Импринт

Когнитивный диссонанс

«Baby I'm preying on you tonight

Детка, сегодня ночью я охочусь за тобой,

Hunt you down, eat you alive

Выслеживаю тебя и съедаю живьем,

Just like animals, animals, like animals

Как животное, животное, как животное...»

Maroon 5 - Animals

Хэтфилд, Англия.

Призрак.

Я медленно открываю глаза и ощущаю, как лучи утреннего солнца ласкают мое лицо через полупрозрачную тюль.

Слишком светло. Слишком мягко. И слишком больно.

Сжав пальцами виски, я со стоном поднимаюсь с кровати и растерянно оглядываюсь. Головная боль вовсе не способствует работе мозговых клеток, но я умоляю их работать быстрее, и это, кажется, срабатывает.

Черт возьми, где я?

Яркое солнце проникает сквозь шторы, заливая просторную комнату с высокими потолками. Огромная кровать с белоснежным постельным бельем, три широких окна с видом на садовый лабиринт и невероятная картина на стене - предположительно Вермеера, но я отказываюсь воспринимать тот факт, что Кастил мог купить нечто подобное. Это совсем на него не похоже.

Значит, я в Хэтфилде. А что было вчера?

Воспоминания вечера безжалостно всплывают в моей голове, пока я опускаюсь на кресло и прячу лицо в ладонях. С моих губ невольно срывается стон.

Как я могла напиться до такого состояния? Я никогда в своей жизни не пила больше двух бокалов шампанского, о чем я только думала?

Стоп.

Почему на мне только шелковая сорочка?

Я хватаюсь за мягкую белую ткань, судорожно анализируя информацию, и морщусь от нового прилива мигрени.

О нет. Нет, нет, нет.

Нет.

Кто-нибудь может убить меня прямо сейчас? Или хотя бы стереть мне память?

Мое тело моментально нагревается, а лицо краснеет при мысли о том, что Кастил касался меня, нес на руках, мыл и уложил спать.

Мать твою, он помыл меня. Как я догадалась? Мои волосы чистые, и я пахну вишневым гелем для душа, запах которого я навсегда вычеркнула из своей жизни семь лет назад. Потому что он любил этот запах - нет, Кастил был одержим им. Когда-то он часто зарывался в мои волосы, дышал мной и облизывал мою кожу, как самый настоящий псих. И раньше меня это будоражило.

И, наверное, сейчас тоже.

Да что, черт возьми, со мной не так?

Я ненавижу эту версию себя. На самом деле я чертовски ее презираю. Я имею в виду ту версию, где другая Катерина не может остановиться и перестать вспоминать, что было вчерашней ночью. Я кручу его слова снова и снова. Как заезженная пластинка.

За последние семь лет мое сердце не билось так быстро, как в тот момент, когда он сказал, что я принадлежу ему, а после закинул на свое плечо, как какой-то варвар.

Его голос подобно жестокой симфонии врывается в мое сознание и заставляет каждый дюйм моего тела вспыхнуть: «Молчи, Катерина, если не хочешь, чтобы я трахнул тебя в центре Лондона».

Боже...

Теперь я хочу умереть. Официально.

Раздается громкий стук в дверь, и я вздрагиваю, ощущая, как в груди колотится сердце.

Черт. Я не готова видеть его сейчас. Ни сейчас, ни когда-либо вообще.

Я подхожу к двери и молю вселенную, чтобы это оказался не Кастил.

- Да?

Мои плечи расслабляются при звуке незнакомого вежливого тона:

- Доброе утро, мисс Рид. Рад, что вы наконец проснулись. Вы спуститесь к завтраку или мне подать его в спальню?

Вероятно, ко мне стучались множество раз, прежде чем я выплыла из крепкого пьяного сна.

- Я спущусь в течение часа, - мой голос слегка дрожит. - Спасибо, сэр.

- Как скажете, мисс Рид. Приятного отдыха.

Оставшись наедине со своими раздирающими мыслями, я решаю принять душ, чтобы сбросить напряжение. Горячая вода смывает с меня остатки похмелья вместе с пеной от мятного геля. Не знаю, разумно ли это - пытаться стереть его прикосновения таким образом, но я тру свою кожу до тех пор, пока та не начинает гореть.

Моя рука замирает в воздухе.

«Ты, кажется, забыла кому принадлежишь, котенок...»

Я напрягаюсь.

Нет, я все еще сковываю себя, не могу перестать это делать.

Я держу себя в руках.

Я контролирую себя.

Сохраняй контроль, Кэт.

Я нахожу черные коробки «Сен-Лоран», когда уже готова сорваться в бездну и с головой уйти в новый тревожный приступ. Вся одежда оказывается с этикеткой: белое, чересчур роскошное платье и туфли на высоком каблуке. Среди коробок также находится пакет из ателье Bordelle c... тонким корсетным бельем. Алым. И неприличным настолько, что моя кожа снова краснеет.

К черту. Не ходить же мне голой.

Я продолжаю бороться с паникой еще долго после переодевания, наматывая круги по спальне.

Слова Кастила звучали так, будто ему не все равно или будто он заботится обо мне, но нет. Кастил никогда не воспринимал меня серьезно. В конце концов, он ни разу не связался со мной за эти годы. Так почему он ведет себя так, словно между нами не было этой разрушительной семилетней пропасти?

Мой взгляд падает на кровать, и я издаю стон. Мне приходится повторять себе, что этот мужчина - социальный хищник, который очаровывает, использует людей в собственных целях и безжалостно пробивает себе дорогу, оставляя за собой широкий след из разбитых сердец и несбывшихся надежд.

И я вижу это. Прямо сейчас.

Четко.

Посреди облака белоснежного одеяла все это время лежал кожаный ремень с запиской.

Моя рука дрожит, когда я беру лист в руки.

«Нам нужно поговорить, Катерина»

Это в первый раз, когда я не спеша брожу по дому Кастила. В тот вечер я почти ничего не рассмотрела - учитывая мое плачевное состояние, ничего удивительного, но сейчас я позволяю себе заблудиться в замке, невольно окунаясь в загадочную атмосферу готических романов. Многие комнаты оказываются заперты, но те, что открыты, удивительным образом сочетают в себе аутентичность старинной архитектуры и современный дизайн.

Скрип разносится по всему этажу неприятным звуком, и я чуть не подпрыгиваю, когда светловолосый мужчина появляется у входа в полной тишине. На нем стильный костюм серого цвета, идеальный бордовый галстук и белоснежные перчатки. На серебряном подносе, который мужчина держит в руках, стоят пустые фарфоровые чашки и блюдце-пепельница.

- Доброе утро, мисс Рид. Меня зовут Джозеф Берк. Я выполняю услуги дворецкого, - говорит он с сильным британским акцентом. - Мистер Сноу ожидает вас на кухне.

- На кухне? Не в обеденном зале?

- Вы не ослышались. Я провожу вас.

Я неосознанно выпрямляю спину.

- Подскажите, что за комната позади вас?

- Это кабинет мистера Сноу. Вам не разрешено здесь находиться.

- Есть еще какие-либо места, где мне не разрешено находиться?

Мистер Берк не слышит сарказма в моем голосе или делает вид, что не слышит:

- Вам не разрешено заходить только в кабинет мистера Сноу. Запертые же комнаты находятся на реконструкции.

- Вот как.

- Я уже уведомил мистера Сноу о том, что вы скоро спуститесь к завтраку. Или вы хотите прогуляться по поместью?

- Но мы столкнулись едва ли не пару минут назад. Когда вы успели уведомить его?

- Ваша обувь, - он бесстрастно переводит взгляд на мои туфли. - Она предупредила меня о вашем появлении.

Ну конечно. Туфли.

Хватит оттягивать неизбежное, Кэт.

- Пожалуйста, проводите меня на кухню, мистер Берк.

Кивнув, дворецкий начинает идти по длинному коридору и я следую за ним, стараясь контролировать дыхание.

Никакой паники. Просто завтрак.

Забудь об этой записке. Сейчас же.

Мужчина останавливается возле двухстворчатых дверей, желает приятного аппетита и уходит.

Я делаю глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Мне приходится прибегнуть ко всей своей выдержке, чтобы спокойно открыть двери и встретиться с тяжелым присутствием Кастила. Тот сидит за огромным высоким столом посреди белой кухни и пьет кофе, параллельно что-то быстро печатая на своем ноутбуке.

На нем белая рубашка, закатанная до локтей. Большие жилистые руки отрываются от клавиатуры и начинают постукивать по деревянной столешнице.

Стук. Стук. Стук.

Ритм такой же быстрый, как пульс, что грохочет в моих ушах.

Я сталкиваюсь с ним глазами. Его взгляд - непроницаемый, а мой... наверное, испуганный.

До смерти.

- Сядь.

Напряжение так сильно окутывает воздух, что каждый новый вдох дается мне непосильным трудом. Еще больше расправив плечи, я иду уверенным шагом и сажусь напротив моего личного кошмара.

На завтрак сегодня идут вареные яйца, мои любимые тосты с авокадо и... стакан воды с таблеткой аспирина.

- Почему ты так пахнешь?

Я едва не выплевываю всю воду, которую успела набрать в рот.

- Пахну как?

- Ты пахнешь гребаной мятой, Катерина. Это не твой запах.

Как, черт возьми, он почувствовал мой запах? Я ненавижу то, что мне приходится обдумывать каждое свое слово, когда я имею дело с Кастилом. Малейшая вспышка недовольства и меня ждут неконтролируемые последствия. Я знаю, это ненормально. Но такова реальность - на следующие несколько месяцев.

Всего два месяца, Кэт. Всего два.

- Теперь мне нравится мята.

Я ем первый кусочек тоста, пытаясь не думать о том, что за каждым моим действием напряженно следят. Вкус даже не фиксируется - в отличие от чужих внимательных глаз. Когда его взгляд становится совсем нервирующим, я поднимаю голову:

- Прекрати так смотреть на меня.

- Как?

- Ты знаешь.

- Нет, я не знаю. Но твое лицо, Катерина, как открытая книга. Тебе нужно что-то сделать с этим, иначе кто-то воспользуется твоей уязвимостью.

Я вздыхаю и слизываю кофейную пенку, чуть ли не жмурясь от удовольствия. Просто идеально. Молоко кокосовое, а соус в тостах в точности такой, какой я люблю.

Отвлечение. Помните?

- Боже мой, это слишком хорошо, - я не сдерживаю тихий стон и тут же жалею об этом. Его внимание становится просто... невыносимым. Кастил не ест - только смотрит и изредка пьет свой американо.

- Тебе понравилось?

Я киваю, рассматривая вид из окна. По стеклу начинает барабанить дождь, сменяя солнце на свинцовые тучи. Пейзаж напоминает мне о Шотландии.

- Зачем ты купил такой огромный дом?

- Для того, чтобы ты могла бегать, когда я буду преследовать тебя.

Глубокий вдох... Долгий выдох...

- Больше никогда не говори со мной об этом.

- Почему нет?

- Потому что у нас будет фиктивный брак, Кастил.

Его взгляд опускается на мои голые ключицы, на которых, наверное, остались капли после душа, и ощущение незримого касания вызывает дрожь.

Мне все время кажется, что он может наброситься в любую секунду. Кастилу ничего не стоит нагнуть меня над столом и взять, применив силу. Но этому подонку нравятся совсем другие игры.

Страх. Преследование. Границы согласия.

Я прикусываю губу, чувствуя, как между бедер начинает покалывать. Слишком много воспоминаний. Почему мое тело решило ожить именно рядом с ним?

- Ты не будешь завтракать? - я прочищаю горло и откладываю приборы.

Просто прекрати смотреть на меня, черт возьми!

- Я позавтракаю позже. Ты закончила?

- Да. Сегодня я заберу свои вещи и вернусь около восьми часов. У меня есть дела в клинике.

- Джозеф сам заберет твои вещи. Сегодня у нас другие планы.

Я глубоко вздыхаю, борясь с желанием кинуть в него ножом. Властный мудак.

- И какие же?

Выражение лица Кастила не меняется, будь то равнодушие или недовольство, пока он отодвигает ноутбук и откидывается на спинку стула.

- Подойти ко мне, Катерина, - приказывает он с властностью, которая проникает в мои уши и вливается в кровь.

- Зачем?

- Иди сюда, блядь.

Ох, дерьмо, он в ярости. Мои руки слегка дрожат, когда я вытираю губы салфеткой и встаю из-за стола.

- Спасибо за завтрак. Ах да, я не собираюсь выполнять твои приказы. Найди для них кого-то другого.

Флоренс Грейсон, например.

Я чувствую желчь во рту, вспоминая ее руку на локте Кастила во время благотворительного вечера. Она, наконец, заставила его себя трахнуть? Конечно, они трахались. Кастил не может прожить без секса: у него слишком много извращенной энергии, и если та переливала через край, то происходил взрыв.

- Я могу найти другие методы, которые заставят тебя слушаться.

То, как он смотрит на меня, нервирует. Словно он хочет поглотить меня целиком, а потом сломать, и так по кругу.

Я скрещиваю руки на груди:

- Знаешь что. Применяй их, вперед. Я не собираюсь вести себя как безвольная кукла, которую ты пытаешься из меня сделать. Не подавись завтраком, Кастил.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но сильная рука вцепляется в мое запястье и резко тянет на себя, из-за чего я врезаюсь в твердую грудь. А потом я слышу характерный шуршащий звук, возникающий при тяге за бегунок молнии. И мое платье опадает на пол. С моих губ вырывается шокированный вздох. Что...

Жестокая ухмылка приподнимает уголок губ Кастила:

- Не говори, что я не предупреждал тебя, котенок. Ты видела записку?

Его запах быстро выводит весь кислород из моих легких, и я делаю глубокий вдох, чтобы справиться с реакцией.

Я голая. В одном белье и на шпильках. Перед ним.

Кастил обхватывает мой затылок, и я подавляю стон, когда его пальцы зарываются в мои волосы, а чужие губы касаются уха:

- Разве я не говорил, что никому не позволено касаться тебя, Кэт? Разве я не предупреждал тебя, что я убью его? Я не очень хорошо реагирую, когда кто-то трогает, блядь, мое. Ты моя, Катерина.

А затем я чувствую боль. Прямиком на изгибе между шеей и плечом. Кастил кусает и всасывает кожу с такой силой, что я чуть не схожу с ума от жестокого наказания.

Ненасытная ярость и обжигающая боль все глубже тянут меня в бездну. Наверное, мне следует оттолкнуть его, закричать, позвать на помощь, но вместо этого я замираю. Чертова связь, которая не исчезла между нами, глухо отдается эхом в груди и пульсирует между ног.

Кастил, наконец, отстраняется, оставляя после себя покалывающее и горящее мучение. Удивительно, как он только не прокусил кожу до крови. Его темные глаза погружаются в мои. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу абсолютную тьму в его взгляде, смешанную с гневным возбуждением.

Я совершенно обескуражена этим моментом. Это некрасиво и неправильно. Но никто из нас никогда не говорил, что мы нормальные.

Взяв мое лицо в свои большие ладони, он сталкивает нас лбами:

- Я очень хочу сделать тебе больно, котенок. Так больно, что ты будешь умолять меня остановиться, пока я буду таранить твою тугую киску своим членом. Скажи, где он трогал тебя?

- Зачем ты это делаешь? - слабо спрашиваю я. - Я ненавижу тебя, ты помнишь об этом?

- Я помню. И разве не ясно? Я наказываю тебя, Катерина. Ты не хочешь узнать, что произошло с тем ублюдком в клубе?

Меня охватывает чувства страха. Неважно сколько раз я заглядывала в эти бесстрастные пустые глаза - сейчас они вселяют настоящий ужас.

- Ты отвез меня домой, вымыл каждый дюйм моего тела и уложил спать, - шепчу я.

Я помню его руки. Они были везде. И его губы были везде. Кастила никогда не смущало мое сонное состояние. На самом деле, если бы он захотел, он бы разбудил меня своим членом.

Он крепче прижимает меня к себе, проходясь носом по щеке и зарываясь в волосы:

- Ты дрожишь, котенок. Сегодня я снова увижу, какая ты красивая, когда кончаешь. Но ты также будешь плакать, Катерина. Много.

- Что ты сделал?

Я не отваживаюсь произносить имя Генри вслух. Только не сейчас.

- Я вернулся в Лондон.

Поцелуй в висок и мой шумный вдох.

