I Вознесение
Кайтон мирно посапывал в своей небольшой комнатушке, укутанный в бархатное одеяльце. Он не спал, встать было тяжело — плеяда разнообразных мыслей, как это часто водится, захватили его разум. Лениво потянувшись, парень перевернулся на другой бок, слегка уткнувшись своим носом к холодной и гладкой поверхности металлической стены. Череда хаотичных, сплетенных с неясными воспоминаниями об сне размышлений, отступили. Спать расхотелось, предстоял насыщенный событиями день, предвкушение которых прибавило сил.
Он был оптимистом, юный, двадцать пять лет отроду — являлся украшением ордена, выдающимся неофитом, с гордо поднятой головой готовый шагать вперед, навстречу своей судьбе. Его рыжие волосы были аккуратно уложены, что называется «против шерсти», образуя забавный чубчик, даже беспокойный сон с вечным ворочанием не нарушили заданный им стиль прически. Он имел привычку постоянно её поправлять, зачастую без надобности, это имело скорее релаксирующую деталь в его жизни, возможно с психосоматическим подтекстом.
Стоял особенный день — день вознесения, имеющий исключительное место в жизни каждого звездожителя, связавшего судьбу с Брушбадским Бастионом. Самые могущественные из адептов, пройдя девять кругов ада изнурительных тренировок, добровольно пожертвуют своей смертной жизнью и переродятся в потоках Аммата, где бесконечное количество веков будут сторожить его периферии, сохраняя гармонию. Церемония не лишена и слез, родители провожают своих детей в последний путь, стараясь выжать все возможное из последних мгновений времянахождения с родными. Не принято, однако, считать этот день скорбным — за погибших искренне радуются, а некоторые даже завидуют им.
Военные годы сильно ударили по благосостоянию сектора, люди обнищали, большинство живут на грани голодной смерти, имея огромное количество местной валюты, которую совершенно не на что потратить. К планете от планеты ситуация отличается, однако большая часть бывших конфедеративных колоний зависят от земных поставок, которые сильно поубавились из-за войн, расцвета пиратства и провозглашения независимости субъектами, под чьим контролем находятся торговые магистрали.
Кайтон встал и умылся ледяной водой, накинул на себя невзрачного вида белую рубаху и пурпурного цвета робу — традиционную одежду магов Брушбадского Бастиона, скромную и свободную, не сковывающую движения. На часах было 8 утра, что не выражало общим счетом ничего, ведь бастион был построен в астероидных кольцах системы Рилии.
Свет звезды и её отражение, лишь на самый короткий миг могли посетить это место, а само сооружение — неподвижная крепость, была статична, не вращалась ни вокруг своей оси, ни вокруг чьей-либо ещё. Местные звездожители ориентируются на земные сутки при составлении рабочего графика, такая практика кочует от планеты к планете. Двадцать часов, требуемых Земле для полного оборота вокруг своей оси, есть мера вещей для многих миров. Не везде, однако, удалось сохранить привычный образ жизни. Там, где условия побудили человека пойти по собственному пути эволюции, используют отличные системы измерения времени, сохранив старые для удобств в политике, назначении встреч с иностранцами и другого.
«В конце концов, — думал Кайтон, — многие боятся потерять себя среди триады бесчисленных звезд, в пустом и холодном космосе легко утонуть, и лишь преодоление трудностей вдохновляет пост-человека на дальнейшее существование, продолжение рода».
«Земляне, — парень продолжил размышлять, лишены сакральной цели и осмысленности собственного существования, мертвы душой. Нет ничего особенного, с их перспективы, в покорении звезд, коих в галактике бесчисленное множество. Нет ничего особенного и в них самих, в Земле, в предках и традиции. Двигаясь в научную бездну, они утратили себя, но вместе с тем создали новый, уникальный вид. Возрождение культуры, религии, сакральные смыслы, сами люди, помещенные в не типичные для них условия — стали другими».
