Глава 5
Перед въездом в деревню скучающий от безделья часовой одиноко нёс службу на сторожевом посту: борясь со сном, насвистывал мелодию, ходил туда-сюда поперёк тракта и частенько поглядывал в сторону, откуда доносились ругань и смех. В поздний час трактир покидали пьяные мужики: кто-то на своих ногах, а кого-то тащили бранящиеся на всю округу жёны. Часовой завидовал им, хотя сутками ранее сам выползал оттуда, но ночной караул – то ещё мучение.
Так и продолжал он маяться, пока из кустов на него не выскочил грязный с ног до головы оборванец:
– Барв! – жадно глотая воздух, Вил нагнулся и упёрся руками в колени. – Быстрее к колоколу. Бей тревогу. Нужно убираться из деревни, – растерявшийся часовой стоял неподвижно, на что незамедлительно последовал разъярённый рёв: – Живее!
Тем временем Лила готовилась ко сну. Пока ножки отмокали в тазике с тёплым цветочным молочком, она отдыхала в кресле и поглаживала Черныша, который довольной мордочкой уткнулся в передние лапы и мурлыканьем разбавлял тишину в комнате.
– Черныш, ты слышишь? – тот даже ухом не повёл.
Лила переложила кота с колен на кресло и после, чтобы убедиться, побежала на крыльцо, оставляя после себя мокрые следы. Снаружи звон звучал куда чётче, и ей всего лишь осталось выяснить причину. За сотню лет в провинции Нира кроме пожаров и весенних потопов больше ничего тревожного не происходило, потому колокол частенько использовали не по назначению: празднества, ярмарки, прибытие важных персон. И это в край раздражало бывшую армейскую целительницу.
– Рой, просыпайся! В деревне что-то произошло, – после нескольких толчков сын со слипающимися глазами принял сидячее положение, и тут же ему на ноги упала сумка. – Рой, здесь важные бумаги. Надень и не снимай. Разбуди Майли, и готовьте повозку. Возьмёшь всё необходимое и не забудь мой ящик с коллекцией трав. Я сбегаю в деревню и обратно. Всё, шевелись! – после поцелуя в лоб, мать оставила его в сонном недоумении.
В деревне преобладал беспорядок. Люди безустанно спорили и ругались, пытались перекричать друг друга. Большинство не желали расставаться с нажитым барахлом или бросать скотину, а мест в телегах не хватало. Старейшина пытался унять толпу, но всё безуспешно.
– Лила, дурья ты голова! – Рикерт с руганью поспешил ей навстречу. – Ты что тут делаешь?
– Рик, что происходит?
– Долго объяснять. Хватай детей, и уматывайте как можно дальше отсюда! Чем быстрее, тем лучше.
– Я поняла. Будь осторожен! – хорошо зная кузнеца, она не стала вдаваться в подробности, сразу побежала обратно к дому.
– Вы тоже! – донеслось вслед.
Пока мать отсутствовала, братья уже вовсю занимались сборами: Майли с сонным видом грузил повозку, Рой запрягал лошадь, а любопытствующий кот путался под ногами. Подобное происходило не в первой. За последние несколько лет из-за пожаров ночную тревогу поднимали трижды, и каждый раз семейство готовилось к возможному отбытию. Только тогда у них не было собственной повозки, так как отцовскую, которая всё время стояла без дела, продали Рикерту.
– Братишка, – Рой отвлёкся от хомута, – принеси мамин ящик, а то точно забудем.
– Хорошо.
Переступив порог дома, Майли направился в рабочую комнату матери. Там, подойдя вплотную к заставленному склянками столу, он потянулся за нужным ящиком на настенной полке и из-за спешки рубахой опрокинул слабо закрытый флакон. В результате этого разлитая по столу жидкость попала на штаны и мордочку Черныша, который тем временем с хвостом столбцом обтирался о ногу. Хитрому питомцу наконец удалось проникнуть в запретное логово, когда рядом нет строгой хозяйки: блестящие предметы, кушетка для когтей и самое желанное – это припрятанная в ящике кошачья дурман-трава. Но как только нос почувствовал до обжигающего острый запах, кот тут же рванул вон из комнаты.
