Мелкие боги

Нет, Леона не просила богов об еще одном госте - после ограбления какого-то донорского пункта ее просто закинуло в чужой дом, а не обратно на ферму к голодному вампиру. Она уже хотела преклонить колено еще раз и попросить портал, но плед на стареньком диване пошевелился и проговорил слабым голосом:

- Не надо было жрать те таблетки... Эй, ты, глюк! Это же сумка-холодильник у тебя на плече? А мороженка в ней есть? - он распутался из вороха ткани и оказался весьма симпатичным чернокожим парнем. Весьма симпатичным и умело накрашенным, но очень больным. От него так и несло загнивающей раной. - За мороженку я станцую для тебя румбу, как самая горячая сучка от Мексики до Аляски.

- За мороженку? Хм... А за барбекю и выпивку?

- Я сниму с себя корону и назову самой горячей сучкой ТЕБЯ.

- Заманчивое предложение... - Леона подперла подбородок пальцем. - Ты любишь музыку?

Лафайет только успел кивнуть и назваться, а потом все полетело кувырком - какой-то огромный вампир за дверью, вопли, крики, маты и побег на ферму, где «горячий парень номер один» вроде как на время отошел от роли рыцаря печального образа, чуть не сожрал Леону, облобызал ей шею, напугал, пошутил, но потом вернулся к отстраненному состоянию. Теперь его можно было бы принять за заводную игрушку, механически подносящую к губам кубок с теплой кровью, если бы он изредка не шевелил пальцами, обернутыми вокруг ноги или руки девушки. В остальном он просто сидел рядом, грелся на солнце и стрелял глазами на безобразие за забором. Одно радует - выхлебав почти четыре пинты крови Годрик перестал напоминать бледного мертвеца, даже губы порозовели.

Лафайет, в отличие от Годрика, был похож на вулкан страстей. После исцеления ему хватило пять минут, чтобы испугаться чертовщины за забором, привыкнуть к ней, догадаться о путешествии во времени, смешать себе коктейль из половины бутылок с алкоголем и навести шороху, причем в стиле походки от бедра, то есть с сексуальным шиком. Он даже заметил, что Леона не прерывает тактильного контакта с Годриком, обозвал обоих первоклашками на выгуле и решительно пресек попытки хозяйки дома что-нибудь приготовить на гриле.

- Оставь свою прекрасную задницу там, где она сейчас находится, пей винишко и просто смотри, как лучший повар кафешек Луизианы превратит кусок мяса в кулинарный шедевр, - он указал наманикюренным пальцем вниз и забрал у хозяйки дома щипцы для гриля. - Мне кажется, или здесь слишком тухло для обещанной шикарной пирушки? Давай, детка, сделай нам музыку, а твой бойскаут пусть... - Лафайет стоял слишком далеко, чтобы услышать тихий низкий рык «бойскаута», но пристальный взгляд заметил. - Ладно, пусть просто хлебает дальше свой черничный сок. У него ведь сок, а не вино? Парнишке слишком рано употреблять взрослые напитки.

- Поверь, я старше, чем выгляжу, - процедил Годрик, едва размыкая губы. - И у меня в кубке не вино.

- О боже, оно разговаривает... - дернул плечом и отвернулся к углям. - Детка, где моя музыка? Поставь что-нибудь крутое.

Леона поставила ему музыку. Солнце клонилось к закату, над наркоманским пейзажем за забором плыли мелодии Луи Армстронга, последние хиты Metallica, Оззи Осборна, пару треков Мадонны, никому неизвестную группу System of a Down, и даже Селин Дион - «My Heart Will Go On» из «Титаника», но Лафайет забраковал всё, а девчонка только и успевала менять кассеты и пластинки в аудиосистеме, но тщетно.

- Почему «не круто»?!

- Всё это старье, - Лафайет поставил на низкий столик тарелку с сочными стейками и откупорил бутылку виски. - Ты из какого года вылезла?

- Из девяносто восьмого, - Леона задумчиво посмотрела на дно своего пустого бокала, но не успела даже перевести взгляд на стол с алкоголем, а вампир уже держал открытую бутылку вина. - Спасибо. А вы оба откуда?

И Годрик, и Лафайет были из две тысячи девятого, с разницей в жалких три дня, причем вампир оказался ближе к будущему. Леона еще раз заверила гостей, что вернет их ровно в тот момент времени, когда забрала, и хищно придвинула к себе тарелку с мясом. Спустя минуту она могла только жевать и стонать от взрыва вкуса. Годрик почему-то скрипнул зубами и с удвоенным усердием схватился за кубок с кровью, а Лафайет начал хвастаться:

- Ты еще не пробовала, как я готовлю сома или аллигатора. Задержись, когда забросишь меня домой, и я приготовлю тебе лучшую каджунскую еду. Буден, гамбо, джамбалайя, креольский рис, жаренные лягушачьи лапки, рачий пирог... Поверь, после этого Бон Темпс станет твоим самым любимым южным городком.

