Окоченевшие

Саша внимательно изучала обнаженную широкую спину мужчины, что сейчас была у нее перед глазами. Гравий даже во сне жался к краю кровати, словно на подсознательном уровне боялся нарушить личное пространство девушки, пока та спит.
Дотронувшись пальцем до одного из шрамов, Саша провела по нему, тихо выдохнув. До этого она, сама того не заметив, затаила дыхание. Даже сейчас, когда ее руки не были холодными, мужчина все равно казался ей удивительно теплым, даже горячим. Гравий что-то простонал сквозь сон, слегка поведя плечами. Девушка замерла, одернула руку, словно это было чем-то постыдным и закрыла глаза, притворяясь спящей, но вскоре поняла, что тревога была ложной.
Она помнила, что выпили они совсем немного, однако Горелый так и не появился, что дало им с Гравием возможность побыть наедине, только вот Саша до сих пор не могла понять к лучшему это было или нет. Эти "посиделки" поставили между ними еще больше вопросов, чем было до этого, а разбираться со всем этим девушке не хотелось. Осторожно поднявшись на кровати, пружины которой предательски заскрипели, Саша попробовала перелезть через товарища, тело которого сейчас перекрывало все пути к отступлению. Скрипучая кровать породила в голове девушки много шуток, которые быстро сошли на нет, уступая место неестественному для нее смущению.
На мгновение нависнув над Гравием, девушка посмотрела на его умиротворенное лицо. Непривычно было видеть мужчину без постоянной раздражающей улыбочки, но она раздражала Сашу лишь в такие моменты. Под конец одиночных долгих вылазок она наоборот отмечала тот факт, что скучает по этому излишне позитивному индивиду. Наверное, им надо было неделями находиться в разлуке, встречаясь изредка на пару часов. Тогда дружеские отношения между ними точно не балансировали бы на грани пропасти, как это было обычно.
Преодолев преграду в виде своего товарища, Саша поправила майку, а затем потянулась к своей куртке, сразу накинув ту на плечи. Внезапно исчезать не попрощавшись, было для нее обычным делом, а Гравий, как казалось лично ей, к этому уже давно привык. Им не о чем разговаривать и нечего сейчас обсуждать, это происходит не первый раз, да и они оба уже не подростки, чтобы придавать подобному слишком большое значение. В дружбе между мужчиной и женщиной бывают подобные непредвиденные "трудности". Если это, конечно, можно было так назвать.
Комната, в которой обитал Гравий, была типичной холостяцской берлогой, но при этом не была лишена своего шарма и уюта. Большой деревянный шкаф был набит вещами, среди них можно было заметить даже, казавшуюся Саше смешной, красную рубашку в черную клетку. Каждый год девушка видела его в ней на свой день рождения и новый год. Вещь уже потеряла свою былую яркость под гнетом времени и не самых щадящих стирок, однако все равно очень сильно выделялась на фоне обилия серого, черного и хаки. Небольшая книжная полка умещала на себе несколько книг про оружие, между которыми затаились яркие корешки журналов с довольно сомнительным содержанием в виде порнографии. Так же плакат с обнаженной женщиной висел на дверце шкафа и откровенно говоря выводил Сашу из себя каждый раз, когда она его видела. Возможно, дело было в том, что подобные женщины казались ей чем-то нереальным, недостижимым идеалом, до уровня которого не дотянет, наверное даже та, которую в поселении будут считать самой красивой. Идеальная фарфоровая кожа, без единого намека на шрамы, ухоженные руки, милая улыбка. Девушке казалось, что дама на плакате больна, такая худоба явно была нездоровой. Сейчас таких уж точно не существует. Саша несколько раз прикусила губу, будто что-то тщательно взвешивая про себя. Подобие ревности всколыхнуло душу, но эта искра быстро погасла, уступая место здравому смыслу и рациональности.
"Это не мое дело".
Стол Гравия был уставлен оружием и его деталями. Если хаос в комнате был для него в порядке вещей, то оружие свое мужчина всегда держал в идеальном состоянии, что не могло не вызывать у Саши уважение. Руки его всегда пахли маслом и порохом, пожалуй именно эти два запаха сильнее всего ассоциировались у нее с ним, вызывали на душе спокойствие.
Мужчина глубоко вздохнул сквозь сон, это послужило сигналом к тому, что пора уходить и как можно скорее. Если, конечно, она не хочет провести еще несколько часов в бессмысленных разговорах и обсуждениях произошедшего. Взяв в руки свои берцы, Саша тихо шмыгнула за дверь, однако та предательски громко захлопнулась из-за гуляющего по коридорам сквозняка.