– Взял? – Рой обернулся в направлении шагов и увидел подходящую мать, – Мам...
– С повозкой как? – она выглядела встревоженной, растрёпанные волосы. От пота белый сарафан потемнел до груди.
– Готово, – вытянув из-за пояса тряпку, он принялся оттирать руки от дёгтя. – Всё смазал, всё проверил.
– Майли где?
– За травами пошёл.
– Мам! – крикнув с крыльца, Майли подбежал к ним сломя голову. – Мам, что случилось? – он спрашивал у брата, но тот только плечами пожимал да указания давал.
– Сама не знаю. Но что-то чрезвычайное. В деревне сплошная смута. Рикерт на меня накричал и велел убираться из деревни, – Лила заглянула в повозку, чтобы проверить содержимое. – Вы всё приготовили?
– Да, – сыновья ответили одновременно.
– Это хорошо. Тогда не будем терять время.
Закинув в повозку последние вещи, Рой занял место возницы, а Майли по лестничной подножке залез внутрь и сразу же раскрутил два армейских матраса. Путь предстоял долгий.
– Где Черныш? – Лила заглянула в повозку и под. Все позвали хором, но тот не объявился. – Оставайтесь в повозке. Я быстро.
Она проверила каждый угол дома, заглянула в сарай, обшарила весь двор и осмотрела ближайшие деревья, но кота нигде не было видно. Он как сквозь землю провалился, а время поджимало.
– Не нашла? – спросил Майли, когда мать вернулась.
– Нет. Придётся его оставить. Некогда его искать. Этот засранец точно не пропадёт. Потом вернёмся за ним.
Рой дёрнул вожжами, лошадь тихо фыркнула, и повозка тронулась. Все с грустью смотрели на удаляющийся дом и надеялись, что вот-вот откуда-нибудь выскочит Черныш, пока темнота полностью не поглотила весь двор. Теперь путь лежал только вперёд. Под свет боковых фонарей заросшая травой колея уводила их к разъезду.
– Мам, смотри! – Рой указал на юг.
Там самая дальняя сопка предупреждала о надвигающейся опасности. Она предстала в зловещей красе: обрамлённая просветами с алым свечением, а поднимающийся густой дым стремился слиться с темнотой ночи.
– Что там? – из повозки высунулся Майли.
– Лесной пожар, – ответила Лила.
– Поэтому мы уехали?
– Не знаю, – мать о чём-то размышляла. Обычно при пожарах старейшина собирал общее собрание, а после жители отправлялись в лес и делали всё необходимое, чтобы отвести угрозу от деревни: вырубка с выкорчёвыванием и зачистка. В крайнем случае затопление низины. – Всё может быть, неделя выдалась жаркая.
– Что за идиот за костром не уследил? – выругался Рой.
Повозка двигалась всё дальше, и вскоре колея соединилась с основным трактом. Они достигли разъезда. Кругом стояла лесная тишина и никого из деревенских. Даже свежих следов не было.
– Где все? – Рой глянул в сторону поворота, за которым скрывалась деревня. – Почему они так долго?
– Чему ты удивляешься? Собираются в одну группу. Обычное дело. Да пока ещё все пожитки соберут. Это у нас вещей мало. Почти всё ценное у тебя в сумке, остальное почти куда-то убежал. Когда вернусь, устрою ему взбучку.
Белая лошадь с чёрными пятнами по бокам шумно выдыхала и неторопливо тянула вперёд. Они продолжали беседовать, потом их голоса перешли на шёпот, так как Майли заснул: совсем утомился от волнений.
– Мам? – сын обратился, когда она замолчала. Он проследил направление её взора, но ничего такого не приметил. – Что там?
– Рой, какое имя у нашей кобылки?
– Я, – брови поползли вниз, – не знаю. – и он засмеялся, за ним мать.
В основном за животным ухаживал Майли: кормил, мыл, осматривал копыта, один раз отводил к Рикерту, но без верховых прогулок. Рядом с домом было достаточно открытого места, лошадь свободно гуляла по округе, дружила с котом, и когда надо сама возвращалась в старое стойло. Лила только помёт собирала для удобрения почвы в саду, а Рой за время в кузне уже привык обращаться к лошадям и успокаивать их нежным словцом.
