Между временем (РЕДАКТИРУЕТСЯ)

Я устроились на полу погреба, взяв первое попавшееся вино: красное, полусладкое. А Грасс тщательно подходил к выбору алкогольного напитка. Он ходил между полками, зажав сигарету губами, и выпуская облако дыма перед собой. Читал названия и отрицательно мотал головой, когда находил не подходящее ему.

Определившись с выбором, он приземлился напротив меня. Это было белое вино. Хлопок и крышка полетела в неизвестном направлении. Блондин поднял бутылку, намереваясь сказать тост.

— За глупую храбрость Имми! — восторженно сказал он и сделал глоток из горла бутылки.

Никаких возражений насчет его колкости не было. Я абсолютно согласна с ним. Отсалютовав, повторила за Грассом.

Красное вино обожгло горло. Но вкус был превосходным: легкие нотки цитруса и клубники. Я сощурила нос, и снова сделала несколько глотков.

— Потише, — остановил меня парень. — Здешний алкоголь очень крепкий.

— Вот только не надо читать мне нравоучений, — огрызнулась я и вновь пригубила напиток. Разум начинает затуманиваться, а напряжённые мысли отпускают. Подступает долгожданное спокойствие. — Я столько лет не пила. Дай расслабиться.

— Знаешь, что меня удивляет в тебе? — он не дождался моего ответа, продолжил: — Твое железное спокойствие. Тебя словно не шокирует это.

Я понимаю, к чему клонит Грасс. Мое "железное" спокойствие это пережиток прошлого, которое я никак не могу из себя искоренить.

— В детстве, за любое проявление эмоций, будь то радость, или грусть, меня наказывали.

— Твоя мать?

Вялый кивок.

— На самом деле, я чувствую больше, чем показываю. Я научилась сдерживать себя и контролировать свои эмоции, — либо это алкоголь развязал мне язык, либо я нашла повод выговориться. И моим неожиданным слушателем оказался Грасс. — Но неизвестно, сколько я так продержусь. Словно внутри меня дамба, которая вот—вот разрушится.

— Научи меня, — просит он, придвинувшись поближе.

— Научить тебя? Проще мир спасти, — я рассмеялась, но смех вышел нервным. Ещё один глоток обжигающей и одновременно манящей жидкости.

— Я серьезно. Научи, — его глаза сверкнули красным. Он был серьёзен.

— Это чревато неприятными последствиями. Все накопленные эмоции могут выплеснуться в самый неподходящий момент. И ты об этом пожалеешь.

Снова картинки из прошлого заняли мои мысли. Они мимолетом пролетели у меня перед глазами. Как я стиснув зубы, терпела выходки своей матери. После того как дочери исполнилось девять месяцев, мать заявилась в наш дом и требовала отдать Рену ей на воспитание. Я лишь выставила её за дверь. Но позже, когда дочка случайно уронила ложку со стола, я сорвалась. Кричала в пустоту, разбила кружку и проклинала эту никчемную женщину. И никчемную себя. Тем самым я вызвала испуг у своей дочери, и она заплакала. Я долго её успокаивала и просила прощения. Именно тогда я пообещала себе, во что бы то ни стало не оставлять свою дочь. И кажется я не сдержала его.

— Я готов к ним, — прервал поток моих мыслей Грасс.

— Хорошо, — я села поудобнее, расправляя подол платья. — Когда меня что—то злит, я пытаюсь абстрагироваться и не слышать мир вокруг. Я подавляю эмоции, не даю им выплеснуться. Закрываю глаза и убеждаю себя, что этот миг пройдёт, огонь погаснет. Нужно сконцентрироваться.

Грасс закрыл глаза и сделал медленный вдох. Его ресницы слегка подергивались, грудь вздымалась и опускалась. Я почувствовала запах сигарет и вина.

— Что злит тебя больше всего? Воссоздай картину и подави гнев, который ты испытываешь. Это и называется самоконтроль.

Его брови нахмурились, он сжал кулаки, в них вспыхнул огонь. И почти также быстро погас. Остался лишь еле уловимый запах гари.