- Нашел этого ублюдка и сломал ему левую руку. Он левша и, вероятно, больше никогда не сможет рисовать свои примитивные картины, - поцелуй в лоб. - Я также преподал ему небольшой урок, разукрасив его лицо. Он так мерзко скулил, когда я наслаждался неправильным красным оттенком. Но это далеко не все, малышка.

Его язык проводит по челюсти, облизывая мою кожу.

- Я взломал его телефон. И знаешь, что я увидел? Фото твоих прекрасных волос, металлических глаз и сисек, закрытых тонкой тканью платья, - поцелуй в щеку. - А еще я прочитал сообщения, отправленные им своим ублюдкам-друзьям. Он подмешал запрещенные вещества в твою «маргариту», после чего собирался трахнуть тебя в туалете.

Укус в шею и мой вскрик.

- Ты считаешь меня монстром, Катерина?

Его пальцы грубо обхватывают мою челюсть и заставляют поднять голову. Меня трясет.

- Отвечай.

- Что ты сделал с ним, Кастил?

Легкая ухмылка приподнимает его губы. Неважно, насколько он был ласков со мной, Кастил Сноу всегда был и является гребаным охотником, для которого ничего не стоит сломать жизнь человеку.

- Я не убил его, если ты об этом.

Я облегченно вздыхаю.

- Это слишком ничтожная мера наказания, - карие глаза прожигают во мне дыру, пока его рука больно щиплет правый сосок сквозь корсетный лифчик. Я всхлипываю от боли и от острого ощущения возбуждения, которое покрывает мое белье влагой. - Но он хотел трахнуть тебя пьяную и накачанную психотропными препаратами, Катерина. Я заставлю его жалеть об этом до конца его жалкой жизни.

Его пальцы запутываются в моих волосах, тянут, скручивают, удерживая меня на месте.

- А теперь скажи мне, котенок, где конкретно он тебя трогал?

Я прикрываю глаза, не в силах выносить его мертвого взгляда.

- Мы пожали друг другу руки при встрече, - тихо выдавливаю я, боясь того, что будет дальше. По щекам продолжают катиться слезы, пока язык и губы Кастила наслаждаются моей кожей. - И он придержал меня за спину.

- Это все?

- Да.

Он отпускает мою шею и измученные соски. С моих губ срывается тихий стон - мне не хватает его пальцев, - но тот заканчивается вскриком, когда он одним движением сбрасывает все со стола, с грохотом разбивая посуду. Затем меня приподнимают обеими руками и моя задница касается прохладной поверхности кухонного острова.

- Я позавтракаю тобой. Затем выпорю. И напоследок трахну. Именно в такой последовательности, Кэт, - Кастил нежно гладит меня по щеке, и я дрожу, когда вижу в чужих глазах одержимость, смешанную с обожанием. Словно я - лучший подарок на день рождения в обертке его любимого багрового цвета. - Теперь ты можешь плакать. Ты ведь будешь много плакать?

Я отрицательно мотаю головой, несмотря на текущие по лицу слезы. Кастил берет чистый кухонный нож, режет ткань белья, а затем переходит к шнуровке корсета. Через мгновение я оказываюсь перед ним совершенно голая, плачущая и напуганная.

Он отходит назад, внимательно осматривая мое дрожащее тело.

- Вот что такое шедевр, - говорит мой монстр с фальшивой нежностью. - Но не хватает нескольких деталей. Ляг на спину и широко раздвинь ноги, Катерина.

Мои губы дрожат. Я почти закрываюсь руками, но останавливаюсь, сталкиваясь с абсолютной темнотой в его взгляде.

- Не смей, блядь, закрываться от меня.

Живот сводит от тревоги, а сердце грохочет в горле так сильно, что мне кажется, что я вот-вот умру. Черт возьми, это... слишком. Почти не контролируя себя, я всхлипываю и ложусь на поверхность стола.

- Руки по бокам.

Я делаю то, что он просит, при этом умирая от стыда. Краснота распространяется от груди и покрывает каждый дюйм моего тела. По просторному помещению проносится его тихий стон.

Он смотрит на меня. Почему его взгляд всегда такой осязаемый?

- Ты такая мокрая, детка. Согни ноги в коленях, поставь пятки на край и раскрой свою киску. Я хочу видеть, как она плачет по мне.

Я прикусываю до боли губу.

- Хватит, - шепчу я. - Просто трахни меня.

Он смеется:

- Тебе напомнить последовательность? Сначала завтрак. А теперь покажи мне свою красивую дырочку, Катерина, пока я не прошелся по ней ремнем.

Моя шея нагревается, потому что я не привыкла, чтобы со мной разговаривали подобным образом, но я не смею ослушаться его. Потому что я на грани и, вероятно, слишком очарована этим дьяволом.

Мысленно убивая его самым болезненным способом, я тянусь вниз, чтобы дотронуться до набухших складок и развести их в сторону. Мой вдох эхом раздается в воздухе, но превращается в жуткую тишину, когда он садится за стол прямо перед моими раздвинутыми ногами.

- Не хочешь пожелать мне приятного аппетита?

- Иди к черту.

- Я знаю место получше, - говорит он мне в складки, и я извиваюсь, поворачивая голову в сторону, чтобы не видеть его лица.

А затем Кастил лижет внутреннюю сторону моего бедра и кусает. Сильно. Я всхлипываю и дрожу, но не отталкиваю его. Какой-то части меня нравится, что он берет меня силой, лишая возможности сделать выбор.

Я никогда не была здоровой морально. Точно не сейчас.

Пока я дрожу, он оставляет поцелуи-укусы на моей коже, приближаясь к центру. А когда его язык широко проводит по клитору, я сдерживаю громкий стон и сразу же замираю, оглушенная столь сильной реакцией собственного тела.

- Ты такая мокрая, котенок, - он посасывает и играется с моей киской, то ускоряясь, то замедляясь, сводя меня с ума в неконтролируемом ритме. - Мой любимый вид. Мой любимый запах. Мой любимый котенок. Ты так дрожишь, малышка. Тебе нравится мой язык?

Моя спина выгибается дугой в руинах моего разума. Я не в силах противостоять Кастилу - единственному мужчине, которого знает мое тело. Оно принадлежит ему. Только ему. Сколько бы я ни пыталась построить нормальные человеческие отношения, у меня ничего не получалось. Я ходила на свидание с аспирантом с биологического и с адвокатом с Тиндера, но дальше пяти встреч никуда не заходила. Я просто... не могла.

Никто из них не был... Кастилом. Это так ужасно, я знаю. Но я забуду его... когда-нибудь. Когда-нибудь это случится, да?

- Боже... - стону я, когда к влажному языку добавляются пальцы. Я чувствую себя такой наполненной, что мне хватает всего двух толчков и одного кругового движения языка, чтобы мое тело прострелило током. - О господи, я сейчас...

Кастил больно шлепает меня по киске, и я вскрикиваю.

- Еще рано.

- Кастил...

- Да, котенок?

Еще одно мучительное движение языка. И еще один стон... Я впиваюсь пальцами в его густые темные волосы и дергаю их, заставляя его оторваться от меня. Но это ошибка. Фатальная.

В его полностью черных глазах отражается мрачная похоть, а нижняя часть лица испачкана следами моего возбуждения. Матерь божья. Я приоткрываю губы, ловя ртом воздух:

- Ох.

Мои бедра дергаются, когда он засовывает в меня третий палец. Мне так больно и так приятно: с Кастилом возможно только так.

- Не терпится подавиться моим членом, мой невинный маленький хаос?

Толчок. Я запрокидываю голову, тихо скуля, как какое-то животное. Толчок, а затем он сгибает пальцы и другой рукой впивается в мое бедро - до синяков, двигая меня ближе к его лицу.

- Стони громче, Катерина. Твои звуки - лучшее, что я когда-либо слышал.

Он снова начинает меня вылизывать, но на этот раз ритм гораздо интенсивнее. Я сжимаюсь, предчувствуя разрядку, но он снова останавливается.

- Черт возьми, - я уже буквально рыдаю из-за того, что каждый дюйм моего тела накален до предела. - Просто отпусти меня. Не издевайся надо мной.

Его смех раздается прямо в моем центре, и я обреченно стону, ощущая приятную вибрацию и следующее разрушительное движение языком - от клитора до самого входа и обратно.

- Скажи, что хочешь этого, - он нежно целует внутреннюю сторону бедра. А затем оставляет еще один укус. - Скажи, что ты хочешь мой член и мой язык, как хорошая маленькая шлюшка.

- Не называй... меня так.

Я хнычу, извиваясь, но Кастил останавливает меня шлепком по киске и засасывает клитор до боли.

- Но ты моя шлюха, Катерина. Единственная, кого может воспринимать мой член. Либо ты моя шлюха, либо ты моя жена.

Еще чуть-чуть... еще... Он останавливается.

- Нет!

- Не двигайся.

- Я... не... не могу.

Кастил встает со стула. Я впиваюсь ногтями в его руку, которая обхватывает мое горло, и сжимаю:

- Закончи то, что начал.

- Ты знаешь, что тебе нужно сделать, Катерина.

Я молчу и все глубже погружаюсь в его темный взгляд. Это особый вид ада.

Проходит несколько мгновений. Один, два, три...

На долю секунды мне кажется, что я вижу какое-то подобие эмоций на его лице, но оно мимолетно и вскоре исчезает, будто его и не было.

- Неправильный выбор.

- Что?..

Вырвав из меня очередной вскрик, Кастил переворачивает меня так, что мой живот оказывается на столе, ноги - на полу, а задница - в воздухе. Он раздвигает мои ягодицы и размазывает мою влагу по задней дырочке. Я так шокирована, что не сразу произношу:

- Что ты...?

- В следующий раз я наполню всю тебя своей спермой и лишу девственности.

Я напрягаюсь, когда его палец проникает вовнутрь, и дергаюсь, но сильная рука давит на лопатки, заставляя меня распластаться на поверхности.

- Ты уже лишил меня девственности.

Он проникает дальше, и я шумно выдыхаю.

- Здесь нет.

Чувства страха противно ползет по позвоночнику.

- Даже не думай об этом. Ты... ты разорвешь меня.

Нет никаких сомнений, что Кастил - большой мужчина, во всех смыслах. Секс с ним почти всегда причинял боль, но удовольствие было выше, поэтому я не сопротивлялась. Тем более мне нравилось наше «после». Он ухаживал за мной: мыл мое тело, наносил мазь, слушал всю мою пустую болтовню, поддерживая любую тему, и дожидался, пока я усну, гладя по голове и прижимая к своему сильному впечатляющему телу.

Рядом с ним мне редко снились кошмары. Наверное, мои монстры боялись монстра похуже.

По кухне разносится его темный хриплый смех:

- Ты способна справиться со мной, котенок.

Я зажмуриваюсь, когда чувствую, что он растягивает мою задницу, и тихо шепчу:

- Поцелуй меня.

- Зачем? - если бы я не была так пьяна из-за эмоций, то даже могла бы подумать, что Кастил удивлен моей просьбой.

- Поцелуй меня. Пожалуйста.

Он прикусывает меня за загривок, схватив за горло, прежде чем повернуть обратно и взять меня на руки. Мои ноги оплетают его бедра, а руки - шею. Не знаю, из-за его жестокой стимуляции или из-за того, что я соскучилась по его безумным прикосновениям больше, чем хотела бы признать, но я почти кончаю, когда его пах прижимается к моей сердцевине.

Я прикусываю губу, сдерживая стон, и Кастил кусает ее, а затем целует меня.

Его поцелуй - одновременно одержимость и обожание. Он прижимает мое тело к своему, сдавливая почти до боли.

- Ты маленький манипулятор... - говорит он хрипло. - Не думай, что твоей заднице не достанется.

- Ты безумен.

- Я больной психопат. И я хочу спрятать тебя ото всех.

Он сжимает меня сильнее, и я вскрикиваю.

- Я хочу... спрятаться. Ненадолго.

Влажный глубокий поцелуй вызывает осязаемую боль в груди. Я млею и почти теряю сознание. Он касается меня... Он здесь. Кастил здесь. Пусть это будет сон. Пусть мы спрячемся ото всех.

- Проклятье, Катерина, - шепчет он в губы, чередуя с влажными поцелуями по всему лицу. Тем местам, где у меня есть родинки, достается больше всего. - Я так сильно хочу съесть тебя. Я так скучал по тебе.

Неправда. Это ложь. Психопаты не способны на такие эмоции, он просто... играется, говорит то, что я хочу услышать.

По моим щекам текут слезы, из-за чего поцелуй становится соленым, со вкусом горечи и потери. Он словно пропахал кровавую траншею в моей душе, но я не признаюсь в ответ - лишь крепче целую, зарываясь пальцами в его волосы. Жадно вдыхаю в себя его запах. Дышу им.

«Я тоже скучала, Кастил», - хочу сказать я, но молчу.

Я молчу, пока он несет меня в гостиную и кладет на диван.

Молчу, пока он хрипит мне на ухо о том, какая я красивая.

Молчу, пока он ест меня взглядом и освобождает свой твердый огромный член.

Но молчание прекращается, стоит Кастилу войти в меня. Укол удовольствия и боли пронзает то место, где его член замирает в моей киске.

Он крепче сжимает мое горло и предупреждающе впивается зубами в мою нижнюю губу.

- Не смей сдерживать свой голос, Катерина, - в его голосе слышится напряжение, когда он делает первый глубокий толчок. - Я хочу слышать тебя. Пожалуйста, дай мне услышать тебя.

Он... просит?

Кастил проводит пальцами по моей груди и сжимает соски до ноющих пиков. Я сжимаюсь вокруг него, отказываясь отпускать, но и отказываюсь пропускать дальше. Мы так давно не занимались сексом, что мне требуется время, чтобы привыкнуть к его размерам.

- Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? Хочешь, чтобы я наполнил твою тугую киску своей спермой?

Я киваю, чувствуя, как жар стыда пробегает от груди и сосредотачивается внизу живота.

Он вытаскивает из меня свой член, и я вскрикиваю от неудовлетворения.

- Кастил...

- Скажи эти гребаные слова, Катерина. Это не так уж и сложно.

Он водит головкой по моим мокрым складкам, вверх и вниз, вверх и вниз, заставляя меня трястись от возбуждения.

- Я согласна.

- Согласна с чем?

- Стать твоей женой.

Я, затаив дыхание, наблюдаю, как ярость медленно рассеивается, оставляя после себя дикое собственничество.

- Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, как свою жену, миссис Сноу?

- Да... да.

Я привстаю, чтобы оплести его шею руками и поцеловать куда, смогу дотянуться. Это больше, чем просто близость.

Для меня это всегда было больше.

- Ты моя, Катерина?

- Только если ты принадлежишь мне, - шепчу я, плача и целуя его в губы. - Ты принадлежишь мне, Кастил. Это ясно? Хотя бы ненадолго. Пока мы прячемся.

Он входит в меня одним большим толчком, так что я начинаю задыхаться от наполненности. Не давая мне время на адаптацию, он трахает меня до тех пор, пока я не дохожу до оргазма. Его толчки становятся все глубже и быстрее. Острое ощущение сосредотачивается внизу моего живота. Мышцы сжимаются, когда удовольствие захлестывает меня.

Его зубы покусывают мочку моего уха, а затем он мрачно приказывает:

- Скажи, что ты моя.

- Я твоя, Кастил, - стону я снова и снова, пока он продолжает врезаться в меня, сходя с ума.

Он трахает меня с остервенением, сжимая мои волосы в кулаке и кусая шею, которая, скорее всего, выглядит как печальное зрелище. Наконец, он вытаскивает свой член, и я чувствую теплую жидкость на своем лице, шее, груди, животе. Кастил размазывает ее по всему моему телу, втирая ее так, словно это увлажняющий крем, прежде чем прошептать:

- Мы будем прятаться так долго, как ты захочешь...

Пока нас не найдет реальность.

Примечание:

Когнитивный диссонанс - состояние психического дискомфорта индивида, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: идей, верований, ценностей или эмоциональных реакций.

Глава 24
Подавление

«...When my mind's runnin' wild

Когда мой разум звереет,

I seem to lose grip on reality

Я теряю связь с реальностью.

And I try to disregard the crazy things

Я пытаюсь не обращать внимания на все то,

The voices tell me to do but it's no use

Что голоса говорят мне сделать, но это бесполезно»

Asking Alexandria - Alone in a Room

Люцерн, Швейцария.

Охотник.

Меня постоянно мучает потребность в психическом возбуждении.