Безмятежная поездка продолжалась, пока попутный ветер не принёс запахи неизвестного зверя и крови, почувствовав которые, лошадь громко заржала. Десятки кирак, быстро перебирая короткими лапками, постепенно нагоняли медленно едущую повозку. Их привлекал мелькающий свет фонарей. В то же время стая в сотню голов направлялась в деревню по следам Вила.
– Что это с ней? – поведение лошади встревожило Лилу.
– Может хомут натёр? – сын ответил первое, что пришло в голову. Он плохо разбирался в лошадях: всего пару раз запрягал, больше с подковами возился.
Ответ не заставил себя ждать. С правой стороны, чуть позади, из леса донеслись клацающие звуки. Лила незамедлительно развернула фонарь:
– Рой, прибавь ходу!
– Пошла! Пошла! – сын несколько раз дёрнул вожжи, и лошадь поддержала требования возницы. – Что там?
Клацанье участилось, и на освещённую часть тракта выскочили десятки невиданных горбатых созданий.
– Быстрее! – закричала мать.
Рой захлестал по крупу, и лошадь ускорилась. Повозка затряслась и затрещала. Майли испуганно вскочил на четвереньки, коленями чувствуя каждую ямку, после осмотрелся и увидел отстающих мелких животных:
– Мам, что это?
Но ни брат, ни мать не ответили: топот лошади и шум повозки заглушили его крик. Рой не сводил глаз с тракта, Лила – с кирак, пока те не исчезли в темноте, и не стихло клацанье.
– Рой! Не давай лошади замедлить ход! – затем она взглянула на младшего, который двумя руками вцепился за левый борт. – Майли, как ты?
– Со мной всё хорошо. Что это за звери?
– Не знаю, солнце. Важно, что они отстали.
Через время, когда они подумали, что опасность миновала, на их пути встал камень преткновения. Этот камень на протяжении многих лет докучал людям. Его хотели выкопать, но подземное основание оказалось размером с дом. Делали насыпи, но дожди размывали. В итоге местные извозчики сдались и оставили всё как есть. Но Рой ничего об этом не знал и когда увидел препятствие, было уже поздно. Всё произошло слишком быстро: вот камень, а в следующий миг раздался хруст колеса, и щепки полетели во все стороны. Повозку повело, и, накренившись, она поворотным кругом врезалась в землю, после чего перевернулась.
В ушах звенело, рука и рёбра изнывали от боли, дышать было трудно, а каждый выдох оставлял привкус крови. Рой повернул голову и увидел лежащую рядом мать.
– Мам! – собрав волю в кулак, он встал на колени и первым делом убедился, что она дышала, затем попытался привести её в чувства, но безуспешно. – Майли! – громкий крик разнёсся по округе, в ответ донеслось только фырканье. На лошадь давила сломанная упряжь, в остальном животное не пострадало.
Рой поднял отломанный фонарь и осмотрелся, но брата так и не увидел.
– Майли! – вновь без ответа.
Оставалось посмотреть под повозкой, вот только щели между бортами и землёй не позволяли даже руку просунуть. Он несколько раз попытался поднять, но каждый раз в груди возникала острая боль. А потом издалека послышался до ужаса знакомый звук.
– Нет, нет, нет, – наплевав на боль, Рой всеми силами приложился к повозке, но та никак не поддавалась. – Нет! Майли! Майли! – на глазах появились слёзы, брат не отвечал, а клацанье звучало всё ближе и ближе. – Зараза! Ну давай же! Давай! – повозка осталась неподвижной. – Майли! Ну пожалуйста, ответь, братишка.
Ему пришлось сделать раздирающий сердце выбор, и никак иначе. Слёзы не останавливались и размывали обзор, руки дрожали. Рой быстро перерезал ремни, за ними супонь, и, освободив лошадь от хомута, за вожжи подвёл её к матери. Кираки приближались, были уже совсем рядом, и их клацанье въедалось в уши.
