Киноциклотека: Киберпанк

О ф л а й н

Карине снился сон. Осторожными шагами продвигалась она из одного конца какого-то коридора – длинного, пустого, тускло освещенного двумя цепочками крохотных настенных ламп – в другой его конец. Там, как ей чудилось, она кого-то видела, и ей не терпелось поскорее выяснить, кто это. Она прибавила шагу, потом перешла на бег, но путь лишь становился протяженнее, и дальний край коридора не приближался. Внезапно лампочки на стенах нестройно замигали, заморгали, начали гаснуть то тут, то там. Коридор погрузился во тьму и будто бы сменил горизонтальное положение на вертикальное. Так и есть, Карина почувствовала, что летит вниз сквозь черноту тоннеля, в который трансформировался коридор, но это было не ускоренное падение, а заторможенное, какое бывает, если падать с раскрывшимся парашютом. Внизу забелело пятно света, постепенно увеличиваясь в размерах и становясь все ярче и ярче, пока Карина не зажмурилась от нестерпимого сияния. Когда она разомкнула веки, перед ней расстилалось бескрайнее, залитое лучами то ли солнца, то ли театральных софитов ровное и гладкое пространство. Посреди громоздилось подобие средневековой крепости – высокие ворота, массивные стены с бойницами, ров по периметру, башня-цитадель в глубине. Распахнувшись с тяжелым, отвратительным скрипом, ворота исторгли наружу толпу странных людей, похожих на сумасшедших оборванцев. Безоружные, но источающие ярость и агрессию, они ринулись вперед, на ходу бешено размахивая руками и издавая нечленораздельные звуки. Карина точно знала, что ей нужно сразиться с ними. Без всякого удивления она обнаружила, что стискивает в руках по клинку, каждый из которых являл собой замысловатый гибрид мачете и ятагана. Уже занеся ногу, чтобы двинуться навстречу толпе, Карина заметила, что на ней черное, сверкающее, обтягивающее, как латекс, одеяние. И что она не одна. Из-за ее спины показались фигуры людей, все как на подбор в такой же сверкающей экипировке, вооруженные такими же мачете-ятаганами. Упорядоченным строем они двинулись навстречу хаотической массе безумцев, и тут Карина поняла, что окружающее ее воинство целиком состоит из ее двойников. Она примкнула к другим Каринам, авангард которых уже со звоном, свистом и хрустом вклинивался в ряды противника, и... вскочила в постели с хрипло рвущимся с губ боевым кличем. Минуту спустя, прочистив горло, она попыталась повторить этот клич из сновидения, но уже не смогла вспомнить, как он звучал.

В этот день Карина, наведя справки и переговорив с коллегами и друзьями, выяснила, что на поддержку государства посреди эпидемии рассчитывать не приходится, разве что на какие-нибудь мелкие подачки. Тем не менее, она приободрилась. Мы вошли в кризис, рассуждала она путем жонглирования шаблонными формулировками, а кризис – всегда возможность подстегнуть развитие, совершить качественный рывок вперед из зоны комфорта (превращающейся в гнилое болото, добавила Карина) на новую и неизведанную территорию. Ей вспомнились слова одного заезжего гуру на дурацком, но не лишенном крупиц полезного знания психологическом мастер-классе, который ей как-то довелось посетить. Гуру утверждал, что добиться истинного прогресса на пути совершенствования человек может лишь в том случае, если возьмется за такое дело, каким доселе никогда не занимался.