Я часто отбрасываю все рутинное, монотонное и неинтересное. Мне также нравится жизнь на острие ножа. Это моя природа, я никогда не отрицал ее, но что-то пошло не так с того момента, как я встретил эту девушку.

Я стою на балконе и закуриваю сигарету, выпуская облако дыма в розовый рассвет. Этот оттенок напоминает ее нежную кожу, когда она разогревается от моих прикосновений. Последний психотерапевт из Лондона определила мое антисоциальное расстройство личности, обусловленное дефектом строения мозга на генетическом уровне, - ничего нового.

Вероятно, из-за своего расстройства я выбрал Кэт как объект моей одержимости. Но я не верю в это дерьмо. Мой интерес не угасает.

Он, блядь, никогда не угасал.

Природа не терпит пустоты - поэтому вместо способности испытывать и распознавать эмоции она наделила меня прагматичным складом ума, высокой способностью к выживанию, адаптации и образованию.

Я просто нажимаю на кнопки, чтобы добиться желаемого результата. И у меня нет тех тормозов, которыми здоровые люди меряют и ограничивают свои поступки и эмоции. И эмоций в привычном понимании слова у меня тоже нет. У меня есть «чувство» собственничества, желание обладать, подчинять и стремление «разбирать» свои живые игрушки.

Но Катерина не игрушка. Даже близко нет. Но я едва сдерживаюсь, чтобы не нажать на ее гребаную кнопку, что не хочет подчиняться нашей связи.

Затягиваясь сигаретой, я подхожу к дивану, где девушка свернулась в клубок, как самый аппетитный котенок. На ней только моя рубашка. Это уже больше чем кинк, теперь это аксиома - видеть ее в моей одежде.

Я начинаю кружиться возле Кэт, высматривая следы нашей ночи. Мой взгляд скользит по лодыжкам с легкими следами от моих рук - я слишком сильно потянул за ноги, когда брал ее на ковре возле камина. Черт, она лежала такая беззащитная, читая книгу для своей степени по психологии. Я просто не мог пройти мимо.

На шее - след от укуса и крупный засос. На самом деле они практически везде - отпечатки моей больной одержимости. Мне тяжело сдерживать себя от того, чтобы не переборщить. И знаете что? Она, блядь, не боится меня.

Катерина обожает разговаривать с моей дьявольской половиной, сталкиваясь лицом к лицу с самой пугающей стороной - с настоящим мной. Она единственная, кто разговаривает с настоящим мной. Это будоражит и едва сдерживает меня от того, чтобы не поглотить эту девушку целиком.

Кэт ворочается во сне, отчего ткань рубашки задирается, приоткрывая захватывающий вид на ее бедра. Поверх старых следов идут новые - те, что я оставил вчера, когда увидел в ее свадебном наряде. Мой милый котенок выбрала для церемонии короткое белое платье и трахни-меня-сейчас-же туфли. Ее потребность выглядеть хорошо в глазах окружающих превалирует над желанием каждую гребаную секунду саботировать ту разрушительную часть меня, которая нуждается в насилии.

Последние несколько недель Катерина была со мной и не со мной одновременно. У нас сложилось строгое расписание, где я будил ее утром, вылизывая ее сладкую киску дочиста, и потом трахал. После этого мы завтракали, и я отвозил ее в клинику, а сам отправлялся на работу в «Сноу Корпорейшн». Раньше работа отвлекала меня. На самом деле, код и бюрократическая схватка - единственное, что кормило мою асоциальную натуру, но отныне это не помогало. Иногда я отправлялся на охоту за моим маленьким котенком прямо в обеденное время, заставляя Катерину кричать в собственном кабинете «Рид Хоспитал». Проклятье, ее крики...

Я тушу сигарету и сажусь на диван, чтобы понаблюдать за спящей Кэт. Она что-то бормочет во сне, издавая сексуальные звуки, а затем переворачивается на спину и бессознательно разводит ноги, показывая свою розовую плоть, до сих пор покрытую спермой и ее соками.

Блядь. У меня мгновенная эрекция.

Я стягиваю спортивные штаны, оставаясь полностью обнаженным. Медленно расстегнув пуговицы ее рубашки, я открываю свой подарок и глажу острые соски, которые торжественно приветствуют своего хозяина. Стон удовольствия тут же слетает с ее прекрасных губ, и я усмехаюсь. Может быть, разум Катерины еще борется с моей ролью в ее жизни, но тело полностью принадлежит мне.

Я скольжу пальцами вниз и начинаю ласкать складки. Они быстро становятся мокрыми, заполняя мои легкие пьянящим ароматом ее возбуждения. Ее бедра дергаются, придвигаясь ближе к моей руке. Вот так... иди ко мне, мое наивное создание.

Через какое-то время Катерина стонет все чаще и чаще, пока ее тело не содрогается в оргазме. Она распахивает сонные глаза.

- Что... - ее рот приоткрыт, а лицо расслаблено. Ненадолго.

Я сажусь на колени, хватаю ее за бедра и вхожу сразу на всю длину, вырывая из нее шикарный вскрик. Мои толчки сотрясают диван, пока ее киска крепко сжимает мой каменный член. Черт, она тугая. Она всегда такая тугая. Идеальная. Моя жена.

- Скажи, чтобы я трахнул тебя, миссис Сноу, - хриплю я, вбиваясь в нее со всей силы. Катерина начинает плакать, ее тело извивается, но я вижу, какое воздействие я оказываю.

Остановившись, я протягиваю руку вниз - туда, где мой член входит в ее киску, и собираю следы возбуждения Катерины. Я обожаю эту влагу - особенно, когда ее так много, что она даже капает на диван.

- Ты уже делаешь это, - шепчет она.

Мой глаза ловят ее дикий взгляд, когда я снова врезаюсь в нее, владея каждым дюймом ее прекрасного существа. Она начинает сильно дрожать, стоит мне всего лишь облизнуть свои пальцы, покрытые ее соками.

- Скажи, - толчок. - Это. Мне нужен твой голос.

Я вхожу быстрее и интенсивнее, пока мой большой палец играется с ее набухшим клитором. Ее голова запрокидывается назад, она громко стонет:

- Пожалуйста, трахни меня, Кастил. Пожалуйста, дай мне кончить.

Блядь.

Я ожидал, что продержусь дольше, учитывая, сколько раз я брал ее ночью, но мне хватает лишь пары секунд после того, как ее киска сжимает меня, высасывая каждую каплю моей спермы. Я не видел ничего прекраснее кончающей Катерины, и я не хочу выходить из этой девушки.

Я наклоняюсь, чтобы взять ее за горло и поцеловать. Котенок садится на мои колени и принимает каждое мгновение моего жестокого поцелуя. Она любит, когда я кусаю ее, каким-то странным образом ее сексуальные наклонности совпадают с моими.

Она вся идеально совпадает со мной.

Я беру в рот ее безымянный палец, на котором красуется мое кольцо, и облизываю его, вырывая из Кэт тихие вздохи. Все еще находясь в своей жене, я делаю очередной толчок, ее глаза расширяются.

- Снова? Ты же только что...

- Мне недостаточно, - я купаюсь в дымке ее похоти и приказываю: - Оседлай меня как хорошая девочка, Катерина. Я хочу увидеть, как ты прыгаешь на моем члене.

Ее глаза сверкают. Я думаю, что она оттолкнет меня, как делает каждый раз после нашего секса, но вместо этого Кэт поднимается и медленно опускается.

- Вот так, детка. И еще раз.

Она слушается и продолжает делать это до тех пор, пока мы оба не кончаем. Ее тело обмякает на моем, она абсолютно обезвожена. Я целую Кэт в лоб и неохотно выхожу из нее, чтобы налить ей стакан воды.

- Не делай так больше, - просит она тихо, кутаясь в одеяло.

В глазах темнеет. Она отталкивает меня. Опять.

Я пошел к психотерапевту, чтобы тот сказал, как мне стоит вести с себя с Катериной, как не отпугнуть ее. Мозгоправ не одобряет мои методы по возвращению Кэт в Англию, но иначе она не вернулась бы ко мне. Я хорошо знаком с ее гордостью: она бы скорее умерла, чем вернулась ко мне добровольно.

«Тогда не давите и позвольте ей убедиться в том, что она в безопасности».

О, я стараюсь не давить. Я, блядь, очень стараюсь.

- Твоя просьба звучит не очень убедительно, Катерина. Не после того, как ты распалась в моих руках. Трижды.

Прекрасный розовый оттенок покрывает ее щеки, и я останавливаю себя от выпада в ее сторону. Ей исполнилось двадцать пять, но Катерина ни капли не изменилась. Может быть, стала чаще хмуриться и закрываться в себе, но я исправлю это. Я могу сказать, что она близка к тому, чтобы сломаться и наконец дать мне то, что я хочу, - всю ее. Целиком.

Она начинает вставать, но я хватаю ее за руку. Кэт делает паузу с озадаченным выражением лица. Я отдаю ей стакан воды и заправляю светлую прядь за покрасневшее ухо. Она следит за моими движениями подобно жертве, которая размышляет: стоит ли ей убежать или же лучше притаиться.

Ну, убегать точно не стоит. Я догоню.

- Ты разговаривала во сне.

Она вздыхает, быстро выпивает воду и идет к столу, чтобы поставить пустой бокал. Я следую за ней.

- Просто кошмары.

- Что конкретно за кошмары?

- Тебе необязательно знать и контролировать все, Кастил.

В серых глазах сверкает злость. Что-то все же изменилось: редкие всполохи бирюзы исчезли, сменившись на туманное небо в глубинах смертельного океана. Просто потрясающе. Как она может быть такой красивой?

Я обхватываю ее лицо ладонями и целую ресницы. Катерина замирает. От меня не ускользает ее тихий судорожный вздох.

- Необязательно. Но не тогда, когда дело касается тебя. Что тебе снилось?

Она сглатывает и опускает голову, рассматривая мой живот. Изящные хрупкие пальцы тянутся к моей груди, и я застываю, чтобы не спугнуть ее первый порыв дотронуться до меня, когда мы не находимся в постели.

Кэт осторожно, едва касаясь, очерчивает контуры тату. Медленно ведет вниз и обратно. Время будто останавливается. Я напрягаю пресс от резкого желания сжать ее в объятьях и поцеловать, но мне приходится сдерживать себя. Потому что я хочу еще.

Еще, Катерина. Коснись меня еще.

- Ты... хорошо себя чувствуешь? - ее голос дрожит и это вовсе не та дрожь, которая мне нравится.

- Значит, тебе приснился кошмар обо мне. Что со мной произошло? Я умер?

Кэт вздрагивает, возвращая свой взгляд на мои глаза. Я вижу в них испуг. Она прочищает горло:

- Я не хочу говорить об этом.

- Разве ты не хочешь этого? Чтобы я оставил тебя в покое?

Тьма начинает ползти по всему помещению, окрашивая все в кроваво-красный, а потом растворяется, стоит Катерине выдохнуть:

- Нет, - ее подбородок дрожит. - Не таким способом.

- Какой способ тебя бы устроил?

Воздух потрескивает от напряжения настолько сильного, что я мог бы разрезать его ножом. Меня, блядь, чертовски выводит то, что мы обсуждаем возможный вариант событий, где Катерина уходит от меня. Но мне нужно знать, что находится в ее тревожной голове, чтобы предотвратить это.

- Ты можешь не придавать значение тому, что я хочу сделать? - Кэт смотрит на меня настороженно, сжимая в руках одеяло - оно опадает на пол, когда я отвечаю:

- Хорошо. Я сделаю все, что ты захочешь.

А потом я чувствую ее руки на себе. Ее запах рядом. Ее хрупкое тело прижимается ко мне так, будто я могу исчезнуть.

Катерина обнимает меня.

Я даже не понимаю, почему мне так нравятся ее прикосновения.

- Думаю, мы должны внести ясность, - я глажу Кэт по голове и вдыхаю в себя ее вишневый аромат. Прощай, гребаная мята. - Я люблю тебя.

Каждая ее мышца застывает при моих словах. Я целую ее волосы и продолжаю:

- Но не так, как любят остальные. Я не могу испытывать эмоции, которые ты от меня ждешь. И никогда не смогу. Любовь - это добровольный выбор, и иногда он обозначает отпустить. Я не отпущу тебя, Катерина. Но я готов заботиться о тебе до конца своей жизни, даже если ты сама меня убьешь. Я схожу с ума по тебе. Больше, чем можно выразить словами. Больше всего я люблю, когда ты смотришь на меня так, будто я - все самое хорошее в этом ненормальном мире. Но это не так. Я - самое худшее, Кэт. И я сожгу этот мир, если это сможет спасти тебя.

Я тяну ее за волосы, чтобы поцеловать горло.

- Скажи мне что-нибудь, Кэт. Ты вернешься ко мне? - я покусываю точку возле ее бешеного пульса. - Вернись ко мне.

- Почему ты бросил меня? - она упирается ладонями в мою грудь, но не отталкивает. По ее щекам начинают катиться слезы, и я целую каждую из них. - В каждом лице я видела тебя, Кастил. Я любила тебя, а ты уничтожил меня из-за одной ошибки. Почему?.. Почему, Кастил?

Она дрожит в моих руках.

- Еще не время.

Теперь она вырывается, оставляя меня наедине с моим хаосом. Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не притянуть ее к себе навсегда.

- Не время для чего?

- Я еще не уничтожил его.

Она вздрагивает, смотря на меня самым раненым взглядом. Блядь, к черту новые правила. Я преодолеваю расстояние между нами, поднимаю на руки и несу в душ.

- Ты говоришь о своем отце?

- Я не буду втягивать тебя в это дерьмо, Катерина, - я стягиваю свою рубашку с ее дрожащего тела и толкаю Кэт под горячий душ. Ей холодно, она дрожит и от эмоций, и от реакции собственного тела.

- Но я уже втянута. Твои охранники следуют за мной по пятам.

- Ты заметила?

- Конечно, я заметила, - она хмурится, не возражая тому, что я намыливаю губку и начинаю мыть ее спину. - Доктор Уилсон запнулся и чуть не пролил на меня кофе, но его оттолкнула тень, появившаяся из ниоткуда. А потом я забыла сумку в пабе и она случайным образом оказалась в моем кабинете. Я не задаю тебе много вопросов, Кастил. Лишь прошу дать мне немного правды.

- Я слишком ревнивый человек, котенок. Уволь своего главврача или это сделаю я.

Она поворачивается:

- Ты услышал только это? Господи, я просто ненавижу тебя.

Уголки моих губ невольно приподнимаются, когда я вижу ее разъяренной. Это гораздо лучше пустоты и ее приступов меланхолии.

- Я расскажу, когда придет время.

- Когда конкретно?

- Такой нетерпеливый котенок, - я кусаю Кэт за шею, лаская губкой ее тело.

- Отвечай на мои вопросы, Сноу.

Обожаю, когда она командует. Ее губы приоткрываются, умоляя засунуть них мой член, но я откладываю эту мысль до вечера. Катерина уже устала, она едва держится на ногах, но сохраняет невозмутимость. Я приобрел дом в Швейцарии не только для проведения нашей свадьбы, но и для того, чтобы она могла пожить здесь какое-то время, пока я решаю дела.

Блядь, я не увижусь с ней целых две недели. Возможно, я смогу прилететь один или в лучшем случае два раза, но этого все равно недостаточно.

- Возможно, в конце месяца, - я наношу шампунь на ее солнечные волосы. - Я улетаю в Лондон завтра, а ты остаешься в Люцерне.

Кэт хватает меня за руку:

- Ты даже не спросил, хочу ли я остаться.

- Это не тот вопрос, который подлежит обсуждению.

- У меня остались дела в Лондоне.

- Какие? Твоя семья здесь, у Мари каникулы. Зак с его исчадием ада тоже здесь, - черт, я уничтожу эту собаку, если она еще раз накинется на меня с облизыванием. - Твоя дражайшая клиника под моим контролем. Так какие дела, Катерина?

Я больно кусаю ее за шею, отчего Кэт вздрагивает, а затем провожу пальцами между ее ног. Моя девочка снова мокрая.

- Может быть, ты хочешь, чтобы я привез сюда доктора Уилсона? Ты ведь знаешь, что я убью его?

Она по-детски закатывает глаза:

- Господи, иногда ты просто невыносимый манипулятор.

- Но ты любишь меня.

Молчание Кэт вводит меня в печальное состояние мрака. Я хватаю ее за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть мне в глаза:

- Ты ведь любишь меня?

