Глава 4.
Моя жизнь точно не должна была меняться.
- Аден, сходи и полей цветы в огороде, - прокричала мама из дома.
Этот день был точно таким же, как все остальные. Привычный ритм, однообразие, где каждый момент точно предсказуем. Мне не нужно было ничего решать - всё шло по накатанной. Я знал, что если сегодня нужно полить цветы, то завтра, скорее всего, будет то же самое. И так каждый день. Вроде бы ничего страшного, и в этом есть своя стабильность. Но, с другой стороны, всё это начало утомлять. Иногда мне казалось, что я застрял в этом круге, и я не мог найти способа выбраться. Знал, что завтра будет точно так же, как и вчера, а послезавтра - опять.
Цикличность дней начинала ощущаться как рутина, которую ты переживаешь, но не воспринимаешь всерьёз. Я был как один из множества винтиков в системе, в жизни которых нет места для изменений. Мы жили на границе, в этом старом доме, и за стенами не было ничего нового. Всё шло само собой, без особых эмоций. В какой-то момент я понял, что не чувствую ни удовлетворения, ни желания что-то изменить. Я был где-то посередине между тем, чтобы стать частью этой системы и тем, чтобы мечтать о чём-то другом. Ты не понимаешь, как это вышло, но ты попадаешь в некую ловушку, в которой не хватает даже сил задать себе вопрос: «А можно ли что-то изменить?»
- А толк от них есть вообще? - я отмахнулся, не особо веря в эти старания. Я никогда не понимал, почему мама так много времени тратит на огород. Мы ведь не живём в деревне, где земля - это единственный источник существования. Все эти цветы - это её попытка добавить в нашу жизнь хоть что-то яркое, что-то, что вырвется из серости окружающего мира.
- Они отлично продаются! - ответила мама с лёгким нажимом. В её голосе звучала не просто просьба, а нечто большее. Это был её способ отвлечь меня от этой однообразной реальности, попытаться хоть как-то вытащить меня из этого замкнутого круга. Она всегда верила, что каждое её усилие стоит того. Она верила, что цветы принесут хоть немного радости в наш серый мир, и что они могут изменить что-то, пусть и незначительное, в нашей жизни.
Мы жили на отшибе, в старом двухэтажном доме, и земля была не такой уж и щедрой. Что мы могли заготовить на зиму - того было недостаточно, чтобы пережить холода. Это значит, что каждый осенний день мы с мамой отправлялись в город за тем, чего у нас не было. Но каждый такой поход был риском. У нас не было нормального кода, а это означало, что нас могли поймать патрульные. Патрульные всегда были рядом, и ты знал, что если вдруг что-то не так с твоими данными, они могут тебя заметить. Они могут в любой момент подойти и проверить твой код. Если он поддельный, или если его вообще нет, тебя отправляют в тюрьму на пять лет, а после выхода тебе его вживляют и дают новое имя.
Я видел таких людей в детстве - "бескодовых". Это были люди, которые работали на огромных полях с утра до ночи. Там же, в этих полях, они и жили. За работу правительство давало им жильё и питание. Самое забавное, что они считали себя свободными, хотя их жизнь была под таким же контролем, как и наша. Поля были огорожены тонким металлическим забором, а сверху - колючей проволокой. По рассказам мамы, её родители нашли способ выбраться оттуда. Они нашли в углу забора лазейку, ушли в город, а позже один человек помог им устроиться на работу и построить дом. Законы стали строже, и мои предки снова занялись тем, чем занимались всегда - земледелием. И вот, мы живем в этом доме, садим деревья, выращиваем фрукты и овощи. Небольшая автономная ветряная мельница поддерживает свет в нескольких лампочках в нашем доме.
Когда я был маленьким, я не понимал всей тяжести этой системы. Я просто жил, играя с другими детьми в песочнице или бегая по полям. Но с годами я начал всё больше осознавать, что наш мир - это не просто поле для игр. Я помню, как в детстве мы с мамой ездили на рынок, чтобы продать урожай, и каждый раз перед тем, как выйти за пределы нашей маленькой деревни, она проверяла свой поддельный код. Она делала это так, как будто каждый раз это был вопрос жизни и смерти. Я не понимал тогда, почему она так переживает. Мы с другом всегда шутили, что она словно шпион, проверяя всё вокруг. Но когда я стал старше, я понял - это был её способ сохранять нас в безопасности.
Детство было, наверное, единственным временем, когда я не задумывался о безопасности. Я мог бегать по двору, прыгать в лужи и мечтать о том, как когда-нибудь стану кем-то большим. Но с годами, особенно когда я стал подростком, всё стало яснее: эта система была не просто неотъемлемой частью жизни, она контролировала её, лишая нас свободы выбора. Отсутствие нормального кода не освобождало нас, оно всего лишь заставляло жить по чужим правилам, в которых нет места для ошибок. Я понял, что мы жили по чужим условиям, и каждый шаг был продиктован страхом быть замеченным, уличённым.
Я часто вспоминал, как однажды, когда мне было около десяти, я спросил маму, почему она никогда не гуляет с нами так, как другие матери. Почему она всегда находит повод остаться дома или работать. Она тогда ответила, что её работа - это не только посадка и уход за огородом, но и поддержание нашей безопасности. Она не могла позволить себе расслабиться, потому что каждый шаг, каждый взгляд мог привести к чему-то большему. И хотя я не мог понять этого в тот момент, мне стало ясно позже, что вся наша жизнь была подвешена на ниточке - одной маленькой ошибке в данных, и всё могло измениться.
И вот снова я оказался в своей комнате, сидя у окна, глядя на поля, где люди трудятся. Я рисовал небоскрёбы - те, что когда-то видел в городе, и мечтал о том, что мог бы выбраться отсюда. Смотрел на эти высокие здания, как на символ другого мира, другого будущего. Будущего, в котором я могу быть кем-то другим, жить по своим правилам.
И вдруг раздался голос мамы:
- Аден, иди сюда, быстро!
Я вздохнул, отложив карандаш и отправился к ней.