- Бон Темпс? - Годрик оживился. - Тебе знакома Сьюки Стакхаус?

- Мы оба работаем у Мерлотта, только ее сейчас нет в городе. Нортман мне сказал, что за мое освобождение из подвала она согласилась разыскать какого-то пропавшего вампира, но очень сильно сомневаюсь, что ее ждет удача. Лишь бы вернулась...

- У нее получилось - она меня нашла, - Годрик отпил из кубка и, не скрываясь, облизнул испачканные кровью губы. - С мисс Стакхаус было все в порядке, когда я видел ее в последний раз. Я уверен, Эрик проследит, чтобы она вернулась домой живой и здоровой - я НАСТОЙЧИВО просил его об этом.

Леона практически слышала, как внутри головы повара щелкают тумблеры и шестеренки. Когда до него дошло, что прямо перед ним сидит вампир, который мало того, что может «настойчиво просить» Эрика Нортмана, так еще и не боится солнца, Лафайет икнул и отполз назад на пару шагов. Он выглядел так забавно в своем испуге, что Леона прыснула вином и повела рукой по воздуху со словами: «Это м-м-м-магия, чувак», - а потом предложила всем выпить на брудершафт.

- Я не буду с ним целоваться! И плевать, что я гей! - повар осторожно вернулся к подушкам на траве. - За исключением Эдди, я получал от вампиров только зло, и если ты, сучка, думаешь...

Закончить фразу он не смог. Леона только моргнула, а Годрик успел подхватить ее на руки, чтобы не разрывать контакта, переместить ближе к Лафайету и взять его за горло, но что особенно нагоняло жути, так это очень спокойный голос вампира:

- Ты не смеешь оскорблять Леону, - его лицо не дрогнуло ни единым мускулом. - Она залечила твои раны, впустила в свой дом, разделила пищу и изо всех сил пытается тебе угодить, а ты не ценишь этого.

- Годрик, всё в порядке, - девушка потормошила вампира, но тот и ухом не повел, продолжая выговаривать полупридушенному Лафайету:

- По заветам гостеприимства ты не имеешь права вести себя как скот. Ты должен относиться к Леоне с уважением хотя бы потому, что она жрица богов. Возможно, последняя в мире.

- ХВАТИТ! - подкрепленный магией крик оторвал Лафайета и Годрика друг от друга. Леона расстроенно провела рукой по проплешине на виске и продолжила уже гораздо спокойнее: - Во-первых, я считаю, что честные маты лучше лживых комплиментов, а во-вторых... Ты ошибся - я не жрица.

- Но я чувствую в тебе их силу...

- Я чернорабочий! Мелкий чернорабочий мелких богов... - потерла переносицу, не желая сталкиваться с разочарованным взглядом вампира, который обязан был появиться на его мудром и вечно молодом лице. - Я для них бегаю по поручениям, стираю, убираю мусор, чиню украшения и всё такое прочее, но чаще всего меня посылают доставлять неприятные вести. Работа эта неблагодарная и тяжелая, поэтому боги мне многое прощают. Мнемозина, богиня памяти, даже «наградила» защитой от мести адресатов. Не веришь? - Леона закрыла лицо поднятой с земли подушкой. - Тогда попробуй прямо сейчас вспомнить, какого цвета у меня глаза? А волосы? Прическа? Форма бровей и носа? Есть ли ямочки на щеках?

- Ничего, только пелена тумана, - удивленно сказал Годрик и забрал подушку из рук девушки. Почему-то он улыбнулся. - А теперь помню.

- Это потому, что прошло мало времени, а потом опять забудешь, как только мы расстанемся, но только навсегда. И Лафайет забудет. И почти каждый, кто меня когда-либо видел - я живое воплощение понятия «серая масса», - расстроенная Леона потянулась к бокалу с вином. - С тех пор, как я стала такой, только несколько людей смогли меня запомнить. Из-за одного из них я вас и собрала. Он... - в ответ на ее смятение пустынные холмы за забором превратились в реки лавы. Девушка так сильно сжала челюсти, что едва не раскрошила зубы. - Мы не будем о нем говорить - я решила, что его для меня больше не существует. Давайте лучше выпьем. На брудершафт. Наполняй свой стакан, Лафайет.

- И все равно, я не буду целоваться с вампиром.

- А я буду, - буркнула Леона и краем глаза заметила, что Годрик уставился на нее, подняв брови. - Если ты не против, конечно. Я помню - ничего плотского, только жест скрепления товарищества. Даже жаль, что ты меня забудешь...

- Да, жаль... - вампир переплел их руки в локтях и поднес к губам кубок с кровью. - Я бы очень хотел запомнить тебя и этот день. Может, мне стоит помолиться Богу?

