Импринт

Аффект

«…And you’re a cherry blossom

А ты мой вишневый цвет.

You’re about to bloom

Ты скоро расцветешь,

You look so pretty, but you’re gone so soon

Ты так прекрасна, но ты так скоро исчезнешь…»

Fall Out Boy – Centuries

Лондон, Англия.

Охотник.

Десять лет назад.

Звук бьющегося стекла доносится с третьего этажа. Там разбивается окно и из него вылетают белые листы бумаги, медленно опадая на мокрую брусчатку. Все еще держа сигарету во рту, я поднимаю испачканный грязью документ о разводе и прислоняюсь к дереву.

Мы часто убиваем тех, кого любим. Это не парадокс – это отклонение в мозгу у таких психопатов, как мой отец. Капель дождя становится все больше и больше, однако я жду, когда их ссора закончится.

Обычно она заканчивается, когда Каролин теряет сознание или когда мне удается пробраться через толпу его охранников, которые неизменно избивают меня за несоблюдение приказа, а потом запирают в подвале на несколько дней.

Но сейчас тихо. Лишь шум дождя врывается в мой слух подобно выстрелам пистолета.

Выстрел. Выстрел. Выстрел.

Их так много, они такие тихие и такие громкие одновременно.

Я ненавижу Лондон почти в равной степени, как и ненавижу терапию, на которую пошел ради Каролин. В первый раз я пришел на сессию полгода назад, когда не мог заснуть в течение двух недель. Сон переоценивают. Мама воспринимала меня как воскресшего из мертвых, однако мне необходимо было позаботиться о ней, поэтому я выполнил ее просьбу. Вот только Каролин Сноу никогда не слушала мои просьбы.

Поэтому я здесь.

Стою во внутреннем дворе одного из самых влиятельных людей в Великобритании, чувствуя, что скоро сорвусь с поводка, на который меня посадили, когда я родился.

Я не мог понять ее мотивов. Почему она вернулась в Лондон и решила драться с ним в одиночку? Она наивно верила, что Уильям даст ей развод?

Посреди ночи наконец раздается шум – похоже, что упал стул в том самом кабинете с разбитым окном. За одним резким звуком следует другой, а затем еще один и еще, пока пугающая мертвая симфония не заканчивается протяжным женским криком.

Я отталкиваюсь от дерева и иду в дом. Меня встречают два охранника. С одним из них я хорошо знаком: кажется, я сломал ему большую берцовую кость в прошлый раз. Он вздрагивает, сталкиваясь с моим взглядом, и быстро отворачивается.

Наверное, мне нужно было появиться более изящно, но выражение абсолютного шока на лицах этих ублюдков того стоило.

– Вам не позволено входить, мистер Сноу.

И еще один крик.

Я глубоко вздыхаю, напрягая мышцы. Блядь, мне шестнадцать; хоть мы и почти одного роста, я здраво оцениваю свои силы. Но мне насрать на здравый смысл.

Я бью первого кулаком в лицо, пока кровь не окропляет все его черты, а затем небрежно отступаю назад.

Он шатается, но удерживается на ногах. Пока что.

– Вам не позволено входить, мистер Сноу, – повторяет он как болванчик.

Что ж. Я пытался быть хорошим.

– Мне не нравится этот ответ, Ларри. Или Гарри?

Я бью его сильнее, и он воет, как побитый щенок, хватаясь за окровавленное лицо. Сплошной красный.

Еще один крик. Он смешивается с мужским, а затем замолкает.

Мое терпение заканчивается.

Достав пистолет из заднего кармана джинсов, я направляю дуло прямо в лоб Джейка.

Красивый подарок от Кинга, не так ли? Аарон всегда был сумасшедшим фанатом оружия.

– Либо ты меня пропустишь, либо твои мозги потекут по входной двери. Выбирай, Джейк.

Первый побитый охранник тяжело сглатывает и тянется за рацией, но я отрицательно качаю головой и усмехаюсь:

– Не так быстро, малыш. Скоро настанет и твоя очередь. Подними руки.

Ларри слушается, зная, что я никогда не разбрасываюсь угрозами. Слабак.

– Я не могу ослушаться приказа, мистер Сноу, – сухо повторяет Джейк. Ему около двадцати восьми, он самый молодой из них и самый умный.

