Киноциклотека: Киберпанк

О ф л а й н

В коротеньком халате и шлепанцах, с тюрбаном из полотенца на мокрых волосах Карина выпорхнула из ванной комнаты, мурлыкая под нос «Камчатку». В плавном ритме песни Виктора Цоя она прошагала на длинных ногах в спальню своей двухкомнатной квартиры, оформленной в ипотеку, и через три минуты вернулась оттуда переодевшейся и с феном в руках. Подтянутую фигуру молодой женщины дружески обнимали мягкие линялые джинсы и широкая хлопчатобумажная рубашка, в которые ей всегда было приятно влезть после очередного дня в офисе.

На работе Карина была вынуждена носить маску строгого профессионала, и, хотя после дюжины лет в рекламном бизнесе она заслужила право без ложной скромности себя таковым считать, наигранность в эксплуатируемом ею образе хваткого прагматичного менеджера все же превалировала над естественностью. Кабинетной деятельности она предпочла бы беспрестанное, как у акулы, движение в водовороте живого общения с живыми людьми, с регулярной сменой декораций, лиц, событий, состояний, повесток, целей и ориентиров. Но должность ведущего сотрудника компании обязывала ее усмирять природную тягу к акционизму и авантюризму и заниматься приемом, обработкой и реализацией заказов от клиентов, желающих добротного пиара за умеренные деньги. Вследствие консерватизма заказчиков делать это, как правило, было скучно; включать по-настоящему творческий подход, а он был далеко не чужд Карине, доводилось редко, и в нерабочее время она ощущала потребность в компенсации.

Покуда ее коллег и приятелей чаще всего утягивало в алкогольную, а то и в более тяжелую, психотропную по своим свойствам трясину, Карина отводила душу с помощью энергозатратных адреналиновых практик, как то: скалолазание, рафтинг, катание на роликах, женский бокс, фитнесс разных сортов, урбанистические квесты, пейнтбол, всевозможные танцы и впридачу уроки вокала. За исключением скалолазания, длились такие увлечения не особенно долго, но каждое из них до того, как приесться либо стать излишне хлопотным организационно, успевало одарить Карину физической и эмоциональной разрядкой, столь необходимой для нейтрализации последствий стрессов городской жизни и заполнения пустот, зиявших в ее личной жизни. Дополнительную отдушину ей обеспечивала писанина в собственном блоге и на страницах соцсетей, в особенности на тему кино. Из-за чего она даже слыла знатоком кинематографа, что ее скорее забавляло, нежели серьезно поднимало в собственных глазах.

Карина подсушила волосы феном и направилась в кухню. На плите начинал пыхтеть чайник, заблаговременно водруженный на слабый огонь. В процесс приготовлений к ужину вторгся телефонный звонок. Со вздохом она приняла вызов.

– Привет, папа. Как твои дела?.. Ага... Хорошо... У меня? Ну, все нормально... Я вот только недавно домой пришла... Да, конечно...

Одной рукой она держала у уха смартфон, другой шарила поочередно в холодильнике и в шкафчике у плиты. Чайник принялся тоненько свистеть.

– Нет пока что... Понимаешь, тут надо до конца недели с одним важным проектом управиться... Так что опять не получится к тебе выбраться, извини...

Отец жил за городом в доме, куда родители Карины перекочевали из провинциальных краев, когда та была старшеклассницей. Девочке-подростку не очень хотелось менять школу и место жительства, где она чувствовала себя комфортно и где остались ее подружки, партнерши по баскетбольной команде и первая любовь. Разочарование безапелляционным решением старших не дожидаться ее совершеннолетия и покинуть родной городок отзывалось в ней приглушенной обидой и спустя годы, хотя сейчас Карине было трудно не признать оправданность того переезда. Да, и если справедливо рассудить, то были мелочи по сравнению с прочими претензиями, накопившимися для предъявления отцу. Последние оставались по большей части невысказанными и упрямо скребли сердце, не собираясь проваливаться в темный подвал забвения, как бы она того ни желала.

– Я же объясняю...

