, – спохватился Маверик, испугавшись, что ведет себя, как неотесанный дикарь. Быстро перевел взгляд с пуговиц на лицо человека. – Что вы хотели?
В самом деле, какая разница, как он одет? У каждого свои причуды...
– Возможно, с моей стороны это – довольно нетактично... – Незнакомец рассеянно взглянул на рабочих, сидевших вдалеке, и одарил Маверика дружелюбной улыбкой: – простите за жуткую навязчивость, но не могли бы вы подбросить меня в Эрроу? К сожалению, у меня возникли кое-какие неприятные обстоятельства, а вон те дружелюбные ребята, – он указал на рабочих с хмурыми небритыми лицами, – очень любезно посоветовали обратиться к вам. Насчет оплаты не беспокойтесь, я заплачу столько, сколько сочтете нужным.
Незнакомец выжидающе умолк. Взгляд его был довольно тяжелым и другого заставил бы занервничать, но Маверик не придал этому значения.
«Сколько же ему лет, – размышлял он, пока человек говорил. – И так одет... Наверное, из богатой семьи. И все же, сколько же ему лет...»
Некое смутное чувство охватило парня, но он отмахнулся от него. Врожденное великодушие одержало верх.
– Да, конечно, без проблем. Садитесь. А с деньгами это вы бросьте, я с радостью подвезу вас и так... ведь нам по пути.
– Вы даже не представляете, как выручили меня! – чересчур обрадовано воскликнул незнакомец, украдкой бросив на Маверика ехидный взгляд – весь его вид говорил о том, что на другой ответ он и не рассчитывал. – Большое вам человеческое спасибо! А насчет оплаты – это вы сами бросьте. Я ведь причиняю неудобства, а за подобное удовольствие всегда стоит платить, иначе в следующий раз рискуешь остаться с носом. Согласны?
Маверик начал возражать против такой неприкрыто циничной точки зрения, но, поняв, что собеседник на радостях даже не потрудился расслышать ответ, вздохнул и открыл дверцу пассажирского сиденья. Даже не обратил внимания, что рабочие очень странно смотрели на его пассажира. Они переглядывались и, взволнованно перешептываясь, снова обращали взоры на человека, стоявшего у Форда. Некоторые жмурили глаза, словно пытаясь прогнать пелену, и по этой причине сильно разволновались. Исходя из поведения мужчин, Маверику следовало бы задуматься, а действительно ли их спрашивали, как добраться в Эрроу. Но Маверик не задумался.
Вместо этого он с неподдельным любопытством разглядывал незнакомца, пока тот устраивался рядом, не преминув хлопнуть дверцей. Обескураженный тем, что парень не предпринял попытки воспользоваться ремнем безопасности, удивленно поинтересовался:
– Вы разве не пристегнетесь?
– Пристегиваться на переднем сиденье – все равно, что вслух выказывать неуважение к водительским навыкам того, кто сидит за рулем, – небрежно ответил пассажир, разглядывая дорогу. Он с ленивой грацией облокотился на дверцу и рассеянно поглаживал подбородок указательным пальцем, невольно открывая взору черные часы марки Ролекс. Незнакомец казался напряженным и, несомненно, что-то высматривал вдалеке. Но что там можно было высмотреть?
– Интересная у вас точка зрения на правила безопасности, – хмыкнул Маверик, поворачивая ключ зажигания и всё еще находясь под впечатлением от часов. Он всегда отдавал должное дорогим вещам и одевался со вкусом, но сейчас невольно чувствовал себя человеком второго сорта. Еще как назло, пришлось надеть эту старую клетчатую рубаху... Угораздило же его есть шоколадное мороженое в костюме!
– В нашем веке передовых технологий и безнравственного позёрства интересная точка зрения так же необходима человеку как, скажем, мобильный телефон или зубная щетка. – Пассажир улыбнулся водителю, оторвавшись от созерцания окрестного пейзажа. – Иначе безжалостный Левиафан современности, проще говоря, безликая масса, замурует вас в мрачных глубинах, не оставив никаких шансов занять более-менее приличное место под солнцем.
– Да, точно вы это сказали, – выдавил Маверик, не найдясь с приличным ответом. Когда поднимались темы патетические и оторванные от реальности, он всегда терялся, ибо не обладал ни особым остроумием, ни должной подготовкой для подобных бесед. Каждый раз чувствуя, что разговор принимает некомфортный оборот, скорее менял тему на ту, которую с переменным успехом мог поддерживать. Так он поступил и сейчас. Включив свою любимую рок-группу «Оливандер», вежливо представился в надежде на то, что пассажир назовет и своё имя.
