Морэлис

Утро брюнета всегда начиналось рано. Если, конечно, пару часов в кровати без сна, можно назвать перерывом между днями. Неделя зачетов кого угодно превратит из нормального, здорового организма в какую-то непонятную массу. Вот и сейчас дни состояли из сплошных заучиваний конспектов с перерывами на тренировки. Латинский, английский, немецкий, словари и различные книги об истории государств, легендах о вампирах и конечно же миропорядке. Мэлис принципиально не пользовался переводчиками, так же как и принципиально не держал у себя книг на родном русском (кроме тех, что выдают в универе и тех, что содержат определенную ценную информацию). Предрасположенность к изучению языков его мать заметила в нём ещё в раннем детстве, поэтому теперь Мэл нуждался лишь в переводах определенных терминов узкой специализации. И так каждое утро - сплошные книги, распечатанные тексты, ручки, карандаши и маркеры.

- Crap ("черт" с латинского), - выругался парень, понимая, что если сейчас же не пойдет на занятия, то опоздает. Не то чтобы ему было не без разницы, но быть неприветливым - не равно быть недисциплинированным. А потому, в ту же секунду тетради и пенал полетели в портфель. Мэлис обулся, накинул своё черное пальто и, взяв рюкзак, пошел в корпус. От его квартиры до универа было всего 5 минут ходьбы. Перешел через дорогу - и вот, ты уже на месте. Но даже за эти пять минут он успел попасть под дождь. Зонтик в такой спешке, конечно же, остался дома, хотя прогноз погоды парень прекрасно знал. Ещё пара ругательств слетели с его губ, пока он шёл к аудитории, но, по итогу, вампир остался внутренне доволен, что не опоздал.

Совсем недавно в университете произошла "смена политики". Теперь, некоторые курсы объединили друг с другом, объясняя такое решение - способом сокращения длительности обучения. Мэлис в свои 20 учился на третьем курсе, а объединить их группу решили со вторым. Узнав о таком решении, Уинстон долго негодовал. Парень не знал, что раздражало его больше: то, что он мог бы это предотвратить, или то, что теперь придется терпеть это насколько милое, настолько и ненавистное лицо.

Входя в аудиторию со своим невозмутимым видом, он явно привлек больше внимания, чем это требовалось бы. Каждый в стенах этого здания знал о том, кто учится вместе с ним. Мэлис должен был занять место декана ещё год назад, но никто не знал, почему этого не произошло, ровно так же, как никто не знал и о причине перехода управления старшим ковеном от родителей Мэла к его дяде Роллинсу.

- Вампиры делятся на ковены не просто так, - начал повествование старенький профессор: - Все вы знаете, что отличаетесь друг от друга не только степенью различия от простых людей, но и способностями. Господин Уинстон, может быть расскажете нам о старшем ковене? - интересуется мужчина, кашляя в кулак. Ему уже давно пора бы уйти со своей работы, старость - не то, что можно избежать, кем бы ты ни был. Но никто не попросит Кроулса этого сделать. Старик потерял всю свою семью в ужасном пожаре несколько лет назад, после чего, кроме своей учительской деятельности, у него не осталось ничего.

- Конечно, - отвечает Мэлис, поднимаясь с места. Он спускается вниз, к профессору, чтобы быть лицом к остальным, зная, что теперь лекцию будут слушать все, но уже через минуту он сто раз пожалеет о том, что согласился.

Разворачиваясь лицом к сокурсникам и новоприбывшим, Уинстон готов поздороваться и начать своё повествование, ему не впервой выручать преподавателей на лекциях, но правда ли готов? Из всех вампиров, что находились в аудитории, взгляд парня падает на ту, что сидит на самом последнем ряду с карандашом, нервно подрагивающим в одной руке, и скетчбуком в другой. Взгляд темных бордовых глаз, что становятся практически черными, лишь на несколько секунд встречается с женскими ярко-красными глазами, в свою очередь становящимися похожими на огонь. Ненависть, боль, сожаление, злость. Особенно злость. Она была всепоглощающей, затмевающей любые другие чувства. Никому из них не хочется быть здесь и сейчас, ни для кого из них этот момент не кажется секундами. Они будто часами вглядываются в зеркала душ, пытаясь найти там то, что заткнет дыры в сердцах каждого.

