Похитительница снов

 Почти неделю от Орфея не было ни слуху, ни духу.

 Лунар гадала - не сдался ли он? Быть может, чародей хорошенько поразмыслил и просто отступил от намерения найти вора, раз уж никаких новых зацепок не обнаружилось?

Но она знала - быстрее земля с небом поменяются местами, чем Орфей отойдет в сторону и пустит дело на самотек. Чародей, при всех прочих недостатках, был до зубовного скрежета упрям. И его присутствие, его безграничная над Лунар власть, ощущалась фантомной хваткой ошейника на горле.

Несколько раз, поздней ночью, она ощущала, как кто-то мельком касается ее волос, ерошит их на затылке, или же шаловливо дергает за длинную сережку, но прикосновение улетучивалось так же быстро, как и появлялось. В конце концов, Лунар решила, что настолько озверела от безделья, что ей начинает мерещиться. Делать что ли Орфею больше нечего, как напоминать о себе посреди ночи?

Наверное, примерещились ей и шаги в пустой квартире одним поздним вечером. И грязный след на подоконнике, направленный внутрь квартиры. И даже скрип половиц под чужой поступью - тоже померещился.

Вот только звон охранных амулетов, что верещали громче пожарной сирены, не был сном. Кто-то пытался пробраться к ней в дом, смотрел как она спит? Лунар, трясясь от страха и недосыпа, предпочитала не думать об этом слишком долго, иначе так можно было и с ума сойти.

Да и в самой Столице с наступлением холодов жизнь замерла. Нет, по улицам все так же шуршали машины и смертные продолжали свою гонку в попытке успеть за ускользающим временем, но все равно казалось, что дни тянутся до бесконечности долго. Да еще и снег сыпал, не переставая, превращая улицы и проспекты в снежную пустыню.

Чтобы убить время и спрятаться от тревожных воспоминаний о чужом присутствии в ее доме, Лунар все чаще навещала Логово. Но пожиратели снов с приходом зимы тоже стали ленивыми и неповоротливыми, точно медведи перед спячкой. Редко выходили на улицу, разве что за пропитанием, и тогда не задерживались надолго - возвращались, кое-как перекусив, а затем разбредались по комнатам.

Лунар еще сильнее, чем раньше, ощущала себя лишней.

К примеру Бай почти не вылезал из кровати. Завернувшись в одеяло, он дремал как сурок, и даже не включал в спальне свет. Ворчал как старый дед, если Лунар или Лео пытались вытащить его из постели, говорил, что украдет самые дорогие сердцу воспоминания - страшнейшая угроза среди пожирателей снов.

Сая и Аврора накупили книг - любовные романы, многие десятки пухлых томиков с красочными обложками. Книги громоздились у дивана, у кофейного столика, на столе в кухне, мешались под ногами. Лунар брала их в руки, читала первую страницу и откладывала - жизнь была намного интереснее выдуманных приключений, даже если сейчас ее будто бы поставили на паузу.

Отчаявшись расшевелить друзей, Лунар отправлялась в места, где собирались маги обеих Школ и другие обитатели Столицы. В "Кроличью Нору" вход ей был заказан, но по городу можно было найти несколько сотен магазинов, кофеен и ресторанов с золотым треугольником на двери.

Маги делились информацией неохотно. Слухи, что Лунар видели в Заветном, да еще в компании Саломеи, немного развязывали языки - Верховная пользовалась авторитетом, но ничего стоящего Лунар все равно не узнала. Никто из чародеев не припоминал черного пальто или мага, который мог менять внешность по собственному желанию. Рисунок "Древнего", который она носила в кармане на всякий случай, от частого использования обтрепался по краям, линии сгиба стали четкими и хрупкими. Но и он не помогал.

Иногда она болтала с нежитью и оборотнями. И каждый раз, натыкаясь на пустоту или недоумение "а зачем тебе?", Лунар была готова рычать: ну не могло быть такого, что ее наниматель не оставил никаких следов! В этом городе даже смерть несчастного фамильяра у захудалой ведьмы висела над улицами месяцами - уродливый мутный след. Но не-Древний просто испарился воздухе, не оставив после себя ни улики, ни намека где его теперь искать.