Однако тот не спешил оправдывать ожидания. Услышав, что его «спаситель» живет в Эрроу, начал с живым интересом расспрашивать его об этом городке, а потом пустился в пространные рассуждения о преимуществах и недостатках жизни в предместьях, приводя несчастному водителю красочные примеры из классической литературы. Несмотря на предвзятое отношение к книгам, Маверик не был полным невеждой. Он кое-что помнил из школьной программы, а встреча с эксцентричным незнакомцем почему-то упорно ассоциировалась у него с Фаустом и Мефистофелем, хотя он сам не понимал, отчего возникали такие нелепые мысли.
– Смотрю, вы – фанат «Оливандера»? – непринужденно поинтересовался пассажир, когда в салоне прозвучали первые аккорды нового хита «Черно-красное».
Маверик с теплотой глянул на проигрыватель.
– Да... Так сказать, фанат в подполье – мои друзья не любят эту группу, поэтому я тактично помалкиваю о своих предпочтениях, чтобы не провоцировать ненужный спор. Дерек Халлердей славно поет, но мне больше импонирует Редван – я еще не видел таких открытых и приятных знаменитостей, как он. А вам нравится «Оливандер»?
– Не то слово, – очаровательно улыбнулся пассажир, стрельнув в него ироничным взглядом. Смутившись, Маверик умолк.
По обеим сторонам дороги, соединявшей Риттервей и Эрроу, мрачной живой грядой вился лес, однако примерно на середине пути с левой стороны от проезжей части его оттесняла длинная гранитная скала. На этом участке находился домик смотрителя, в чьи обязанности входил контроль над скоростью машин на глухом отрезке дороги. Неброское сооружение с окном по центру было скрыто деревьями, но все местные прекрасно знали о его существовании, поэтому заблаговременно снижали скорость.
Когда Маверик начал существенно замедлять ход пикапа, незнакомец, до этого сидевший в расслабленной позе, внезапно выпрямился и виновато обратился к нему:
– Прошу меня простить за еще одну бестактную просьбу, но не могли бы вы ненадолго одолжить мне свой мобильный? Я говорил вам, что попал в крайне затруднительное положение, и, к сожалению, не имею возможности сообщить близким, что уже подъезжаю к Эрроу. Мне очень неприятно думать, что они не находят себе места и не знают, что вы таким чудесным образом выручили меня. Пожалуйста, всего одно смс, я буду крайне обязан...
Его взгляд был таким жалостливым, а тон – таким искренним, что Маверик ни секунды не колебался. Представив, как бы нервничал его собственный отец в подобной ситуации, быстро достал телефон из кармана.
– Конечно, о чем речь.
– Большое спасибо! – обрадовался незнакомец, взяв телефон. – Знаете, а вы очень хороший человек. Вашим знакомым несказанно повезло, ведь наличием настоящих друзей не каждый может похвастаться.
Улыбка исчезла с его лица, он начал сосредоточенно что-то набирать.
– Да нет, я бы не сказал... – польщено начал Маверик, но, заметив, что его не слушают, робко кашлянул и умолк.
Странный он, этот парень в шляпе. Странный и... изысканный? Интересно, что же с ним случилось? Ограбили? При нем нет никаких вещей, но... Маверик покосился на дорогие часы, на запонки, и отбросил эту мысль как до неприличия фантастическую. Но если не ограбили, то что же еще?
Они как раз проезжали мимо смотрового домика, когда незнакомец вдруг бросил совершенно не характерным для него злым, ядовитым тоном:
– А версия твоей настырной бабульки о мистере Икс не так уж и далека от истины.
– ЧТО?!
Маверик дернулся так, будто его ужалил тайпан. В округлившихся голубых глазах, обращенных к пассажиру, застыл ужас, а лицо стало белее далеких снежных вершин.
– На вашем месте я бы лучше смотрел на дорогу, – издевательски ответил незнакомец, не отрываясь от телефона.
Маверик, не в силах опомниться, машинально повиновался. В ту же секунду приглушенно вскрикнул и выкрутил руль влево. Но это не помогло.
Густое белое облако, неожиданно взвившееся на горизонте, неслось навстречу с неестественно стремительной скоростью. Потрясенный, Маверик не успел даже толком ничего сообразить, когда оно обрушилось на машину и полностью заволокло салон.