- Я... я не знаю, - выдыхает она. - Ты тоже должен дать мне время.

Я смотрю на Кэт несколько долгих секунд, размышляя, стоит ли выбить из нее эти слова какими-нибудь неприятными методами.

- Чего ты ждешь?

- Чону осталось выкупить акции последних дочерних компаний, - я возвращаюсь к мытью ее волос, наслаждаясь запахом вишни. - И потом я начну поглощение.

Я занимался этим семь гребаных лет. Не так просто свергнуть человека, чье влияние распространяется на весь мир. Один неверный шаг и я могу рухнуть всю банковскую систему Великобритании, что даст Уильяму возможность избежать наказания.

Но я заставлю этого ублюдка давиться в луже собственной крови за то, что он сделал.

Он пожалеет об этом. И я буду наслаждаться каждым мгновением его падения.

Кэт встает на носки и неуверенно целует меня в щеку.

- Не думай об этом, - шепчет она, прижимаясь. - Ты не здесь, да?

Наверное, я безвозвратно околдован этим мягким голосом, потому что мой хаос рассеивается. Впервые в жизни я уверен, что не смогу жить без чего-то. Без кого-то.

Ты нужна мне, Катерина.

Мы спускаемся к завтраку. В обеденном зале уже собралась вся ее семья, в том числе разъяренная Эмма Кларк, которая не прочь кинуть в меня ножом. Я сам был не прочь сделать это не так давно, но теперь все иначе.

Она со мной и я все исправлю.

- Сегодня мы отправимся на площадь Корнмаркт, - Анна Рид говорит гораздо больше, чем все остальные. Я не понимаю, как она могла родить такое потрясающее существо. Ее мать - настоящая сука, а Катерина... удивительная.

Я сцепляю наши с Кэт пальцы и наливаю ей сок.

- А я хочу посмотреть на крепостную стену, - Эмма смотрит на меня с неодобрением. - Катерина, у тебя есть какие-нибудь предпочтения?

Моя прекрасная жена давится соком. Ее щеки заливаются румянцем, и я едва сдерживаюсь, чтобы не выгнать всех на хрен и позавтракать Катериной прямо за этим столом.

- Может быть, музей Рихарда Вагнера?

- Хорошо, Кэтти.

Катерина несколько неуклюже встает из-за стола, кидая на меня странный взгляд:

- Я вернусь через пару минут.

Я нехотя отпускаю ее руку, отвлекаясь на рабочую почту в телефоне. Аарон Кинг прислал интересные документы об очередной незаконной покупке, и я пересылаю доказательства адвокатам, делая глоток своего американо.

Вы спросите меня: знаю ли я, что такое терпение? Нет, я не знаю.

Когда проходит десять минут, я иду на поиски своего заблудившегося котенка и останавливаюсь в холле, ощущая чужое присутствие.

Слишком пусто. Слишком тихо - не считая болтовни Анны Рид и скуления Сэма.

Меня охватывает настоящая ярость, и я поворачиваюсь, прежде чем сзади раздается пустой голос:

- Для вас есть послание.

Тень стоит передо мной. Он высокий, худой и пахнет отбеливателем. Я могу сломать его раньше, чем он моргнет, если бы не одно «но» - пистолет, направленный прямо в мою голову.

Я убираю руки в карманы:

- У тебя есть несколько секунд, чтобы сказать, где моя жена.

- Пора тебе разобраться с этой сукой, - стрелок достает кольцо и бросает его на пол. Ее кольцо.

Я делаю шаг вперед:

- Несколько секунд прошло.

А потом раздается выстрел.

Примечание:

Подавление - защитный механизм, с помощью которого нежелательные мысли, побуждения и эмоции, достигшие сознания, устраняются им.

Глава 25
Абреакция

«...Come to your senses

Приди в себя.

Wake from your dream

Проснись от своей мечты.

I am the wolf in your darkest room

Я волк в твоей самой темной комнате»

Matthew Mayfield - The Wolf in Your Darkest Room

Лондон, Англия.

Призрак.

В моей голове полный беспорядок.

Я не узнаю место, в котором нахожусь.

Здесь холодно. И едва горит свет.

В горле пересохло, легкий сквозняк заставляет кожу покрыться мурашками. Черт возьми, где я?

Я вздрагиваю, как от сильного толчка. Адреналин начинает бурлить по венам, а темные стены давят со всех сторон. Мысли текут так вяло и неохотно, что мне приходится сильно напрягаться, чтобы осмыслить происходящее.

Виски ломит от острой боли. Я пытаюсь выпрямиться и морщусь, когда тело простреливает от долгого онемения. Мои руки связаны за спиной, а я сижу на стуле прямо возле выступа, ведущего вниз. Черт возьми!

Я задыхаюсь, мой безумный взгляд обшаривает дом. Меня похитили? Последнее, что я помню, - это резкий укол в шею, а дальше все почернело. И вот я здесь.

Я глубоко вздыхаю, стараясь контролировать судорожное дыхание. Мой взгляд останавливается на черном сверкающем полу. Сначала мне кажется, что меня снова мучают кошмары, но боль слишком реальна, чтобы я могла обманываться подобным образом.

Мои губы дрожат, а сердце колотится так сильно, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из горла.

Сосредоточься, Катерина!

Я нахожусь в полупустом коридоре с высокими потолками. Напротив меня висит картина с пугающим карикатурным лицом и с пальцем, указывающим куда-то за мою спину. Я снова медленно оборачиваюсь. От падения меня останавливает лишь тонкое ограждающие стекло, но нет никаких сомнений - если я качнусь назад, то полечу вниз.

О боже.

Что, если с моей семьей что-то произошло?

Что, если пострадал Кастил?

Используя его призрачное присутствие как якорь, я закрываю глаза и начинаю считать до ста. Паника поглощает каждый дюйм моего тела. Холодный воздух просачивается сквозь меня, но я игнорирую это, продолжая счет.

В конце концов, цифра достигает шестизначного значения, когда учтивый голос эхом разносится по воздуху:

- Добрый вечер, Катерина.

Я облизываю сухие губы.

Я знаю этот голос.

- Добрый вечер, мистер Сноу. Вы не очень гостеприимны.

Его смех отражается от пустых стен и отдает неприятной вибрацией у меня в груди.

Сохраняй спокойствие...

Сохраняй спокойствие, черт возьми!

Мне даже не нужно вспоминать, что он сделал с Каролин Сноу или что он сделал с моей мамой. Что он сделал с Кастилом или с теми многочисленными жертвами, которые попались на его пути. Мужчина передо мной - чудовище. И по какой-то причине он заинтересован в том, чтобы напугать меня до смерти.

Довольно странно видеть, как на тебя смотрит почти точная копия Кастила. Различие состоит лишь в легкой седине на его темных волосах и в пустом маниакальном взгляде.

Так много слов застревает у меня в горле, но единственное, что вырывается наружу - это болезненный стон.

- Чего вы хотите?

Уильям почти не моргает, он просто... молчит. Выжидает. Проверяет.

Я уверена, он бы с удовольствием помучил меня, но по какой-то причине я нужна ему невредимая.

Пока.

- Полагаю, вы не развяжете мне руки? - спрашиваю я как можно спокойнее, но доля паники все равно успевает прорезаться в моем тоне и уголки губ Уильяма искажаются в ухмылке.

Больной ублюдок.

Он планирует сделать меня настолько слабой и отчаянной, насколько это возможно. И я буду лгуньей, если не скажу, что его план воплощается в жизнь.

Мой подбородок дрожит, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Единственное, что придает мне сил и бодрости, - это необходимость узнать, что произошло в Швейцарии.

Я сглатываю комок в горле и перехожу на свой твердый тон:

- Развяжите мне руки.

Он приближается ко мне так быстро, что я не успею даже моргнуть. Его рука больно вцепляется мне в волосы и тянет вниз, из-за чего стул накреняется и мои ноги перестают касаться пола. Боже...

Я испуганно замираю, заглядывая в темные глаза убийцы.

- Я говорил ему избавиться от тебя, - Уильям наклоняет голову, наблюдая над тем, как я дрожу от страха полететь вниз и разбиться. - Я говорил ему, что ты слабое и проблемное звено, малышка. Прямо как твоя мать.

- Вы хотите избавиться от меня?

- Нет, Катерина. Пока нет. Я хочу получить то, что у меня забрали, - у Уильяма тихая разговорная манера. Словно цель его существования - управлять людьми и провоцировать чужую темную сторону.

«Я еще не уничтожил его».

Кастил медленно внедрялся в компанию собственного отца, и, кажется, Уильям предусмотрел падение «ICE Group» раньше, чем оно произошло. Или оно уже произошло?

- Если вы думаете, что Кастил пожертвует своими планами ради меня, то вы ошибаетесь, - я делаю глубокий вдох через нос, игнорируя боль в груди. Однажды он уже уничтожил меня, когда я случайным образом вмешалась в его главную цель. - И я до сих пор не понимаю, почему он женился на мне. Полагаю, вы выбрали не те методы давления.

Жжение в затылке становится просто невыносимым, но я стискиваю зубы и пытаюсь оставаться спокойной, пока Уильям наклоняет меня еще ниже. Ножки стула противно скрипят по полу.

- О милая, разве ты не видишь, как он смотрит на тебя? Разве ты не знаешь, что он следил за тобой все эти годы? Разве ты настолько глупа, чтобы не понять всю неотвратимость ситуации?

Мой взгляд опускается на его ухмылку и возвращается назад к его мертвым глазам, вызывающим жуткий дискомфорт:

- Почему вы беседуете со мной? Вы хотите понять, что он во мне нашел? Вас преследует любопытство?

Он наклоняется так быстро, что я не успеваю оттолкнуться. Затем он хватает меня за подбородок и заглядывает в мои глаза, его лицо оказывается всего в нескольких дюймах от моего.

- Любопытство? Может быть, Катерина. Мне любопытно, посмотрит ли на тебя Кастил, если ты не будешь его исключительной игрушкой? Реймонд.

Я задерживаю вдох, когда стул возвращается на место и передо мной встает пугающий мужчина в черной одежде. На его суровом лице ноль эмоций, а на бедре висит кобура с пистолетом. Твою мать.

- Что вы имели в виду, говоря о том, что он следил за мной? - спрашиваю я, стараясь отвлечься от мыслей. - Мы расстались семь лет назад, он... бросил меня.

Больной ублюдок снова улыбается, медленно отходя к картине.

- Бесстрашная. Наивная. Почему я не удивлен?

- Ответьте на вопрос.

- О, моя милая, ты должна знать правила этого мира. Не указывай старшим. Рей, преподай нашей девочке урок. Начнем с рук.

Порез резко пронзает мою кожу, вызывая острую боль, словно удар током. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать, потому что Уильяму только это и нужно - заставить меня умолять, заставить меня испытывать ужас. О, я испытываю ужас, ощущая, как нож Рея медленно разрезает внутреннюю сторону ладони.

Даже легкое касание ветра усиливает пульсирующее давление, которое отзывается при каждом ударе сердца.

Удар. Удар. Удар.

Пытка продолжается и продолжается. По моим щекам катятся слезы, но я не издаю ни звука, только мысленно умоляю, чтобы все это закончилось.

Но Рей не останавливается.

Когда его нож перестает резать мою плоть, я приоткрываю рот, чтобы вдохнуть побольше холодного воздуха, но он продолжает.

Я чувствую себя абсолютно беспомощной и уязвимой, страх парализует меня до глубины души.

Пожалуйста, пожалуйста, можно все закончится?

В момент, когда нервы накаляются до предела, я всхлипываю и шепчу:

- Хватит.

Новый порез.

- Хватит!

И снова нож касается моей горящей кожи. Мысли становятся смутными и зашумленными, а кровь стекает на пол на самом деле, ладони уже насквозь мокрые, из-за чего жжение становится просто невыносимым.

- Пожалуйста, хватит!

- Проси прощения за свою дерзость, Катерина, - Уильям достает пистолет и направляет его в картину, даже не обращая внимания на мои мучения.

Больной ублюдок.

В этом страшном доме повисает пугающая тишина, нарушаемая лишь моим шумным дыханием.

- Каролин Сноу была слишком замкнутой, слишком покорной, но она никогда не смотрела мне в глаза, потому что была умна. Однако ты совсем на нее не похожа. Что это, Катерина? Глупость? Или смелость?

Уильям поворачивается и направляет на меня дуло пистолета.

- Ты смотришь мне в глаза! - рычит он, быстрым шагом направляясь ко мне.

Когда холодный металл касается моего лба, я прикрываю глаза и задерживаю дыхание.

Пожалуйста, Кастил. Я умоляю тебя. Найди меня.

Я больше не могу это выносить...

Я... не могу.

- Я не слышал извинений, милая. Тебе нужен стимул?

- Вы продолжите, даже если я извинюсь, - мой голос хриплый, надломленный, сломанный. Как и я сама. - Вы сумасшедший садист.

Давление на лбу становится сильнее.

А потом я слышу щелчок затвора. Каждый дюйм моего тела вздрагивает, пока адреналин резко впрыскивается в кровь.

Боже...

- Ну-ну, Кэт. Почему же ты плачешь? Я тебя напугал?

Пистолет медленно двигается со лба до щеки и стирает слезы с щек. Я дрожу и кусаю губу до крови, чтобы не разрыдаться.

Пожалуйста, Кастил.

Мне очень страшно.

- Зачем вы мучаете меня? - я вздрагиваю, когда чувствую на ладони новый порез. - Он не придет за мной! Хватит! Пожалуйста!

- О, Кастил не придет, - ласково произносит Уильям Сноу. - Этот дом охраняют дюжина лучших солдат. Здесь нет связи. И место находится так далеко от дороги, что я могу похоронить твое тело на заднем дворе и тебя никто не найдет. Ты ждешь моего сына, Кэтти?

Меня сильно трясет, пистолет прикасается к моим губам.

- Отвечай!

- Чего вы хотите от меня?

Я открываю глаза и смотрю в упор, наблюдая за пустотой в темных глазах. Уильям наклоняет голову, продолжая играться с моим страхом с помощью пистолета и охранника сзади. Теперь я замечаю еще как минимум пятерых только на этом этаже.

- Чего хочу я? Я просто развлекаю себя, милая. Ожидание убивает меня.

- Ожидание чего?

- Я могу пристрелить тебя в любую секунду. Или сбросить вниз, поломав все твои кости, - мужчина резко толкает меня за плечо, отчего стул покачивается, и я вскрикиваю. - Разве тебе не страшно?

- Мне... - мои губы дрожат от слез, - страшно...

- Мне нравится твой страх, милая.

Я хочу плюнуть ему в лицо, но вместо этого спрашиваю:

- Почему я здесь?

- Потому что я использую тебя для своих целей, Катерина. Разве ты еще не поняла?

- Вы думаете, что он передаст вам все акции «ICE Group» ради моего спасения?

- Мы проверим это, - Уильям улыбается и снова проводит пистолетом по моей щеке. - О, и он должен отдать мне не только «ICE Group» - он также откажется от своих разработок в мою пользу.

Господи, это же миллиарды фунтов стерлингов.

- Как вы узнаете, что Кастил передал вам все права? Здесь же нет связи.

- Я предпочитаю гончих, мисс Рид. О, прошу прощения, уже миссис Сноу?

- Что будет после того как... - я прочищаю горло, - после того как Кастил выполнит ваши требования?

- Начнется самое веселье. На самом деле, я пообещал отдать тебя, но нет никаких гарантий, что я не убью тебя по дороге.

Мерзкое лицо Уильяма приближается к моему, и я отшатываюсь настолько, насколько могу, умоляя его вернуть пистолет взамен пальцев, вцепившихся в мой подбородок.

- Вы убьете меня?

Мое дыхание прерывается в ожидании ответа. Шанс на то, что Кастил пожертвует всем ради меня, так ничтожно мал, что я даже не надеюсь быть спасенной, однако призрачная надежда продолжает витать в воздухе. Я всегда была наивной.

- Да, - Уильям снова улыбается. - Мои люди займутся тобой, как только я узнаю исход. И поверь, милая, - его пальцы гладят меня по щеке, пока глаза наслаждаются каждой моей метаморфозой страха. - Ты будешь молить о смерти.

Монотонный голос раздается по всему помещению, и я прикрываю глаза, когда слышу тот самый исход:

- Мистер Сноу. Все готово.

Мне даже не требуется открывать глаза: я знаю, что Уильям Сноу расплывается в довольной улыбке в тот момент, когда я вот-вот потеряю сознание от головокружения. Кажется, мне резали не только ладони.