– Майли, прости, – прижав к себе мать, он в последний раз взглянул на повозку, затем ногами несколько раз стукнул по бокам лошади: – Пошла! Пошла! Живее! – и лошадь с места пустилась в галоп. – Братишка, прости, – в груди щемило. – Прости своего бесполезного брата. Предки, прошу вас, защитите его.
Спустя несколько мгновений, когда ещё пыль не успела осесть, несколько отделившихся от группы кирак приблизились к перевёрнутой повозке. Они осматривали, изучали: обнюхивали всё вокруг, облизывали землю, просовывали носы в щели. Запахи крови и пота возбуждающе манили. Пытаясь проникнуть под повозку, одна из особей принялась подкапывать, и когда ей удалось пролезть внутрь, нос уткнулся в штанину. В следующий миг раздалось громкое, учащённое клацанье, перебиваемое чиханием.
Ночь уступила рассвету. Светило выглянуло из-за горизонта, и забелели высокие стены Кариша. Усталая лошадь брела к воротам. Юный всадник придерживал женщину и с надеждой смотрел на стражников. Он хотел поскорее позвать их на помощь, но не мог, так как ему было трудно дышать. На каждый глубокий вдох, следовали болезненные покалывания в груди и кашель с кровью.
– Юноша, что произошло? – подошедший сержант взял вожжи из его слабых рук. При этом он обратил внимание на клеймо на шее лошади: трилистник указывал на очень высокую цену.
– Нужен лекарь, – Рой закашлял. В глазах мутилось, голова отказывала думать. Преодолевая боль, он повернулся и вытянутой рукой указал направление: – Там мой брат, – каждое слово давалось с трудом. – Ему нужна помощь. Под повозкой. Там, прошу... – тело более не выдержало, и сознание погрузилось в темноту.
– Алекс, лекаря сюда, быстрее! – подчинённый кивнул и побежал в город. – Помогите мне положить их на землю. И кто-нибудь, принесите носилки. Нэш, доложи капитану.
Рой очнулся в небольшом помещении. Всё тело было перевязано и жёстко зафиксировано, даже голову не повернуть, а при попытках пошевелиться отдавало болью в груди, но куда слабее, чем раньше. Его окружали белоснежные потолок и стены, за окном светило солнце, и рядом с кроватью стоял высокий стол, на котором находился поднос с едой.
– Вы наконец проснулись! – к кровати подошла молодая девушка в синем одеянии. – Как вы себя чувствуете?
– Пить, – он произнёс с хрипотцой в голосе.
– Сейчас, – она ослабила крепления, и после, аккуратно приподняв его голову, к губам приложила кружку с водой. – Пейте. Не спешите.
– Спасибо, сестра, – после утоления жажды ему полегчало, ком в горле пропал. – Сколько я тут?
– Около десяти часов. Сейчас уже вторая половина дня.
– Где моя мать?
– В соседней комнате. Сейчас она спит. В коридоре дожидается инспектор. Он уже весь день ждёт, когда вы сможешь его принять.
– Хорошо. Пригласи, пожалуйста.
Девушка вышла, потом из коридора послышались тяжёлые шаги. В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошёл высокий мужчина: гладко выбритое лицо, узкие глаза, клювовидный нос. Одет в вычищенную до блеска кольчужную кирасу.
– Добрый день. Меня зовут Галс Виштер. Я здесь по поручению городского совета. Вас не затруднит ответить на мои вопросы? – Галс подвинул стул к кровати.
– Нет. Прошу, скажите, кого-нибудь посылали на помощь моему брату? – Рой больше всего на свете желал узнать о Майли. Брат там один, раненый и прижатый повозкой. О других вариантах он и помыслить не мог.
– Мы послали отряд в деревню, но пока он не вернулся. Возможно, вам нужно приготовиться к худшему. Сегодня вернулся наш следопыт и доложил об очень высокой активности кирак в низине. Если эти животные найдут вашего брата... – пальцы Роя сжали одеяло, и Галс осёкся. – Простите, в силу обязанностей я иногда слишком прямолинеен. Мы будем надеяться на лучшее. Давайте приступим к вопросам. Чем больше я узнаю, тем лучше.