На лице Кайтона всплыла улыбка, которая ещё долгое время не покидала его. Он подошел к затемненному окну иллюминатора, нажал на некрупный блестящий переключатель, что активировал отражатель — бытовой механизм, созданный для передачи изображения снаружи, при этом не открывающий возможности другим заглянуть внутрь его каюты. Площадь, на которую открылся вид, кипела жизнью. Люди собирались группами, чтобы обсудить насущные проблемы, смеялись и шутили, некоторые напротив, предпочитали одиночество, и уткнувшись в датапады, мирно сидели у фонтана на лавочках, предаваясь учебе.
«Внимание, внимание!
Мастера-претенденты: Рори Харт, Фалькор Дюк и Бен Вендет,
Повторяю, мастера-претенденты: Рори Харт, Фалькор Дюк и Бен Вендет,
Проследуйте в кафедральную площадь,
повторяю...»
Неприятный уху Кайтона металлический голос передатчика повторил сообщение ещё три раза, перед тем, как наконец-то замолкнуть. Неожиданно до него дошло, что среди озвученных был Фалькор — его добрый знакомый, о претендентстве которого никто, включая самого Фалькора, вчера не знал. Может быть, они ошиблись? Этот парень не был из тех, кому смертная жизнь являлась тяжким грузом. В Кайтоне постепенно нарастала тревога, и чем дольше его мысли были погружены в осмысление мотивов Фалькора, тем сильнее она давала о себе знать. Нет, Ангус бы не позволил 19 летнему мальчику, что не нюхал пороха, едва ли знал жизнь и был вполне обеспеченным — лишиться жизни. И это не говоря о его родителях, что души ни чаяли в своем первопроходце, любили и опекали его даже тогда, когда это было ни к месту. Раздался аккуратный, но нервный стук в дверь.
— Эй, соня! Ты опоздал, снова, — дверь приоткрылась —Ну почему я всегда должна тебя дожидаться, выгляжу как дура.
На пороге оказалась девушка среднего роста с острыми чертами лица, небольшим носиком, длинными рыжими волосами, что свисали до плеч и тускло-зелеными крупными глазами, выражающими явную обеспокоенность.
—Я забы-ыыыл, —виновато ответил Кайтон, встретив подругу глупой улыбкой.
Девушка стояла у дверного проема и листала датапад, пока её компаньон в спешке собирал вещи в небольшой чемоданчик, заправлял кровать и чистил зубы, заканчивая типичные утренние дела.
Пара вышла из комнаты, направившись сквозь длинную череду однообразных коридоров к столовой. Состояние духа было крайне удручающим и тревожным, казалось, что это настроение разделяют все обитатели бастиона. Люди шептались, оглядываясь, и в их речи, если прислушаться, часто мелькали знакомые всем имена «Фалькор» и «Ангус».
В действительности, лишь только сейчас Кайтон осознал всю трагичность ситуации, которая, если подтвердится — поставит его в растерянное положение. Вся система Брушбадского Бастиона, построенная на жёсткой иерархии, традиции, и вместе с тем доблести и благочестии — рухнет в его глазах, если опасение окажется истинным. Чтобы стать мастером, нужно обладать доверием магистрата, многолетним стажем службы, показать свою инициативность.
Назначение Фалькора на церемонию вознесения, в конце концов, нарушало все существующие протоколы. Имеет место быть либо ошибке, либо резким и быстрым, да таким, что об этом никто слыхом не слыхивали — изменениям. В конце концов, Фалькор, хоть и выдающийся неофит, но далеко не единственный и не лучший, даже сам Кайтон был претендентом куда более выгодным на его фоне. Тем не менее, ни Ангус, ни кто либо из магистрата, не пришли к нему и не умоляли принять на себя эту ношу, что было-бы логичным в случае критической нехватки кадров. Он поймал себя на мысли, что начинает завидовать, и от этого стало тошно.
— ...спор есть спор, начинают пить — рюмки летят одна за другой, а потом Гивелл как даст! Упал со стула, два закрытых перелома в ноге или типа того. — Девушка тараторила о том да сём уже на протяжении нескольких минут, а Кайтон, слабо понимая контекст, отвечал однотипно; «Угу», «Ого!», «Интересно, интересно...».