Под ногами образуется лужа крови. И эта кровь - моя.

- Вот и все, дорогая Катерина. Теперь мы можем поиграть.

- Мы действительно можем поиграть.

В моих ушах раздается гулкий звон, и стены начинают смыкаться вокруг меня. Я едва фокусируюсь на том, что происходит вокруг...

А затем я вижу его лицо.

Я не понимаю, это издевка сознания или я вижу Кастила на самом деле. Но чем ближе становится его лицо, тем мутнее становится моя голова.

Тем тяжелее становится мое дыхание.

Мой последний вдох.

Ощущение свободного падения.

Удар.

И меня полностью поглощает темнота.

Манчестер, Англия.

Охотник.

Тик. Так.

Тик. Так.

Тик. Так.

Тикающий звук действует мне на нервы, как визг острого прибора по хрупкой тарелке. Через какое-то время я понимаю, что этот звук - это не что иное, как пульс у меня в ушах. Оглушающий, сильный и мерный.

Так много крови. Вони. И криков. Но я слышу только свое сердцебиение, пока медленно ломаю кости очередному охраннику. Он скулит, как испуганный щенок, и вот-вот обмочит штаны. Глаза налились кровью, лицо - неразборчивое месиво.

Я испускаю длинный вздох, подавляя желание пристрелить всех нахуй, но Аарон отобрал у меня оружие раньше, чем мы прибыли на место. Кинг останавливается в двух шагах, смотрит на меня озабоченным взглядом и скрещивает руки на груди, внимательно отслеживая мои действия. Иногда мне тоже нужен пес-поводырь. Настала очередь Кинга контролировать хаос, который скоро вырвется наружу. И я не ограничусь никаким гребаным пистолетом - я буду вырывать каждую конечность, каждый орган у них на глазах, пока мне, блядь, не скажут, где находится моя жена.

- Место, - я сажусь на корточки и веду ножом по правому уху - левого у ублюдка уже нет.

- Ты избил его до полусмерти, - Кинг кладет руку на мое плечо, но убирает ее, когда я напрягаюсь. - Он ничего не скажет.

- Я... не знаю, - приспешник моего отца сжимает ладонью место с отрезанной ушной раковиной, чтобы не истечь кровью раньше времени. - У... нас... есть... только сообщения.

- Достань его телефон, - приказываю я Аарону. - Второй телефон. Он должен быть где-то поблизости. Этот бесполезный.

Мои глаза встречаются с больными глазами охранника, и я улыбаюсь, чем пугаю его до смерти. Он начинает отползать назад, потому что ходить уже не может.

- Ну куда же ты? - я сажусь на пол, прислонившись спиной к стене, и вытягиваю ноги. - Давай подумаем над тем, что я с тобой сделаю дальше. Должен ли я разрезать тебя на куски и выбросить останки в море?

Наш бедный скулящий мальчик бросает умоляющий взгляд на подошедшего Аарона, надеясь на его милость.

- Второй телефон лежал на столе.

Кинг бросает телефон на мои колени, садится рядом и начинает хрустеть костяшками пальцев:

- Как жаль, что я не успел взять с собой клюшку... Она бы так здорово смотрелась, торчащей из твоего бока. Мы хорошо знаем анатомию. А ты, братишка?

Аарон подмигивает охраннику, пока тот забивается в угол, заливаясь слезами.

- Здесь что-то есть? - голос Аарона приглушает тикающий звук у меня в голове, пока я взламываю его аккаунты.

- Да. И он об этом знал.

Имена, пароли, сессии. Он наследил так, что мне даже не приходится напрягаться.

- Иногда я чувствую себя тупым из-за твоих гениальных нейронов. Что случилось после того, как Катерина исчезла?

Мне пришло письмо.

С прядью ее солнечных волос.

Он, блядь. Тронул. Мою. Жену.

И я позабочусь о том, что все причастные к этому будут страдать до конца их ебаной жизни, но сначала мне нужно найти Катерину.

Я на ногах уже двадцать девять часов, из которых лишь пара минут оказалась не окрашена в бордово-красный. Потому что я нашел след.

Набрав сообщение Дамиану, я встаю на ноги и выбрасываю бесполезный кусок металла в окно:

- Устрани беспорядок.

Аарон делает расстроенное лицо:

- Почему ты никогда не приглашаешь меня на свою вечеринку?

- Делай, что я сказал.

Он вскидывает руки в воздухе:

- Ладно-ладно. Только постарайся не угробить всю биржу. Мне еще дороги мои деньги, Сноу.

Я знаю, через какое дерьмо прошел Аарон, потому что сам способствовал его разрешению, но я, не задумываясь, пожертвую чем угодно ради нее.

Это не любовь. Это нечто более смертоносное. Сильное. Поглощающее.

Все мои самые темные желания подчинены этой девушке. Я ослеплен ею. Она нужна мне. Знает она или нет, но Катерина отдала мне свою душу семь лет назад, когда мы еще учились в Шотландии.

С того самого дня, когда она прыгнула в Северное море и без страха заглянула в мои глаза, и до самой смерти. Она моя. Целиком и полностью.

Выпрямившись во весь рост, Аарон нащупывает в кармане еще одну сигарету:

- Я могу поиграть с ним?

Как раз в тот момент, когда он стряхивает пепел на окровавленный пол, я говорю:

- Нет.

- Почему нет?

- Я дал ей слово сделать все законно. Никаких трупов, Кинг.

Как бы сильно мне этого ни хотелось. Но если Катерина волнуется за мою гнилую душу, то я не могу ее расстраивать.

- Ты дал слово. Я - нет. Твой котенок ничего не узнает.

- Еще раз, блядь, назовешь так мою жену и окажешься на его месте.

Аарон смотрит на меня безумными глазами, пока курит сигарету и параллельно борется со своими демонами. Мы выгрызем друг за друга глотки, но у каждого из нас есть нечто неприкосновенное.

Когда Петров присылает мне геолокацию, я сажусь в свой «Астон» и еду на сверхзвуковой скорости, отсчитывая каждую, мать ее, секунду. До Лондона я добираюсь за рекордное количество времени, едва контролируя кровавую пелену перед своими глазами. Кровь бурлит в моих венах огненным потоком, каждая мышца ноет и твердеет от невыносимого желания убийства, но я стараюсь вспоминать запах вишни, сверкающий металл в ее серых глазах, тихий завораживающий голос.

«Если я принадлежу тебе, то ты... принадлежишь мне. Ты принадлежишь мне, Кастил».

Я, блядь, очень стараюсь быть хорошим, малышка. И я постараюсь никого не убить сегодня, но только при условии, что с тобой все будет в порядке.

Дамиан Петров прибывает на место почти в одну минуту со мной, захватив с собой своих людей.

А потом я вижу ее кровь.

Ее кровь. Она повсюду. На ее руках. Под ее ногами. На стенах больницы. На полу. Везде, блядь.

Впервые я ощущаю, как мир уходит у меня из-под ног, как я теряю последнюю тонкую связь с ним.

Впервые я наблюдал, как из кого-то выходит жизнь в руинах моей собственной. Впервые я почувствовал холодный безнадежный ужас. Синие губы, белая кожа, полосы засохшей крови на кистях. Но хуже всего были глаза. Они не открывались, как бы сильно я ни умолял их открыться, как бы сильно я ни целовал ее лицо и ни шептал приказы. Я не мог ни сопротивляться, ни изменить хоть что-нибудь, пока держал умирающую Кэт в своих руках.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Я отслеживаю каждую секунду времени, что Катерина находится в операционной. Восемь часов сорок семь минут и двадцать девять секунд... тридцать секунд... тридцать одна... Врач несколько раз приходила брать кровь у Мари, все это время я не сдвинулся с места.

Я просто застыл.

Плач Анны Рид доносится до меня, как из-под толщи воды. В клинику также приехали Элеонор, Эмма и Чон. Даже гребаный доктор Уилсон, который в миллионный раз наматывает круги по коридору, заставляя меня думать о тысяче и одном способе его убийства.

Я сжимал ее запястья столько, сколько мог, но ей повредили лучевую артерию и она потеряла слишком много крови.

Слишком много.

Я отказываюсь думать, что будет, если Кэт не помогут, но мой отнюдь не нейротипичный мозг заводит меня в ловушку мучительного ужаса.

Я не смогу жить без нее.

Катерина - мой единственный смысл, единственная причина, почему я все еще просыпаюсь по утрам.

Я не захочу жить без нее.

Я никогда не забуду, как при кровотечении под ее кожей образовался отвратительный синяк. Я пытался стереть его, но он не исчезал, а пульс становится медленнее... и медленнее... и медленнее...

Почему она? Почему не кто-то другой? Если бы моя кровь подходила по резус-фактору, я бы отдал каждую унцию, я бы обменял свою жизнь на ее, но я, блядь, ничего не могу сделать.

Я сижу и жду, пока стрелки часов отбивают полночь.

Умоляю, вернись ко мне, Катерина. Я избавлю тебя от себя. Только вернись ко мне.

- Что я говорила тебе, Анна? - ужасно плаксивый голос Эммы прорывается сквозь щелканье костей Уильяма и тиканье часов.

Она дрожит от ярости, кидая на меня злой взгляд. Мне не надо поворачиваться, чтобы видеть его. Половина людей в этом коридоре меня ненавидит, и я разделяю их чувства.

- Он доведет ее до этого. Как ты могла отдать ее в лапы дьявола? Разве ты не видишь, что он настоящий псих! Я...

- Замолчи, Эмма, - Элеонор садится рядом и дотрагивается до моей дрожащей руки. Я даже не чувствую это прикосновение. Наверное, я умер в тот момент, когда увидел Катерину связанную и измученную. - Если кого-то и следует винить, так это Уильяма Сноу. Его нашли?

Мой рассудок еще там, в холле заброшенного дома вблизи Лондона. Там, где бессознательную Катерину толкают назад - прямиком на тонкое стекло. Я едва успел поймать ее. Однако в моем убитом сознании она летит вниз. На разбитые стекла. Сценарий повторяется из раза в раз в моей больной голове, изредка прерываясь на воспоминания о том, как, все еще держа Кэт в руках, я достаю нож и метаю его в горло ублюдка, который толкнул тот самый стул. Лезвие попало в сонную артерию, кровь сочилась из него, как из крана. О, и я знаю: он умер.

Я перешел черту. Я убил человека. И сделал бы это еще раз.

- Нет. Каким-то невероятным способом этот ублюдок смог сбежать, но Петров уже взял след. После падения акций компании все его связи с судьями Лондона посыпались как карточный домик. Кастил, ты слышишь меня? - Чон сжимает меня за плечи. - Аарон прибрался за нами, но «ICE Group» будет трудно вернуть.

Эмма вскакивает с места и тычет в меня пальцем:

- Это все твоя вина, Сноу! Ты слышишь меня? Это все из-за твоих гребаных игр элит и войны с твоим отцом. Если она умрет, это будет твоя вина!

- Ты права, - мой голос хриплый, мертвый, пустой. Такой, какой был до встречи с ней. - Это моя вина.

Она кидает на меня свой безумный взгляд и вдруг захлебывается слезами, когда видит врача. Тот снимает маску, его лицо изможденное и уставшее, а в глазах... гребаное сожаление.

Я даже не дышу с того момента, как он вышел из операционной.

- Доктор, как все прошло? - даже назойливый голос Уилсона не возвращает меня к жизни.

Пожалуйста, котенок. Вернись ко мне.

Я оставлю тебя, только живи, малышка.

Вернись ко мне, Катерина.

- Нервы на левой руке восстановлены не полностью, вероятно, у нее будут проблемы с двигательной активностью. Миссис Сноу также потеряла много крови, но к счастью, доноры нашлись быстро. Сейчас ее состояние стабильное, но будет лучше, если она пробудет в интенсивной терапии еще какое-то время.

Доктор с индийскими корнями смотрит только на меня, когда произносит самые лучшие слова на свете. Вероятно, он проникся моими угрозами и той суммой, что я перевел на его счет. Но все это неважно.

Важно только то, что сейчас ее состояние стабильное.

Мое сердце делает громкий удар, а дыхание восстанавливается.

Ее состояние стабильное.

Мари бросается в объятья к матери, которая все восемь часов пятьдесят шесть минут и четырнадцать секунд не прекращала плакать. Может быть, ее любовь к дочери была такой же черной и ненормальной, как и моя.

Ее состояние стабильное.

Не говоря ни слова, я ухожу и набираю номер Дамиана:

- Ты нашел его?

- Еще нет. Скорее всего, он где-то в воздушном пространстве. Я могу воспользоваться твоими базами?

Выйдя на улицу, я закуриваю сигарету и подставляю лицо под холодные капли моросящего дождя.

Я, блядь, сотру его с этой планеты. Но сначала заставлю пройти через все круги ада - привилегия каждого члена семьи Сноу.

- Нет, я разберусь с этим. Сколько времени тебе понадобится, чтобы добраться до Элгина?

- Два часа.

- Жди в клубе «Дьявол».

- Шотландия отличается от Англии. Ты хочешь разобраться с ним там?

Мои губы изгибаются в ухмылке, пока никотин отравляет легкие. Мой отец ненавидит Шотландию. Разве это не лучшее место для его кончины?

На мое плечо ложится рука и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Чона Хвана. Он сорвался с важной сделки, разгреб все дерьмо и поддержал меня. Даже если он просто стоял рядом и следил за тем, чтобы я никого не убил, пока ждал результата операции. Я никогда не знал, что такое семья, но если это не она, то что тогда?

- Что бы ты ни планировал с ним сделать, я с тобой, Кастил. Как и мы все.

На парковке клиники появляются Аарон Кинг, Блейк Аттвуд и даже рыжий ублюдок Эрик Боулмен.

Я выбрасываю сигарету и убираю руки в карманы брюк, чувствуя, как по венам течет насилие.

Да начнется новая инициация.

Победителей не будет. Выживших тоже.

Примечание:

Абреакция (англ. abreaction); отреагирование; разрядка - термин в психоанализе, означающий повторное переживание травматического события, с целью дать выход избытку сдерживаемых эмоций.

Глава 26
Импринтинг

«...But I set fire to the rain

...Но я подожгла потоки дождя,

Watched it pour as I touched your face

Касаясь твоего лица, смотрела, как он льется,

Well, it burned while I cried

Он обжигал, пока я плакала,

'Cause I heard it screaming out your name

Потому что слышала твое имя в нем»

Adele - Set Fire to the Rain

Хэтфилд, Англия.

Призрак.

Когда я прихожу в себя, мама держит меня за левую руку, а Мари - за правую. Они выглядят на несколько лет старше своего возраста, особенно мама, по лицу которой безостановочно катятся слезы. Ее горе настолько осязаемое, что воздух заражен до предела.

Я пытаюсь сосредоточиться и вспомнить, что произошло. Мои мысли запутаны, как клубок нитей, а в голове крутится сплошное искаженное месиво воспоминаний. Господи.

Я вспоминаю мелькания света и злой шепот Кастила, бессмысленные фразы врачей и ужасное чувство беспомощности. И тут до меня доходит: похищение. Меня похитили.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать произошедшее. Я закрываю глаза, вдыхаю запах медицинских препаратов и умоляю себя собраться.

Этот кошмар закончился. Я жива, я в клинике. Волна облегчения прокатывается по моему телу, и я делаю глубокий вдох.

- Мама... - мой голос хриплый. Я хочу присесть, но пока это слишком непосильная задача.

- Катя?.. Катя...

Она склоняется, чтобы обнять, и меня тут же окутывает сладких запах ее духов. В груди болезненно колет, а в глазах собираются слезы, но я сдерживаюсь от того, чтобы разрыдаться у них на глазах.

Только попробуй заплакать. Ты напугаешь их еще больше.

- Как ты, Кэтти? - Мари осторожно гладит меня по плечу. - Ты проснулась раньше, чем мы ожидали. Нужно позвать доктора.

Сестра протягивает руку у меня над головой, по всей видимости, чтобы нажать на кнопку вызова медсестры.

Я прокашливаюсь:

- Думаю, все в порядке... Я в порядке. Только...

Онемение в левой кисти впрыскивает адреналин в мои вены, и я начинаю задыхаться. Черт возьми, только не напугай их.

- Что, Кэт? Тебе больно?

Я смотрю на лицо мамы, на каждую морщинку, на каждую слезу и мое сердце разрывается:

- Ничего. Простите, я не хотела, чтобы вы волновались. Я...