Множество вопросов сыпалось из уст инспектора, опрос затрагивал большой период времени. Он спрашивал про слухи, охотников, о пришлых, об активности животных в лесу. Рой рассказывал всё, что знал, старался не упустить ни одной малейшей детали.
– На этом достаточно. Всё совпадает. Отдыхайте, юноша. Если будут новости, вам непременно сообщат, – Галс встал и направился к дверям.
Спустя некоторое время после ухода инспектора в комнату, опираясь на трость, вошла Лила. Рой посмотрел на неё, и тело задрожало, по щекам потекли слёзы. Он захотел встать, но вновь почувствовал только боль и сопротивление деревянных креплений:
– Мам, Майли, он.
– Я знаю, мне сообщили, – по лицу Лилы потекли слёзы. Сев рядом с сыном, она взяла его ладонь и нежно погладила по щеке.
– Мам, прости! Я бесполезен! – Рой сжал её ладошку. – Я оставил его там. Совсем одного! – рядом с матерью сын больше не мог держать всё внутри, и, разрыдавшись, он рассказал о своём поступке.
Сердце от чудовищной боли было готово вырваться из груди, перед глазами стоял образ Майли. Её одолевало желание разнести всё в пух и прах, ужас любой женщины – потерять родное дитя. Но в этот самый момент перед ней лежал старший сын, который сам себя очень сильно терзал. Она хорошо знала своих детей, и как старший брат любил младшего. Его нельзя винить, и он не должен винить себя. Он сделал всё возможное.
– Майли! Солнышко! Прости нас! – Лила склонилась и обняла Роя за шею. – Всё будет хорошо! Ты не виноват! Мы справимся! И с ним тоже всё будет хорошо. Не сдавайся, – надежда всё ещё оставалась. Мать и сын, обнявшись, тихо плакали и больше ничего не говорили.
Солнце устремилось к земле, закатом оповещая о наступлении вечера. Лила поглаживала спящего сына по волосам и смотрела в окно, куда-то за горизонт. Никто не приходил, неведение изводило. Прошёл целый день, и всё ещё никаких новостей. Вскоре стук в дверь прервал тревожные мысли, и она, прихрамывая, поспешила открыть, но, когда пред ней предстал пожилой мужчина, лицом похожий на супруга, её ноги предательски подкосились.
– Осторожно, – незнакомец ловко подхватил за талию.
– Кто вы? – она не могла оправиться от потрясения.
– Ришаг Дайл. Отец Шади, – он ответил шёпотом. – Нам лучше поговорить снаружи. Не хочу будить внука. Ему сейчас нужен хороший отдых.
Они молча вышли в коридор и сели на ближайшую лавку. Лила продолжала рассматривать свёкра: статный мужчина, тёмные волосы с седыми боками, ухоженные бакенбарды. Взгляд пронизывающий и холодный, будто ничто не могло скрыться от его взора. Но когда Ришаг посмотрел на неё, хладнокровие сменила забота.
– Шади говорил, что его отец умер.
– Так нужно было. К тому же Шади хотел вас уберечь. Считал, что власть и деньги порождают высокомерие и вседозволенность. Но о нём потом. Пьер! – из-за угла к ним подошёл пожилой мужчина. – Рассказывай.
– Миссис Лила, наши люди осмотрели место происшествия. К счастью, кираки не тронули Майли. Он самостоятельно выбрался из-под повозки и поел. Мы обнаружили скорлупу и крошки. Потом он двинулся по тракту в сторону города, но спустя четверть шагта его следы оборвались. Их кто-то уничтожил. Дальнейшие поиски ничего не дали.
– Так где сейчас мой сын?
***
Очнувшись, Майли не сразу понял, где находился. Пахло землёй. Солнечный луч, проникающий сквозь щель, светил прямо в лицо. Ноги были чем-то придавлены, и сильно болела голова. Последнее, что он помнил, как головой ударился об передний борт.
Пальцы коснулись затылка:
– Опять шишка. Мам! Рой! – лишь щебетание птиц нарушало тишину. Ребёнок прислушался, но никаких шорохов и ничего подозрительного не услышал. – Мама! Рой! – но никто так и не ответил.