— Ди, думаешь я бы подошел на роль мастера, если бы захотел?
— Мастера? — девушка залилась хохотом, — Не дай Бог.
— Почему? Я объективно не хуже Фалькора, — Кайтон сделал особый упор на слово «объективно», продолжив пояснение, — Нет, я хорошо отношусь к Фалькору, с должным уважением, ты и сама знаешь, но он младше, менее подкован — выходы в Аммат ему даются с трудом. С каких пор магистры предпочитают возносить недоучек, я вот этого не понимаю.
Диона раздраженно вздохнула и произнесла:
— Не слишком ли много чести, корона не жмет? Ты не собирался стать мастером и даже не задумывался об этом до тех пор, пока не услышал в рупоре имя Фалькора, — она ткнула его пальцем, — ты бы хотел, чтобы лично Ангус пришел к тебе в колено-преклонной позе вымаливать твоего участия в предстоящей церемонии?
— Он ещё совсем мальчишка, нельзя забивать недоучек как скот.
— Этого бы не пришлось делать, если бы такие как ты заняли его место, — Диона отвернулась, и какое-то время они шли молча. — Кай, пускай каждый идет тем путем, что сам избрал. Фалькор, черт бы его побрал, хочет стать мастером, а ты — дослужиться до магистра.
Он что-то пробубнил себе под нос, прекрасно понимая, что она права. Как же жалко было осознать, что ты завидуешь мертвецу, не желая при этом занять его место. Тяжело быть чистым душой, бороться с собственной корыстью и завистью. Но это был его рок и испытание, с которым он должен справиться.
В предстоящей церемонии, по традиции должны были принять участие в том числе и делегации из других стран — в исключительных случаях среди них могли появится представители Конфедерации. Это обговаривалось заранее и было сравнимо с приездом комиссии, которая, придираясь к каждым мелочам, редко упускала повода подчеркнуть несостоятельность высшего руководства бастиона в своем рапорте, что отражалось на благополучии местных звездожителей.
Никакого пьянства, ругани и конфликтов в этот день дозволено не было — за это жестоко карали. Но даже выполнение всех гласных и негласных норм не спасало магистрат от постоянного давления, берущего свои корни из далекого прошлого, и связанного в первую очередь с сутью происходящего. На глазах публики убивали, пускай и по добровольному, заверенному и подтвержденному в бесчисленных инстанциях согласию — нескольких человек. Цели эти были продиктованы догматическим и крайне абстрактным учением, и в глазах земных бюрократов являлись лишь оправданием варварства, которого в современном и прогрессивном земном обществе быть не должно. С другой стороны, их полное согласие и не требовалось, а регулярное порицание, не переходящее в открытый конфликт, давало Брушбадскому Бастиону зеленый свет на продолжение своих «варварских» практик.
Столовая была битком набита людьми, раздатчики бесперебойно выдавали еду — мутного цвета жижу с дурным и едким запахом. В утреннем меню также оказался особый деликатес — зеленые, почти спелые яблоки с Земли. Пара разделила свободный столик с забавного вида толстячком, уплетавшим двойную порцию пайка. Как он сам пояснил, главное знакомится с правильными людьми.
— Этот ммф-аш Ангус, скупердяй, больной старик, морящий нас голодом. В Дур-Когольте кормят лучше, там и мясо, птица ещё какая живность, вино Исирское, во, — парень громко чавкал, время от времени не стесняясь оттяпывать порции от принадлежащего Кайтону пайку. Тот не возражал, желания начинать конфликт не было.
— Нет мне покоя в этом Брушбаде, покуда прилетят федералы, попрошусь в местный флот, не знаю, каюты драить, и улечу отсюда, слово даю, улечу!
— Никто сюда не прилетит, особенно федералы. У них, помимо нас дел вагон, — заметила Диона, — Брушбад не самое плохое место в секторе, но и не лучшее.