- Господи, Катерина, тебе не за что извиняться. Это я должна просить прощения. Я люблю тебя, детка. Мы так тебя любим.

Я впервые вижу Анну Рид настолько разбитой. Под ее красными от плача глазами залегли тени, искусанные губы дрожат. Моя мать всегда была сильной, даже пуленепробиваемой женщиной, но сейчас она кажется такой хрупкой и сломленной. Я хочу обнять ее, утешить, сказать, что со мной все в порядке, но вместо этого мое горло сжимается, и я выдавливаю лишь тихое:

- И я вас люблю...

- Как ты себя чувствуешь, Кэтти? - мама наливает мне стакан воды. - Ты хочешь пить?

Я киваю, принимая из ее рук воду. Мои зубы стучат о стекло, а прохладная жидкость приятно смягчает горло. Что произошло после того, как...? Я смотрю за спину Мари и не нахожу своего пугающего дьявола. Где Кастил?

Мари всегда была слишком проницательной - она следит за моим взглядом и тихо произносит:

- Кастил привез тебя в больницу. Он ждал под дверью на протяжении всей операции, а когда узнал, что твоей жизни больше ничего не угрожает, уехал.

Уехал?

Он уехал.

Укол боли пронзает меня прямо в грудь, выбивая весь воздух из легких. Ну конечно. Он уехал. Из-за меня он лишился всего, над чем работал. Наверное, он не хочет меня видеть. Понимание настолько ясное и кристально чистое и, тем не менее единственное, что я могу ощущать, - это только боль.

Мне очень больно. Человек, которого я хотела увидеть больше всего, не здесь.

В какой-то момент разум ополчился против меня и я погрузилась в собственные мысли, пока меня осматривали доктора, пока мои друзья и близкие поддерживали и долго разговаривали со мной на протяжении всего выздоровления.

Но он так и не приехал.

Я позволила мрачным мыслям завладеть моей головой, когда Кастил ясно дал понять, что покончил со мной.

После выписки я вернулась в Хэтфилд в надежде, что смогу поговорить с ним, прежде чем уеду из его дома. Мама была обеспокоена моим решением, но я сказала семье, что я очень благодарна, что они есть в моей жизни, но сейчас мне просто нужно во всем разобраться.

Прошло две недели с тех пор, как произошел тот кошмар.

Четырнадцать мучительных дней.

Позавчера Чон Хван отправил мне цветы с поздравлениями и рассказал о том, что произошло с Уильямом Сноу. Из его туманного объяснения я поняла, что отца Кастила взяли под судебный арест, а моя мама Анна Рид согласилась стать свидетелем для дачи показаний. Я не могла и совсем не хотела слышать что-либо об этом человеке, но мысль о том, что он больше не угрожает ничьей жизни, помогала спать спокойнее.

Эмма и Элеонор часто приезжали ко мне, чтобы выпить кофе и поговорить, но время текло так медленно, что я... задыхалась.

Мне безумно хотелось увидеть Кастила. Но он находился то в чертовом Лондоне, то в Эдинбурге, то в Нью-Йорке, по рассказам Чона, устраняя проблемы, связанные с обвалом «ICE Group».

В какой-то момент я решаю, что больше не хочу плакать. Каждый раз, когда я вспоминаю о нем, мое сердце сжимается, а глаза наполняются слезами, пока я не думаю, что их у меня больше не осталось.

- Миссис Сноу, вам заварить еще один кофе?

Я отрываю голову от своего ноутбука и перевожу растерянный взгляд на мистера Берка.

- Нет, спасибо. Я еще не допила этот.

- Как вы себя чувствуете?

Я поджимаю губы, следя за тем, как дворецкий ненавязчиво осматривает мое лицо.

- Может быть, Кастил сам спросит меня об этом? А не будет узнавать через вас?

- Мистер Сноу должен приехать с минуты на минуты.

Мое сердце падает в пятки:

- Повторите, пожалуйста. Что вы только что сказали?

- Мистер Сноу скоро будет здесь, чтобы вы подписали документы о разводе.

Я приоткрываю губы, чтобы ответить, но из них вырывается лишь один беспомощный болезненный звук.

- Вы еще не ели. Позвольте я приготовлю вам завтрак...

- Нет, - отвечаю я чересчур резко и тут же исправляюсь. - Нет, спасибо. Просто оставьте меня одну, пожалуйста.

- Но мисс Рид... то есть, миссис Сно...

Его оговорка окончательно выводит меня из себя. Я захлопываю ноутбук, слезаю со стула и случайно задеваю стакан с водой. Осколки разбитого стекла окрашивают пол, а капли воды медленно начинают стекать со стола, и я понимаю, что некоторые из них - мои слезы.

Временами я думаю, что хорошо, что его здесь нет. Он не видит, насколько жалкой и разбитой я стала. А с другой стороны, я злюсь, что он бросил меня, даже не объяснившись. Разве я не заслуживаю одного дурацкого разговора?

Я наклоняюсь и отбрасываю руку дворецкого, чтобы самой убрать осколки.

- Вы поранитесь.

- Уходите.

- Но миссис Сноу...

- Прошу, оставьте меня одну. Черт! - маленький осколок режет кожу левой руки. Я уже не носила бинты, но, кажется, сегодня их придется наложить снова.

- Что ты делаешь, Катерина? Поднимись на ноги. Живо.

Мой позвоночник дергается от очень знакомого грубого голоса, и я осторожно оборачиваюсь, чтобы быть раздавленной появлением Кастила.

Сначала я думаю, что это лишь плод моего воображения, но он действительно направляется ко мне. Замерев, я рассматриваю его густые отросшие волосы, белую рубашку, закатанную до локтей, и глаза - такие темные и злые, что у меня перехватывает дыхание. Чем больше я смотрю на него, тем больше мне хочется плакать. И это бесит меня еще сильнее.

Я скрещиваю руки на груди:

- Вау. Спасибо, что навестил меня впервые с того самого дня, как меня чуть не убили.

Кастил останавливается всего в одном шаге. Я изучаю его резкую линию челюсти и напрягшиеся мышцы рук, украшенные росчерками тату. Я никогда не видела человека, который был бы хоть толику так же красив.

И все же в этот момент он кажется мне совсем другим человеком. Я даже почти вижу сожаление в его глазах. Или, возможно, я просто спятила.

- Катерина...

Его голос звучит отрывисто, и мои внутренности рушатся и разбиваются о землю.

Мне нужно время, чтобы собрать мысли воедино, но его нет, поэтому я вытягиваю руку, умоляя его не приближаться. Но когда Кастила заботили мои желания?

- Ты порезалась, - он хватает меня за локоть и практически пинком ведет в сторону раковины, чтобы промыть рану.

Место, где его пальцы касаются моей кожи, словно наэлектризовано. На несколько напряженных секунд между нами повисает тишина и я сопротивляюсь желанию обнять Кастила. Какая же я ненормальная...

Я упираюсь другой рукой в его грудь, губы дрожат, когда на меня обрушивается целая лавина эмоций:

- Отпусти. Я могу сделать это сама.

Чуть ли не порвав рукав моего белого джемпера, он одним движением задирает ткань и подставляет мои пальцы под струю теплой воды. А потом его глубокий злой голос ударяет меня как хлыст:

- Я так не думаю, Катерина. На самом деле, я думаю, что ты хреново справляешься с потребностями своего тела.

Я сжимаю зубы. Ненавижу, когда он разговаривает со мной, как с ребенком.

- Я не резалась специально.

- Ты хочешь, чтобы я поверил, что у тебя нет скрытого мотива самоповреждений?

К черту сдержанность. Она хоть раз привела меня куда следует?

Я делаю глубокий вдох, прежде чем излить ему все. Буквально все, что съедало меня последние недели.

- Тебя это заботит? Серьезно?

- Меня заботит все, что касается тебя, - говорит он ровным тоном.

Он смотрит на меня с минуту, все еще касаясь моего запястья. Его большой палец медленно поглаживает место со шрамом - так медленно, как будто Кастил едва сдерживается, прежде чем сделать со мной что-то нехорошее.

Черт побери, он не имеет права злиться. Не тогда, когда он выбросил меня в очередной раз. Не тогда, когда я каждый день, каждый час, каждую гребаную минуту и секунду скучала по нему на протяжении всех этих недель.

Извините, поправка: на протяжении семи лет.

- Знаешь что? Я тебе больше не верю, - я делаю шаг назад, сглатывая слезы и почти не контролируя дрожь. - Я прекрасно помню, как на твоей руке висела мисс Грейсон, ах да, и, кажется, еще множество других девушек, которых я совершенно беспочвенно ненавидела, когда видела вас в новостях. Ты хочешь развода? Хорошо. Я наконец смогу переспать с кем-нибудь помимо тебя, а ты выберешь себе новую жертву и оставишь меня в покое.

Мое сердце едва не падает в желудок, когда Кастил закрывает кран, поворачивается, а затем резко тянет меня на себя, намотав мои волосы на кулак.

- И кого же ты трахнешь, миссис Сноу? - шепчет он мне на ухо. - Может быть, ванильного и милого доктора Уилсона, который будет трястись при мысли о том, чтобы дотронуться до твоей кожи? Тебе не нравятся спокойные занятия любовью, Кэт. Твоя киска с радостью течет, когда я играюсь с ножом или когда ты убегаешь от меня. Ты хочешь, чтобы тебя жестко трахали и душили, ставили метки и преследовали.

- Это ты сделал меня такой, - бормочу я в ответ и сопротивляюсь желанию зажмуриться, когда он наклоняет мою голову и проводит носом по бьющейся жилке на шее.

Какого черта?

У меня просто выработался рефлекс, как у собаки Павлова. Это абсолютно ничего не значит.

- Неужели? - хрипит Кастил. - Ты можешь врать себе сколько угодно, но мне - никогда. Прими свою девиантную суть, Катерина.

Слеза скатывается по моей щеке, и я уворачиваюсь в последний момент, прежде чем его губы отравят кожу. Он и вправду превратил меня в свою шлюху, но так больше не может продолжаться.

- Просто дай мне уже эти документы, - шепчу я. Мои плечи опускаются, а в груди образуется одна зияющая дыра. - Сделай то, за чем приехал. Разрушь меня в последний раз и выметайся из моей жизни.

Я делаю глубокий вдох и выдох, чувствуя, как в горле образуется ком и меня медленно накрывает паника. Черт, у меня никогда не случалось приступов в присутствии Кастила, но, вероятно, все меняется.

У меня даже нет сил сопротивляться, когда он поднимает мой подбородок большим и указательными пальцами, глаза сужены, челюсть сжата:

- Ты сама хотела этого. И я, блядь, даю тебе шанс избавиться от меня.

Кастил смотрит на меня сверху вниз, прожигая своими мертвыми глазами, и я ломаюсь окончательно:

- Почему ты не приехал домой? Ни разу за эти недели?

Дом. Господи, я уже называю это место домом.

- Я давал тебе больше времени. В твоем кабинете лежат документы о расторжении брака, заверенные юристом и с твоей гребаной подписью. Не делай лицо мученицы.

Я слышу хлесткий звук, прежде чем понимаю, что я дала Кастилу пощечину. С его ненормальной координацией и нечеловеческой реакцией он мог отвернуться, но не сделал этого. А затем вдох застревает в моем горле, потому что сильные руки хватают меня за талию, поднимают в воздух и сажают на столешницу.

Теперь его яростные глаза находятся на одном уровне с моими. Я замираю в оцепенении, когда он наклоняется ниже и запирает меня в ловушке, уперев ладони по обе стороны от моих бедер.

- Катерина, Катерина. Тебе нужно лучше обдумывать свои действия. Если ты не хочешь провоцировать меня, когда я, блядь, вырвал себе сердце, едва свыкнувшись с ебаной мыслью, что ты уйдешь от меня. Но знаешь, что я хочу на самом деле? Что я буду хотеть остаток своей бессмысленной жизни? Я хочу приковать тебя к себе, повесить ошейник, чтобы все знали, кому ты принадлежишь, потому что кольца на твоем прекрасном пальце мне недостаточно. Поэтому ты либо, блядь, примешь все с радостью, либо я навсегда спрячу тебя в таком месте, которое никто не сможет найти, не говоря уже о том, чтобы увидеть.

Мое сердце сжимается от страха, пронизывающего меня насквозь. Его глаза такие злые, что единственное, что я желаю сделать, - это спрятаться, но вместо этого я продолжаю смотреть на самого худшего монстра, что когда-либо существовал. И сейчас Кастил выглядит не иначе как невозможный бездушный дьявол.

Я не должна ему верить. Мне чертовски не следует это делать. Но по какой-то причине его слова звучали искренне, даже надломленно.

Он тянется куда-то за мою спину и наверх, а потом безошибочно находит пластыри - ровно там, где я оставила их в последний раз. И неожиданно я понимаю, что Кастил был здесь... Черт возьми, он был в Хэтфилде! Он продолжал следить за мной, но даже не удосужился показаться на глаза?

Его пальцы тянут меня за запястье, и я опускаю голову, чтобы увидеть, как он бережно наклеивает пластырь на мой порез.

Кажется, в моем кабинете действительно лежат документы о разводе... Но они лежали там с тех самых пор, как Кастил заставил меня выйти за него, добившись моего согласия через манипулирование. Так мог сделать только он - невозможный мужчина, которому я давно и безвозвратно отдала свою душу.

Меня невероятно бесит, что он все решил сам, заразившись дурацкой идеей спасти меня от себя. Альтруизм никогда не был присущ таким бессердечным психопатам, а я никогда не желала быть спасенной, поэтом я решаю поступить по-другому.

- Кас... - шепчу я почти беззвучно.

Он продолжает поглаживать запястье медленными круговыми движениями, прожигая меня своим интенсивным взглядом.

- Замолчи, Кэт, - его губы кривятся в жестокой ухмылке. - Посмотри на свое лицо, на котором застыл ужас. Я наконец пугаю тебя?

Да.

Сейчас - да. Потому что я не могу предугадать действий, которые он совершит, если я оттолкну его. Мой взгляд опускается на его брюки, и я чуть не задыхаюсь при виде выпирающего материала.

Мы оба ненормальные. Я боюсь его, а он меня хочет.

Но помимо страха я испытываю кое-что еще. То, что покрывает мое белье влагой. Я злюсь на свою реакцию и спрашиваю себя: как я могу хотеть того, кого ненавижу? То, как он на меня влияет, - просто поразительно.

Наверное, все дело в том, что я его не ненавижу. И, вероятно, Кастил теперь тоже знает это, потому что я чувствую изменение атмосферы. Я чувствую, как что-то в нем переключилось.

Кастил ставит меня на ноги, я слегка покачиваюсь как от эмоций, так и от потери его тепла. Мое дыхание сбивается, пока я делаю шаг назад и еще один, уходя все дальше - так далеко, что нам обоим становится больно.

Его глаза темнеют, а с приглушенным серым светом, льющимся из окна, они становятся просто ужасающими.

- Ты дрожишь, котенок. Я задел какой-то нерв?

Воздух трещит от напряжения, когда я снимаю с себя туфли. Я ощущаю каждый удар своего сердца, каждый вздох: мой тяжелый и его мерный.

- Не делай этого, - я задыхаюсь, не в силах узнать свой голос из-за густоты.

Я продолжаю отступать, но он отвечает мне бесстрастными шагами.

- Если ты побежишь, меня разозлит это, Катерина. Ты прекрасно осведомлена, что я делаю с тобой, когда меня провоцируют.

Я складываю руки на груди, не в силах сдерживать слезы:

- А знаешь, что меня злит, Кастил? Я, черт возьми, не могу отделаться от мысли, что все это время ты был с другой. С той, которая безропотно принимает все твои ненормальные вещи. Скажи честно, тебе стало скучно, - я быстро вытираю мокрые щеки ладонью. - Что я... больше тебе не нужна.

Он отвечает мне смехом. Злым и печальным:

- Ты слышала меня несколькими минутами ранее? Ты, блядь, моя, Катерина. Это значит, что ты нужна мне. Ты моя жена и твое место всегда будет рядом со мной. И у меня не было ни одной женщины со времен Кингстона. Последнее тепло, что помнит мой член, это твоя магическая киска и моя рука.

- Ч-что?

- У меня никого не было после тебя. И никого не будет помимо тебя. В этом вопросе я ожидаю взаимности, иначе я, блядь, снова буду очень близок к убийству.

Я непроизвольно выдыхаю и делаю шаг назад, выдерживая между нами безопасное расстояние.