Напрашивается, заключила для себя Карина, следующий вывод. Складывающаяся ситуация предвещает, не исключено, что-то вроде тотальной пертурбации всего мироустройства. И дает тем самым уникальный шанс сосредоточиться на усердном повышении своей квалификации либо поступить еще радикальнее, полностью сменив род деятельности. Она принялась размышлять, какое бы новое направление ей, тридцатитрехлетней незамужней женщине без детей и с двумя дипломами о высшем образовании, подошло бы более всего. Семейная жизнь, в ее понимании во многом сводящаяся к смене памперсов карапузам и жарке котлет мужу, Карину сроду не прельщала, но, может, теперь пришло время благосклоннее посмотреть на брак и его неизбежные издержки, сосредоточившись на плюсах (ведь должны же они быть)? После череды отвергнутых потенциальных спутников жизни среди ее знакомых все еще оставались приличные холостяки, а если еще расширить круг поисков... Но, будучи дамой привлекательной и осознавая этот свой козырь, Карина не спешила с замужеством с тех пор, как решила для себя, что пожизненные бездетность и безбрачие, прикатись она к таковым, ни в коем случае не станут для нее трагедией. Есть в жизни вещи поважнее, чем весь этот матримониальный джаз, думала она. Только какие именно в ее случае?

Из раздумий о пресловутом домашнем очаге как самом скучном варианте самореализации женщины и альтернативных схемах приложения сил Карину вывел доносившийся снаружи шум. С балкона ей открылась картина непонятной возни. Детскую площадку прямо напротив ее подъезда с разных сторон загораживали несколько автомобилей – медицинская карета, полицейская машина, необычный фургончик и бесстыдно сияющий совершенными формами, лоснящийся, как черная икра на солнце, откровенно начальственный «гелендеваген». На детской площадке красовалась растяжка с крупно выведенными, как на наружной рекламе, номерами телефонов (наметанным глазом Карина молниеносно оценила качество исполнения баннера – довольно паршивенькое). Рядом сновали фигуры в защитных костюмах с канистрами и чемоданчиками, и тут же прохаживался рыхлый приземистый индивидуум, в котором с ходу угадывался чиновник как минимум городского масштаба, в медицинских перчатках и маске. Территорию оглашали вскрики и недовольные голоса жильцов высотки.

– Маразм, – донеслось снизу. – Полный.

С балкона четвертого этажа соседка по дому, хорошая приятельница Карины, и фиксировала происходящее внизу на камеру смартфона.

– Что происходит? – спросила Карина.

– Дом наш оцепили. Никого не впускают, не выпускают.

Карина нахмурилась. Соседка прервала видеозапись, принялась с кем-то говорить по телефону и исчезла из виду. Чиновник достал откуда-то громкоговоритель и поднял его, одновременно приспустив маску с щекастого лица.

– Уважаемые граждане, жители дома! – затрещало из колокола громкоговорителя. – Убедительная просьба не беспокоиться! В связи с выявлением по вашему адресу очага инфекции были оперативно введены карантинные меры. Это только на время. В соответствии с актуальным протоколом безопасности здание изолировано. Все входы и выходы будут недоступны вплоть до момента снятия карантина. Сожалеем по поводу причиненных неудобств.

Раздались восклицания и гул стоявших на балконах и маячивших в окнах людей. Начальственный толстячок успокоительно поднял ладонь с сарделькообразными пальцами:

– Все вопросы жизнеобеспечения жителей, в первую очередь моменты касательно снабжения продуктами, лекарствами и прочими предметами необходимости, уже активно решаются. Организован прием заявок, работники соответствующих служб и волонтеры скоро будут готовы к их выполнению. Можете обращаться по следующим телефонам (он указал в сторону баннера), а также напрямую к дежурным полицейским во дворе...

Вслед за обещаниями оперативного решения насущных проблем чиновник особо предупредил об ответственности за попытки «несанкционированно» покинуть «зону очага» до официального снятия с дома «данного статуса».

– Час от часу не легче, – пробормотала Карина.

Приподнято-боевой настрой молодой женщины был подорван, но она твердо решила, что сохранит спокойствие и невозмутимость. Следующие несколько часов ушли на просмотр новостей и кино по телевизору, ознакомление в интернете со свежими постами так называемых лидеров общественного мнения и переписку с друзьями и прочими контактами в соцсетях и мессенджерах. Доведенный до автоматизма просев информационного шлака с изредка встречавшимися прожилками ценных сведений позволил Карине прийти к твердому допущению, что оцепление выявленных очагов – штука не только не смертельная, но и не длящаяся очень долго. Она повеселела, съела мороженого, запас коего более месяца дожидался ее в морозильнике, и засела за написание запланированного текста для блога.