Еще один крик.

Я вжимаю пистолет ему в лоб.

– Каково тебе наблюдать за насилием над женщиной, Джейк? – тихо говорю я, пока меня колотит. – Ты возбуждаешься от такого?

Он молчит, пока Каролин наверху надрывается от криков и рыданий.

– Клянусь, еще секунда и я снесу тебе башку, ублюдок.

Джейк молча отходит от двери, пропуская меня вовнутрь. Мое тело сотрясается от каждого воя, и я несусь наверх, готовясь к новому бою с церберами моего отца. Но на пути никого нет, как нет и звуков.

Они стихли.

Все до единого.

Остается лишь один сплошной вакуум, когда я выбиваю ногой запертую дверь и вижу подвешенную на веревке женщину. Кровь капает вниз, как дождь за окном, подобно выстрелам пистолета.

Выстрел. Выстрел. Выстрел.

Темные глаза Уильяма Сноу сталкиваются с моими, но в них пустота. В них ничего нет. Ни сожаления. Ни боли. Ни утраты.

Его окровавленная рука касается моей ледяной кожи.

– Мама… – бормочу я в бреду, обнимая худое и уже мертвое тело.

– Ш-ш-ш, Кастил. Ты должен последовать за Оливером.

Элгин, Шотландия.

Охотник.

Семь лет назад.

– Кастил…

В глубине моего черепа начинает зарождаться мигрень, пока демоны внутри бесчинствуют и выплескивают свою ненависть, изредка отвлекаясь на мягкий чужой голос.

– Кастил… пожалуйста…

Реальность ситуации прорывается сквозь меня без предупреждения.

Я просыпаюсь на диване у себя в кабинете.

В воздухе раздается звук разбивающегося стекла и по моей руке бежит кровь. Я понимаю, что раздавил стакан с виски, и чувствую, как красная жидкость, смешанная с алкоголем, капает на пол, но не могу отвести взгляд от ее лица.

Растерянность.

Боль.

Волнение.

Тело вибрирует от ярости настолько сильной, что зрение застилает чернота.

– Проклятье, ты порезался. Я схожу за аптечкой, – Катерина поднимается с колен, но я хватаю ее за запястье и дергаю на себя, заставляя ее упасть на мою грудь.

Ее губы дрожат, и она прижимается ко мне. Черт возьми, я собираюсь поглотить эту девушку целиком.

– Ты в порядке?

В следующую секунду Кэт заключает меня в объятья, прижав макушку к моему подбородку. Отказываясь ее отпускать, я обвиваю ее талию руками и просто застываю.

В груди болезненно ноет, ощущения накрывают с головой одновременно. Ее запах, ее тело… ее мягкое присутствие, успокаивающие тьму внутри меня. Сладкий вишневый аромат витает в воздухе, и я втягиваю его глубоко в свои жадные легкие, чувствуя облегчение. Чертовски приятно.

Боже, все в ней так приятно.

– Поговори со мной. Пожалуйста, – просит она со странной решительностью в голосе. – И можно я схожу за аптечкой? Тебе надо промыть рану.

Она продолжает дрожать, хватаясь за меня, как за спасательный круг. Или я за нее. Какая разница?

– Просто обнимай меня, – умоляю я.

Что я делаю?

Все это сбивает с толку: моя одержимость этой девушкой, моя странная реакция на ее прикосновения.

Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу вечно держать Кэт в стальных объятьях, спрятав ее от всего гребаного мира.

Я хочу, чтобы она продолжала быть такой же чистой, невинной и доброй. Я хочу видеть ее счастливой. Боль в груди нарастает от одной мысли о том, что когда-нибудь она покинет меня, если увидит, каким монстром я на самом деле являюсь.

Нет. Я, блядь, не смогу быть вдали от нее. Даже если в будущем Катерина не согласится стать моей женой или будет изменять, я превращусь в ее тень, я буду рядом до тех пор, пока она не полюбит вновь.

Я испускаю долгий вздох, и, словно почувствовав мои мучения, Катерина прижимается еще крепче, прикладывая небольшую ладонь к моему мертвому сердцу. Она такая крошечная по сравнению со мной.

Идеальная. Восхитительная.