Под повозкой двигаться удавалось с трудом, приходилось с боем расталкивать и перекладывать вещи, но больше всего неудобств доставляли матрасы: куда не затолкай, всё равно мешались. Немного спустя взгляд остановился на зелёном мешке с едой, и желудок сразу отозвался голодным урчанием.
– Есть хочу.
Но сначала нужно было выбраться. Он перевернулся на живот и вновь принялся расталкивать вещи, пока не увидел подкоп, что очень обрадовало. Вот только рыть пришлось голыми руками и не без страданий. Твёрдая земля так просто не поддавалась: то камни попадались неподъёмные, то мелочь слежавшаяся. Путь к свободе занял четверть часа мучений, и наконец ребёнок оказался снаружи: грязный с ног до головы, аж лица не видно, а на некоторых пальцах из-под ногтей шла кровь.
– Мама, Рой! – и вновь тишина. – Где вы?
«Солнце, в любой трудной ситуации не нужно бояться, необходимо всё оценить, взвесить и только потом принимать решения», Майли снова и снова повторял слова матери, старался держать себя в руках, но это давалось весьма тяжело: совсем один и не пойми где. После потери памяти его окружили заботой, а теперь мать с братом пропали. Неизвестность пугала. В голову против воли постоянно лезли нехорошие мысли.
Он обошёл повозку и приметил чёткие следы с углублениями от шипов. Рой каждому в семье на подошвы крепил небольшие шипы, так как тропа в деревню во время дождей местами становилась очень скользкая. Ребёнку не составило труда догадаться, что брат пытался поднять повозку. Далее внимание перешло на оглоблю и перерезанные ремни. Вывод напрашивался сам собой, а за ним и страх.
С мешком через плечо, заодно набивая рот хлебной лепёшкой с яйцом, Майли одиноко брёл по следам лошади и кирак, что очень настораживало и пугало. Каждый поворот мог таить опасность или того хуже, о чём не стоило даже думать. Но деваться некуда, нужно было идти в город. Всё ещё пылала надежда, что мама с братом в безопасности, они добрались до Кариша, и помощь уже спешила навстречу.
Пройдя очередной поворот в неизвестность, Майли увидел сидящего на бровке мужчину. Тот тоже его заметил:
– Эй! Парень! – незнакомец выглядел уставшим, и весь драный: растрёпанные во все стороны вьющиеся волосы, порванные рукава куртки, на одном сапоге несколько дыр, будто кусками вырвали. – Ты из деревни?
– Да.
– Направляешься в город?
– Да.
– Меня Филом кличут. Тебя как звать?
– Майли.
– Не многословный ты какой-то, – внимательно рассматривая ребёнка, Фил присвистнул. – И вид у тебя необычный. Что ж, пойдём тогда в город, вместе всяко веселее.
Они шли рядом друг с другом. Майли рассматривал нового спутника, и ему что-то в нём не нравилось:
– А ты почему тут сидел?
– Отдыхал. Всю ночь беготнёй занимался. Сначала от одного убегал, потом от других. Жуткая ночка выдалась.
– От других?
– Животных этих, которые толпой носятся и челюстями клацают. Ох, и замучили они меня. Из-за них свой кошелёк потерял. Сам видел их?
– Да. А другой?
– Что другой?
– Ты сказал, что сначала от одного убегал, потом от других.
– Ну и любознательный же ты. О, смотри! – Фил указал рукой ему за спину.
– Что там? – Майли обернулся, и тут же последовал не слабый удар в затылок. В глазах потемнело, и тело рухнуло на землю.
– Любознательный, но глупый. Тебя родители не учили не якшаться с незнакомцами? – Фил взял мешок и заглянул внутрь. – Хорошо! Еда – это хорошо! Не серчай на меня парень, но за твою необычную внешность на невольничьем рынке дадут хорошую сумму. Ах да, следы! Не знаю, где сейчас этот назойливый Крэг, но предосторожность прежде всего, – закончив со следами, он закинул ребёнка на плечо и похлопал его по спине: – Майли, тебя ждёт большое и незабываемое будущее.
1 шагт = тысяча шагов