- Тому самому, из Библии? Не надо - у него и так полно других важных дел, чтобы слушать мелкие просьбы, - Леона в один большой глоток почти ополовинила бокал. - Лучше преклони колено и обратись к Мнемозине. Память - это по ее части. Главный Бог не будет против, я это точно знаю. Запомни, при молитве мелким богам не становись на оба колена - эта честь только для Бога-Создателя.

При питие на брудершафт положено смотреть в глаза друг другу, пока обряд братания не будет закончен. Леоне было немного не по себе от взгляда вампира - он не моргал, пока пил кровь, а в глубине его зрачков плескалось что-то непонятное, темное и древнее. Он отнял бокал от покрытых алым губ, потянулся вперед и просто замер, пройдя половину пути, но Леона не торопилась завершить обряд.

- Ты... испачкался. Боги дают мне силу, но в качестве противовеса установили табу на употребление человеческой крови. Я от нее впадаю в безумие - это мой гейс, божественный запрет, - девушка поднесла к его лицу руку. - Позволишь?

Когда она стерла большим пальцем пятнышко крови, то удивилась мягкости таких жестко очерченных губ, но вежливое удивление перешло в замешательство, стоило ей заметить, что зрачки вампира резко расширились от ее прикосновения. Теперь там была бездна. Сердце Леоны пропустило удар, но она все же закончила обряд, осторожно прижавшись ко рту вампира, и готова была поклясться, что его губы на мгновение дрогнули и разомкнулись.

- Мы теперь побратимы, Леона, - он все еще не моргал, его зрачки не уменьшались. - Я никогда не причиню тебе зла - я чту древние заветы.

- Ага, и я тоже, - девушка нервно сглотнула. - Да будет мне свидетелем Иншушинак, шумерский бог клятв, что никогда намеренно не нанесу тебе вреда, Годрик. Клянусь.

Этот неловкий момент мог бы длиться вечно, если бы не окрик позабытого луизианского повара - Лафайет тоже захотел побрататься с Леоной, ну или просто выпить. В отличие от вампира, от которого кровь сама собой приливала к щекам, человек был намного проще, как старый друг с ворохом забавных приколов. Он не стал говорить о старых обычаях или придавать выпивке на брудершафт торжественность, а просто бахнул свою порцию виски и без предупреждения поцеловал Леону. Взасос.

- Фу, Лафайет! - она попыталась вытереть его слюни с языка краем майки. - Ты же гей! Тебе не нравятся женщины!

- Что поделать, если я самая горячая сучка от Мексики до Аляски? - он похабно поиграл бровями и пересел к стеллажу с кассетами. - Хочу покопаться в твоем музыкальном старье. Там Рэй Чарльз есть?

- За кого ты меня принимаешь?! - Леона прижала руку к груди в преувеличенно оскорбленном жесте, едва не пролив вино на Годрика. - Пардон. Лафайет, ты не там ищешь. Смотри в пластинках, между классикой и рок-исполнителями. Все же настоящий соул, джаз и блюз надо слушать только на виниле.

- Хм, ты знаешь толк в ритмах, - ответил повар, перебирая пластинки.

- А то! Музыка и танцы - единый язык для человечества, - Леона уселась на подушке, скрестив ноги. Годрик в очередной раз перебрал пальцами по ее ладони, чем напомнил о себе. - А тебе какой стиль музыки нравится?

- Я об этом никогда не задумывался, - пожалуй, вампир был сам удивлен этим откровением. - Может, теперь мне стоит узнать?

- Определенно! - повар-меломан щелкнул пальцами и вытащил нужную пластинку из стопки. - Хоть вы и вампир, мистер Годрик, но уже начинаете мне нравиться. Если так пойдет дальше, я все же поцелую вас, как и Леону. Или даже жарче.

- Не стоит, Лафайет, - лицо вампира стало непроницаемым. - Желания плоти для меня почти ничего не значат. Но я рад, что вы изменили свое мнение обо мне.

Пластинок и кассет у Леоны было много - музыкальная дегустация затянулась. Алкогольная тоже, а донорская кровь вообще закончилась. Леона уже хотела пойти и еще раз грабануть какой-нибудь донорский пункт, хоть вино уже порядком ударило в голову, но Годрик успокоил девушку. Оказывается, ему не нужно много крови, просто этим вечером он решил не рисковать и выпил свою двухмесячную норму, чтобы подавить даже возможность кровожадности. Леона только хлопнула глазами и хотела налить ему в кубок хоть что-то, дабы он не сидел с пустой посудой, но не смогла подняться - от долгого сидения на земле со скрещенными ногами у нее затекло все ниже пояса, включая задницу.

- Ты можешь лечь и положить голову мне на бедро, - предложил Годрик. - До заката всего полчаса.

- Неудобно как-то... - девушка застенчиво почесала щеку. - Как будто я прокралась тебе на коленки.

- Это мое предложение, и я настаиваю. Ну же, мы теперь побратимы - я не желаю тебе зла.