Вторую половину дня Карина по большей части посвятила хозяйственно-бытовой рутине, чтению, тренировке в виде выполнения комплекса подобранных под себя физических упражнений для поддержания формы и приему ванной. Укладываясь ближе к ночи спать, она отметила про себя, что вынужденная самоизоляция – это не кошмар экстраверта, а ниспосланная строгими надчеловеческими инстанциями проверка его духовных, умственных и телесных сил.

О н л а й н

Добралась я до экватора путешествия по извилистым тропам «Обители зла», которая смотрится в унисон с карантином, до того в унисон, что делается не по себе. Третья часть франшизы получила подзаголовок Extinction, что проще всего перевести как «вымирание». Вымирание – логическое следствие апокалипсиса (отсылаю к второй части и моей предыдущей записи), упомянутого в прологе фильма, декорированном красочной картой распространения заражения (сейчас похожие можно увидеть в новостных сводках). В данном случае вымирание обрело форму почти что поголовного озомбления жителей Земли, причем сгинула не только основная масса народонаселения, обратившись в табуны бродячих мертвецов, но и флора с фауной. Планета стала голой пустыней, лишенной живых красок и отлаженной гармонии экосистем, на ней царят голод и смерть.

Намеки на то, как страшно может быть возможное истощение ресурсов, нам сейчас дает сама окружающая действительность – все, наверное, видели полки магазинов и аптек, с которых были сметены продукты и предметы первой необходимости. Всего нескольких дней существования в закрытом режиме хватило для того, чтобы повреждение логистических цепочек вкупе с информационной истерией по ТВ и в соцсетях, вызвало у всех у нас холодок, который чрезвычайно неприятно, признайтесь, ощущать собственной, привыкшей к удобствам цивилизации шкурой. Некоторое представление, каким ущербом все это может обернуться при длительных проблемах, как раз и дает «Обитель зла», и скидка на киношную гиперболизацию почему-то не слишком успокаивает.

Итак, в представленном варианте пугающе недалекого будущего глобальный капитализм в лице корпорации Umbrella, такой же хищной и смертоносной, как заполонившие все вокруг плотоядные зомби и вороны, таки сделал это – добил матушку Землю как пригодную для жизни среду. Теперь, потеряв все свои целевые группы и рынки сбыта и отправив за ненадобностью на помойку былые бизнес-стратегии и маркетинговые исследования, эти господа вынуждены искать выход. И шанс на выход вроде бы дает биологический продукт корпорации – Элис. И... стоп, минутку.

Все забываю сказать пару слов про имя главной героини Элис, то бишь Alice, что есть то же самое, что Алиса, и что означает, в свою очередь, неизбежность ее сопоставлений с главной Алисой всех времен и народов. Разумеется, речь о викторианской малолетке, которую незабвенный Льюис Кэрролл сначала спускает вниз по кроличьей норе, потом вталкивает на изнаночную сторону зеркального стекла, где ей на каждом шагу попадается не шибко адекватный фрик, чья жуткость подкамуфлирована абсурдистским комизмом. Так вот, Алиса-Йовович в третьей серии Resident Evil схожим образом натурально проваливается в некую темную дыру, а еще раньше пробуждается от странного морока в декадентских интерьерах, которые, кажется, вот-вот выведут в тот самый зал со стеклянным столиком и пузырьками с подозрительными жидкостями. Фриков же эта Алиса встречает страшных и безо всяких умилительных хохм и забавных бесед, и их сплошь приходится силой учить манерам (как известно, кэрролловская любимица знала толк в манерах, но ей достаточно было транслировать их вербально), прежде чем выясняется ключевая тайна...