Сардиус распахнул глаза, они зло засверкали, но свечение тут же потухло. Парень обреченно вздохнул и поник, опустив голову. Я не знал, о чём он думает. Возможно о Рори? Вспоминая наш недавний разговор с ней, смею предположить его мысли об этом.

— Что тебя тревожит? — осмелилась спросить я. Он отвел взгляд, крепче сжав кулаки. — Выскажи. В конце концов, когда нам откровенничать, как не за бокалом вина. В нашем случае за бутылкой, — я потрясла ею, и коварно улыбнулась.

Грасс не разделял моего настроя, но на удивление начал рассказ:

— Все началось с проклятых роз. Я был тогда ещё подростком...

"Измерение: Шорния.

Из—за стены здания выглянула светлая голова парня. Грасс прищурил глаза и заприметил торговца семенами. Мужчина средних лет расфасовал свой товар и завлекал потенциальных клиентов.
Парень приближался к нему и старался не привлекать внимания. Как только продавец отошел от горшка с семенами роз, Грасс быстрым движением руки погрузил кисть в посуду. Выудил оттуда небольшую горсть, высыпал в нагрудную сумку. Сердце лихорадочно стучало от этой авантюры. Блондин бросал быстрый взгляд на торговца и снова зачерпнул кистью. Но внезапно несколько семян посыпались и приземлись на доски, издав предательский звук. Это моментально выдало его. И красная рубаха на нем сразу привлекла внимание.

Мужчина резко обернулся и завопил, когда увидел виновника. Грасс сорвался с места, попутно рассыпая собранные семена. Он мчался со всех ног по заполненным людьми улицами, оборачиваясь за спину. Вслед ему смотрели, но никто не пытался его догнать или как—то помешать. Жители этого измерения знает, кто такой Грасс Сардиус.

Он родился в семье сапожника. Рано потерял родителей и был воспитан в приюте. Однажды его задирали местные мальчики, разбив ему нос камнем. Тогда—то маленький Сардиус проявил свои способности. Он поднял огромный кусок земли над теми беспризорниками и спугнул их. С тех пор молва о могущественной силе Грасса распространялась по всему миру. Ему были подвластны все стихии: земля, огонь, вода, воздух. Но никто не знал, откуда у него такая способность. Поэтому его боялись и сторонились.

— Грасс? — деревянную дверь отворила хрупкая девушка с розовыми волосами в коричневом изношенном платье.

На пороге стоял запыхавшийся Сардиус. Он был счастлив увидеть её. Но станет ещё счастливее, если исполнит задуманное.

— Привет... Рори, — сбивчивое дыхание не давало возможность говорить. — Я тут принёс кое—что, — он протянул ей горсть семян на ладони.

Она смотрела на него недоуменным взглядом, но резко изменилась в лице, понимая что сделал парень.

— Это семена. Ты их украл? — шепотом спросила Рори, оглядываясь по сторонам, чтобы её не услышали.

— Ты только глянь.

Из нескольких семян появились зелёные листья со стеблем, проросли бутоны роз и раскрылись в восхитительные, сложно устроенные цветки с многочисленными красными лепестками. А аромат, что источало растение было настолько сладким, что кружилась голова.

— Это прекрасно, — Рори завороженно смотрела на них, не осмеливаясь прикоснуться.

Грасс взял в охапку розы, и протянул девушке. Она приняла их, зарываясь носом в букет. Они прошли внутрь. Рори направилась набирать воду для вазы, а Грасс прошел в гостиную. Здесь была лишь одна комната, совмещенная с кухней. Один диванчик, только что разведенный камин, старый ковер и скрипучий деревянный пол.

На столе парень заметил письмо. Размашистые буквы, грубый почерк и капли чернил свидетельствовало о том, что писатель был неряшлив и неаккуратен.

"Рори Силика, после нескольких моих писем вы не ответили ни на одно из них. Прошу дать мне ответ в скором времени на мой вопрос о работе. Буду ждать с нетерпением. Ваш Майр Норшан"

Это ненавистное имя терзало Грасса всю жизнь. Сначала его отец Гоуо Норшан закрыл приют, в котором росли он и Рори. Отменил закон о выплате пособия сиротам. И им пришлось скитаться по улицам в поисках проживания. А теперь его сын заприметил девушку, которую Грасс так бережёт.