- ...и в этом «нет ничего плотского»? Тогда ладно.

Девушка легла, с довольным вздохом вытягивая ноги. Лафайет добрался до неоклассики, а Годрик - до ее головы. Его прохладные пальцы так приятно скользили по щеке и зарывались в волосы, что Леона от удовольствия закрыла глаза. Она почти заснула, когда почувствовала, что пальцы вампира застряли на голом виске, вычерчивая на плеши маленькие круги.

- Мне так жаль, Леона. Я знаю, что женщины обычно гордятся своими волосами, а ты теперь обезображена.

- Ненадолго. До нового солнца, - пробурчала она сквозь сон. Поглаживания остановились. - Я тебе потом объясню. Или даже покажу...

- Буду ждать, Леона.

- Странный ты. Повторяешь мое имя при каждом удобном случае, как будто боишься забыть... А, ну да, точно.

- Отдохни, Леона. Я разбужу тебя, как настанет время, - он продолжил гладить ее по голове. - Знаешь, прикосновение к твоим волосам тоже защищает от солнца, но мне больше нравится касаться кожи.

- Маньячина-а-а-а-о-о-о...

Остаток слова она прозевала. И вырубилась. Хорошо, что она притащила на ферму гостей - с ними намного интереснее пить, чем в одиночку.

***

Леоне снилась чертовщина - в каком-то захолустном городке голые бухие люди с черными глазами танцевали вокруг нее на ночной парковке у бара, и звали «оторваться» на полную. Поначалу это было забавно, но потом фонарь над головой стал солнцем, а люди - львами. Они так же скакали и орали песни, но теперь не гладили ее по телу похотливыми руками, а с плотоядной жадностью облизывали кожу шершавыми языками. Как тогда, в Серенгети. Львы и солнце.

- Нет... Не надо...

Львы опрокинули ее на асфальт, тут же превратившийся в песок пустыни, и крепко прижали лапами - не пошевелиться.

- Нет... Нет... Нет...

Солнце стало еще ближе, еще жарче, но огненный круг вдруг заслонил молодой красивый мужчина с благочестивой до одури черной шевелюрой, прилизанной волосок к волоску - это был ОН, в своем лучшем воскресном костюме и осточертевшем галстуке с узором из младенцев Иисусов. Ослепляющие лучи обрамили ЕГО голову, как нимб. ОН праведно улыбался, держал в руках Библию и не открывал рта, но его голос был повсюду:

- Леона... Моя бедная Леона... Я хотел бы отпустить твои грехи, но их слишком много... Я должен спасти тебя от геенны огненной... За богохульство... Придется потерпеть, любовь моя...

- Нет... Не трогай меня!..

Два самых страшных кошмара слились в один. Солнце пылающими стрелами впилось в тело и зависло перед носом, поджигая лицо. Львы оскалили пасти и оторвали ей руки и ноги, а ОН с самым смиренным выражением лица вытащил из-за спины канистру и принялся откручивать крышку. Звериные клыки почти не больно впились в остатки опаленной солнцем плоти, которую скоро поглотит другой огонь, настоящий, липкий и бензиновый.

- Леона... Моя бедная Леона...

- Я не хочу тебя больше видеть!..

Огонь не сожжет, если ты станешь чистым пламенем. Солнце не иссушит, если ты переродишься в светило. Хищник не разорвет на части, если твои зубы будут больше и острее, чем у него. Стань тем, что тебя убивает. Стань сильнее того, что тебя убивает. Убей то, что пытается тебя убить, и выживи сам.

- Леона... Моя бедная Леона... Как жаль, что ты злое отродье Сатаны...

- Захлопни свой поганый рот!

Она стала и солнцем, и пламенем, и львами в пустыне, только новыми и более яростными. Она сокрушила старое, разорвала его на части и пожрала до последнего кусочка. Остался только ОН, но теперь ЕГО можно было принять всего лишь за крохотного человечка, запутавшегося в собственных заблуждениях, каким он и был на самом деле. Интересно, какова его кровь на вкус? Такая же, как у проводника-насильника из Серенгети? Или как у других людей, чьих лиц она даже не запомнила?

- Леона... Проснись...

Новые солнце, пламя и лев одновременно открыли три пасти над жалким человечком, но замерли от мелькнувшей тени воспоминания. Слово - «гейс». ОН не стоит того, чтобы ради него преступать заветы. Нельзя пить кровь человеческую. Или можно?..

- Проснись...

***

- Проснись!

Леона была еще во власти сна, когда перекатилась из положения лежа в низкую стойку. Тело припало к земле, опираясь на три конечности. Правая рука заведена назад для удара. Пальцы скорчены, как когти. Зрение размыто. Леона проморгалась несколько раз, прежде чем различила, что два мутных пятна перед ней - Лафайет с щипцами для гриля, выставленными наподобие шпаги, и Годрик, зеркально повторяющий ее угрожающую позу. Блядь... Леона медленно опустилась на колено, прикладывая ко лбу сложенные руки.