Мои пальцы скользят по ее светлым волосам, приглаживая их, и она тихо вздыхает, упираясь подбородком мне в грудь. Серебряные глаза встречаются с моими. Я напрягаюсь, чувствуя, как мой член начинает пульсировать.

Блядь, эти глаза. Вы видели ее глаза? Надеюсь, что нет, потому что только мне позволено видеть этот расплавленный металл в ее чарующем взгляде.

Возможно, мне стоит погрузиться в этот мирный момент, но я никогда не был нормальным. Я всегда хочу чувствовать Катерину на себе. Ее кожу на моей.

Я постоянно желаю трахнуть ее, и неважно, что я беру Кэт каждую ночь и иногда по несколько раз. Она часто плачет, не в силах выносить мои толчки. Или мои поцелуи, покрывающие ее родинки, – их двадцать семь. И да, я считал.

– Кастил…

– Тш-ш, – я обхватываю ее затылок и тяну на себя, чтобы погрузиться языком в ее сладкий рот.

Пиздец, как сладко.

Она стонет прямо мне в губы, и я издаю ответный звук, прижимаясь пахом к ее сердцевине. На ней – только моя серая толстовка и белье. Наши запахи смешались, и моя кровь невыносимо нагревается.

Она – моя.

Я протягиваю руку вниз, отодвигаю ткань ее трусиков и высвобождаю свой твердый член. А затем, взяв ее за бедра, медленно усаживаю Катерину на себя. Она охает, кусая губу, и я прикрываю глаза, стараясь сдержать себя от того, чтобы не начать вколачиваться в нее на полную силу. Ее влажное тугое тепло возбуждает меня до крайней степени безумия.

Она – моя.

Я делаю глубокий толчок, вырывая из нее еще один стон.

Моя.

Толчок.

Моя.

– Кас, – Катерина осыпает поцелуями мою шею, а потом привстает и морщится от нового угла проникновения.

Я вошел в нее полностью, но она все еще тесная. Она, блядь, невозможно тесная и я готов кончить почти сразу, но удовольствие слишком приятное, чтобы прекращать его так быстро.

Кэт продолжает волноваться, кидая взгляд на мою раненую руку, однако я не чувствую боли. Все, в чем я нуждаюсь, – это ее мокрая киска, которая засасывает мой член при каждом толчке.

Положив ладони мне на плечи, Катерина сама совершает движение своими изумительными бедрами, и я шлепаю ее по заднице.

– Еще раз.

Она прикусывает губу, пока ее щеки покрываются густым румянцем.

Каждая моя мышца пропитана настолько сильным желанием, что я не могу больше ждать, но вид котенка, который оседлал меня… Черт меня побери. Я готов умереть прямо сейчас.

Она неуверенно привстает и насаживается на меня обратно. А потом еще и еще, пока я не чувствую, что вот-вот залью спермой стенки ее божественной киски.

Я никогда не пренебрегал презервативами. Резинки у меня везде и всюду, но я уже вкусил ощущение моего члена внутри нее и отныне не собираюсь что-либо менять.

– Я близко… – стонет она мне в губы. – Прошу, сделай что-нибудь.

Катерина… Ты убиваешь меня.

Я переворачиваю нас, зажав руки у нее над головой. Она снова дрожит как лист на ветру, ее рука остается на моей груди, но теперь Кэт царапает кожу, и я не уверен, что она осознает, как сильно на меня действует.

Я помешался на ней. Я одержим. И мне мало.

Ее дыхание становится тяжелым и прерывистым, а с губ срывается особенно длительный стон, который увеличивает мой член до таких размеров, что мне становится больно.

Мне нужно еще.

Еще.

Дайте, блядь, еще.

Я высовываю язык и облизываю ее нежную шею. У нее чертовски ягодный вкус и я хочу утонуть в нем, даже если он обжигает.

Ее светлые волосы разметались по коричневой коже дивана, губы покраснели, а глаза наполнились темнотой. Я трахаю Катерину снова и снова, пока та не начинает сжиматься вокруг моего члена.

– Кончай, котенок.

Я крепче прижимаю Кэт к себе, жадно ловя каждое мгновение ее стонов во время оргазма и изливаясь внутрь. Выходить из тела Катерины – самое болезненное занятие, но вид моей спермы, вытекающей из ее киски… Я хочу засунуть ее обратно, а потом еще и еще, пока Кэт не возьмет все до капли.