Но Лунар не собиралась сдаваться. Если и был где-то хоть кто-нибудь, кто мог пролить свет на ситуацию, она непременно собиралась его разыскать.

Однако дни шли, и решимость таяла, вместо нее накатывала тоска. Быть может, все бесполезно? Может стоит вернуться в Логово, смотреть на то, как подруги пересказывают друг другу сюжет очередного бульварного романчика, пока со скуки не сдохнет?

Однажды вечером, после очередной прогулки по злачным местам, Лунар оказалась в центре, у городских прудов.

Летом здесь невозможно было протолкнуться от туристов-смертных и Темных, что собирались обменяться свежими сплетнями, но теперь там было пусто и тихо. С неба сыпалась снежная крупа, гладь озера медленно затягивало тонким серым льдом.

Лунар, вздохнув, присела на лавочку у самого края воды. Хотелось поразмыслить, что делать дальше - вернуться домой, где из компании только плакаты на стенах и шумные соседи, или продолжить поиски, вдруг удача неожиданно улыбнется.

Тихий плеск недалеко от берега. Скрип крошащегося льда, который заглушило дребезжания трамвая, ползущего по противоположному берегу. Лунар вскочила, всматриваясь в холодный полумрак, повисший над озерцом.

- Согрей меня?

Спокойная гладь взволновалась, разошлись в стороны острые края льда, сковывающего озеро.

Из-под воды показалась чья-то макушка - длинные мокрые волосы, смахивающие на охапку водорослей, белая кожа, точь-в-точь как подбрюшье речной рыбы.

- Согрей меня? - голосок был тише шелеста опавших листьев. И такой же мягкий.

Русалка? Кажется, Лунар помимо воли произнесла это вслух, потому что девица передернула голыми плечами и сморщила нос.

- Речная дева. Но "русалка" тоже сойдет.

Она сделала неуловимое движение - оттолкнулась от поверхности руками и животом - и оказалась на расстоянии вытянутой руки. Глубины здесь не было, и все ее мертвенно-бледное тело оказалось на виду. Не дождавшись ни слова в ответ, она поманила пожирательницу снов к себе.

Лунар, стараясь двигаться плавно и аккуратно, присела на корточки у самого края воды. Под тонкими подошвами кроссовок хрустела галька, которой был обложен берег, и кристаллы льда.

- Хочешь, костер разведу? - предложила она, заглянув в черные, как бездонный омут, глаза нежити. Русалка захихикала, и ее смех запрыгал по озеру эхом. Мимо проскользил еще один трамвай - пустой - и раскрасил озеро геометрическими фигурами, медово-желтыми и насыщенно-оранжевыми.

- Ты очень миленькая, - внезапно заявила русалка, цепко ухватив ее за подол куртки. Лунар попятилась, пытаясь удержаться на месте - одно неосторожное движение, и она будет бултыхаться в ледяной воде вместе с речной девой. - Хочешь составить мне компанию? Здесь очень одиноко, особенно зимой...

Она впилась своими черными глазами в лицо Лунар. Сладкий голосок, звучащий как песня, лишал воли.

Лунар представила себе вечность в компании единственной подруги: как проходит день за днем в бесконечных играх наперегонки с мелкой рыбешкой, как она коллекционирует монеты, что туристы бросали в озеро в надежде вернуться в Столицу снова - рано или поздно. А еще - милый спокойный домик на дне озера, где она будет хранить свои трофеи, туда же она будет затаскивать припозднившихся прохожих. Она станет петь им, сидя на берегу нагишом и расчесывая волосы, а когда те приблизятся....

- Отстань, - буркнула Лунар, делая шаг назад. Мокрые пальцы русалки скользнули по ткани и разжались.

- Давай поменяемся? - предложила девица, ничуть не расстроенная тем, что Лунар смогла ускользнуть из-под ее чар. - Здесь жутко холодно, отдай мне свою куртку? Тогда я тебя не трону. Недавно я почти выторговала у какого-то прохожего пальто, но он слишком дорого запросил.

Русалка в возмущении ударила по воде ладонью, в стороны полетели брызги.

- Отличное было пальто, - пожаловалась она, надувая губы. - Могло согревать меня до оттепели. А пуговицы я бы отменяла у лешего из парка неподалеку. Мне серебро все равно ни к чему, жжется, а кости я предпочитаю человеческие - они вкусно хрустят.