— Зачем тебе пишет Норшан? — он бросил письмо обратно на стол. А огонь в камине запылал с новой силой.

— Он предложил мне работу в мэрии, — Рори заварила чай и разливала по кружкам.

— Если он хоть пальцем тебя тронет... — прошипел сквозь зубы парень. Уголёк треснул и вспыхнула искра. Засверкали рубиновые глаза.

— Ничего не произойдет. Сыну мэра ни к чему бедная сиротка, — она сделала глоток и отвела глаза. На эту тему ей больно говорить. — Он лишь решил помочь.

— Ты не бедная, — Грасс сглотнул и быстро заморгал. Пламя погасло. Им обоим больно вспоминать те дни проведенные в приюте. — За этой помощью стоит нечто иное. И я запрещаю идти на эту работу.

— Запрещаешь? — она громко поставила кружку. — Я не маленькая девочка, а ты не мой отец. Я сама могу о себе позаботиться.

— Я не верю этому Норшану. Знаю таких парней. Сначала делают вид, что помогают, тащат в постель, а потом бросают как ненужную вещь.

Его слова глубоко ранили Рори. На ее глазах выступили слёзы.

— Я и есть ненужная вещь. И ты меня скоро бросишь, — голос надломился из—за кома в горле.

— Это не так, — Грасс подошёл ближе, хотел утешить её.

— Уходи, — слово острее ножа ранит сердце, если это говорит любимая девушка.

На следующее утро Грасс решил проследить за Рори. Быть рядом в случае опасности. Это всепоглощающее чувство, что твое отнимают и делает это никто иной как Майр Норшан. Именно он задирал его в детстве. И именно он получил землёй по лицу от Сардиуса. С тех пор все изменилось. Дети выросли, но обиды остались. Таким способом Майр хочет отомстить Грассу за тот случай. И это подло впутывать Рори.

Она вышла из дома, а за кустом спрятался Сардиус. Он подождал пока девушка отойдет на расстояние от него, но не упускал её из виду.

Следуя за ней по улицам, он старательно пытался не выдать себя и при каждом повороте Рори в его сторону, спрятался за прилавки рынка или прикрывал газетой лицо, упорно делая вид что читает.

Она вошла в здание мэрии, а Грасс остался снаружи. Он не знал под каким предлогом зайти в это здание. Но, обойдя периметр, нашел окно через которое было видно часть офиса, где находилась Рори.

Они вежливо поздоровались, Майр дал какие—то документы и что—то объяснил. Девушка кивнула и прошла за стол. Она выглядела сосредоточенной и серьезной.

Прошло несколько часов как Грасс наблюдал за Рори. Казалось опасности никакой нет и причин для волнения тоже. Парень уже собирался уходить как заметил что—то странное. Он перевел взгляд на Майра. Тот достал из под стола что—то и направился к Рори, что сидела в паре метров от него. Сверкнуло лезвие. Это был нож.

Сардиус не давал отчёт своим действиям. Он лишь поддался инстинктам. Окно с треском разбилось, осколки разлетелись по всему помещению. Рори испуганно закричала и отбежала подальше, а Майр лишь прикрыл лицо, но не отошёл. В офис ввалился огромный булыжник и следом за ним Грасс. Языки пламени устремились на Норшана, обжигая его запястье. Он уронил нож и тот недовольно зашипел.

— Какого чёрта, Сардиус?! — Майр схватился за больную руку.

— Зачем тебе нож Норшан? — зло процедил Грасс.

— Твою девицу прибить, — сын мэра усмехнулся. — Тебя мы не сможем убить, а вот её вполне.

Было видно как дрожит Рори. Как тихо плачет. Её судорожный крик заполнил пространство, когда Норшан бросился к ней, протягивая руки вперед, намереваясь задушить. Но Сардиус не медлил ни секунды. Вода из кувшина превратилась в острую ледяную глыбу. Она насквозь проткнула Майра. Он рухнул на колени и откашлялся кровью, в последний раз бросив взгляд на Грасса.

— Ты — дьявол...