Кашляя и задыхаясь, Маверик отчаянно махал рукой в тщетных попытках прогнать едкий туман, а ногой изо всей силы давил на педаль тормоза. Но педаль предательски проваливалась, а пикап неумолимо несся вперед.
Через несколько мгновений раздался жуткий визг, и машину непонятным образом закружило вокруг своей оси. Задыхаясь от паники, Маверик остервенело выкручивал руль, словно это могло помочь. Тошнота подкатила к самому горлу, он ничего не видел и не слышал, окруженный плотной завесой. Кровь гулко стучала в висках, пот градом катился со лба, а перед глазами продолжала стоять издевательская улыбка незнакомца. Он ведь до сих пор был здесь, рядом, в салоне маши...
Последнее, что почувствовал Маверик – это глухой удар, а потом все стихло.
Туман моментально исчез, словно его и не было.
– Ну, как-то так, – безучастно произнёс незнакомец, разглядывая сквозь лобовое стекло внушительный ствол секвойи, в который врезался Форд. Он не спеша закрутил искристый пузырёк, который неизвестно когда успел вытащить и, открыв дверцу, вышел из машины с диском «Оливандера».
***
Когда грузный смотритель, кряхтя и пыхтя, наконец-то добрался до пикапа, с момента происшествия уже прошло около десяти минут. Первым делом добродушный смотритель попытался открыть покореженную дверцу, и когда та со скрипом поддалась, склонился над несчастным водителем. Промокнув смятым платком испарину на лбу, быстро выпрямился и дрожащими руками набрал номера всех необходимых служб. Сердце стучало навылет, ужас клыками терзал грудную клетку, и мужчина понятия не имел, как вообще смог все внятно объяснить.
Такого в своей жизни он еще не видел! Чтобы в ясный июльский день на шоссе возник туман! И не просто возник, плавно стелясь по влажной земле в лесу, как это обычно бывало дождливыми осенними днями, а промчался по дороге, будто скоростной поезд, и обрушился на машину! Когда смотритель заметил, во что угодил пикап, едва успевший отъехать от домика, то просто не поверил глазам. Но когда несчастный Форд, окутанный туманом, словно саваном, закружился подобно детскому волчку и слетел в кювет... а затем глухой, страшный удар... Невозможно передать это чувство. Будто медленно сходишь с ума. Ведь такого не бывает! Туман не может появиться из ниоткуда и исчезнуть в никуда за считанные секунды! Или это был дым? Обычное облако дыма... которое тоже не распространяется с невообразимой скоростью, и тем более не бросается на машины так, как саранча на злаковые культуры!
Осматривая в ожидании скорой и полиции место происшествия, смотритель не прекращал изумляться. Из окна он четко видел, что в следовавшем Форде сидело двое мужчин. Водитель и пассажир. Пассажир в шляпе. Но сейчас второе кресло пустовало!
Он обошел пикап и открыл дверцу пассажирского сиденья. На полу под бардачком что-то поблескивало.
Смотритель наклонился и, обмотав руку носовым платком, поднял вещицу. Ею оказалась запонка. Симпатичная, с массивным черным камнем по центру, похожим на миниатюрную шестигранную пирамидку, и золотым ободком, на котором сбоку что-то выгравировано. Мужчина поднес запонку к глазам и прищурился. Изображение небольшого ключика и цифры «25.07». Дата?
Внезапно со стороны леса налетел прохладный ветер. Вершины ситхинских елей и красных секвой покачнулись и отозвались зловещим монотонным скрипом. Вокруг как будто потемнело и стало очень тихо. Или эта тишина стояла уже несколько минут? Вздрогнув, смотритель оглянулся на темный кустарник, простиравшийся в десятке метров у подножия кленов. Его ветви размеренно покачивались после порыва ветра... ветра ли?
Смотрителю стало не по себе; от прежней беспечной неосторожности не осталось и следа. Нахмурившись, он бросил на залитого кровью парня сострадательный взгляд и осторожно положил запонку на место. Пусть ею занимается полиция. Как и всем остальным. Какое жуткое дело! Противоестественный туман, гравировка... Это волновало, пугало, заставляло дрожать, но по-настоящему беспокоило только одно. Единственный вопрос не покидал его голову и с дьявольской настойчивостью стучал в висках.
Машина врезалась в секвойю именно стороной водителя. Другая часть осталась абсолютно нетронутой. И трава вокруг не примята, значит, никто не выходил...
Но ведь в салоне их было двое, двое сидело рядом... Так куда же делся второй пассажир?
* У. Шекспир, сонет 43.
** Ф.Петрарка, сонет VIII: «Среди холмов зеленых»