- О Тюр, мудрейший воин чести, даруй мне силу твоего знака, - дрожащий палец вычертил на ладони стрелу. - Пусть Тейваз вернет мне ясность мысли... - она зарядила себе пощечину зачарованной рукой. - Теперь я в порядке, парни. Это был просто сон.

- М-да? - повар помахал щипцами. - И часто у тебя бывают такие «просто сны»?

- Уже как полгода - раз в неделю. Последние три дня - без перерыва, - Леона боком пробралась к столику с алкоголем. - Снотворное и седативные меня не берут, только винишко спасает.

- И кто он? Тот, из-за которого тебе снятся кошмары?

- В вашем две тысячи девятом - уже дряхлый старик. Если еще не помер, конечно, - Леона налила себе вина и по широкой дуге обошла настороженного вампира. Вампира, которого больше не надо держать за руку. Потому что на дворе глубокая ночь! - Годрик, почему ты меня не разбудил после заката?

- Ты была слишком измучена - я чувствовал это в твоем запахе, - вечно юный парень изменил позу на более расслабленную, но все еще продолжал сидеть на корточках, опираясь на землю рукой. - Если хочешь поговорить об ином, то я могу сказать, что нашел музыку, которая полюбилась. Пожалуй, мне по нраву фолк.

Губы Леоны натужно расплылись в улыбке.

- Я тоже от него без ума. Есть в фолке что-то чистое и древнее. Поставить мою любимую песню?

Она прихлебывала вино и прочесывала стеллаж, рассказывая, как однажды зачаровала для скандинавского рокера гитару, чтобы та всегда звучала идеально и громко даже без усилителей и колонок, и в уплату колдовства попросила ограбить его фонотеку. Да, прям бесстыдно ограбить, потому что боги запретили брать деньги за колдовство, и приходится вертеться и воровать, причем иногда с позволения владельцев вещей.

- Так мне в руки попался альбом группы Garmarna, - Леона зарядила кассетоприемник и нажала на кнопку воспроизведения. - Эта песня на шведском и в конце каждого куплета звучит «ом и виллен эллер эй». Я ни хрена не понимаю, но мне все равно нравится! Потому что музыка - язык для всех народов.

- Я знаю шведский. Это значит «лишь да или нет», - Годрик опустился рядом, задумчиво прокручивая в руках пустой зачарованный кубок, в котором нет крови, а значит, подогревать больше нечего. - Я могу переводить для тебя. Не обещаю сделать это в стихотворной форме - я не поэт.

- А давай! Или даже еще лучше - за корявый перевод я... - Леона мысленно перебрала свои чары. - ...сделаю так, что вино в твоем кубке будет превращаться в кровь! И больше не придется грабить донорские пункты. Согласен? - она протянула руку.

- Если это не навредит случайным людям, - он пожал протянутую ладонь, закрепляя сделку. - Я знаком с принципами магии - ничего не берется ниоткуда и не уходит в никуда.

- Так это будут ме-та-мор-фо-зы, - девушка взмахнула вытащенной из кармана вольфрамовой «чертилкой», как волшебной палочкой, и забрала у вампира кубок. - Изменение материи, а не ее создание или призыв. Проще простого, если знать принципы магии, хех. Лафайет, врубай звук на полную!

Дописать несколько знаков было несложно. К тому времени, как вступительные барабаны сменились женским неторопливым вокалом, Леона уже впихнула подправленный кубок в руки Годрика и сидела, уставившись на переводчика с почти безумной улыбкой - исполнялась ее давняя мечта.

- Это средневековая баллада «Herr Mannelig», я ее уже слышал, - Годрик на пробу плеснул в кубок вина, но пригубил уже кровь. - Первая отрицательная, универсальная для переливания. Никогда не видел такой магии. Слушай же:

«Рано утром, еще не встало солнце, и птицы еще не запели, дева-тролль однажды рыцарю явилась, и язык у нее был раздвоен».

«Рыцарь Маннелиг, о рыцарь Маннелиг, женитесь на мне, и Вас одарю я охотно, а Вы отвечайте лишь «да» или «нет» мне, om i viljen eller ej».

«Дюжину коней я дарую быстроногих, пасущихся в роще тенистой. Никто никогда их еще не седлал, уздечки те кони не знали».

«Дюжину прекрасных мельниц подарю я, стоящих между Тиллю и Терню. Жернова тех мельниц из чистой красной меди, да из серебра их колеса».

«Дам я вам в подарок меч острый, что пятнадцать золотых колец стоит. Куда ты захочешь, туда он и ударит - с ним ты выиграешь всякую битву».

«Принесу в подарок я новую рубашку, лучше не видели люди. Ни иглой, ни ниткой ту рубашку не шили, сплетали из белого шелка».