Лунар замерла, прислушиваясь к далекому перезвону колоколов в церкви за парком. Или эта музыка звучала только в ее голове?

Смятый листок быстро нашелся в кармане. Лунар разгладила его на коленке и протянула речной деве.

- Он так выглядел?

Русалка приподнялась повыше, разглядывая портрет. Нахмурила брови, прикусила пухлую нижнюю губку. Зубы у нее были длинные и острые как у пилы, предназначенные для того, чтобы обгрызать мясо с костей несчастных жертв.

- Пальто то же, - уверенно заявила она, усмехаясь. - Я за него предлагала три охапки лучших водорослей. Но лицо... Нет, лицо совсем другое.

Лунар сделала глубокий вдох, чтобы успокоить сердце, пустившее вскачь. Столько часов она потратила, чтобы узнать хоть что-нибудь о не-Древнем, и какая же удача, что ее занесло именно сюда! Русалочьи пруды она всегда обходила десятой дорогой, нежить была строптивая и пугающая.

Ни говоря ни слова, она расстегнула куртку и сдернула ее с плеч. Русалка с вытаращенными глазами приняла дар, прижала его к голой груди и замурлыкала, как кошка.

- Что он хотел получить взамен? Водоросли? - Лунар скомкала портрет, засовывая его в карман джинсов за ненадобностью. Мороз крепчал, и Лунар, оставшаяся в одной рубашке, начинала ощущать, как холод щиплет ее за шею и лицо. К счастью, замерзнуть насмерть она не могла, у бытия монстром были и свои плюсы, весьма немногочисленные.

Речная дева, с удовольствием закутавшаяся в ее куртку и забывшая про существование Лунар, нахмурилась. Было видно, что она колеблется, неуверенная, стоит ли рассказывать. Свое она уже получила, зачем еще время тратить?

Но в конце концов она решилась:

- Жемчуг мертвых, - буркнула русалка, красноречиво закатив глаза. - Этот тип хотел получить жемчуг мертвецов.

***

Уже на крыльце дома номер четыре Лунар вспомнила, что явилась без приглашения. Орфей даже не пытался с ней связаться, кто знает, как он отреагирует на появление незванной гостьи?

Лунар перевела дух, переминаясь на ступеньках. Как же поступить? Постучать или соблюсти приличия и оставить записку в дверях?

Пересилить себя оказалось не так-то просто, но легкий снегопад, начавшийся за три улицы до дома Орфея, уже обернулся настоящей вьюгой. Маленький садик под окнами - зеленые даже зимой кусты смородины и жимолости - медленно превращались в выставку абстрактных белых фигур. Виноград, гнездящийся над крыльцом, тихо шуршал, смахивая снежные шапки с глянцевых листьев. Издалека дом номер четыре по Сливовой улице походил на пряничный домик, щедро посыпанный сахарной пудрой.

Лунар отсчитала про себя до десяти туда и обратно, набираясь смелости, а затем постучала.

Тут же в глубине дома корабельной сиреной завыл Бурбон.

- Умолкни, животное, - гнусаво рявкнули на него совсем рядом, в холле, дверь отворилась с пронзительным скрипом. И Лунар встретилась лицом к лицу совсем не с хозяином дома.

- Привет? - Лука уставился на нее красными, слезящимися глазами. Опухший нос алел в полумраке плохо освещенной прихожей, а полосатый шарф, обмотанный вокруг шеи, был метра три длиной и волочился за Лукой по полу.

- Позови Орфея.

- Его нет дома, - он жалобно шмыгнул носом, уставившись на Лунар несчастными глазами. Рыжие вихры непослушным облаком парили вокруг головы, как большой одуванчик. И сегодняшний Лука - простывший, обессиленный, - не имел ничего общего с франтоватым молодым магом, которого она впервые встретила в лавке Саломеи или видела в Заветном квартале.

Но этот, если говорить начистоту, нравился ей гораздо больше.

Лунар заколебалась. Если Орфея дома нет, ей здесь тоже делать нечего, а Луке, каким бы милым и располагающим он не казался, она не доверяла до конца. От чародеев ничего хорошего ждать не приходилось - практика показывала, что он добр к Лунар лишь до поры до времени.

