Лифт

Стефани временами была излишне брезгливой. Выйдя из метро или же даже из машины такси, она всегда несколько раз протирала руки антисептиком с запахом алоэ. Она всегда покупала только его, не стараясь пробовать другие, потому ее ладони всегда пахли одинаково.

Кевин – всего лишь ее сосед, которого она видела лишь в лифте по утрам. Особого доверия у нее он не вызывал. Однако Стефани без капли сомнений взяла бутылку из рук парня, который очень подозрительно долго ее откупоривал. Чтобы девушка не сомневалась, что ему можно доверять, он сначала сделал глоток сам, когда встретился с ее слегка сомневающимся взглядом.

Стефани достаточно сложно было назвать таким не очень красивым словом, как «тусовщица». Она бы лучше провела вечер дома за чтением книги. Но не всегда девушка была такой. В годы старших классов, девушка была главной заводилой класса. Однако долгие годы жизни с Марио, которому она посвятила всю себя, привыкла к тихому и семейному. Она превратилась в спокойную, порядочную, редко пьющую даму. Временами Стефани даже стала отказываться не то, что пить со своими подругами во время их пятничных сборов, что стали за долгие годы их общения традицией, а вообще приходить на них.

Раньше девушка не обращала внимание на это. Но теперь, сидя в лифте, выпивая вино в компании плохо знакомого ей парня, она действительно задумалась об этом. За последние полтора месяца она впервые собралась с подругами... лишь из-за своего девичника, который слабо на него походил. Стефани не могла сказать точно, было ли это влияние возраста, или же Марио.

— Знаешь, для девушки, у которой вроде как была последняя тусовка перед пожизненным пленом... ты слишком трезвая, – произнес Кевин, чтобы как-то завязать беседу вновь; молчание выводило его из себя.

— Это... из-за моего бывшего жениха. Он... не переносит запаха алкоголя от людей. Он часто упрекал меня даже за пятничные вечера с моими девчонками. Даже не удивительно, что из десяти сегодня пришли только трое. Включая мою младшую сестру. Что же... со мной сотворили эти отношения? Ужас. А вино, к слову, очень даже хорошее.

— Это что? Комплимент моему вкусу? – удивленно выпучив глаза и широко улыбнувшись, уточнил Кевин.

— Не зазнавайся. Я просто пытаюсь быть вежливой. Тебе тоже стоит попытаться.

Парень усмехнулся и вскинул голову к потолку со стоном. Он вновь прильнул губами к бутылке и протянул ее немного приунывшей Стефани. Они сделала глоток и вернула вино хозяину.

Кевин исподлобья взглянул на свою сестру по несчастью, что вновь бессознательно уставилась в стену напротив нее, поддавшись своим потаенным мыслям. Его не особо интересовала история жизни Стефани, как и вообще всех девушек, с которыми ему приходилось бывать. Для этого ему вполне хватало его работы. Однако тишина его безумно угнетала, а к своему откровению он был еще совершенно не готов. Кевин относился к тем людям, что любят слушать больше, чем рассказывать. Всегда немногословный, внимательный, за что девушки его просто обожали. Однако в моменты, необходимые для достижения его цели, он вполне мог примерить маску говоруна. Но лишь маску и лишь на время.

Он провел в компании Стефани совсем немного времени, но уже мог сделать вывод, что она вполне себе открыта и доверчива, потому ее легко вывести на разговор. Стоило попытаться, проявить инициативу, пока его сестра по несчастью вновь не закрылась от него и не начала постоянно огрызаться, как то было в самом начале.

— Ну так что... долго вы были вместе с этим... парнем? – спросил Кевин, немного поменяв свое местоположение в лифте, а именно ближе пододвинувшись к Стефани, чтобы не пришлось далеко тянуться к ней во время передачи бутылки; девушка недоверчиво и слегка раздраженно посмотрела на его лицо, хоть и видела всего лишь очертания. – Что такого? Я просто пытаюсь узнать, насколько вся ситуация плачевна и ужасна. Хотя мне уже не нравится тот факт, что ты встречалась с тем, кто выступал против твоих встреч с подругами, – он усмехнулся, словно это было чем-то забавным, но этим лишь сильнее разозлил Стефани, что прекрасно понял по взгляду ее светлых глаз; прочистив горло и приняв серьезное выражение лица, он продолжил: – Не то, чтобы мне было безумно интересно все это узнать, ты сама это прекрасно понимаешь. Но это все же лучше, чем слушать твое томное дыхание.

