Детективный романс

Инструкции Дине были выданы самые подробные, она могла бы повторить их наизусть ни разу не запнувшись.

— У тебя одна задача – наб-лю-дать, — говорил ей Федор. — Просто смотреть. Изучать людей. Участвовать в разговорах. Представь, что тебя действительно пригласила в гости какая-то дальняя родственница или... Короче. Никаких действий, никакой «слежки», просто смотри и слушай. А завтра я к тебе присоединюсь.

— Присоединишься? — удивилась Дина.

— Да, — нахмурился Федор. — Буду твоим ревнивым бойфрендом, который пасет любимую художницу.

От слова «любимая» Дина ощутила приятную дрожь, и Федор тут же все испортил:

— Тебе нужно выдержать один вечер и одну ночь. Постарайся, пожалуйста, не сделать ничего такого, что мне потом придется разгребать.

— Я, по-твоему, совсем безнадежная? — взвилась Дина. — Зачем тогда все это затевать? Я обещала ни во что не вмешиваться – я не вмешиваюсь, а ты...

— Дина. — Федор взял ее за плечи. — Ты обещала не вмешиваться, а я обещал твоему отцу, что не стану подвергать тебя даже минимальной опасности. Мы оба сейчас свои обещания нарушаем. И ты это делаешь из-за меня.

Дина смотрела ему в глаза и таяла, хотя понимала, что он смотрит на нее и касается ее лишь для того, чтобы слова звучали убедительнее.

— Да ладно, мне самой интересно... — залепетала Дина.

— Вот именно. Тебе интересно. Я не хочу, чтобы ты питала какие-то иллюзии на мой счет. Ты в этом участвуешь только потому, что у меня нет выбора. — Федор грустно улыбнулся. — Нет, выбор есть, но мне он не нравится.

— То есть ты признаешься, что... — Дина подыскивала подходящее выражение. Не найдя никакой осторожной и безобидной фразы, она сказала: — Что ты используешь меня в своих целях?

— Да. Ты можешь отказаться.

— Это удивительно. Я впервые встречаю мужчину, который честно заявляет о своих намерениях.

— Мои намерения от этого не становятся менее эгоистичными.

Дина рассмеялась:

— Я представила, как ты знакомишься с девушками. «Привет, я Федор, я на тебе никогда не женюсь». Хотя нет. Ты, наверное, из тех, кто не знакомится, если не собирается жениться?

— Снова ты меня идеализируешь, Дина. Я бы тогда в монахи ушел, — хмыкнул Федор. — Ты меня поняла?

— Насчет женитьбы? Абсолютно.

— Дина, если ты продолжишь в том же духе, я могу и передумать.

— Ой, ну я просто разряжаю обстановку! Тоже мне, великая спецоперация – потусить с богемой!

— Если что-то покажется тебе необычным, странным – звони. В любое время. Я всегда на связи.

— А если мне вообще ничего не покажется, я могу позвонить? Просто так?

— Какая же ты все-таки... — Федор сощурился. — Звони.

В его взгляде читалась теплота.

***

Ирина Вадимовна охарактеризовала свой дом как «небольшой коттедж», но даже Дина, привыкшая к просторным квартирам и дорогим интерьерам, осталась под впечатлением. Двухэтажный особняк выделялся среди домов на улице элитного поселка – остальные на его фоне смотрелись скромно. Из-за высокого кирпичного забора выглядывали макушки елей, двор был идеально убран – зеленели подстриженные газоны, клумбы с цветами походили на праздничные салюты, в увитой плющом беседке на лавке лежали разноцветные подушки.

Внутри Дина ожидала увидеть старую-добрую классику – много натурального дерева, бархатные шторы с подхватами, хрустальные светильники и объемную мягкую мебель, но она ошиблась. В доме Ирины Вадимовны царил холодный минимализм. Больше всего Дину удивили стулья: они были какой-то невероятной «текучей формы».

— Мне это что-то напоминает... — Дина нахмурилась. — Часы на картине Дали!

Ирина Вадимовна заинтересованно на нее посмотрела:

— Выходит, я в вас не ошиблась. Вы кое-что смыслите.

— Вообще-то, не очень. Просто «отец угнетал нас воспитанием».

— О, даже и Чехова цитируете. Видите ли, Дина, я недолго преподавала. Недолго лишь потому, что у меня не хватило душевных сил и терпения. Мне было элементарно скучно с бестолковыми девочками и безголовыми мальчиками. Так что мне отлично известна – как это говорится? — средняя температура по больнице. Поверьте, вы неплохой экземпляр в среде своего поколения.

— Вот и папа мой говорит, что я – тот еще экземпляр. — Дина поспешила перевести разговор в шутку. Лесть начала ее немного утомлять.

— Ирэн, ты здесь?

В гостиной появился молодой мужчина. На вид чуть младше Федора. «И некрасивее», — добавила про себя Дина, хотя вошедшего нельзя было упрекнуть в непривлекательности. У него были тонкие правильные черты лица, густые светлые волосы, идеально ровная осанка.