Я больной и ненормальный, но она создана для меня.

– Тебе нужно обработать рану, – Кэт продолжает загнанно дышать, но в ее голосе сквозит приказ. – Сейчас же.

Она так прекрасна. Мне приходится прикоснуться к ее щеке, чтобы убедиться, что она настоящая, а не плод моего воображения.

– Кастил.

– Да, котенок?

– Ты меня слушаешь?

– Да.

– Я не могла тебя разбудить. С тобой точно все в порядке?

Когда ты рядом, я в порядке.

– Мне просто приснился кошмар.

Я нависаю над ней, внимательно рассматривая всполохи редкой бирюзы среди серебра в ее глазах. Она хмурится и упирается ладонями мне в грудь.

– Пойдем в ванную, Кас. Прошу тебя.

Кас. Нежное, милое и требовательное «Кас».

Твою мать, я сейчас трахну ее еще раз.

– Отвлеки меня чем-нибудь, иначе я буду трахать тебя, пока не истеку своей кровью, – я прижимаюсь затвердевшим членом к ее бедрам, а Катерина закатывает глаза и вздыхает. Но потом она вдруг отвлекается на стол, где лежит ее книга.

– Поверить не могу, ты читал «Джейн Эйр»?

Я нежно целую ее в лоб. А потом в щеку. И в шею. И в губы. И снова в щеку.

Хочу съесть ее, не оставив ни крошки.

– Читал. Поверить не могу, что ты выделила фразу: «Но мой долг простить вас, ибо вы не ведали, что творили: терзая все струны моего сердца, вы воображали, что только искореняете мои дурные наклонности». Ты действительно веришь в эту пустую концепцию прощения?

Она вздрагивает, почему-то пораженная моей репликой, и через долгое мгновение шепчет:

– Она не пустая.

– Да, она пустая. А ты безнадежно наивна, Катерина.

Кэт вздыхает.

– Ты пойдешь со мной на вечер Кембриджа в эту субботу?

Я неохотно отвлекаюсь от ее искусанной шеи, а затем выгибаю бровь:

– Значит, я больше не твой грязный секрет, котенок?

Тот факт, что я действительно терпел тайные отношения, беспокоит и откровенно раздражает.

А еще я, возможно, проводил немало времени, преследуя Кэт, как мудак, несмотря на ее просьбу не приближаться к ней в Кингстоне.

Что? Она не замечает моей слежки, если я не планирую быть замеченным. К тому же к Катерине постоянно липнут всякие мудаки вроде Марка Хэмилтона или футболиста, который снимал ее прекрасную задницу во время бега. Первого она спасла, а второго, спасибо, блядь, просто игнорировала.

Но ни тот ни другой больше не учатся в Кингстоне. И вероятно, у футболиста сломана рука – та самая, которая держала телефон. В отличие от слухов, я не наслаждался насилием – оно лишь притупляло мои потребности в хаосе.

О, и факт номер два: я не помню, когда в последний раз был в «Дьяволе». Мой хаос легко гасился с помощью погони за Катериной и нашим последующим безжалостным трахом, снимая желание побить кого-то на ринге.

– Ты никогда не был моим грязным секретом, – она быстро целует меня в губы и улыбается своей смущенной «возьми-меня» улыбкой. Я вздыхаю, умоляя свой член успокоиться. – Но тебе придется познакомиться с моим дядей и, наверное, принять гнев Эммы.

– Думаю, я готов к такому серьезному испытанию.

– А еще у меня есть для тебя подарок.

– Что за подарок?

– Расскажу, когда мы обработаем твой порез.

– Ты манипулируешь мной с помощью системы поощрений, котенок?

Она улыбается, ища мои губы:

– Да.

Поднявшись во весь рост, я закидываю смеющуюся Кэт на плечо и шлепаю ее по бедру, двигаясь в направлении ванной. В конце концов, я могу съесть ее и в душе.

Примечание:

Аффект (от лат. аffectus – душевное волнение, страсть) – сильное и относительно кратковременное эмоциональное переживание, которое может сопровождаться резкими двигательными и внутренними психическими проявлениями.