Ночь четвертая (2 часть)
— Куда дальше, Гавриил Константинович? — донеслось с переднего сидения. Владимир без проблем на память назвал адрес клуба. Водитель набрал его на телефоне и тронулся, ведомый навигатором.
— Чувствую, мне понадобится время, чтобы привыкнуть к этому. Ваше время полно того, что в мое бы время назвали магией, — в каком-то странном порыве медленно и лениво сказал Владимир.
— Это не магия, просто наука и технологии, хотя, если не знать принцип работы, то, конечно, это будет выглядеть как магия, — Надя изящно устроилась на сидении, закинув ногу на ногу, просторный салон позволял это сделать. Было видно, что одежда заставляет ее вести себя чуть более манерно, чем обычно, но ей это шло. Владимир засмотрелся за нее. Она поймала его взгляд и улыбнулась.
— Что?
— Tu es ravissante, chérie, — улыбнулся мужчина в ответ. Будоражащая смесь голода и желания разлилась по холодному телу, а собственный запах смертной, подчеркнутый каким-то дорогим парфюмом с ароматом цитрусов и ванили, заполнил разум.
— Спасибо, тебе тоже идет этот костюм, — Надя ни слова не знала по-французски, но не дала себя смутить. Она могла лишь догадываться, что конкретно сказал вампир, и выбрала самый очевидный вариант. Это еще больше раззадорило хищника. Бессмертному пришлось перестать дышать и перевести взгляд на город за окном, чтобы хоть как-то отвлечься.
Машина затормозила в бывшей промзоне у Москвы-реки, рядом с огромным зданием больше похожим на склад, чем клуб. У дверей стояла лишь пара крупных охранников. Видимо, даже вампирам приходилось скрываться в условиях локдауна.
Владимир жестом остановил водителя, который уже хотел было выйти из машины и открыть перед пассажирами дверь.
— Не могли бы вы оставить нас? Я хочу пообщаться со своей спутницей наедине, — вежливо, но повелительным тоном попросил Владимир. Это был примерно тот же тон, которым вампир пригласил девушку провести этот вечер вместе. Просьба, больше похожая на приказ. Водитель безропотно и молча вышел из автомобиля. — Перед тем, как отправиться туда, нам нужно кое-что обсудить, — обратился бессмертный к Наде, когда передняя дверь хлопнула. — Там много молодых вампиров, обычная смертная, особенно в таком виде, наверняка привлечет их внимание, они могут захотеть тебя, — спокойно произнес он, стараясь не смотреть на спутницу. —Я мог бы заявить на тебя права, тогда никто не посмеет тебя тронуть, таков Закон, — разумеется, им движила не забота, а собственничество, характерное для всех хищников, но надеялся, что небольшая манипуляция через запугивание заставит думать девушку по-другому.
— В смысле «заявить права»? — Надя нахмурилась.
— Оставить на тебе метку, говорящую о том, что ты принадлежишь мне, и только я могу питаться твоей кровью. Она временная, но действенная, — вампир старался держаться спокойно и холодно, не выдавая предвкушения. — По сути, это след от укуса.
— А другого способа нет? Ты же уже пил мою кровь, — голос девушки спустя несколько секунд напряженного молчания вышел тихим и сдавленным, пальцы рук и ног похолодели от страха. Перед мысленным взором стали мелькать картинки того, что случилось всего три ночи назад. Есть ли гарантия, что в этот раз все пойдет по другому сценарию?