— Диночка, познакомьтесь, — расплылась в улыбке Ирина Вадимовна. — Это Евгений, мой добрый друг и помощник. Мы с Женей задумали написать мемуары. Я давно этого хотела, только не решалась. А он помог мне собраться с мыслями и с силами. Гениальный юноша.

— Это честь для меня, Ирэн. — Женя учтиво поклонился. Дине захотелось назвать его Эжен или Жан — возможно, из-за манеры держаться в сочетании с грассирующей «р».

Женя и Ирина Вадимовна продолжали непринужденную светскую беседу, а Дине казалось, что она попала в дурацкий сериал. Не могут нормальные люди так разговаривать, да и метаморфоза, произошедшая с Ириной Вадимовной, обескураживала. Там, в агентстве, она показалась Дине весьма прагматичной женщиной, современной и твердо стоящей на ногах. Но как только они приехали к ней домой, как только появился «друг и помощник» Женя, Ирина Вадимовна будто бы навесила на себя маску – скажем, «благодушная потомственная аристократка».

— А Диночка будет брать у меня уроки. — Ирина Вадимовна приобняла Дину за талию. — У этой девочки большой талант и огромное будущее.

— Рад встрече. — Женя протянул Дине руку. — В какой манере вы пишете?

Ирина Вадимовна напряглась, а Дина, не проявляя ни малейшего беспокойства, ответила:

— Мне по душе импрессионизм. Но я не смею причислять себя к мастерам.

— Диночка очень скромна.

«Диночке повезло, что она по дороге почитала Википедию», — подумала Дина.

— Я ненадолго вас оставлю.

Проводив взглядом Ирину Вадимовну, Женя ухмыльнулся:

— Диночка, тебя взяли под крыло?

Его интонация изменилась так резко, что Дина растерялась.

— Что ты имеешь в виду?

— Ирэн — добрая старушка. И одинокая. Ей нравится окружать себя кем-то вроде нас с тобой. Симпатичными, юными, смотрящими ей в рот. Подходим по всем параметрам. Ей с нами повезло.

За Ирину Вадимовну стало обидно, но Дина предпочла промолчать. И лихорадочно соображала, какое выбрать для себя амплуа: высокомерная выскочка? Восторженная фанатка Ирины Вадимовны? Так ничего и не решив, Дина осторожно проговорила:

— Думаю, это мне повезло оказаться рядом с ней. Я давняя ее поклонница и...

— Речь долго заучивала? — прервал ее Женя. — Учти, дом большой, но место есть не для всех. И каждый за свое держится, потому что здесь можно неплохо устроиться. Знаешь, какое у Ирэн хобби? Душить заботой.

— Это грубо.

— Это правда. И не пытайся казаться лучше, чем есть. Мы здесь одни. — Женя взмахнул руками. — Признайся, что она тебе пообещала? Выставку?

Дина повела плечом и едва заметно улыбнулась. Ее бессловесный ответ можно было толковать как угодно, Женя сделал однозначные выводы:

— Я так и думал. Что ж, надейся и жди. Только имей в виду, что в самый неожиданный момент она может все переиграть по-своему. Кроме того, тебе бы поторопиться. В последнее время Ирэн здорово сдала.

— Да? — делано удивилась Дина. — Не заметила. По-моему, она прекрасно выглядит.

— От галлюцинаций лицо язвами не покрывается.

Дина округлила глаза и приоткрыла рот:

— Галлюцинаций? Боже, ты хочешь сказать, что она не в себе?

Женя сладко улыбнулся:

— Тебя не ввели в курс дела, да? Милая, запирай ночью спальню на всякий случай. Мало ли что старушке привидится: так решит, что ты приспешница сатаны, и окажешься ты не на выставке в Париже, а на каком-нибудь кладбище. Но, уверяю, на элитном! Ирэн легко это устроит.

Женя удалился, а Дина присела на низкий черный табурет, совершенно обескураженная.

«Здесь и правда кукушка может слететь, — подумала она. — Ирэн, блин. Добрый друг, блин. Кладбище, блин, элитное. Если Федор завтра не приедет, то у меня самой глюки начнутся. Интересно, а он ждет нашей встречи?».

***

— ...Сегодня тут почти никого и не было. Приезжал Генрих, владелец галереи. По-моему, он к Ирине Вадимовне неравнодушен: притаранил огромную корзину фруктов и цветы. Приятный дядька, но ничего особенного.

Речь Дины в трубке изредка прерывалась. Наверняка она ходила по комнате во время разговора, и в каком-то месте не ловила сеть.

— Ты рассказывай, в ком есть особенное, — направил ее в нужное русло Федор.

Конечно, он нервничал. Старался уговорить себя: в этом конкретном расследовании нет ничего опасного, пребывание в доме Ирины Вадимовны не представляет для Дины никакой угрозы. Максимум, что может произойти – она тоже испугается какого-нибудь потустороннего визга и впадет в истерику, но эту проблему легко решить валерьянкой. И все же, слушая ее приглушенный, но очень довольный голос, – еще бы, пустили козла в огород! — Федор испытывал необъяснимую тревогу и непреодолимое желание прыгнуть в машину и прямо сейчас помчаться к Ирине Вадимовне.