— А вот это ты зря, — толстячок подтянул штаны и подвинулся поближе — Есть информация, что неподалеку от нас орудует Золотая Эскадра — ловит пиратов, следит за порядком на дальних рубежах. Конфедерация проявляет особый интерес к исследованиям в области изучения Аммата, если всё подтвердится, то на сегодняшнюю церемонию в роли лидера комиссии прилетит сам Алан Сетис!
Диона устало зевнула и сказала:
— Даже если прилетит, никто тебя с собой не заберет, смирись.
Разговор шёл своим чередом, перетекая в разнообразные темы, от политики и кухни, до того, как автостопом долететь до Сигии и обратно. Кайтону было безразлично и то, и другое, его мысли были заняты церемонией и предстоящей поездкой к родителям в Исир.
Он представил себе лицо Фалькора, стоящего на смертном одре в окружении своих друзей и родственников. Ангус произносит клятвенные слова сакрального песнопения, и мальчика поражает столп чистой силы, на его месте лишь прах, а последнее мгновение его жизни почти точно будет восприниматься с животным страхом, который тот был не в силах скрыть. Но возможен ли худший сценарий?
Закончив трапезу, пара разошлась по своим делам. Кайтон принялся оттачивать навыки полного погружения в потоки Аммата, но сегодня ему с этим не свезло. Не тот настрой. Бросив это дело, бродил по бастиону, изредка встречая знакомых, заводил с ними небольшие беседы, а после возвращался к бесцельным прогулкам. Проходя мимо кафедральной, стал свидетелем необычной сцены. Ангус, седой старик высокого роста, нос крючком, глаза голубые, смотрящие будто бы из-под лба — на повышенных тоннах разговаривал с какой-то женщиной. Подслушивать не хотелось, но пришлось.
— Ебаный козел, верни мне сына! —лицо женщины зияло алым и выражало животную ненависть —Тварина, блять, какой ты нахуй магистр? Подонок, —Кайтон подметил, что в выражениях она не стесняется, да и не ограничивает себя в применении кулаков.
— Женщина, успокойтесь! — По сморщенному лицу Ангуса прошлась довольно крупная рука собеседницы, удар что надо, тот слегка пошатнулся, уворачиваясь от второго пируэта.
— Ты, блять, мне кажется, нихуя не понял, осёл. Отдай нам нашего мальчика, найди ему замену, делай что хочешь, иначе костей не сосчитаешь, обмудок плешивый!
Интересный диалог был прерван службой безопасности, вооруженные до зубов сотрудники отвели женщину в жилой отсек, пока Ангус поправлял мантию и ощупывал поврежденные места на своем лице.
— Магистр, — Кайтон подошел поближе и поклонился.
— Ухрг, — магистр протер свой лоб небольшим платочком. — Рад тебя видеть, Кай. Сумасшедшая, — старик отмахнулся, — Её можно понять, смерть это великое горе для человека далекого от сакрального.
С этим тяжело было спорить, череда вопросов, нависших над Кайтоном, рассосалась сама собой. Не хотелось портить отношения с высшим руководством, особенно с такой глыбой, как Ангус.
— Слышал, ты преуспел в изучении Дайоса, — продолжил старик, похлопав парня по плечу — Так держать!
— Всё благодаря вашим наставлениям, магистр, — льстил Кайтон, —Назначение Фалькора на предстоящую церемонию несколько удивило меня, не могли бы Вы прояснить ситуацию?
— Тут нечего объяснять, мальчик проникся проблемами бастиона, —Ангус выдержал небольшую паузу — Из-за нехватки кадров мы не можем позволить себе отказать добровольцу.
— Ему и двадцати нет, какой толк от такого мастера?
Ангус прищурился, было видно, что тема разговора ему неприятна, —Решение было непростым.
Кайтон решил не испытывать судьбу и завязал обсуждение касаемо гостей на предстоящей церемонии. Так он узнал, что помимо делегатов из мелких соседних стран, своим визитом удостоят встречу такие метры, как владыка Терввиль из Левийского Ордена, автономное ядро проектного модуля G.L.O.I.D из Консорциума Структуалистов, а также адмирал Алан Сетис, представляющий интересы Конфедерации в секторе. Разговор шёл в дружелюбном ключе, магистр несколько раз подчеркнул надежду на скорое повышение в службе Кайтона, и то, что делает всё возможное для воплощения этого в ближайшие сроки. Впрочем, такие заявления делались неоднократно и до этого.