— Старый укус исчез, его не сможет обнаружить ни один бессмертный. Другого способа заявить на тебя права нет, — Владимир смотрел куда-то в окно. Через несколько секунд напряженного молчания он все-таки добавил:
— Еще я могу дать тебе своей крови. Всего каплю. Этого хватит, чтобы между нами образовалась связь: мне будет легче тебя найти, телепатически связаться на большем расстоянии, я буду чувствовать твои эмоции острее, и если на тебя нападут, я узнаю. Также у тебя появится невосприимчивость к Чарам других. Следа на тебе это не оставит, и для других вампиров ты будешь простой смертной. Но у этого способа есть небольшое побочное действие... — он снова сделал паузу. Надя ждала. Наконец Владимир посмотрел ей прямо в глаза. — У тебя появится влечение ко мне. От капли крови будет что-то вроде легкой влюбленности, но если мне придется дать тебе еще в будущем, то это может перерасти в одержимость. И это чувство не исчезнет, даже когда я покину тебя.
Вариант с кровью пока казался Наде наиболее привлекательным. Воспоминания о той ночи, когда она почти умерла, все еще были свежи в памяти, да и после этого трудно было доверять вампиру, позволить ему снова укусить и надеется, что в этот раз он вовремя остановится.
Но в то же время Надя боялась потерять здравую оценку происходящего. Если она начнет чувствовать влюбленность к Владимиру, то будет сложно сохранять холодную голову и объективно оценивать происходящее. Это давало ему слишком большую власть над смертной. С этой стороны выбор, вставший перед ней, оказался еще трудней.
Может стоит совсем отказаться от всего этого? Устроить истерику, потребовать вернуть ее домой и исчезнуть из ее жизни? Нет, она не была готова пойти на это. Такая близость к сверхъестественному миру вызывала исследовательский азарт. Огромное неизведанное поле. Это чувство играло на честолюбии Нади. Она ощущала себя первооткрывателем, и не могла позволить страху встать на пути.
Да и вампир вряд ли так просто ее отпустит, хотя девушке оставалось лишь гадать о причинах.
—Я согласна на метку, — через пару минут раздумий медленно произнесла Надя и решительно посмотрела на вампира. — Только давай сделаем это быстро, чтобы я не успела передумать, — последняя фраза выдала ее нервозность.
— Хорошо, — Владимир глубоко вздохнул, собирая всю имеющуюся волю в кулак, но это было ошибкой, так как запах Нади заполнил все его мысли.
Он резко прижал девушку к сидению, подминая под себя. Ее глаза расширились в страхе, а сердце резко ускорило темп. Запах каштана, жаренного на костре, и выбранных ею сладких ванильно-цитрусовых духов идеально сочетались с пряным запахом адреналина. Хищник внутри ликовал, требовал поскорее вонзить клыки в ее плоть. Владимир одним движением перехватил ее руки, которые рефлекторно попытались его оттолкнуть, не оставляя никаких шансов на сопротивление. В свете фонарей блеснули по-кошачьи зеленые глаза, и наконец он прикоснулся холодным влажным языком к горячей коже с пульсирующей артерией под ней. Бессмертный преодолел этот барьер неестественно заостренными клыками, пуская желанную кровь, которая заполнила его рот, опаляя.
Он делал это не раз – нападал на жертву, обездвиживал ее и дарил Поцелуй Тьмы, как поэтично называли этот процесс другие. Но в этот остановиться было в стократ тяжелее. Обычно он отрывался, когда сердце опасно замедлялось, оставляя призрачный шанс на жизнь. В прошлый раз воля жизни Нади позволила ей выжить, и так везло немногим смертным за двенадцать веков его не-жизни.
Кровь была густой и сладкой, горячей, наполненной молодостью и жизненной силой. Каждый глоток был словно поцелуй, словно лучи солнца, словно самое прекрасное воспоминание. В отличие от первого раза, когда он испил из Нади, и его единственной целью было насытиться, теперь он полностью погрузился в ощущения. Все внутри разгоралось, требовало больше и больше, и бессмертный почти забылся, полностью погружаясь в эйфорию. Казалось, что если он оторвется, то больше не будет никакого смысла продолжать свое существование. Он впервые за все время не-жизни ощутил нечто подобное.
И тут в одно мгновение пришло осознание: он поддался хищнику внутри. Из-за этого стало мерзко от себя. Подобное презрение к себе Владимир ощущал лишь раз.