«Рыцарь Маннелиг, о рыцарь Маннелиг, женитесь на мне, и Вас одарю я охотно, а Вы отвечайте лишь «да» или «нет» мне, лишь «да» или «нет».

«Я бы счел за счастье иметь дары такие, когда б ты была христианкой»...

Улыбка Леоны вдруг застыла.

«Ты горный тролль, а значит, что хуже тебя нету»...

Лицо девушки превратилось в безжизненную маску.

«Сатанинское злое отродье».

Зубы Леоны сжались до скрипа.

Вроде как усмиренный пейзаж за забором взорвался водоворотом из острых скал. Леона практически телепортировалась к аудиосистеме, в мгновение ока вытащила кассету, прыгнула к белой ограде и зашвырнула запись в мясорубку из камня, где кусок пластика хрустнул осколками, тут же превращаясь в пыль. Каждая секунда последних трех дней вела ее к этому моменту - Леона перестала удерживать в себе клокочущую ярость и обиду. Она испустила вопль раненного зверя. Магия вырвалась наружу, испаряя белый штакетник, и Леона на последних остатках разума не позволила силе бесконтрольно бушевать вокруг, а направила ее прочь от Годрика и Лафайета, в центр каменного водоворота, взвившегося от притока магии ядерным грибом. Еще один крик и еще один поток магии. И еще, пока горло не засаднило, пока не навалилось изнеможение.

- «В порядке», говоришь? - Лафайет осторожно подкрался сбоку и выставил перед собой поварские щипцы. - Выкладывай, что случилось, детка, или я побью тебя этой штуковиной. Давай, облегчи свою душу - я в курсе, как выглядит разбитое сердце, и знаю, как его залатать.

Леона оглянулась через плечо. Годрик опять сидел на корточках, опираясь одной рукой о землю - идеальная поза для того, чтобы броситься в бой. Только лицо у него непроницаемое, как будто он еще не решил, надо ли останавливать сумасшедшую ведьму или нет.

- Некоторое время назад я задумалась о душе, стала ходить в церкви, наведываясь к одному и тому же священнику, пока он мне не надоедал. Сценарий практически один - в начале исповеди я «дочь моя», в конце - «исчадие ада», а потом они меня забывали и все повторялось заново. Теодор... Тедди был одним из тех, на кого не подействовало заклятие Мнемозины, но он был рад, что я снова пришла в храм. Я еще удивилась - христианский проповедник, а от ненависти к ведьме избавился. Думала, что это настоящее чудо, - Леона услышала, как Годрик подошел и сел рядом, но могла смотреть только на собственные дрожащие пальцы. - Мы сблизились не сразу. Два года разговаривали, гуляли, раздавали пищу бездомным. Волонтёрили потихоньку, короче... Однажды он сказал, что двери его дома будут всегда открыты для меня, с какого бы ужасного задания я ни вернулась, а я в ответ открыла свои двери - Тедди часто бывал здесь. Он стал моим единственным другом, а потом и любовником. Он не принимал мои подарки, как и рыцарь Маннелиг дары девы-тролля, но я никогда не просила его жениться на мне - он сам предложил сделать меня честной женщиной. Кольцо подарил. С бриллиантом. Секс в ту ночь был фантастическим... Он подловил, когда я была расслаблена - назвал меня Супервумен и спросил, есть ли у меня личный криптонит.

- Что такое «криптонит»? - Годрик впервые заговорил с ней после инцидента с кассетой, но ответил ему Лафайет:

- Выдуманная штука из комиксов про Супермена. Навроде серебра для вампиров, - он помахал щипцами для гриля. - Детка, мое оружие в руке, а угроза еще в силе - продолжай. Этот твой бойфренд захотел узнать, чем можно тебя ослабить, и?..

- Я сказала, что больше похожа на Чудо-женщину, и потеряю волшебную силу, если пастор свяжет меня веревкой, сплетенной из волос истинных христианок. Тогда он сможет шлепать меня, сколько угодно.

- Это правда? - Годрик наклонил голову.

- Я тогда пошутила, - девушка нервно улыбнулась. - А вот Тедди принял за чистую монету. Через две недели я пришла в церковь в белом платье и фате, а все прихожанки - коротко острижены. Женишок связал меня веревкой из их волос, бросил в подвал... Нет, мне там было вполне удобно, он меня не мучил. Он хотел меня... спасти. От магии и поклонения «ложным» богам, хотя я никогда не отрицала существование Бога-Создателя. Тедди хотел, чтобы я отказалась от служения, но как? Это по указке Главного меня сделали такой, какая я есть - ничто в мире не происходит без его ведома, - Леона закусила губу почти до крови. - На самом деле, в любой момент я могла сбросить путы, но... я выжидала. Мне показалось, что кто-то смутил его разум, и весь остаток дня и ночи искала в нем следы чужого колдовства, но ни-че-го. Я все надеялась, что наваждение слабое и вот-вот спадет, ведь я не чувствовала от него злобы. А потом он сказал, что к исходу ночи проверит один старый способ спасения души. Очень старый способ, применяемый к ведьмам.