Попрощавшись, Кайтон последовал путем через жилые кварталы, где «вклинился» в толпу зевак, идущих в ангарный отсек. Судя по разговорам, те желали застать скорый прилет делегата из Консорциума — редкого гостя из далеких рубежей сектора. За сохранением порядка следили миротворцы из межзвездной ассамблеи — солдаты в бело-красных мундирах, горделиво расхаживающих туда-сюда с пушками на перевес. Сохранение безопасной дистанции между посадочной платформой и зрителями было в приоритете. Они также проверяли персонал на предмет наличия опасных взрывчатых устройств и оружия. Делать было нечего, и Кайтон, облокотившись на перила смотровой площадке, молча ждал появления звездолетов иностранцев.
Загудели сирены, и сквозь бирюзовый защитный экран протиснулся крупный, диаметром в 10 метров корабль. Он был круглым или овальным — с такой дальней дистанции Кайтон не смог разглядеть. Поверхность была сделана из какого-то прочного, ярко белого сплава, который на мгновение ослепил парня. Космическое «яйцо», так у себя прозвал в голове парень звездолет, пришвартовалось к центральному доку, развернувшись макушкой к верху, и выпустив ряд острых манипуляторов, которыми он закрепил себя на поверхности.
Публика шумела — кто-то свистел, кто-то хлопал, а кто-то безразлично пялил в датапад, не обращая внимания на происходящее. Шлюз открылся, и по металлическому трапу, в сопровождении своей свиты, спустилась двухметровая гуманоидная машина. Голова робота своей формой походила на треугольник с острыми углами, в центре которого находился красный фокусирующий кристалл. Он передвигался, используя десяток металлических ног, по виду напоминающих щупальца. Что примечательно, его свита состояла из совершенно обычных людей, одетых в традиционную одежду консорциума — угловатую, плотно прилегающую форму белых цветов. Навстречу гостям вышли почти все магистры за исключением нескольких, включая Ангуса. Рупоры загоготали, начав исполнение гимна Консорциума, повествующего об материи, бесконечной глубины познания вселенной и тому, как далеко простирается человеческий разум. Мелодия была тактичной и умеренной, убаюкивающей, словно колыбель. Конец мелодии был встречен аплодисментами.
— Мешки с мясом, отступники, идущие в бездну неведения сквозь ложные догматы пророков, —металлический голос машины загоготал, усиливаемый аппаратурой —Одумайтесь, или будете утилизированы и выброшены на свалку истории...
Все затихли, и лишь магистры, стоящие позади диктующего послание делегата, не изменились в лице. Чему удивляться? Сюда прилетают лишь для того, чтобы компрометировать руководство бастиона. Те, в свою очередь, продолжают принимать гостей, чтобы оспорить своё положение. И так из года в года. Механические щупальца посла пожали руки магистров, формальность соблюдена, и плевать, что было сказано мгновением ранее.
Иностранные послы Консорциума последовали по заранее расчищенному и защищенному миротворцами маршруту. Никто точно не знал, в каком блоке располагают гостей такого ранга. Обычно представители чужих стран закатывают целую речь, отвечают на вопросы публики и не жадничают в использовании фраз-клише, вроде: «Этот день очень важен для народов наших стран», «Событие такого масштаба разделит характер наших взаимоотношений на до и после», и так далее. Видимо, Консорциум решил не церемониться в выборе дипломатической стратегии, сказав прямо и честно: «Мы вас не любим, вы паразиты и должны быть уничтожены». Кто знает, что происходит за кулисами, в круговороте политических интриг, где интересы множества индивидуумов сходятся в бесконечной конфронтации.
Публика не спешила уходить — впереди их ждет ещё как минимум две делегации, а альтернативных занятий в день свободный от рабочих и учебных тягот — не было. Магистры о чем-то оживленно беседовали. Было видно, что они вовлечены в сегодняшний процесс, являются его частью. Такого нельзя было сказать об остальных.