Ее тон становился все более нервным.

– Ну, что ты заладил!.. Тебе же прекрасно известно, что... Вот как?.. Ну, знаешь ли!..

Из носика вскипевшего чайника с визгом рванула струя пара.

– А кого я столько времени уговаривала перебраться в город? Ведь так было бы удобнее и тебе, и маме! Теперь, когда ее уже нет, ты начинаешь... Ладно, сейчас мне некогда, потом поговорим.

Она оборвала разговор и со стуком положила смартфон на стол. Ее возмущало поведение отца, просившего у нее куда больше внимания, чем он сам уделял ей, единственному ребенку в семье, в ее нежные годы, когда она в этом остро, по-настоящему нуждалась. В воспоминаниях Карины слишком хорошо отпечаталась боль от ветрености отца, его пьяных выходок и похождениях на сторону, так травмировавших ее бедную мать. Поэтому молодая женщина считала, что сегодняшние жалобы, упреки и призывы отца, к закату дней взявшегося, наконец, ценить общение с дочерью, были лишены моральной легитимности. Даже беря во внимание то обстоятельство, что, овдовев лет пять назад, отец стал постепенно превращаться в грустного и вызывавшего непроизвольную жалость одинокого старика. И что вдобавок у него обнаружился диабет со всеми связанными с этим неудобствами, рисками и фобиями.

Покусав губы с полминуты, уже в более спокойном состоянии, Карина снова взяла мобильный в руки и пробежалась по свежим уведомлениям из соцсетей и мессенджеров. Затем под бубнеж телевизора, вещавшего из зала о страстях вокруг мировой пандемии, доимпровизировала ужин. Состоявший из макарон и тушенки, ужин напоминал трапезу армейского холостяка и был почти с солдатской скоростью съеден, а грязная посуда – тут же вымыта. Больше на кухне до конца вечера было нечего делать, и Карина перебралась в зал.

Любимое плазменное чудо размером с треть стены комнаты источало беспрерывный, как вибрации адского perpetuum mobile, поток информации. Не обращая на нее особенного внимания, Карина уселась за небольшой стол напротив телеэкрана, раскрыла ноутбук и подключила к нему флешку со взятыми на работе материалами. Ей хотелось ускорить сдачу порученного руководством компании проекта по продвижению продукции некоей агропромышленной фирмы и подготовку соответствующей презентации.

От погружения в рабочие файлы и рекламные макеты ее отвлек звонок начальника. Он известил, что в офис завтра и вообще в ближайшие дни являться не надо.

– Повсеместно ужесточаются карантинные меры, и нам ничего не остается, кроме как сидеть по домам, – сказал патрон. – Ты ведь можешь доделать все удаленно?

– Да, в общем, – ответила Карина. – Хотя это не совсем удобно, домашний инструментарий не сравнится с офисным. Тем более, вы же знаете, я привыкла все делать на своем рабочем месте. Там все под рукой и мозговой штурм всегда можно устроить.

– Понимаю, но надо выходить из положения. Для штурма, если что, есть средства видеосвязи.

– С ума посходили с этим вирусом. Клиенту потом тоже по видеосвязи все представлять?

– Не исключено.

– Но это же бред какой-то.

– Хватит причитать, – одновременно раздраженно и веско бросил начальник. – Сам знаю, что бред. Будем как-то выкручиваться. Форс-мажор, что поделать.

Покорпев над проектом с часок, Карина решительно захлопнула ноутбук и сфокусировалась на телевизоре. Пощелкала пультом, вошла в платный видеосервис, поискала в меню заранее запланированный для просмотра фильм, плюхнулась на диван. После сеанса, на излете вечера, она вернулась к ноутбуку и взялась описывать впечатления от кино и возникшие в связи с этим соображения.