Он тогда пришел в дом Маиса, пьяный от крови, иссушивший почти целую деревню. Внутри разливалось тепло, как будто он был снова жив и молод, а сердце вот-вот начнет биться. Он напевал под нос какую-то старую песенку и улыбался, а вся его одежда и лицо были в крови, как у дикого зверя. Маис как обычно сидел на своем любимом стуле в большом зале у пышащего жаром камина. Владимир хотел было что-то сказать, но слова застряли в горле от холодного разочарованного взгляда Создателя — белокурого юноши с вечно молодым лицом и глазами старика, наполненными мудростью прожитых тысяч лет. Тогда Владимир впервые за почти две сотни лет Во Тьме ощутил стыд. Маис не был тем вечно брюзжащим и рассказывающим, как жить, Создателем, нет. Он не поучал, лишь иногда мягко направлял. Он не стыдил Владимира за то, кем тот являлся, как питался, что делал со своим бессмертием. Но сейчас он не смог сдержать презрения. Всю жизнь следующий принципу брать только необходимое, он не мог спокойно смотреть на то, как Сын причиняет ненужные страдания и смерти. Владимир же перестал контролировал себя, убедившись в своей неуязвимости и познав кровавое опьянение. Власть над чужими жизнями и превосходство привели его, куда приводили многих и среди смертных, и среди бессмертных. Он стал сликом жесток и самоуверен, а значит и менее осторожен. До своего Перерождения Владимир ненавидел таких и презирал несправедливость. Но теперь он был одним их них.
Владимир и подумать не мог, что так легко потеряет после Смерти и Перерождения то, что всю жизнь делало его собой. Вампирам, как молодым, так и достаточно древним, было свойственно потакать своим порокам и желаниям, утоляя их любым доступным способом. Но Владимир решил, что больше не перейдет эту грань между необходимым злом и жестокостью ради удовлетворения инстинктов. Он построил клетку для своего внутреннего зверя из этого ощущения разочарования и стыда перед собой-человеком. Бессмертный стал учиться у Создателя. После он убивал, только чтобы насытиться, но не опьянеть, в процессе охоты позволяя себе получить и другие удовольствия, которые могли подарить ему смертные. К тому же, если жертве удавалось выжить после того, как он довел ее до самого края, бессмертный не добивал, считая, что такая воля к жизни заслуживает награды. Но, видимо, спустя столетия общения с Сородичами и одиночества, он стал забывать разочарованый взгляд небесно-голубых глаз.
«Где же ты, Маис? Надеюсь, случившееся не затронуло тебя...» — мысль о Создателе вызвала грусть, что окончательно заставило прийти Владимира в себя.
Вампира будто отбросило от тела девушки. Он забился в противоположный угол салона и отвернулся, стараясь перебороть желание закончить начатую трапезу. Сердце тяжело билось в груди, на лбу выступил холодный пот, а дыхание стало тяжелым и хрипящим, как у зверя.
«Какой жалкий старый дурак. Двенадцать сотен лет и никакого самообладания», — видимо, его человечность взяла верх. Все, что вампир знал о себе, то, чем он так гордился и считал, что его отличает от других, — воля — легко разрушалось о желание к этой смертной. Что в ней было такого? Почему он не может контролировать себя и свои инстинкты рядом с ней?
Надя тоже пыталась прийти в себя, успокоить бешено колотящееся от страха сердце и дыхание. Шея, ближе к плечу, болела и саднила, но не так сильно, как впервые, когда она была практически полностью обескровлена. Видимо, в этот раз вампир был аккуратнее. Смертная прикоснулась к месту укуса, и пальцы сразу стали липкими. Выступившая из двух небольших, но глубоких ранок кровь скатилась двумя дорожками к ключице. Все это выглядело как вампирский укус из фильмов, а происходящее казалось глупой постановкой, в реальность событий последних ночей верилось с трудом. На небольшой полочке между передними сидениями лежала коробка салфеток, Надя поспешила взять их, чтобы остановить кровь.