- Старший ковен, к которому отношусь я, больше всех из нас отличается от людей. Нам практически не нужны сон, еда и вода для нормального существования. Я сплю несколько часов в неделю и чувствую себя нормально, тоже самое и с едой. Мы не такие, как люди. У старших вампиров нет чувства голода или жажды, есть лишь потребность организма восполнить силы, если они были потрачены. Допустим, мы сходили на тренировку. После неё, как и любой человек, я пойду пить, ибо организм потратил часть энергии и ферментов. Но в обычной жизни эти процессы приостанавливаются, - пока Мэлис рассказывал общую информацию своим привычным спокойно-отрешенным тоном, глаза его то и дело цеплялись за блондинистые волосы, а дыхание сбивалось. Казалось, ярость и ненависть Мэлиса росли в геометрической прогрессии каждую минуту, если не секунду. Но чувства к этой девушке были особенными. Он знал о том, что их группы объединили, но тогда у него это не вызвало никакой реакции, кроме досады. Парень был уверен, что ему плевать на Астерию, но всем нам свойственно совершать ошибки. Мэлис ненавидел ее и ненавидел себя за то, что так реагирует. Он теряет самоконтроль, погружаясь в эту трясину чувств всё больше.

Тем временем Астерия, крутившая в руке карандаш, сама не могла справиться с любопытством. Вампирша видела Мэлиса, но старалась игнорировать, хотя взгляд ее все равно иногда падал на парня, да и в вихре мыслей, Мэлис являлся, кажется, главной частью.

Раньше они очень близко дружили, вместе были чуть ли не с пелёнок. Но потом, когда Мэлису исполнилось 10, а Астерии 9, их общению пришёл конец. Слухи, которыми кормили обоих на протяжении длительного времени, пока территории кланов так старались напихать заборами с проволокой и капканами, дабы никто и не думал ступить на чужую территорию, привели бы в ужас многих. Та чушь, которой забили головы ребят их родители, совсем не была похожа на что-то реальное. Но они были маленькими и просто не могли предположить, что слова родителей могут быть лживыми..

В воспоминаниях всплывают слова матери: «А вот знаешь какой он? Знаешь что его родители хотят сделать с тобой, юной наследницей?».

«Но тоже самое хотите сделать и вы с ним», - с годами осознала девушка. Где-то в глубине души разливалось сожаление и чувство обманутости из-за того, что утекло столько воды, а все моменты из детства похоронены настолько далеко, что так просто их уже не достать.

Мэлис никогда не спорил с общепринятыми нормами. Никогда не выражал свой протест и уж тем более не пытался бороться с решениями своих родителей, но шли годы, маленький мальчик возмужал и превратился в действительно умного вампира. Раздробленность никогда не приносила ничего хорошего, а потому и вопросов стало появляться всё больше.

Почему именно их два клана враждуют? Почему вампиры так резко возненавидели друг друга. Ведь, если с наследниками всё понятно, то что с остальными? Что за нездоровая конкуренция? Чего и кто хочет этим всем добиться?

Все эти вопросы волновали парня, он никак не мог выкинуть их из головы, но не сейчас, только не в эту секунду. Сейчас мысли заполонила лишь она.

Астерия.

Какая она? Как сложилась ее жизнь? Каких важных вещей Мэлис не знает? Какие тяжелые моменты жизни бывшей подруги он упустил? Ненависть - чувство сильное, но его нужно чем-то подпитывать, а у Мэлиса не было ничего, кроме давних рассказов его родителей, которые с годами становились всё менее правдоподобными.

- Спасибо, Мэлис, присаживайся, - говорит профессор Кроулс, после чего Уинстон направляется на своё место, и не лишает себя радости взглянуть на неё ещё раз. Где-то глубоко внутри распускается букет чувств, вызывающих смешанные эмоции, и Мэлу точно не нравится то, что происходит, потому он хмурит брови.