Бездыханное тело Норшана грохнулось на землю. Сардиус мигом подошёл к Рори. Она беспорядочно метала взгляд и дрожала от испуга.

— Рори, пойдём, — он взял её за руку.

Грасс вывел девушку из здания, а вскоре из города. Они бежали в лес. Но их нагнали стражники и перегородили им путь к побегу.

— Грасс Сардиус, вы обвиняетесь в убийстве Майра Норшана, сына мэра Гоуо Норшана. Рори Силика, вы виновны в соучастии в преступлении. Вас ждёт смерть через повешение."

Эта история из его уст заставила меня застыть с раскрытым ртом и нахмуренными бровями. Я испытала шок, страх и беспокойство одновременно. Кажется, я взглянула на Грасса по—новому. Теперь он мне казался мужчиной, который ради любимой девушки пойдет на все. Даже на убийство.

Его слова эхом отдавались в моей голове, заставляя сердце биться чаще. Что за история скрывается за его ледяным взглядом и уверенными действиями? Возможно, где—то глубоко внутри Грасса скрывалась боль и страдание, которые превращали его в человека, готового на крайние меры.

— Значит, ради неё ты убил Майра? — прошептала я, не отводя взгляда от его лица. В его глазах вспыхнула тень воспоминаний, и на мгновение я увидела человека, который страдал от собственных решений.

Грасс затянулся сигаретой, выпустив дым, который медленно поднимался к потолку, словно напоминая о неразрешённых вопросах и таинственных мотивах. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалось что—то большее, чем просто холодный расчет.

— Любовь делает нас способными на многое, — ответил он, его голос был тихим, но полным решимости. — Даже на то, что мы никогда не думали, что сможем сделать.

Эти слова повисли в воздухе, создавая вокруг нас атмосферу напряжения и недосказанности. Я чувствовала, как моё восприятие этого человека меняется. Грасс был не просто врагом или противником. Он был человеком со своей историей, своими страхами и своими стремлениями.

— И ты бы сделал это снова? — спросила я, не в силах удержать свой интерес.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и я увидела в них ответ, который был слишком очевиден, чтобы его игнорировать.

— Ради неё, — сказал он, — я сделаю всё. Даже если это будет стоить мне всего.

Эти слова прозвучали как клятва, и я поняла, что Грасс был гораздо сложнее и опаснее, чем я думала. Теперь мне предстояло решить, как справиться с этой новой реальностью, где грани между добром и злом стали ещё более размытыми.

— Когда они её убили на моих глазах, я действительно превратился в дьявола. Я сжёг эту деревню дотла, а потом сдался сам. Я хотел умереть вместе с ней, если бы не... — его лицо вмиг изменилось. Он натянул наглую ухмылку. Это была маска, за которой прятал свою неизлечимую боль. — Если бы не назойливый братец Зен—Зен. Он испортил все мои планы! — Грасс сделал глоток и тяжело проглотил жидкость.

Я наблюдала за ним: израненная, искалеченная душа, которая жаждала ласки и заботы от любимых людей, но не получал её. Хотела сказать ему, что понимаю его. Понимаю его как никто другой, ведь всю жизнь моя мать калечила меня, вместо того, чтобы подарить любовь.

Его глаза, скрытые за завесой боли и отчаяния, отражали мои собственные переживания. Я увидела в нём своё отражение, ту же борьбу, те же раны. Мне хотелось подойти к нему, обнять и сказать, что он не один. Что его страдания не остались незамеченными. Но слова застряли в горле, и я не смогла произнести ни звука.

— У тебя почти получилось держать самоконтроль, — отчасти солгала, потому что он подпалил деревянный пол погреба.

— Я знаю, что нет, — потушив сигеру, он поднялся на ноги. — Гнев мешает думать и действовать. В последнее время, он преследует меня и я не в силах с ним совладать.

— Мне всегда помогала музыка, — я посмотрела на него снизу вверх.

— Глупость. Как музыка поможет избавиться от гнева?

— Она не избавит тебя от гнева. Она лишь переключит твои эмоции, — я поднялась на ноги, слегка покачнувшись. Алкоголь в крови даёт о себе знать. — Я пою веселую песню.

Прочистив горло, гордо вздернула подбородок. Грасс сложил руки у груди и приготовился слушать.