- Но это... это невозможно.

- Невозможно? Невозможно - это держаться от тебя подальше, подыхая без твоего запаха. И ты тоже ни с кем не спала, моя маленькая лгунья.

Я даже не удивлена тем, что он так хорошо осведомлен о моей жизни.

- Я просто не могла. Но ты...

Он хватает меня за руку и притягивает к себе:

- А я не хотел никого, кроме тебя, - его глаза темнеют, как смертоносный шторм. - Ты представляешь, насколько я голоден, Катерина?

- Но Флоренс...

- С Грейсон у меня сугубо профессиональные отношения.

Холодные пальцы ведут по моей шее, вызывая мурашки.

- Ты хочешь трахнуть меня, - шепчу я, вырываясь.

- Хочу.

- Мы еще не поговорили. И я не хочу, чтобы ты меня трахал.

Я давлюсь вдохом, когда моя спина сталкивается с прозрачной дверью, ведущей в сад. Медленно повернув ручку, я впускаю в помещение прохладный, пропитанный озоном воздух.

- Прекрати вести себя так, будто ты этого не желаешь, Катерина. Ты уже сказала свой ответ.

- Я ничего не говорила, - я нервно смотрю за свое плечо, раздумывая, стоит ли бежать в одних носках по мокрой траве.

Кастил улыбается, проводит большим пальцем по нижней губе, а карие глаза окрашиваются до пугающей темноты.

- Но ты сказала, Кэт. Взглядом, дыханием, жестами. Твое тело всегда было честнее, чем твой рот.

Он медленно подбирается ко мне, вынуждая меня либо выйти за порог, либо столкнуться с ним.

- Пожалуйста, нет, - шепчу я.

- Меня возбуждает твоя нервозность. И мольбы. Умоляй громче, - его мрачный голос понижается до пугающего диапазона. - И закрой гребаную дверь, Катерина. Я, блядь, вижу, как твои соски приветствуют меня. Если ты простудишься, порка - это преуменьшение того, что я с тобой сделаю.

Мне хочется закричать, но в глубине души я знаю, что он не остановится, пока не сделает то, что задумал.

Сделав глубокий вдох, я выбираю другой подход:

- Я хочу уйти. И только тогда, когда мы оба успокоимся, мы сядем и поговорим. Как нормальные люди.

- Тогда уходи, Катерина, - Кастил останавливается в шаге от меня, тянется за мою спину и закрывает дверь. Мне приходится запрокидывать голову, чтобы удерживать его взгляд. - Прямо сейчас.

Его голос пустой, скучающий, но я знаю: Кастил находится в крайней степени ярости.

Может быть, мне действительно нужно дать выход его эмоциям? Может быть, нам надо отпустить себя.

- Я не уйду, - шепчу я почти беззвучно.

Он делает паузу.

- Что ты только что сказала?

Его пальцы обхватывают мой подбородок в знакомом собственническом жесте. Сердце подскакивает к горлу и мне приходится сглатывать нахлынувшие эмоции, чтобы остаться на месте.

- Я не уйду от тебя. Ты сказал, что принадлежишь мне и, черт возьми, это никогда не изменится.

- Катерина...

Любого бы напугал его тон, но я знаю, что нужно сделать. Я просто дам ему то, что он хочет.

Меня.

- Я не уйду, - повторяю я с нажимом и беру его большую ладонь в свою, скрещивая наши пальцы. Мое дыхание прерывается, когда Кастил гладит кожу в том месте, где у меня находится самая заметная родинка.

- Я сейчас очень плохо контролирую себя, Катерина. Тебе действительно лучше уйти, прежде чем я сорвусь с цепи. Я психопат, помнишь? - он усмехается, целуя меня в лоб. - Ты, блядь, умирала на моих руках, и я больше не хочу навредить тебе, несмотря на то, что часть, где я должен разорвать с тобой отношения, является чертовски неправильной.

Он скользит другой рукой по моему горлу и притягивает меня так, что его лоб прижимается к моему.

- Последний шанс, детка.

Проходит одна секунда. Две. Три. Все мое тело дрожит, когда я опускаюсь вниз и поднимаю на него взгляд. Жесткий пол больно впивается в колени, но мне все равно; все, что меня волнует, - это мужчина напротив.

- Скажи мое имя, - приказывает он.

- Кастил, - говорю я, готовая сказать ему что угодно прямо сейчас.

Он расстегивает брюки и достает свой очень большой и твердый член с фиолетовыми венами по бокам. Его рука медленно движется вверх-вниз по всей длине, пока мрачные глаза буквально пожирают мое лицо.

Я знаю, как Кастилу нравится видеть меня на коленях: послушной, плачущей и возбужденной. И, черт возьми, я совру, если скажу, что я не возбуждена. Напротив, мои бедра сжимаются от предвкушения того, что будет дальше.

- Я хочу увидеть твои прекрасные молочные сиськи, Катерина. Сними джемпер.

Мои руки дрожат, когда я делаю то, что он просит, а затем тянусь назад, чтобы расстегнуть тонкий кружевной лифчик и позволить ему упасть на пол. Легкий сквозняк вкупе с напряжением делает мои соски острыми и твердыми.

- Пиздец, как прекрасно, - говорит он с восхищением. Мои щеки загораются от его похвалы. - Разве это не очаровательный невинный котенок, который жаждет мой член у себя во рту?

Я глубоко вдыхаю в себя запах его возбуждения, пока Кастил водит головкой своего члена по моему лицу. Я чувствую, как по моим бедрам начинает течь, и, если бы не джинсы, Кас бы заметил, что он делает со мной.

Схватив меня за челюсть, Кастил надавливает большим пальцем на мои губы, заставляя их раскрыться, пока его другая рука начинает яростно двигаться по всей внушительной эрекции.

- Открой свой рот шире. Я хочу, чтобы ты старательно отсосала мне, миссис Сноу. Как и полагается моей умной и невозможно красивой жене.

Я издаю приглушенный вздох и смотрю на него. Страх охватывает каждый дюйм моего тела, потому что я до сих пор помню то болезненное и распирающее ощущение у себя во рту. Кастил обладает слишком большим размером и не из тех, кто быстро кончает.

- Блядь, тебе лучше слушаться меня, детка. Потому что я до сих пор претендую на твою девственную дырочку. Уверен, она будет принимать меня так же хорошо, как твои губы и потрясающая киска.

Мои губы дрожат, когда он просовывает два пальца мне в рот, смачивая их в моей слюне. Мне должно быть некомфортно от его слов, но вместо этого я чувствую, как внизу все горит и пульсирует.

- Шире, котенок. Высунь язык.

Я слушаюсь, слюна некрасиво стекает мне на подбородок, но, кажется, это возбуждает его еще больше. Кастил сильнее сжимает мою челюсть и проникает внутрь, дюйм за дюймом, доставая до горла. У меня сразу срабатывает рвотный рефлекс, я начинаю задыхаться, и он слегка отодвигается, приказывая слишком мрачным и слишком хриплым голосом:

- Дыши через нос. Ты все сделаешь правильно, потому что твой рот создан для траха. Он создан для меня. Только посмотри, Кэт.

Моя киска сжимается. Черт возьми, я никогда в жизни не чувствовала себя такой возбужденной.

Кастил снова вводит свой член, на этот раз дальше и сильнее. Не давая мне опомниться, он начинает трахать мой рот так, что он начинает болеть; так, будто бы он наказывает меня, но я не останавливаюсь. Я засасываю и вылизываю его изо всей силы. Мои тяжелые веки закрываются, а клитор умоляет, чтобы к нему прикоснулись.

- Блядь, смотри на меня, котенок, - его пальцы путаются в моих волосах, снова наматывают их на кулак, заставляя меня вскрикнуть от легкой боли. Я смотрю на Кастила, пока он вводит и выводит из меня свой член, зафиксировав на месте.

Он делает это снова, и снова, и снова. Моя слюна смешивается с его терпким предэякулятом, челюсть ноет и болит, но он продолжает трахать мое горло, явно наслаждаясь этим, судя по тихим стонам и хриплому непрекращающемуся шепоту с прозвищем «котенок»:

- Вот так, Катерина. Я люблю тебя. Я люблю, когда твой рот ласкает мой член. Я люблю, когда ты плачешь, не в силах выносить мои толчки. Ты моя удивительная, прекрасная одержимость, малышка. Я так одержим, что я буду трахать тебя весь день, пока ты не забудешь собственное имя.

По моим щекам катятся слезы: его ритм просто сумасшедший. Кастил выходит из моего рта, и я думаю, что он сейчас кончит, но вместо этого он удерживает меня за волосы и приказывает:

- Я еще не закончил с тобой. Руки на колени.

Я глубоко и прерывисто дышу, наконец, получив полный доступ к кислороду, а затем густо краснею и вытаскиваю руку из-под расстегнутых джинсов. Господи, я даже не заметила, как просунула пальцы под белье, пока наслаждалась зрелищем перед собой.

- Ты будешь послушной женой, миссис Сноу?

Я киваю, возвращая руки на бедра.

- Я хочу услышать твой голос.

- Да, - шепчу я, возбужденная до предела.

Кастил ласково гладит меня по щеке, смотря на меня свысока. Я испытываю сильный дискомфорт из-за его пронзительного взгляда.

- Ты хочешь, чтобы я трахнул твой рот?

- Да.

- Громче, Катерина.

Я смотрю на него в упор, температура моего тела поднимается:

- Да. Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

И тут Кастил улыбается. Такой довольной улыбкой, что у меня перехватывает дыхание:

- Это моя девочка.

Он начинает трахать мой рот еще интенсивнее, заставляя меня задыхаться и плакать. Он делает это так долго и дико, что я думаю, что вот-вот потеряю сознание. Но в последнюю мучительную секунду он вырывается и соленый вкус врывается в мое горло. Сперма также попадает на мои глаза, лоб, подбородок, щеки.

- Ты должна принять все, котенок.

Он собирает свое семя по всему моему лицу и заталкивает обратно в рот. Когда я глотаю все до капли, его глаза светятся темным садизмом и таким удовлетворением, что я почти кончаю.

- Наконец-то ты моя, Катерина. Я не отпущу тебя. Никогда.

Он поднимает меня на ноги и прижимается своими губами к моим. Поцелуй ласковый, нежный и очень мягкий, контраст просто поразительный. Я всхлипываю, оплетая его шею руками, и обессиленно прижимаясь к нему еще ближе.

Сделав глубокий вдох, я говорю сломанно, но уверенно:

- Никогда, Кастил. Я не дам тебе развод. Ты поклялся, что будешь любить меня в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии. Пока смерть не разлучит нас. Я думала, что мы находимся на том этапе отношений, когда любое дерьмо может решиться простым разговором. Но ты предпочел игнорировать меня, пока я сходила с ума.

Он одевает меня, а затем притягивает к себе:

- Я видел гребаные документы, Катерина.

Я медленно прикасаюсь к его губам:

- Я подписала их на следующий день, после того как ты прислал мне соглашения.

Он медленно закрывает глаза так, как будто бы ему тоже больно. По моим щекам катятся слезы - я больше не могу их сдерживать, чувствуя, как пружина, мучившая меня долгое время, расслабляется.

Легкий поцелуй ложится на мою щеку - так невесомо и быстро, что кажется, будто его и не было.

- Прости меня, Кэт. Я не мог, блядь, свыкнуться с мыслью, что я снова потеряю тебя. Я не представляю свою жизнь без тебя.

- Если бы ты хоть немного доверял мне, то мог спросить об этом лично. А не бросать, когда я больше всего в тебе нуждалась.

Еще один поцелуй. В висок, в уголок губ, в нос. А потом он берет мое израненное запястье и целует шрамы.

- Прости меня. Ты пострадала из-за меня. Я не защитил тебя, малышка.

Я вскрикиваю, когда он хватает меня за бедра, поднимает в воздух, заставляя обхватить его талию ногами, и зарывается носом в мои волосы, сжимая в объятьях почти до боли.

- Черт возьми, это не твоя вина, - хмуро произношу я и выдыхаю задушенно: - Я... люблю тебя.

Его глаза сверкают. А затем мое сердце сжимается.

- Я так люблю тебя, Катерина, - шепчет он. - Мне так повезло, что ты позволила мне войти в твою жизнь.

Кастил осыпает поцелуями мою шею, пока идет в сторону спальни.

- Мне так повезло, что ты меня любишь, - поцелуй. - Хотя я не заслуживаю тебя.

Поцелуй.

- Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

Он ставит меня на ноги, берет мое левое запястье и прижимается к нему губами, глядя на меня своим мрачным взглядом.

- Все.

Моя голова кружится от его притягательного, тяжелого запаха. Я зажмуриваюсь, умоляя всех богов, чтобы это мгновение длилось вечно.

- Не делай так больше, - прошу я дрожащим голосом. - Больше никогда не оставляй меня. Ты обещаешь?

- Обещаю.

В моих глазах собираются слезы и, хоть я на седьмом небе от счастья, нам нужно прояснить все до того момента, пока он не сорвался с цепи. Потому что Кастил сдерживает себя - я это чувствую.

- Есть еще что-то, что ты бы хотел мне сказать?

Лукавая ухмылка приподнимает уголок его губ:

- Я хочу съесть твою киску. Ложись на кровать.

Я вздыхаю:

- Может быть, ты хотел рассказать мне, как следил за мной все эти годы?

Он даже не колеблется с ответом:

- Да. И ты не воспользовалась ни одним из шансов покинуть меня. Так что ты официально моя, Катерина Сноу. Блядь, моя. Сейчас. В будущем. И навсегда.

В моей груди теплеет:

- Почему ты не рассказал мне, что Уилл угрожал разобраться со мной, если ты не оставишь меня в покое?

Мне не хочется говорить об отце Кастила, но я хочу, чтобы мы начали с чистого листа. Без тайн и недомолвок. Мама рассказала мне, как Уильям манипулировал ею и что именно он выложил то видео на вечере Кембриджа, потому что я была помехой и отличным способом разорвать с Анной помолвку.

- Это бы ничего не изменило.

- Это бы изменило все.

Он встречает мой взгляд.

- Прости меня. Я действительно хотел дать тебе шанс на нормальную жизнь. Но ты вернулась в Англию. Ко мне.

Его губы находят мои. И я чувствую, как у меня грохочет сердце, потому что он, наконец, целует меня по-настоящему.

- Значит, никакого развода?

- Никакого развода, Катерина. Я вобью в тебя эту аксиому, когда ты окажешься связанной и хорошо вытраханной. На кровать, детка.

Мои щеки краснеют. Черт возьми. Почему я связалась с самим дьяволом, да еще и умудрилась влюбиться в него по уши?

Кастил стягивает с меня всю одежду и выполняет свою угрозу: я действительно забываю свое имя, пока он трахает меня до потери сознания. И я абсолютно счастлива быть желанной моим охотником: самым невозможным, одержимым и мрачным злодеем, которого я люблю.

- Беги, котенок, - шепчет он, наслаждаясь охотой.

Я убегаю, но что делают монстры?

Они преследуют.

И, черт возьми, я безумно этому рада...

Эпилог 1

Ванкувер, Канада.

Зак.

Месяц спустя.

В высшей степени странно, что я терзаю свой словарный запас, подыскивая слова, чтобы выгнать этого чертового психопата из моего дома. Даже с вежливым выражением на лице Кастил все равно производит впечатление жуткого человека. Почему в конечном итоге моя прекрасная, воспитанная и милая племянница связалась с этим монстром?

Я прищуриваюсь, глядя на мужа моей девочки. Он выглядит непринужденно и презентабельно в своем черном джемпере, черных джинсах и, я уверен, с черной, как сам ад, мать его, душой. Мне абсолютно все равно, что он долларовый миллиардер - я до сих размышляю о том, как изобью этого ублюдка и отправлю назад в его чопорную Англию.

Не подумайте неправильно. Я очень люблю своего ангела, Катерина чиста сердцем и душой. И я прошу, нет, я молю бога о том, чтобы мы снова вернулись в те времена, когда она была маленькой и просила меня завязать белые ленты на ее золотых косах. Я был бы невероятно рад такому исходу событий, поскольку это означало бы, что я избавлюсь от этого парня, который смотрит на Кэт так, как будто хочет ее сожрать.

- Ты можешь не быть таким предвзятым? - спрашивает Аврора, улыбаясь.

Я бормочу что-то совершенно невнятное, что делает ее улыбку еще шире:

- Тебе добавить кленовый сироп в вафли?