Пока она колебалась, Лука вытащил из кармана платок и шумно высморкался. И повторил, намного громче:

- Орфея нет дома.

- Да поняла я, - Лунар отступила в полумрак крыльца, намереваясь вернуться домой. Но тут из кухни донесся развеселый голос, совершенно точно принадлежавший тому, кто якобы отсутствовал.

- Не обращай на Луку внимания, он где-то подцепил простуду. Заходи, а то тоже простынешь.

Лука посторонился, пропуская ее в дом и запирая дверь, и возразил обиженно:

- Я здоров как конь!

К большому удивлению Лунар, вместе с возмущениями он еще согласно кивал головой, утирая нос платком. Что здесь вообще происходит?

Орфей в кухне работал над каким-то зельем кислотно-розового цвета. Варево зло бурлило, норовя выплеснуться и погасить белый огонь, разведенный под котлом с помощью магии. А стоило Орфею повернуться спиной, как на масляной розовой поверхности выступила густая пена. Она поднялась над чашей, разлетаясь в стороны мелкими брызгами, и бодро потекла вниз, на стол.

- А ну цыц, - сурово прикрикнул Орфей, обернувшись через плечо и погрозив вареву пальцем. Когда стало понятно, что его маневр засекли, зелье успокоилось - мутная пена прибилась к стенкам, лопнули пузыри.

- То-то же, - буркнул чародей, берясь за нож. Серебристое лезвие мелькнуло в воздухе, и по изрезанной деревянной доске застучала металлическая стружка, сопровождаемая тяжелым запахом.

Увидев Лунар, он расцвел улыбкой - сладкой, как спелая клубника. А следом нахмурился, обеспокоенно склонив голову к плечу:

- Как ты переносишь магические болезни?

Лунар без разрешения уселась на высокий стул, потирая ладони друг о друга, чтобы согреться. Когда это не помогло, она протянула белые, негнущиеся пальцы к огню под котелком, наслаждаясь сухим теплом.

- Они игнорируют мое существование, - произнесла она, пожимая плечами. Еще ни одна гадость, от которой страдали нежить и чародеи, не смогла ее одолеть. Пожиратели снов были слишком сверхъестественными для обычных смертных, и слишком обычными среди магов. Ни рыба, ни мясо, как сам Орфей и говорил - несмешная шутка природы.

Чародей расслабился, поднося к зелью связку неопознанных чешуйчатых хвостов. Пар, висящий над котлом, сменил цвет с темно-серого на фиолетовый, на травянисто-зеленый, а потом стал совершенно прозрачным. Хвосты эту перемену не оценили - завозились, стремясь вырваться из цепкой хватки.

- В Столице гуляет бесовская лихорадка, - пояснил Орфей, сражаясь с непослушным ингредиентом зелья. Хвосты обвивались вокруг его запястья, царапали кожу острой чешуей и отправляться в котел категорически отказывались.

- Основные жалобы - высокая температура, насморк, повышенная лживость. Пока разобрались что к чему, половина Старшей Школы переругаться успела - ужасная картина.

На взаимоотношения магов Лунар было откровенно наплевать - пускай хоть глотки друг другу рвут. Но вот Лука, страдающий от собственного вранья как от открытого перелома, вызывал у нее искреннее сочувствие.

- Рыжий тоже умудрился подцепить бациллу. Теперь ни слова правды не говорит, - усмехнулся Орфей, когда его друг, закутанный в плед и длинный шарф, вполз на кухню, тяжко вздыхая. - Даже если спросишь дату рождения, будет врать до последнего.

Лунар проследила за тем, как Лука добрался до стола, тяжело дыша и обливаясь потом, а потом заметила мимоходом:

- Леда отлично разбирается в лечебных зельях. Она может помочь.

Пауза, повисшая в кухне, была тяжелее мешка с песком, сброшенного с воздушного шара. Орфей разулыбался, стреляя глазами в друга.

- Буду смертельно счастлив ее видеть! - воскликнул Лука, утирая слезящиеся глаза и мотая головой. - Зови ее прямо сейчас!

Лунар вздохнула, отворачиваясь:

- Ясно.