Взгляд был прикован к проекторному экрану защитного поля — единственной вещи, отделявшей людей в ангаре от вакуума космоса. Сквозь него были различимы силуэты астероидов разного размера, на большинстве из которых располагались миниатюрные базы — как правило несколько модулей с крупной автопушкой по центру. Эти сооружения, при приближении звездолетов начинали мигать зеленым светом. Кайтон не знал для чего это делается, но наблюдение за астероидами позволяло заранее подгадать прибытие корабля, когда тот ещё не маячил на горизонте.
Базы замигали, вскоре был замечен клиновидный шаттл Левийского Ордена — гражданское судно сопровождали два истребителя по левую и правую сторону. Его корпус был окрашен в ярко желтый цвет, а в качестве опознавательного знака использовался Левийский герб с алым крестом, нижняя часть которого была выполнена в стиле заостренного копья.
Народ оживился, и под гром аплодисментов шлюз открылся. По трапу взошёл владыка Терввиль — внешностью он был не обделен, являлся мужчиной крупного телосложения, с красивыми изумрудными глазами, аккуратным носом и классическим квадратным подбородком. Образ дополняли густые и длинные чёрные волосы. Одет богато, как священник — мантия с витиеватыми узорами и позолотой волочилась за ним по зеркально чистой поверхности пола. Выйдя из корабля, он покрестился, затем приветливо помахал рукой, обнажая ряды ровных и белых зубов.
Публика возбужденно хлопала и свистела. После рукопожатия с магистрами, владыка в компании своей охраны вышел на сцену, где начал свою речь:
—Друзья! Я рад приветствовать Вас всех сегодня, —аплодисменты стихли —Находится сегодня перед вами есть неимоверная честь для меня и моего народа. Там, откуда я прибыл, по достоинству ценят и уважают тот труд, что Брушбадские маги вкладывают в познание божественного, —он говорил громко, делая небольшие паузы —Наши мнения и позиции во многом расхожи, в частности, мы считаем ваши искусства сатанизмом, — зал залился хохотом, а на лице Тервилля застыла ожидающая улыбка —Но, я уверен, при сохранении должной культуры общения, налаживании связей, объединении в работе над, не побоюсь сказать, всё-таки скорее общей цели, мы сможем сократить то расстояние между нами, что увы, существует. Спасибо.
Слово было передано одному из магистров — сутулому старичку шаткого вида, который завсегда носил с собой зонтик, используя его как опору. На чёрт ему зонт на космической станции — никто не знал. Говорил тихо, не спасала даже аппаратура. Из немногого, что Кайтону удалось расслышать — речь шла об совместном проекте по изучению Аммата, первым в истории, когда в Аммат допускались не только представители бастиона, но и иностранцы, в частности левийцы.
Небольшой по длительности диалог между владыкой Тервиллем и членами магистрата скорее походил на совместное облизывание друг друга разнообразными комплиментами. Это было невозможно слушать, Кайтон с облегчением вздохнул, когда стороны повторно пожали друг другу руки, и делегаты Левии покинули помещение. Не успели все прийти в себя, как сирены громко загудели, а динамики затрубили мелодию, которую невозможно спутать ни с чем. Это был гимн Конфедерации Объединенных Наций Земли.
Из подпространства показался корабль титанических размеров. Его корпус в длину, на неприцельный взгляд — составлял полтора километра и был покрыт десятками, если не сотнями разнообразных орудий. Надпись на нем гласила: «Слеза Палача, ЗЭ», последнее расшифровывалось как «Золотая Эскадра», понял Кайтон. Такая махина без труда способна превратить весь бастион в космическую пыль одним залпом. Все ахали и охали, кто-то в ужасе вскрикнул.
«Флагман Алана Сетиса, на кой чёрт было посылать его сюда?» — думал парень, решив затем, что это элемент демонстрации силы, мол: «Конфедерация всё ещё сильна и способна держать сектор под контролем».