"Вчера вечером, в моей жизни,
Я встретил кота, весь в галстуке.
Он сказал: "Привет, я из высшего общества,
И моя жизнь — это один большой бал!"

Он пил чай с лимоном, весело кружился,
Собаки били лапами в ритме.
Хомяки хлопали в ладоши,
И попугаи кричали: "Ура!"

Последний год я только и делала, что пела Рене. Её это успокаивала, и она засыпала. И песня сама по себе пришла мне на ум.

На последней две строчки я похлопал в ладоши и сделала поворот вокруг своей оси, вытянув руки вверх. Но поворот вышел неуклюжим и я споткнулась об свою ногу.

Грасс улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Смущённо опустил голову, аплодируя.

— И вправду отвлекает.

— Я ещё не закончила, — язык заплетался, а пол мне показался неровным.

Кот сказал: "Давайте вместе,
Создадим аристократическую дискотеку!"

Мне хотелось танцевать и радоваться. Будь у меня больше смелости, я бы ворвалась на этот чертов бал и накостыляла Зенону.
Я попятилась назад и моя нога прокатилась по стеклянной бутылке вина. Но Грасс успел вовремя среагировать и схватил меня за талию. Мое расслабленное тело повисло у него на руке. Я больше не испытывала груз вины, я, наконец, освободилась. Больше не было Межвременья, больше не было урров, больше не было его. Мой разум витал на задворках вселенной.

— Так—так, кажется кто—то перепил, — Сардиус поводил пятерней перед моим лицом, и убедился, что я абсолютно невменяема. Мой взгляд не фокусировался.

И тут дверь распахнулась. Я икнула. На нас уставились пара голубых злобных глаз.

— Братец, — с нервной усмешкой сказал Грасс.

— Что вы здесь делаете? — процедил Зенон, испепеляя взглядом то, место где держал меня Сардиус.

И мы танцевали до утра,
Пока не пришла злобная мышь.

По этой картине, можно было сделать вывод, что влюбленная парочка решила уединиться и их застали в неподходящий момент. Именно так подумал Зенон. Он ещё больше нахмурил брови и сжал кулаки.

Повелитель схватил меня за руку и грубо дернул на себя, вырывая из объятий Грасса. А мое ослабленное тело поддалось его порыву и я в два шага преодолела расстояние между нами, встав возле Зена.

— Зен—Зен, а ты как раз вовремя! Нам стало скучно на балу и мы ушли. Наша вечеринка была в самом разгаре, — ухмылялся Грасс, чем ещё больше разозлил Зенона, что до боли сжимал мою руку. — У нас тут и выпивки полно!

О, Великие звёзды, заставьте Грасса заткнуться!

— Грасс, ты соскучился по своей родине? Что скажут жители Шорнии, если решишь наведаться к ним? Думаю, они будут безмерно рады твоему визиту, — скрытая угроза от Зенона звучала зловеще.

Сардиус не поменялся в лице, лишь уголки его губ слегка приподнялись.

— А ты не соскучился по своей родине, Зе—нон? — он произнес его имя так, будто бы оно ему не принадлежало.

Повелитель Зоссимы больше ничего не сказал, испепеляя глазами Грасса, а тот лишь ухмылялся. Зен потянул меня за собой, идя по коридору. Сардиус остался один на пороге винного погреба.

Плетусь за Зеноном, еле перебирая ногами. В какой—то момент, я сумела вырвать руку из его захвата, и остановиться.

— Прекрати, — прошептала я.

Он вновь схватил меня за руку, но на этот раз не повел по коридору, а зажал к стене, образуя ловушку. Я резко вдохнула воздух и алкоголь как рукой сняло. Мое сердце резко забилось и чувство страха подкрадывалась из углов подсознания.

Его лицо было в миллиметре от моего. А губы почти соприкасались. Я чувствовало как он напряжён и сдерживает свой порыв. Зенон одной рукой зажал мою кисть, а другой упёр в стену возле моей головы.

— Прекратить? — его горячее дыхание опалило мою кожу.

Только сейчас я заметила, что на нём не было той устрашающей короны, а его черные волосы были небрежно растрепанные.