Орфей безмятежно улыбался, оттирая руки от чешуи и слизи. Сегодня он выглядел немного иначе, чем всегда - вместо шелковой рубашки обычная футболка; на затылке, чтобы волосы не лезли в глаза, - куцый хвостик, перетянутый резинкой с кокетливым бантиком. В таком виде никто не смог бы наверняка сказать, кто стоит перед ними - могущественный чародей Старшей Школы или вчерашний первокурсник.

Ее пристальный взгляд Орфей истолковал по-своему.

- Не смотри так встревоженно, - мурлыкнул он, отбрасывая тряпку в сторону. - У меня иммунитет к большинству волшебных болячек. Так что ты хотела, мой милый монстр?

Лунар сморщилась, под языком стало горько как от настойки цикуты. Кто вообще дал ему право ее так называть?

Но дело все равно было важнее любых, даже самых болезненных, обид.

- В каких ритуалах используют жемчуг мертвецов? Что это вообще такое?

Улыбка слетела с губ Орфея, и он снова нахмурился, переглядываясь с Лукой. Стало понятно, что, если жемчуг и был чем-то значительным, Лунар про него знать никак не могла.

- Это слезы утопленников, которые собирают русалки. В их пальцах они превращаются в жемчуг, - Орфей сложил руки на груди, поджимая губы. - Применять его можно как угодно, но основная функция - замена души. Суррогат не из дешевых, русалки последнюю сорочку с тебя снимут при покупке.

Лунар моргнула, затем еще раз - красочные нити в ее голове, наконец, соединялись друг с другом, образуя ровный и понятный рисунок. И матовый блеск "пуговицы" под каблуком Саломеи в первую встречу с черновиком туда ложился как нельзя лучше.

- Могут ли жемчуг мертвых использовать для изготовления черновиков? - спросила она, чувствуя, как садится от волнения голос.

Он кивнул, присаживаясь на соседний стул.

- Вполне. Черновикам нужен импульс, чтобы "ожить".

- Русалка из городских прудов видела его, - произнесла Лунар шепотом, как будто громкий голос мог оборвать тонкую ниточку, которую они нащупали, и которая могла привести к разгадке. - Он хотел обменять у нее пальто на жемчуг. Однако сделка не состоялась, а черновики все равно разгуливают по Столице.

Орфей вновь переглянулся с Лукой. Между ними шел какой-то молчаливый диалог - без единого слова, какой бывает только у самых близких друзей, но тишина изрядно нервировала своей неопределенностью.

- Значит, он нашел жемчуг где-то еще. И немного. Материал слишком редкий - русалки не всегда успевают поймать слезы, они быстро растворяются в воде или их уносит течением.

Громогласный рев, оповещающий о приходе истинного хозяина дома номер четыре, заглушил его голос.

Бурбон неторопливо вплыл в кухню, покачивая рыжим хвостом, как победоносным знаменем, а золотые глаза обшаривали комнату в поисках угощения.

- Проваливай, - посоветовал Орфей коту, щелкая пальцами, и маленький шкафчик над плитой затянуло сизым туманом. - Никакого больше виски. Вина тоже не дам.

Бурбон безалкогольную диету не оценил. Смерил хозяина ледяным взглядом и без предупреждения прыгнул на руки Лунар. Весил он килограмм тридцать - упитанный шерстяной ком, тарахтел словно двигатель от старенького грузовика, и острыми когтями впивался в ей бедра сквозь джинсовую ткань, привлекая внимание.

Лунар погладила мягкую шерсть, заглянула в золотые глаза. Тепло Бурбона согревало не хуже печки, но одна навязчивая мысль не давала ей покоя.

- У кого-то еще в Столице можно разжиться жемчугом мертвецов? Если с русалкой у него не срослось.

Лука внезапно встрепенулся, подпрыгивая на месте.

- Знаю, у кого жемчуга точно не найдется, - прогнусавил он, отчаянно округляя глаза, словно Орфей и Лунар могли и не раскусить его уловку. - Его точно нет у Косы.

Имя выплеснулось за воротник стаканом холодной воды. Коса. Безжалостный голос, ледяной взгляд. Одно только упоминание контрабандистки нагоняло на Лунар неподъемную тоску, и в боку закололо остро - напоминание о когтях гуля, что так легко распороли кожу. Рана затянулась, а уязвленная гордость все еще ныла.