Стефани посмотрела на него так, словно вот-вот ударит, но она лишь усмехнулась и провела рукой по волосам, убирая передние пряди назад, чтобы не мешались, после чего произнесла голосом, полным сарказма и грусти:

— Ну спасибо тебе большое. Моя разрушенная самооценка сейчас превратилась в пыль. Никогда у меня не просили рассказать всю свою подноготную просто для того, чтобы хоть как-то заполнить тишину, – на некоторое время повисла тишина, Стефани нужно было немного времени, чтобы собраться со своими мыслями, однако она разделяла чувства Кевина, потому все же решила ответить на его вопрос. – Очень и очень долго. Я бы даже сказала, что неприлично долго.

— У-у-у, молю, Стеф, только не говори мне, что это вообще были твои единственные отношения!

— Прости, не очень люблю врать. Они действительно были у меня единственными.

— О Боже, все-таки сказала, – проговорил сквозь смех Кевин, девушка тоже ухмыльнулась, потому что понимала, насколько это прозвучало забавно. – Как же тебя угораздило влипнуть в такое... ужасное положение. Неужели... не смотря на нотации... он был... настолько хорош?

— Не знаю, известно ли тебе, мой дорогой собрат по несчастью, но есть такая штука, как любовь. Ну, знаешь, это когда человек совсем не представляет своей жизни без другого человека. И часто говорят, что первая любовь не ржавеет. Вероятно, именно потому все эти годы мы и были с ним вместе, – говорила девушка, даже не веря, что серьезно все было настолько долгим; казалось, что познакомились они с Марио аж в прошлом веке. – Не знаю даже, поймешь ли ты меня, с твоими-то взглядами на жизнь...

— Ауч, удар ниже пояса, – усмехнувшись, сказал Кевин. – Не переживай, я же все-таки тоже человек. Так сколько? В цифрах.

— Почти десять лет. Десть долгих, самых разнообразных лет моей жизни. Я... не знаю. Ты видишь на моих щеках слезы? 

— Я в этом красном свете и лица-то твоего почти не вижу, что уж говорить о слезах? – усмехнулся Кевин, чем насмешил Стефани, впервые за их заточение она действительно смеялась, искренне. – Но, когда я зашел в лифт, и он все еще ехал, то твои щеки были сухи. Я, честно говоря, даже удивился. После того, как ты сбежала от жениха, я ожидал увидеть зареванную дамочку с потекшей тушью, которая отвернется и будет делать вид, что все в порядке.

— Вот именно. Меня предали, обманули, растоптали доверие и, считай, всю жизнь перевернули, но... я не чувствую себя настолько плохо, насколько должна была бы. Да, мне неприятно, немного обидно, но... терпимо. Вполне себе. Может, я даже ждала, что все закончится именно так? Может, даже хотела, чтобы наши отношения вообще закончились? Десять лет – это уж слишком много. Боюсь, что в последнее время между нами была уже даже не любовь, а... скорее всего... просто привязанность, – рассуждала Стефани , перебирая рукава кофты, что выбились из-под пальто; она, сама не понимая почему, хотела показать, что ей не так и важно все происходящее, что она сильная и не так уж ей и больно, но даже сама не могла поверить в свои слова, что говорить о другом человеке, которого она пыталась в этом убедить.

Кевин заметил это, как не старалась скрыть Стефани. Также он обратил внимание и на то, как начал дрожать голос его собеседницы, как начала слегка подергиваться нижняя губа, от которой он никак не мог оторвать взгляда, что уже было даже немного неприлично с его стороны. Когда она замолчала, у парня не осталось и сомнений о том, что она пыталась его обмануть.

Кевин заметил это, заметил как начал дрожать голос его собеседницы, как начала подергиваться нижняя губа, хоть это было и сложно в красном, едва оказывающем какую-либо пользу, освещении. А когда она замолчала, то у парня не осталось и сомнений о том, что она пыталась его обмануть.