О н л а й н

Как и обещала в предыдущих постах, приступаю к пошаговому разбору фильмов серии Resident Evil, а по-нашему – «Обитель зла». Повод приглядеться к ним дает сама жизнь, причем это будет повторное обращение. Я всегда считала, что возвращаться к знакомым картинам, даже плохим – интересный и полезный опыт, помогающий фиксировать прежде всего изменения собственного восприятия. Это позволяет делать открытия, которые заставляют тебя поглядеть другими глазами не столько на уже виденное кино, сколько на саму себя, как бы отразившуюся в нем. Кино ведь не что иное, как выставленное перед нами странно-хитрое неподвижное и в то же самое время движущееся зеркало, всякий раз выдающее разные отражения того, кто в него всматривается. Сразу оговорюсь, что, углубляясь в «Обитель зла», вижу в нем именно кинопроизведение, а не адаптацию популярной компьютерной игры. Ибо, хорошо это или не очень, самой игры я не знаю, и вообще видеогеймер из меня никакой – с этим точно не ко мне, уж извините.

Первый фильм франшизы, о котором сегодня речь, в пору своей премьеры в уже далеком 2002 году выглядел по преимуществу горячечным бредом средней паршивости фантазера-антиутописта, помешавшегося на конспирологической теме происков мировой политико-финансовой закулисы. Но спустя без малого двадцать лет фантастической субстанции в данном сюжете заметно поубавилось, а корпорация Umbrella (зонтик!) стала адекватным символом этой самой закулисы. Это зонтик не из тех параплюшек, с какими выплясывают старлетки из мюзиклов золотой эпохи Голливуда или какими прикрываются замордованные ханжеством мужского общества героини томных мелодрам, дымящихся от подавленного сексуального напряжения. Этот зонт – раскидистая ширма-купол, маскирующая нечто таинственное и коварное, а красно-белая гамма, в которой выполнен логотип Umbrella, как бы намекает на кровавый, античеловеческий, преступно-людоедский характер деятельности, осуществляемой за стенами компании, в так называемом «Улье».

Между прочим, в лицензионной версии фильма слово Hive переведено как «муравейник» (видимо, чтобы мы ждали оттуда жука имени братьев Стругацких), но я предпочитаю более точный и лаконичный «Улей», которым оперирует, среди прочих, такой авторитет, как ветеран внесистемного переводческого цеха Андрей Гаврилов. Так вот, «Улей» – это секретное подразделение компании, и занято оно разработкой биологических продуктов, военного прежде всего назначения. Тут при желании можно увидеть еще и прямое указание на то, что красное и белое – это цвета плоти и костей, цвета кровяных телец, бегущих в жилах белковых организмов. Вместе с клетками, тканями, биохимическими соединениями и всем, из чего состоит живая органика, кровь становится предметом анализа, модицифирования и, в конечном итоге, агрессивного приспособления под нужды корпоративного бизнеса, который по определению алчен и бездушен.

Алчен, бездушен и бесконечно хитер, ибо прячется не только под зонтами, но и, например, за образами милых зверюшек, как в случае с городом Raccoon City, от слова «енот». Такое название (Енотоград?) напомнило мне недавнее видео из YouTube, на котором крошка-енот, точно Человек-паук или Кинг-Конг, карабкался по стене небоскреба где-то в Миннесоте. Зверек с упорством и отвагой Ливингстона или Амундсена исследовал строение на предмет протяженности оного в высоту, лишь присаживаясь передохнуть на его небольших выступах. Право же, он герой, доказавший, что назвать целый город в честь енота действительно оправданно и даже почетно.

Так вот, в фильме, как известно, там, где стоэтажная высотка могла царапать небесный свод, возведено нечто противоположное: в глубь земли под городом уходит, как шахта в преисподнюю, гигантский научно-технический комплекс. В его-то сердцевине и запрятан «Улей». Фрейдист обязательно узрит в чертеже «Улья» с его продолговатым туннелем, пронзающим земную толщу, метафору полового акта – так, дескать, корпорация грубо насилует матушку-природу. Я, предпочитая обходить стороной вульгарный психоаналитический инвентарь, выражусь проще и прямее: это настоящий инфраструктурный монстр, и стоит ли удивляться тому, что дом-монстр породил биологических монстров. А те, в лучших традициях жанра, вырвались на свободу, как ни старался обслуживающий персонал этого дьявольского проекта.