- Огонь, - вампир нахмурил брови. - Он попытался тебя сжечь на костре.

- Нет. Он СЖЕГ меня на костре, - перед глазами встал тот день, темная лестница из подвала церкви, толпа экзальтированных прихожан и едва посветлевшее небо. - Я пыталась снять с него наваждение всю дорогу до столба с дровами. И когда он меня приковывал цепями, тоже пыталась... Знаешь, когда я поняла, что он не зачарован? Когда он открутил крышку канистры и полил бензином сложенный для меня костер - в его глазах не было ненависти, только доброта с уверенностью, что совершает благое дело. Он зажег спичку и сказал, что любит меня и отпускает все грехи, а я... я решила сгореть. Жаль, что боги вытащили меня из огня - прошло полгода, а я до сих пор не решила, чего хочу больше, уничтожить или уничтожиться... Лучше бы я тогда сдохла.

- Почему? - Годрик оказался перед ней. Девушка попыталась отвернуться, но вампир обхватил ее лицо руками. - Мне очень важно это знать, Леона. Почему ты по доброй воле согласилась умереть? Это ведь неправильно.

- Потому что... Тедди был в чем-то прав, наверное, - я то еще чудовище, которому не помешает отпущение грехов. Я ведь тогда едва не устроила обрушение половины города - это легко сделать, если в земле полно карстовых пещер и залежей нефти, а в крови бурлит магия, но признание в любви меня остановило... Ай! - голову пронзила мелкая боль. От поварских щипцов для гриля, ведь именно ими ей прилетело по макушке. - Лафайет, совсем сдурел?! Ай! - второй удар был больнее. - Ты чего дерешься?!

- Выбиваю из тебя унылое дерьмо, сучка, - горячий парень еще раз шлепнул Леону по голове и повторял «выбивание» с каждой фразой: - Ты связалась с психом и фанатиком, - бдышь! - Он запудрил тебе мозги, - бдыщь! - Заставил поверить в свое фанатичное дерьмо, - бдыщь! - Предал тебя, - бдыщь! - Заставил страдать морально и физически, - бдыщь! - И до сих пор заставляет, раз ты похожа на размазню, - бдыщь! - Да после такого и я бы попытался уничтожить мир, если бы мог, - бдыщь! - Соберись, тряпка! - бдыщь! - Живи дальше, назло врагам! - бдыщь! - И выкинь это самоубийственное дерьмо из головы! - бдыщь!

- Достаточно! - Годрик отобрал у повара его оружие. Девушка подумала, что парню смачно прилетит от вампира, однако тот просто отложил «оружие» в сторону и опять взял ее лицо в прохладные ладони. - Человек прав - тебе не нужно умирать. Где бы мы были, если бы не твое желание устроить пир? Не знаю, как Лафайет, а я бы сгорел на солнце и не узнал, что мир интереснее, чем кажется.

- Погоди... - Леона быстро подняла из памяти воспоминание, как Годрик стоял на крыше, раскинув руки навстречу рассвету. - Ты что, тоже хотел умереть?! Ай! - на этот раз повар воспользовался ладошкой, хотя подзатыльник был обиднее удара щипцами из тонкой нержавейки. - Да что на это раз?!

- Мы не закончили с твоим фанатиком. Вернее, ты не закончила, но я тебя научу, ведь перед тобой Лафайет Рейнольдс, великий эксперт в сердечных делах, - чернокожий парень веско сложил руки на груди. - Уничтожь все, что напоминает тебе о нем. Кроме города. Он ведь еще стоит, а не разрушен, правда?

- Да что сделается этой обители ковбоев...

Разрушение - это весело, если оно несет успокоение. Они развели большой-большой костер и кидали туда все, что связано с Теодором. Слащавые открытки «С Пасхой!» и «С Рождеством Христовым!», брошюрки «покайся», приторные записочки, шифоновые шарфики пастельных тонов, длинные юбки и крохотные шляпки для похода в церковь, мягкие игрушки, засушенные алые розы, использованные билеты в кино на романтические мелодрамы. Помолвочное кольцо с бриллиантом, покрытое копотью другого костра, девушка поначалу не хотела бросать в огонь, но перехватила напряженный взгляд Годрика и выронила драгоценность на угли без малейшего сожаления - пусть кольцо превратится в пепел и бесформенный комок золота. Единственную кровать в доме, двуспальную, которая велика для одного человека, Леона самолично порубила топором и закинула обломки в костер. Отблески теплого света плясали на коже, когда ведьма попросила Лафайета поставить кассету с надписью «восток», вскинула руки навстречу луне и прошептала благословение пламени:

- О Прометей, дарующий волшебство огня, пусть все негодное сгорит без остатка, - костер взметнулся до неба. Треск горящего дерева могли услышать и в космосе. - Что было всем, станет ничем.