Орфей подсказке не обрадовался. Помрачнел, за шкирку стаскивая Бурбона с чужих колен, как будто кот в чем-то провинился, и отмахнулся:

- К ней мы не пойдем. Пей свой чай и ложись уже спать, Лука.

Тот попытался возразить, да и Лунар нашла бы, что сказать, но Орфей метнул на нее острый взгляд:

- Ты тоже держись от Косы подальше. От нее самой ты ни слова не добьешься, а ее охрана порвет тебя на куски, если ты хоть шаг сделаешь в сторону их хозяйки.

До конца вечера Орфей игнорировал все вопросы о Косе. Лунар надоедала ему, пока Орфей не рявкнул на нее, велев проваливать с кухни. Он даже отпихнул ногой Бурбона, который лез к хозяину за обычной порцией ласки, а затем и вовсе заперся в комнатах наверху.

Лука дремал у камина в гостиной. Густой ворс ковра скрывал шаги, поэтому Лунар подобралась к очагу, не потревожив чуткого сна. Дотронулась до плеча, затаив дыхание, и впилась зубами в нижнюю губу.

Сначала она ощутила только привкус крови на языке - от укуса. А следом - соль.

Лука плачет. Слезы стекают по его лицу, затекают за воротник, но он боится - боится издать хоть звук, хоть всхлип, потому что тогда Орфею будет еще хуже. Соль остается на его щеках и губах, разъедает ссадины, оставшиеся от пощечин учителя.

Орфей здесь же, рядом. Стоит на коленях перед мужчиной без лица, гордо вскинув голову и заложив руки за спину в мнимой покорности. Он юн, моложе, чем сейчас, но в глазах горит та же ярость, которую Лунар видела наяву, а не во сне.

- Ты считаешь, что я плохо учу вас?

Вместо ответа Орфей только стискивает зубы. Черты его лица заостряются, и синяки под глазами становятся четче. Он выглядит изможденным, недоедающим и жутко бледным.

Лунар задыхается, разделяя чувства, захлестывающие Луку во сне. У него болит сердце, из груди рвутся рыдания. Он виноват в том, что Орфея наказывают, только он, но даже если он вмешается - ничего не сможет исправить.

А еще ему страшно. Страшно так, что горло перехватывает, а тело сотрясает дрожью.

- Дядя, пожалуйста, - шепчет Лука, пересиливая страх. И тут же кожа на его губах смыкается, срастается, и каждая попытка открыть рот причиняет невыносимые мучения. Дядя забирает у него последнее, что еще осталось - голос. Остальное он давно уже уничтожил.

- Я спрашивал не тебя.

Лука знает, что будет дальше, и крепко зажмуривается. Он трус и ненавидит себя за это.

Голос учителя спокойный, почти равнодушный. Он ровно дышит, барабанит пальцами по столу, где громоздятся древние книги в хрупких переплетах, бумаги с алыми и синими печатями, горят свечи.

- Не знаю, что внушали тебе твои родители, какими сказками потчевали, но лично я считаю, что самое лучшее обучение - через боль.

Он щелкает пальцами - звук отражается от стен, дробится и оглушает, как бывает только во сне.

А потом Орфей начинает кричать.

Когда Лунар закончила трапезу, ее едва не вывернуло: в желудке что-то жгло, будто она проглотила раскаленный уголек из камина. Губы дрожали, в ушах все еще звенел крик Орфея - такого юного, такого беспомощного. Кто бы ни пытал его, он знал, как сделать боль едва выносимой, но держать жертву своих безжалостных манипуляций в сознании. Этот сон - тяжелый и муторный - был осколком воспоминаний, облеченным в дрему.

Лунар взглянула на Луку. Сколько же лет он таскал этот эпизод в памяти, будто неподъемный валун? Сколько боли тот причинял Луке, который так ненавидел себя в прошлом - за трусость, за неспособность вмешаться и защитить?

Она снова коснулась чужой щеки - чародею становилось хуже. По шее градом бежал пот, все тело сотрясалось от озноба. Ресницы вздрагивали - на смену сну, что забрала Лунар, пришел еще один, но такой же мерзкий. Надо было что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.

- Я скоро вернусь, - шепнула она, точно зная, что Лука не слышит ее. - Потерпи еще немного. Я скоро.