Заниматься теми опытами, что осуществляет Umbrella – это примерно как держать джинна не в бутылке, а в плетеном чехле для бутылок, по-идиотски полагаясь на его герметичность, а потом тонуть, захлебываясь от ужаса, в завалах, оставшихся после бурной деструктивной колдовской деятельности джинна. Именно это и происходит в «Обители зла» – продукт генетических разработок под названием Т-вирус тайком вынесен из лаборатории и вследствие стечения роковых обстоятельств провоцирует смертельную зомби-эпидемию внутри «Улья». Внешне отлаженная, четко управляемая, работающая как часы и приносящая результат система летит в тартарары. Что-то отдаленно похожее, кстати, сейчас происходит с нашей экономикой, уязвимость которой обнажила глобальная вирусная инфекция.

В фильме пару раз звучит фраза «После вас» (что-то типа «Дамы вперед»), которая представляется мне ключевой. Ее как бы в шутку вбрасывает один из ликвидаторов-коммандос, посланных в оказавшийся в аварийной ситуации «Улей», обращаясь к женщине-коллеге – такой же, как он, вооруженной и экипированной боевичке специального назначения. Так он уступает ей право раньше него полезть в пекло и вроде как дает понять, что они тут с ней на равных. Издевательство в том, что равной себе он ее, разумеется, не считает, у альфа-самцов, какими укомплектованы подобные отряды, просто кишка тонка хотя бы гипотетически допустить равенство. Однако он, сам того не подозревая, своей репликой актуализирует то, что в итоге толстой красной линией (а лучше сказать кишкой, принимая во внимание биопанковский дискурс фильма) протягивается через всю «Обитель зла». Центральные фигуры, определяющие события и их исход, здесь сплошь женщины – сильные, боевые и инициативные характеры. И именно дамам придется стоять на переднем краю борьбы, приобретающей эпический масштаб.

Конкретно воплощением этого героизма становятся Элис в исполнении Миллы Йовович, главное действующее лицо всей франшизы, и волоокая Мишель Родригес, которая в амплуа служивой бой-бабы чувствует себя как барракуда среди карибских рифов. Таким разным типажно и функционально, но одинаково твердым и решительным барышням достается расхлебывать то, что с умным видом безответственно наворотили мужчины, предаваясь в экстатическом тщеславии возведению адских зонтиков и выращиванию неизвестных науке чудищ.

Отряду ликвидаторов противостоит прежде всего Красная королева – головной компьютер корпорации, софтовый аватар и вообще призрак в машине. Тут, к слову, впору воскликнуть: здравствуй, дух улья, вот он какой на самом деле, сеньор Эрисе! (смотри мою рецензию на одноименную классическую испанскую ленту). Красная королева, понятно, тоже выступает как женский персонаж, каковой представлен через голограмму невротичной девочки, и это на редкость неприветливый, циничный и жестокий антагонист. Обосновывая совершаемые злодеяния изуверской логикой необходимости, она истребляет коммандос посредством жутких ловушек и насылаемых на них полчищ оживших мертвецов и мутантов, ее же усилиями и вылепленных, в том числе из генетического материала лабораторных и офисных сотрудников корпорации Umbrella. Мужчинам в подобной мясорубке остается довольно узкое поле применения сил, их влияние незначительно, так что – дамы, вперед, и никак иначе.

Подводя итог, замечу, что если тогда, на заре века и тысячелетия я, начинающая рекламщица, могла разве что посмеяться над столь гротескным, преувеличенным и вполне мультяшным изображением катастрофы, предположительно поджидающей человечество в будущем. Сейчас же я, человек с некоторым, не самым маленьким профессиональным багажом и, простите за пафос, жизненным опытом, вовсе не уверена, что какая-нибудь не вымышленная, а самая настоящая Umbrella не колдует прямо сейчас за своей ширмочкой где-нибудь в скрытом от глаз подземелье над опасными вирусами, в теории способными принести всем нам кучу бед. И добро, если нынешний странный мор не является прелюдией к чему-то пострашнее.