Мы стоим на кухне, пока Кэт и Кастил дожидаются нас в гостиной. Отсюда мне открывается охренительный вид на то, как он держит мою девочку за руку, а Кэт улыбается ему в ответ, светясь так, словно он какой-то гребаный бог.

- Меня не волнуют вафли, Аврора. Не тогда, когда мою малышку терроризирует какой-то гангстер, - отвечаю я и добавляю уже смягчившимся тоном: - Да. Добавь сироп, пожалуйста.

Может быть, Катерина просто ошиблась с анализом? Неужели она не видит, что ее обнимает сам дьявол? Он даже выглядит как дьявол. Черные волосы, бледная кожа, темные препарирующие глаза, которые теплеют только в том случае, если этот придурок смотрит на мою племянницу. А еще он сложен, как гребаная стена, и по сравнению с ним Катерина выглядит совсем крошечной.

Я не могу поверить, что он спит с моим милым ангелом. Я просто, блядь, не могу поверить, что этот человек - ее муж. О Джеймс, если бы ты был жив, ты бы позволил мне убить его?

Аврора дотрагивается до моего плеча, улыбаясь от уха до уха:

- Куда подевались твои манеры? Ты даже толком не узнал его.

- Мне не нужно его узнавать, я и так вижу все кристально ясно. Достань мое ружье, Аврора.

Моя очаровательная жена издает радостный смешок:

- Это не олень, Зак. Это муж Катерины.

- Правда? Ты уверена, что мы говорим не об одном и том же существе? Однажды он уже разбил сердце Кэт. И, будь уверена, если он еще раз обидит ее, то я пристрелю его, - ворчу я, а потом напрягаюсь, отвлекаясь на их поцелуй. Этот психопат нежно целует губы Катерины, а затем что-то шепчет ей на ухо, заставляя густо покраснеть. - На самом деле, я очень хочу сделать это прямо сейчас. Неси мое ружье, Аврора.

- Я думала, что все нужно решать словами, - моя несносная женщина опять издает смешок. - Ты же дипломат, Зак.

- Я реалист.

- Я понимаю, ты относишься к Катерине как к дочери, но не будь таким неотесанным придурком, мистер Рид.

Я изгибаю бровь, переводя потрясенный взгляд на жену:

- Ты только что назвала меня придурком?

Она поджимает губы, пытаясь сдержать смех:

- Можешь наказать меня вечером, но сначала... - она подхватывает меня под локоть и ведет в гостиную - прямиком за стол, где сидит мой ангел и ее дьявол.

Кастил смотрит на меня прямо, с ледяным равнодушием. Так смотрят разве что психопаты. Или серийные убийцы.

Иисус, мать его, Христос, пожалуйста, спаси мою девочку от этого человека. Обещаю, во всех следующих жизнях я буду очень хорошим человеком.

- Терпение - благодетель. Будь вежливым, - шепчет мне на ухо Аврора, и я глубоко вздыхаю.

Терпение, Зак. В конце концов, если Катерина счастлива, то ты обязан дать ему шанс.

- Спасибо за еду. Все выглядит безумно аппетитно, - мягко говорит Катерина, разглаживая несуществующие складки на ее коротком кремовом платье.

Слишком коротком. Я не из тех родителей, кто будет ругать детей за свободу в одежде, но я, блядь, видел, как он смотрел на ее ноги, когда Кэт заходила в дом. И мне все равно, что Катерине уже двадцать пять - я буду защищать во что бы то ни стало.

- Как прошел полет? - спрашивает Аврора беззаботно. Похоже, она единственная за этим столом, кого забавляет сложившаяся ситуация.

Щеки моей девочки снова краснеют, и я сжимаю вилку, прожигая этого урода взглядом.

- Комфортно. Мы летели частным рейсом, - ровно отвечает Кастил.

- Тебе необязательно кичиться своим состоянием, как какой-то богатый мудак, - говорю я чересчур резко.

- При всем уважении, сэр. Но я преследую лишь одну цель - сделать так, чтобы Катерина чувствовала себя комфортно и была счастлива. Полагаю, мы хотим одного и того же?

Я ощущаю разрушительную и подавляющую энергию, исходящую от этого человека. Но, несмотря на пугающую ауру, даже у меня складывается впечатление, словно Катерина - весь его гребаный мир. Я уверен: у него нет никакого интереса, чтобы беседовать с нами. Все, что его волнует - это она.

- Ты совершенно прав, - говорю я, размышляя о винтовке, висящей на втором этаже. - Но ты уже порвал с ней однажды. Семь лет назад. Тогда, когда она приехала ко мне призраком и восстанавливалась долгие годы. Ты уверен, что делаешь ее счастливой?

- Зак! - Аврора сжимает мою руку под столом.

- Я понимаю ваши опасения, - продолжает он серьезным тоном. - Да, я ранил ее, и я ненавижу себя за это, но это было в прошлом. В настоящем и будущем счастье моей жены - мой единственный приоритет. Я уважаю вас и благодарен за то, что вы воспитали Катерину. И я обещаю, что буду заботиться о ней до конца своей жизни.

Я мрачнею.

- И зачем ты приехал сюда?

- По какой-то причине Кэт важно, чтобы я завоевал ваше доверие, поэтому я сижу здесь и беседую с вами. Я буду убеждать вас столько, сколько потребуется.

- Зак, хватит! Давай продолжим ужин, - Аврора уже практически шипит, сдавливая мою ногу своим каблуком. Но я продолжаю:

- Но что, если она тебе наскучит? Ты опять порвешь с ней?

Его выражение лица ставится убийственным:

- Я не отступлюсь от нее. Этому не бывать.

- Твоя самоуверенность не добавляет тебе очков.

- Я не гонюсь за очками, сэр, - его мертвые карие глаза придавливают меня к земле, а холодный голос заставляет замереть. Властный гребаный говнюк. - Я лишь хочу, чтобы Кэт была довольна, но вместо этого в данную конкретную секунду она нервничает. Поэтому мы продолжим наш разговор наедине - после ужина.

- Дядя, - мой ангел кладет руку на мой сжатый кулак и просит мягким тоном: - Пожалуйста. Мы так редко видимся, я не хочу, чтобы вы ругались.

Я не могу быть спокойным, но мне приходится контролировать свое дыхание, чтобы сделать это, потому что мой милый ангел действительно волнуется.

- Твоя рука уже зажила? - спрашиваю я Кэт.

Она кивает.

Анна так толком и не рассказала мне про инцидент, в котором Катерина получила травму ее левого запястья. А Кэт оправдывалась тем, что они не хотят меня волновать. Но черта с два, я всегда буду волноваться за нее. Я ее дядя.

- Все в порядке, Зак. Не волнуйся, двигательная активность практически восстановлена. Аврора, как проходит лечение Сэма? - Кэтти пытается перевести тему, ее плечи расслабляются, когда я начинаю есть свои вафли, все еще следя за каждым жестом этого монстра.

Кастил закатывает рукава своего тонкого свитера, открывая вид на выпирающие вены и обширные татуировки. Я же говорю вам, он гребаный гангстер.

- Ему гораздо лучше, но он мог заразиться от этого ежа, поэтому проходит обследование. Иногда мне кажется, что наша собака специально натыкается на них. Это уже второй случай за год.

Кэт смеется:

- Вероятно, Сэм не учится на своих ошибках.

- И стоит на своем как твердолобый баран, - кивает Аврора. - Прямо как его хозяин.

Я пропускаю мимо ушей укол Авроры, вовлекаясь в разговор. К моему удивлению, ужин проходит относительно приятно, не считая присутствия мужа моего ангела, но вскоре я снова прихожу в ярость.

Катерина тихо шепчет благодарности, после того как Кастил добавляет безлактозное молоко в ее чай и размешивает ровно три кубика сахара. Его выражение лица меняется с равнодушного на жгучее, стоит Кэт всего лишь улыбнуться. Кастил наливает себе кофе из фильтра, его рука ложится на ее спину, когда Кэт снова смущается. И взгляд этого мудака тут же начинает выглядеть так, словно он мечтает похитить и осквернить ее.

В эту секунду на меня нисходит печальное озарение. Катерина любит его. А этот ублюдок слишком одержим ею, чтобы когда-либо отпустить.

Пожалуйста, поднимитесь наверх, возьмите ружье и пристрелите меня.

Кажется, я навсегда потерял свою девочку.

Эпилог 2

Лондон, Англия.

Охотник.

2 года спустя.

Помните, я говорил, что я совсем не терпеливый человек?

Это так.

И кажется, прямо сейчас, я нахожусь на самом краю, наблюдая, как все влюбляются в мою прекрасную жену - женщину, которую я люблю больше всего на свете и без которой я не представляю своей жизни.

Если уж на то пошло, я понимаю их одержимость Катериной. Ей нужен был способ выплеснуть в мир все ее эмоции, поэтому она снова начала рисовать, а с недавних пор ее удивительные картины могут оценить другие люди. Полгода назад Эмма уговорила Кэт выставить ее работы в «Арт Клаб» и вполне ожидаемо, что успех не заставил себя долго ждать.

Потому что, блядь, Катерина - потрясающая. Все, к чему она прикасается, превращается в шедевр, и я до сих пор не могу поверить, что эта девушка принадлежит мне.

Катерина также умудряется управлять «Рид Хоспитал», участвовать в огромном количестве благотворительных программ и встречаться со своими друзьями, которые хотят украсть ее у меня. Мы даже переехали в Лондон, чтобы у Кэт появилось больше времени. Я ненавижу то, как она улыбается другим людям, обнимается и вступает с ними в контакт - да, я собственнический мудак. Но тем не менее я сдерживаю свои порывы, так как постоянно вижу ее мягкую улыбку.

Мой котенок счастлив.

Вот что действительно важно.

Мы стоим посреди красной дорожки на открытии ее новой выставки с говорящим названием «Импринт». Моих внутренних демонов чертовски успокаивает тот факт, что Катерина посвятила ее мне, однако люди вокруг становятся все более раздражающими. Шум фотокамер и говорящих людей кажется далеким фоном, потому что все, на чем я сосредоточен, - это самый красивый котенок, которого я собираюсь трахнуть сразу же, как только мы останемся наедине.

- Миссис Сноу!

- Миссис Сноу, посмотрите сюда!

- Мистер Сноу!

Я слышу наши имена, аплодисменты и восторженные возгласы, но мой мир заключен лишь в единственном существе, что в моих руках.

Катерина одета в белое платье с короткой пышной юбкой, открывающей вид на ее длинные ноги, которые совсем недавно сжимали мое лицо, когда я ласкал Кэт перед самым выходом. Шелковые ленты оплетают несколько светлых прядей, на нежной шее - жемчужное колье, подаренное Чоном Хваном в честь ее дебюта. Я знаю, это шокирующе, что я не выкинул его в мусорное ведро.

Однако опять же, мой котенок улыбается. А еще Катерина смотрит на меня такими большими серыми глазами, чертовски очаровательными и чертовски моими, что я начинаю размышлять над тем, как быстро я могу украсть ее и спрятать ото всех, прежде чем извергнется ад и мое терпение лопнет окончательно.

- Не съешь ее, - кричит Аарон, мать его, Кинг.

- Кэт, моргни, если тебе нужна помощь! - подначивает Боулмен.

Наши друзья стоят рядом, давая интервью «Дэйли Мэйл». Несмотря на статус самых влиятельных людей Великобритании, мы редко появляемся на публике. Как вы уже поняли, «Сноу Корпорейшн» и мои технологии поглотили мир без остатка, а наследие семьи Сноу - конгломерат «ICE Group», известный своим обвалом двухгодичной давности, - так же успешно функционирует под моим началом. Мой маленький котенок научилась не расстраиваться в те моменты, когда я вынужден отвлечься от нее на какое-то время, но, как хороший муж, я прекрасно компенсирую разлуку утренними, дневными или ночными оргазмами.

- Посмотри хотя бы один раз на фотографов, а не на меня, - просит Кэт.

Я наклоняюсь, целую ее щеку и глубже вдыхаю в себя запах вишни, который въелся в мои легкие намертво и мне все равно недостаточно.

Мне никогда не будет достаточно.

- Я хочу смотреть на тебя.

Ее щеки розовеют под моим внимательным взглядом. Я действительно не могу не смотреть на нее, c каждым днем моя потребность в этой девушке становится сильнее. Говоря примитивными ярлыками нейротипичных людей: я влюбляюсь в Катерину заново, стоит ей всего лишь коснуться меня или посмотреть мне в глаза.

Черт возьми, этот неземной металлический взгляд.

- Идем, - она берет меня за руку, направляясь ко входу. Ее глаза сверкают, а губа прикушена. Я прищуриваюсь, на что Кэт смеется:

- Господи, потерпи немного.

- Надеюсь, ты идешь в какой-нибудь темный угол, потому что я достаточно долго ждал.

- Здесь нет темных углов, Сноу. Помни о количестве народу вокруг и о моей семье, которая пришла поддержать меня, - она машет Анне Рид и Мари, что дожидались нас у подножья лестницы.

Я тяну Кэт на себя и беру на руки, заставляя ее вскрикнуть. Здесь слишком много ступенек и я не хочу, чтобы кто-то увидел ее ноги с охренительного вида снизу.

- Я согласен на тесный туалет.

- Ты там не поместишься.

Я выгибаю бровь.

- Не прочь протестировать.

- Ты просто невыносим.

- А ты невозможно красива.

Кэт внимательно смотрит на меня, ее лицо раскраснелось, а губы приоткрыты. Я прикасаюсь поцелуем к ее шее, наслаждаясь ощущением хрупкого тела, прижатого ко мне. Она тихо вздыхает:

- Терпение, Кастил. Разве ты не хочешь увидеть мои картины?

Кэт так мило хмурилась, когда я хотел вломиться в ее художественную студию, чтобы увидеть то, что она так усердно скрывала от меня. Спойлер: я увидел, но ей это знать необязательно.

Я ставлю ее на ноги, позволив ее очаровательной улыбке стать шире. Катерину представляют как нового гениального художника, который показал насколько черно-белые цветы могут быть магическими. При должном рассмотрении можно увидеть, как сквозь ее наброски проглядываются росчерки моих тату - каждого, до единого.

Однако моя самая любимая работа - эта та, на которой отображается последняя набитая татуировка: ее имя, размещенное на запястьях. Эта удивительная девушка - моя.

Катерина Сноу - моя. Моя жена. Блядь, моя.

- Катерина. Расскажите, пожалуйста, какие мотивы вдохновили вас при создании этих картин? Что обозначает «Импринт»?

Кэт заправляет светлую прядь за ухо, несколько нервно держа в другой руке микрофон, но когда она ловит мой взгляд, ее плечи расслабляются.

- Два года назад я написала диплом на тему «Импринтинг». Меня всегда завораживало это психофизиологическое явление. Заключается оно в том, что в определенные моменты память живого существа срабатывает особым образом, навсегда запечатлевая определенные чувства или действия, - Кэт делает паузу, околдовывая всех присутствующих. - Также импринтинг можно описать как необратимую или трудно обратимую фиксацию одного человека на другом, характеризующуюся влечением, желанием близости, установлением связи, изменениями в поведении, психологической или физической зависимостью от объекта.

Моя удивительная жена глубоко вздыхает и смотрит исключительно мне в глаза:

- Вот что вдохновило меня. Что вдохновляет до сих пор и будет вдохновлять всю жизнь. Мой «импринт» находится перед вами.

Катерина подходит ко мне и целует меня в губы, заставляя мое сердце остановиться.

- Тебе нравится? - выдыхает она робко.

Блядь, да. Мне понравилось еще год назад, когда она только набрасывала эскизы у себя в альбоме. Возможно, мой невинный котенок одержим мной так же, как и я им. И черт возьми, кто я, если не самый счастливый психопат на свете?

Я оплетаю талию Катерины своей рукой, прижимаю ближе, чтобы прошептать на ухо, наслаждаясь мурашками на ее бледной коже:

- Ты знаешь о том, как сильно я люблю тебя, Кэт?

- И я люблю тебя, Кас.

Слезы блестят на ее глазах, когда я целую ее под одобрительные возгласы вокруг. Возможно, любовь - это пустая концепция, но я готов поклоняться ей вечно, если Катерина всегда будет со мной.

Блядь, забудьте. Никакого «если».

- Почему ты никогда не используешь зонт?

- Прекрати меня преследовать!

- Ты же знаешь, что я не прекращу. Никогда.

Никогда, Катерина.
Никогда.