— Что ещё мне сделать, чтобы ты была довольна? Я дал тебе все самое лучшее, пытался угодить во всём! Даже в самых тайных желаниях, — последнее предложение он прошептал, и зарылся носом в мою шею.

Зенон начал вдыхать мой запах и коснулся губами ключицы. Эта близость и алкоголь туманили мой разум. И я не могла здраво мыслить. К тому же, тяжесть его тела и ловушка из рук только усугубляли положение.

Мои чувства были смешанными. С одной стороны, я ощущала страх и беспомощность, но с другой — что—то притягательное и запретное в его прикосновениях. Его дыхание было горячим, и я чувствовала, как его губы нежно скользят по моей коже, вызывая мурашки.

— Зенон, — прошептала я, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией. — Пожалуйста, отпусти меня.

Но он словно не слышал меня. Его прикосновения стали более уверенными, и я почувствовала, как мои силы покидают меня. В этот момент я поняла, что должна бороться, иначе потеряю себя в этом водовороте эмоций.

— Чего ты желаешь, Имми? Скажи, я все исполню, — проговорил Повелитель, покрывая мою разгоряченную кожу поцелуями.

— Если не скажешь, я буду действовать наугад, — и его рука, которая держала мое запястье, переместилась мне на бедро.

Я собрала всю свою волю и попыталась вырваться из его хватки. Но он был слишком силен. Его тело, прижавшее меня к стене, было как непроходимый барьер.

— Не сопротивляйся, — прошептал он, его голос был глубоким и успокаивающим. — Я не причиню тебе вреда.

Но у меня все же получилось высвободиться, когда я расслабилась и он решил, что перестала сопротивляться. Я толкнула его в грудь.

— Мне ничего не нужно от тебя, лишь выполнения условий договора, — на одном дыхании проговорила я, мой голос звучал немного охрипшим.

Зенон на это лишь ухмыльнулся, и облизал свои губы.

— Но твое подсознание говорит об обратном, — напоследок кинул мне парень и ушел в обратном направлении.

На моих глазах навернулись слёзы, и я сорвалась с места. Бежала, подобрав подол своего платья. Сердце колотилось в груди, а слёзы текли ручьём. Казалось, что мир вокруг потерял все краски, и только боль, пронзающая сердце, была настоящей. Ввалилась в покои и запираю дверь на засов. Сползаю по стене и даю волю своим эмоциям.

Слёзы текли непрерывным потоком, и я всхлипывала, сжимая колени руками. В голове всплывали воспоминания: его улыбка, тепло его прикосновений, тихие разговоры о будущем. Как всё могло так резко измениться? Казалось, что всё это было неправдой, дурным сном, от которого вот—вот проснусь.

Одинокий луч света пробивался через занавески, освещая комнату. Я чувствовала, как слёзы постепенно иссякают, оставляя после себя тяжелую усталость. Поднявшись с пола, я нервно вырвала цветки сирени из волос, сорвала пуговки платья и зло снял его. Швырнув в самый дальний угол, осталась в одном нижнем белье. Беру ковш с водой и до боли натираю шею. Нервный всхлип. Хочу стереть его прикосновения с себя. Хочу стереть это из памяти. Как была податливой, как желала большего.

Вода стекала по коже, оставляя за собой ощущение холода и очищения. Я стояла, дрожа, смотря на своё отражение в зеркале. Лицо было бледным, глаза красными от слёз. Эти прикосновения, которые когда—то казались такими нежными и любящими, теперь вызывали только отвращение и гнев.

— Никогда больше, — прошептала я, сжимая губы.

Внезапно я почувствовала, как во мне просыпается новая сила. Это была сила отчаяния и решимости. Я больше не позволю никому так поступать со мной. Больше не буду поддаваться иллюзиям и ложным надеждам. Я должна стать сильной ради самой себя.

Закутавшись в большое полотенце, я села на край кровати и задумалась о том, что мне теперь делать. Резко вспомнив, что на балу встретила незнакомца, который велел прочесть дневник. Мигом кинулась к кровати, дрожащие пальцы рук коснулись кожаного переплета и открыли страницу, где остановилась ранее.