И еще раз нажимаю кнопочку «пауза». Кто не переносит спойлеров, того я призываю не дочитывать настоящий абзац и вместо этого, например, ознакомиться с замечательной статьей Джонатана Розенбаума (она же глава из его синефильской книжки) «В защиту спойлеров», опубликованную мной не так давно в собственном вольном переложении с английского. Остальным же открою (или скорее напомню – все-таки большинство, полагаю, с фильмом знакомо), что Алиса, которая Элис, – уже не столько человек, сколько генно-модифицированный организм с бесчисленными клонами, каковыми взахлеб в режиме полигонной обкатки манипулирует Umbrella. В рамках так называемого Alice Project корпорация активирует очередного двойника Йовович и пускает в (рас)ход следующий как две капли воды похожий на нее экземпляр сразу после того, как предшественница погибает, завалив тест в одной из варварских ловушек, устроенных экспериментаторами.

Мне трудно удержаться от сопоставления положения героини (во всех ее повторяющихся ипостасях Миллы Йовович) с уделом женщины в реальном мире, где она имеет дело с деспотическим прессингом мужского общества. Последнее видит в ней объект желания, инструмент репродукции, возбудитель творческого вдохновения, красиво именуемый музой, предмет научного анализа-синтеза, куклу для развлечений, экономической эксплуатации или откровенного насилия и еще черт знает что, только не автономную личность. И Элис – не то ключевому из наштампованных клонов, не то их оригиналу, что колесит вдоль пустынных хайвеев Невады на байке, словно фэнтезийный, почти стивенкинговский ковбой, пересекающий прерию – приходится играть по навязанным ей мужицким правилам. Она вынуждена быть брутальной и беспощадной, носить вместо изящных дамских туфелек и трогательных косметичек высокие пыльные сапожищи и большущий арбалет. Зато этой Алисе палец в рот не клади – мигом оттяпает и тут же затянется сигарой, что твой Клинт Иствуд.

Вообще, причиной зацикленности корпорации на Alice Project является тот факт, что Элис обладает особыми сверхспособностями, не сводящимися к исключительным физическим данным вроде силы, выносливости, ловкости и прочего, а включающими также такое офигительное умение, как телекинез. Поначалу тестированием занимается доктор Айзекс, гнусный тип, плоть от плоти Umbrella, но он вдруг отбивается от рук и перестает проявлять лояльность к компании, а затем сам после какого-то там сбоя в работе с генным веществом превращает себя в супербиотворение. Знаете, как в одной кавээновской, кажется, шутке: «В институте ядерной физики в результате мутации появился новый, более мощный – директор института ядерной физики!» Две усовершенствованные особи, каждая их которых может претендовать на звание воплощения новой ступени человеческой эволюции, конечно же, сходятся в финальном бою. И надо ли говорить, на чьей стороне правда и кто берет верх – эльфоподобная женщина-экстрасенс, отягощенная страданиями за своих убиенных сестер и заодно за все остальное человечество, или мерзкий беспринципный мутант-мужик с ктулхуобразными причиндалами, возомнивший себя венцом природы.

«Обитель зла» педалирует зрительские страхи, живописуемые любым зомби-хоррором, а всякому произведению этого жанра имманентен программный пессимизм. Ибо откуда взяться оптимизму, если Земля уже безвозвратно отдана на откуп мертвецам-мозгоедам – мажоритарным представителям высшей стадии оголтелого консьюмеризма. Надежд на выправление ситуации нет, в лучшем случае повезет спастись горстке героев, но не миру, где они существовали прежде, не цивилизации, детьми которой они являются и связь с которой они всегда будут ощущать как фантомную боль, мучаясь от того, что нити эти навсегда оборваны, словно у космических колонистов, улетевших в чужие галактики без шансов когда-либо вновь ступить на родную Землю, вернуться в лоно своей истинной природной матери. Пусть кто-то и выжил (пока), мир уже мертв и восстановить его в привычном виде более не удастся при всем желании: слишком деструктивным выдался шок, слишком велики оказались потери, слишком много обнажилось изъянов прежних жизненных моделей, слишком могучи тектонические сдвиги и их инерция. Короче, хэппи-энд невозможен по определению. Зато есть возможность продолжения, и о нем – в следующий раз.