Девушка поморщилась, зажмурив глаза и прислушавшись. Ее оцепенение продлилось лишь мгновение, после чего она быстро надела ботинки и наспех их зашнуровав, поспешила ретироваться как можно дальше от знакомой двери. Ей показалось, что сегодня соседка Гравия, которая постоянно сидела у своей двери на потрепанной табуретке, смотрела на нее с особым осуждением. Иногда, во времена прошедшей юности, Саша становилась свидетелем разговоров девушек, что недовольно обсуждали пропавших под утро спутников. Кто же мог знать, что такой же "пропажей" со временем станет и она.
"Но я ведь не пропадаю насовсем" - мысленно оправдывала себя девушка, но в душе все равно скреблось неприятное, навязчивое ощущение собственной неправильности.
Плохо зашнурованные ботинки сидели на ногах непривычно свободно, но это не мешало Саше спокойной походкой шагать по длинному коридору, слегка задрав голову. Наемников в поселении не любили, казалось, даже те, на кого они работали. Воры, убийцы, бессердечные, холодные, а самое главное злые. Все эти стереотипы сидели в умах людей, прочно в них обосновавшись. Но всему этому была причина. Буквально пару лет назад в поселении произошло побоище, которое все еще оставляло свой отпечаток даже на тех, кого в этом не обвинили. Алчность, жажда наживы, хладнокровие и нежелание бескорыстно помогать другим, эти обвинения были такими частыми, что Саша и сама начинала верить во все это, так жилось намного легче.
Однако Гравий таким не был. Он не нагонял страх на обычных жителей, хоть порой и выглядел как арсенал на ножках. Точнее на паре сильных мускулистых ног. Веселый и улыбчивый он нравился другим, в отличие от нее. Противоположный пол тянулся к Гравию, казалось, почти везде в поселении у него есть "подружки", которые за пару ласковых слов и милых улыбок будут готовы помочь. Саша боялась стать одной из них. Наверное, это была одна из тех причин, по которым девушка, несмотря на продолжительное знакомство, все еще продолжала держать мужчину на расстоянии от себя. В то, что он способен кого-то зверски убить, не поверили бы даже если бы он пришел с оружием, весь в крови, и сам признался в содеянном. Саша всегда удивлялась его способности нравится людям.
Однако на нее его позитивная аура не распространялась. Возможно, дело было в ее отце. Хоть Алексей и погиб несколько лет назад, о нем до сих пор помнили как о том человеке, который входил, а после и возглавлял одну из первых групп, что отправились изучать город и его окрестности после войны. Их называли народными героями, как и всех, кто занимался подобной работой, и так же легко все это забылось после одного случая, после роковой ошибки. Разве герои не имеют права на ошибку? По всей видимости имеют, только не все. Сколько раз ошибалось довоенное правительство? Наверное, просто бесчисленное количество раз, ведь не мог же "Ядер" возникнуть на пустом месте ни с того, ни с сего. Хотя, им нечего было волноваться, скорее всего сидят сейчас в своих высокотехнологичных бункерах, наблюдают как граждане некогда их страны копаются в смраде и грязи, словно жуки, а сами смеются, потешаются. Не верилось в то, что все эти "Императоры", как их частенько не без доли насмешки называл отец, решили помереть вместе с большей частью страны, или согласились бы цепляться за существование, словно паразиты. Такие люди, в большинстве своем, привыкли жить с комфортом. Алексей говорил, что однажды они настолько сильно вцепились зубами в собственный комфорт, безопасность и власть, что теперь эту стальную хватку не разожмет даже ядерная война.

***

Когда ее рука коснулась его спины, мужчине показалось, что он чувствует какое-то единение, пусть и ощутимо фальшивое. Он изо всех сил сдерживал улыбку на лице, когда девушка пыталась перелезть через него, скрипя всеми пружинами на его, отнюдь не новом, матрасе. Глаза закрыты, лицо не выражает эмоций, не хотелось спугнуть ее, поставить в неловкое положение, показав то, что ее действия разбудили его. Одному эпицентру Ядера известно, насколько сильно мужчина хотел ее остановить в тот момент, но не решился. И дело было не в трусости или неуверенности, нет, ни то, ни другое не было отличительными чертами Гравия. Дело было в совсем ином, в том, что мужчина понимал где-то на границах сознательной и несознательной части своего "я".

Привязанность это всегда проблема, это знак, что пора валить. Людям можно сострадать, можно помогать, но не привязываться, это слишком опасно. Когда ты один, или связан лишь поверхностно с другими, они не тянут тебя на дно за собой. Все те знакомства были похожи на шрамы, они не болят, не беспокоят, а кожа в этих местах давно загрубела, притупляя ощущения, а вот с Сашей все было несколько иначе. Для него она была из разряда тех ран, что заживают особенно паскудно: кровоточат, напоминают о себе режущей болью по ночам, не дают спать, а под утро...