Сны, боль и ее преодоление сплелись в единое. Если глубоко в душе она уже стала солнцем, пламенем и львами, то как они смогут навредить ей? Леона доверилась интуиции - шагнула во всполохи огня, попирая угли босыми ногами. Пламя обняло ее, как давно потерянную дочь, слизало с тела подранные джинсы и клетчатую рубашку реднека, не тронув кожи. Под ритмы псевдовосточной музыки Леона очертила ступней полукруг в углях и изогнулась вслед за языками жара. Пламя плясало вокруг нее, а она танцевала вслед за его изгибами, потому что это было правильно. Леона могла бы продолжать до тех пор, пока не погаснут угли, но вдруг заметила, что она не одна - в стороне от костра Лафайет шевелил губами, словно говоря: «Срань господня», - а вампир выделялся элементом незаконченности. Леона выскользнула из пламени и схватила Годрика двумя пальцами за пуговицу просторной рубашки.

- Эта вещь принадлежала Тедди - я случайно ее тогда прихватила. Отдай мне ее для сожжения, и взамен я подарю тебе рубаху, что сплели из белого шелка, как пелось в той балладе, только проситься замуж не буду. Мы ведь побратимы...

- ... и между нами нет ничего плотского, - Годрик принялся расстегивать пуговицы. - Почему пламя тебя не обожгло? Я такого не видел раньше, хотя живу давно.

- А хрен его знает, - Леона пожала плечами. - Может, просто сегодня такая ночь, когда законы физики идут к черту? Кстати... - она опустила взгляд на оголенные ключицы вампира, украшенные полукруглым зубчатым узором. - Мне нравятся твои татуировки. Раньше я к ним не присматривалась, так как ты был полностью голый. Ты знаешь, что узор вокруг шеи - солярный оберег? Такой полукруг наносили в честь колесницы Беленуса, галльского бога солнца. Шипы - наконечники копий и одновременно лучи света солнечной колесницы, защищающие от зла. Ты при жизни изучал историю древних веков?

- Можно и так сказать, - Годрик передал ей рубашку, оставшись только в просторных хлопковых штанах. - Скажи, ты сожалеешь хоть о чем-либо, что произошло сегодня?

- Кассету Garmarna жалко - она у меня была в единственном числе. Где теперь достать еще одну?

- Я найду ее для тебя - для меня это не проблема, - Годрик посмотрел прямо в глаза. - Леона, ты понимаешь, что огонь сжег твою одежду?

Один взгляд вниз. Осознание реальности. Стыд. Заполошные попытки прикрыться руками.

- Блядь!.. Черт побери!.. Отвернись!

Девушка быстро обернула вокруг себя плед на манер тоги. Годрик хранил вежливое молчание, зато Лафайет ржал как конь. Пора прекращать этот балаган, только осталось одно незаконченное дело. Леона швырнула рубашку бывшего жениха в огонь, яростно тыкнула пальцем в небо и прокричала, освобождаясь от былого:

- Да пошел ты в жопу, преподобный Теодор! Живи дальше со своей Библией под мышкой, конченный ублюдок! - ее плевок породил огненный вихрь в костре. - Плевать мне тебя! А за то, что ты такой засранец, я желаю, чтобы ты и все твои потомки до седьмого колена хоть раз испытали на себе боль предательства! Пусть страдают, как я! - краем глаза она заметила помрачневший взгляд Годрика, и ей стало стыдно. Гневно воздетый к звездам палец скрылся в кулаке. Чтобы замаскировать замешательство, пришлось утащить початую бутылку вина. - Нет, это слишком жестоко. Пусть страдают только вполовину. Да! Вполовину, но дважды! Для равновесия добра и зла... И этот город ковбойский пусть стоит дальше! Тьфу на скучный Даллас!

- Даллас? - Годрик опять наклонил голову. Леона уже начала видеть в этом звериный и хищный жест. - Могу ли я предположить, что фамилия преподобного Теодора из Далласа - Ньюлин?

- Ты - провидец! - Леона практически пихнула левую руку под нос вампира. - Нагадай мне счастливое будущее по линиям ладони.

- Такие предсказания - удел нашей древней Пифии, - Годрик убрал руку девушки от своего лица и поднял с травы позабытый зачарованный кубок. - Я могу только сказать, что скоро ты посетишь Даллас. Ты ведь обещала вернуть меня домой, а я там живу уже как сорок лет.

- О как... - девушка-в-одеянии-из-пледа плеснула вина в подставленный кубок и задумчиво проследила, как перебродивший виноградный сок превратился в вязкую кровь. - Надо будет еще раз возблагодарить богов, что я не обрушила город в горящие карстовые пустоты, иначе бы мы с тобой не встретились. А откуда ты знаешь преподобного Ньюлина?

- Скажу в Далласе.