— Ты знаешь, они тут все со странностями, — послушно затараторила Дина. — И все Ирине Вадимовне что-то советуют. Вот домработница: прямо ходит и зудит над ухом, что это место — проклятое, и нужно отсюда бежать в городскую квартиру. Может, она это шоу устраивает?

— Зачем?

— Из-за дома, например. Кто-то хочет его купить, а Ирина Вадимовна против...

— Не подходит, — отмел идею Федор. — Она бы мне рассказала, если бы ей делали подобные предложения. Женщина она, конечно, специфичная, но рациональная. Давай дальше.

— Генрих тоже свои предложения делает, и тоже насчет переезда. Намекает на свой дом, но Ирина Вадимовна его всерьез не воспринимает.

— А ему это, по-твоему, зачем?

— Ну... — Дина шумно вздохнула. — Я же говорила, что он к ней особенные чувства испытывает. Вдруг Генрих устал от неразделенной любви и теперь решает вопрос радикально?

— Дина, тебе бы не детективы, а мелодрамы сочинять, — рассмеялся Федор. — Я не хочу сказать, что это невозможно, но такой мотив я бы рассматривал в последнюю очередь.

— Еще здесь есть такой... — Дина попыталась подобрать нужное слово, но не смогла. — Женя тут есть. Племянник подруги Ирины Вадимовны и по совместительству — литературный секретарь. Типа, помогает писать мемуары. По шкале мерзости он где-то между моим бывшим и мадагаскарским тараканом.

— Не хотел бы я быть твоим бывшим.

— Да ты и моим настоящим быть желанием не горишь. Так вот, этот Женя при Ирине Вадимовне весь такой рафинированный, тонкий, разве что реверанс не делает. А когда мы остались на пару минут вдвоем, он почти открыто назвал ее сумасшедшей. — Дина немного подумала и добавила: — А еще обрисовал мое ближайшее будущее, если я останусь в доме. При хэппи-энде меня — цитирую — «задушат заботой». При трагическом финале я окажусь на кладбище.

— Он тебе угрожал? — Федор повысил голос.

— Ты неправильно понял. На кладбище меня отправит Ирина Вадимовна. Типа, померещится ей, что у меня рога растут и хвостик тянется, и привет.

— Думаешь, он всерьез?

— Не знаю. Но ему явно не нравится, что я приехала.

— В этом ничего странного нет. Хочет юноша входить в ближний круг обеспеченной пожилой леди, а конкуренты ему не нужны. Придется делить внимание.

В трубке повисло молчание. Федор крикнул:

— Ты тут?

— Да, — протянула Дина. — Я просто думаю. Знаешь, Ирина Вадимовна тоже со своими тараканами. Вроде бы такой прагматичный человек, а дома ведет себя, как... Как на сцене не самого приличного театра. У нее даже интонация меняется, представляешь?

— Дина, если ты намекаешь на психические отклонения, то это исключено. Я проверил, да и она сама себя проверила. А дома она может хоть на голове ходить. Но к делу это отношения не имеет.

— А если имеет? Если она все это придумала?

— Зачем? — опешил Федор.

— От скуки. Ей нравится быть в центре внимания. Ей нравится, как выразился Женя, «когда ей смотрят в рот».

— У тебя за пять минут разговора образовалось четверо подозреваемых. Одного из них ты назвала мерзким, но веришь ему на слово. А другая одновременно и жертва, и исполнитель. Для детективного романа, конечно, отлично, но...

— Ты сам просил рассказывать все, — обиделась Дина.

— Ты права. — Федор на секунду запнулся. — Честно говоря, я просто волнуюсь. Ты никак себя не выдала?

— Вряд ли. Я стараюсь помалкивать. Это трудно!

Федор рассмеялся:

— Могу представить!

— Не можешь, — простонала Дина. — Я два раза хотела нахамить этому Жене, а не нахамила ни разу! Я три раза хотела поприкалываться над Генрихом, а не прикольнулась ни разу!

— Ну что я могу сказать? Растешь над собой.

Они замолчали. Дина думала о куче вещей одновременно: о своем разговоре с Женей и о странностях в поведении Ирины Вадимовны, о забытых дома наушниках и рецепте пирожных, которым обещала поделиться домработница Елена, и уместно ли будет просить рецепт, если Елена окажется виновницей происходящего... И самое главное: что значит «растешь над собой»? Снова он говорит так, что ничего не ясно: то ли смеется, то ли хвалит.

На последний вопрос Федор дал ответ спустя секунду:

— Горжусь тобой. Выбрасывай все из головы и ложись спать. Завтра приеду.

Он отсоединился, а Дина еще долго улыбалась, глядя в экран, на котором высвечивалось «Федор — разговор длился 34:11»