С линкора опустилось полотно, сделанное из особых материалов. На нём во всей красе был изображен флаг Конфедерации — множество фигур, формирующих сферу, вокруг которой расположены звезды. Размеры флага и корабля поражали дух, особенно на фоне ряда огромных пушек, смотрящих прямо в твою сторону.
Из ангара «Слезы Палача» вылетел овальный шаттл небольшого размера, который спустя мгновение пересек барьер и стыковался с ангаром. По трапу вышел молодой, на вид лет 30-ти мужчина в военной форме. На мундире красовались разнообразные ордена, которые громко бряцали с каждым совершенным адмиралом шагом навстречу публике. Его внешность была необычной — пепельные волосы с карими глазами, острый подборок и ровный, идеальных пропорций нос. Никто не шумел, не кричал, лишь изредка слышались перешептывания. В руке адмирала был сжат помятый кусок бумаги. Подойдя к дикторской стойке, он расположил его перед собой, проигнорировав рукопожатие магистров.
— День добрый. Согласно постановлению от 27 Декабря 3352 года советом безопасности Земли, Марса и сферой благополучия бывших колониальных владений, ратифицированному Межзвездной Ассамблей — земли Брушбадского Бастиона, включающие в себя пространство звездной системы Рилии, будут служить Конфедерации в качестве постоянного места дислоцирования Золотой Эскадры, — адмирал оторвался от листа, окинул взглядом толпу, затем продолжил — Это значит, что наши корабли будут совершать операции, связанные преимущественно с борьбой против пиратства, используя бастион в качестве опорного пункта и центра снабжения.
Народ загудел от недовольства, кто-то громко крикнул: «Руки прочь от Брушбада, конфедеративная нечисть!». Алан Сетис был невозмутим, с уверенностью можно было сказать, что мнение толпы его не интересует. Магистры притихли.
— Все расходы на содержание наших кораблей будут возмещены Конфедерацией в течении десяти последующих лет.
Кто-то запустил пластиковый стаканчик по направлению к адмиралу, но тот не долетел.
—Мы живем от одной поставки до другой, как вы можете!
—Да! Возмещайте убытки прямо сейчас, или выматывайтесь.
Миротворцы взяли пушки, и, сформировав своеобразную фалангу, слегка оттеснили недовольных. Это не помогло, в людей словно вселились бесы, они орали, кидали пластиковую посуду в надежде задеть адмирала и бранили его. Казалось, Алан Сетис вот-вот продолжит речь, но вместо этого он молча ушел в сопровождении своей охраны, которая окружила его, скрыв из вида толпы.
«Ну вот, опять придется недоедать» — подумал Кайтон и вздохнул, покидая ангар. Время близилось к церемонии.
Огромный зал, напоминающий своей структурой колизей, был наполнен людьми. На специальных местах — высоких балкончиках, куда регулярно заносилась выпивка и яства, были посажены магистры и иностранные гости. Ниже располагались ряды для граждан бастиона. Круглая сцена была покрыта серебристым материалом, на котором были выпаяны несколько кругов — позиции, где должны находиться претенденты в момент вознесения. Кайтон подсел к Дионе, которая вовсю была занята своей трапезой — сэндвичем с земной говядиной, которую сюда привезли на кораблях Золотой Эскадры. Дорогой деликатес наверняка обошелся ей в 100 секторальных кредитов, если не более.
—Вкусно тебе?
— Офч-шень вкусно, — ответила Диона, не отрываясь от еды, — Хочешь попробовать?
Кайтон был не против перекусить, но зная, насколько дорого обошёлся его подруге такой перекус, пересилил себя и отказал.
— Интересно, родители Фалькора будут присутствовать в момент вознесения? — спросила она, чем озадачила ум парня. Если допустить их присутствие на сцене, может произойти крупных размеров скандал и сама церемония окажется под угрозой. С другой стороны, магистрат не имел прав отказать или препятствовать этому.
—Без понятия, —ответил Кайтон, думая о том, какие меры Ангус мог принять для защиты вознесения.
— На месте Ангуса я бы подсыпала им успокоительное или снотворное, типа того.
«Идея неплохая» — решил Кайтон.