Грохот двери дал ему понять, что можно уже открыть глаза. Гравий слышал звуки возни за дверью, девушка явно спешила убраться отсюда как можно скорее. Повернувшись на спину, мужчина уронил голову на примятую подушку, расправляя плечи, которые затекли от неудобной позы сна. Сашины шаги затихали по мере ее удаления от двери, однако та половина кровати, на которой спала девушка, все еще хранила тепло ее тела, напоминая о проведенном вместе времени. От подушки пахло цветочным мылом, наверное, этот запах был тем немногим, что помогло бы мужчине найти девушку среди толпы наемников в балаклавах, если не считать спокойного взгляда ее глаз, напоминавших ему битое зеленое стекло, которое часто умельцы шлифовали и использовали в витражах и мозаиках. Как ни крути, оставались еще в этом мире романтики, что пытались привнести в него хоть какую-то красоту. Гравий любил относить и себя к таким людям, ведь уже давно в ящике его стола лежали отнюдь не патроны. Наверное, загляни в него Саша - разочаровалась бы, рассмеялась. Но то что он делал, было больше для самого себя, нежели чем для нее. Она вряд ли оценит такой подарок, любой оценит его больше нее. Поэтому мужчине было спокойнее от того, что этот небольшой секрет, пусть и ненадежно, хранил ящик его стола.
Вставать не хотелось. После дня, проведенного вместе с девушкой, тело опутывала приятная усталость. Горелый никогда не был человеком пунктуальным, что в сложившейся ситуации радовало мужчину, но опоздание на пол дня, это уже не опоздание, а повод для беспокойства. Да, напарник мог пойти на задание один, особенно учитывая его напряженку с патронами, но в таких ситуациях он тактично предупреждал.
Гравий поднялся с кровати, потягиваясь и задевая рукой лампочку, что одиноко свисала с потолка. Каждый раз она напоминала ему, как однажды пришлось бегать по городу и искать люстру для одного из местных эстетов. Это поручение было одним из самых необычных, ведь подобные украшения для интерьера заказывали редко, а точнее - почти никогда. Заказчик даже пожаловался, что один из наемников, к которому он обратился до Гравия, посмеялся над ним, назвав затею глупой. Возможно заказ был действительно сложным, донести немаленькую стеклянную конструкцию до поселения в целости было довольно сложно, но вот глупым мужчина это не считал. Иногда ему нравилось мечтать о том, что однажды он будет снимать комнату побольше, делить ее с той, с которой ему суждено провести остаток жизни... И кто знает, может ему самому ударит в голову «глупая» мысль о люстре.
Надев потрепанный свитер, Гравий покинул комнату, намереваясь сходить к воротам и узнать не покидал ли Горелый поселение. Его редко можно было застать на месте жительства, вечерами мужчина предпочитал проводить время в кабаках, сменяя один другим, по мере их закрытия, так что Гравий в глубине души надеялся на то, что все ответы он получит от охраны поселения. У него были знакомые даже среди них, хотя обычно местные стражи порядка не любили возиться с наемниками, что прибавляли им работы и заставляли открывать тяжелые ворота чаще, чем то было необходимо. Но среди них был и тот человек, отношения с которым у Гравия были максимально натянуты. Сейчас мужчина жалел о том, что все же не открыл тогда глаза, так он мог бы узнать у Саши когда на дежурство заступает ее брат, это позволило бы избежать нежелательной встречи.
Спустившись вниз по лестнице, мужчина взглянул на стену у одной из дверей, что вели во двор. Ему доводилось видеть мозаики, выполненные до Ядера. Они часто встречались на стенах покинутых учебных заведений и зданий культуры, изображали веселые картинки с улыбающимися людьми и незамысловатыми сюжетами светлого будущего, напоминали о том, как в детстве мужчина хотел стать космонавтом. Творчество всегда было олицетворением людских желаний, стремлений и надежд, и в современном мире ничего не менялось. Гравий стоял напротив мозаики, изображающей вооруженного человека, что словно стена загораживал собой ворота поселения. Она была выполнена не так искусно, как то, что ему доводилось видеть в городе. Иногда зазоры между цветными стеклышками и камешками были слишком большими, где-то они не совсем подходили по цвету, однако именно в таких вещах, что большинство игнорирует, можно разглядеть истину. Найти то место, в котором ты будешь чувствовать себя в безопасности, вот что сейчас важно.
Кто-то толкнул мужчину в плечо, проходя мимо и дав тому понять, что стоять на проходе не лучшая идея, как и предаваться философским размышлениям в новом мире. Гравий сделал пару шагов вперед и открыл дверь, выходя на улицу. Холод. Погода снаружи подействовала на разум отрезвляюще, поэтому Гравий быстрым шагом направился к будке, что располагалась недалеко от ворот. Под берцами поскрипывал притоптанный снег.