— Я подожду снаружи, — прохрипел Владимир, наконец взявший себя в руки, но в любой момент рискующий потерять контроль.
Он открыл дверь и стремительно покинул ставший невероятно маленьким и душным салон. На свежем воздухе стало проще полностью вернуть самообладание несмотря на то, что на языке ещё оставался невероятный вкус крови, а запах Надиного тела щекотал в носу. Водитель заинтересованно глянул на заказчика, но вежливо отвел взгляд. Бессмертный кинул взгляд на себя в отражении заднего стекла автомобиля, чтобы проверить, не осталось ли следов крови на его лице.
Минуты через три из машины вышла девушка, немного покачиваясь на каблуках. Она выглядела, как опьяненная. В голове водителя сложился пазл, и он решил, что его пассажиры захотели что-то принять перед входом в клуб. Мужчина не заметил след на шее девушки, прикрытый накидкой.
Надя подошла к вампиру, все еще не очень уверенно ощущая себя на ногах, будто шла по палубе спущенного на воду судна. Бессмертный галантно подал ей руку, и ничего не оставалось делать, как принять еготпомощь, иначе был риск не дойти даже до входа. Мир покачивался и все стремился скрыться в темной дымке. На лице Владимира появилось привычное равнодушно-насмешливое высокомерное выражение, и Надя тоже постаралась вести себя так, будто ничего не произошло.
Ощущение нереальности происходящего все еще не покидало ее. И в этом фарсе, по своему мнению, Надя играла второстепенную роль — спутница главного героя, что-то вроде аксессуара, абсолютно не обязательного, но подчеркивающего статус и, возможно, безмолвно говорящего о чем-то тем, кто понимал эти невербальные сигналы. И девушка смирилась со своей ролью. Под руку Владимир уверенно подвёл ее к охранникам, очевидно, вампирам, и улыбнулся. Их глаза округлились, они бросили быстрый взгляд на девушку, на след на ее шее, и их глаза округлились еще больше, но задерживать гостей на входе они больше не посмели.
Клуб встретил Надю и Владимира громкой музыкой, мерцающим светом и духотой, несмотря на высокие потолки. Вход находился над основным залом, где в экстазе извивались тела под бьющие по ушам раскаты музыки. Вампир повел девушку куда-то вниз по металлической, вибрирующей в такт басам лестнице к танцующим людям, уверенно сжимая ее ладонь в своей прохладной руке. Когда они проходили мимо бара, Надя подумала, что ужасно хочет выпить и попыталась немного притормозить, привлекая к себе внимание. Вампир бросил на неё непонимающий взгляд. Он прочёл намерение в ее мыслях и взглянул на бар, оценивая обстановку. Там были в основном люди, а значит вполне безопасно. Его ладонь разжала чужую кисть, сам же он вернулся взглядом к другим посетителям клуба и продолжил мысленно сканировать помещение. Из мыслей молодых бессмертных, работающих в заведении, он узнал, что им все еще управлял знакомый Владимиру вампир, но этим вечером его еще пока никто не видел.
Надя подошла уже с небольшим треугольным бокалом в руке на длинной ножке. Судя по легкому свежему аромату с большой долей спиртуозности, это был ягодный сок с водкой.
— Ну что? — спросила она, сделав маленький глоток.
— У нас есть немного свободного времени, — Владимир присмотрелся к толпе на танцполе, извивающейся в современном танце. Девушки были в не менее откровенных, чем у Нади, нарядах, и с ярким макияжем, светящимся под синими лампами. Они красиво виляли бедрами, некоторые прижимались к молодым мужчинам, которые без стыда трогали их тела. Это вызывало в вампире одновременно шок и восхищение. От былых чинности и приличия балов не осталось и следа, Надя была абсолютна в этом права. Смертные научились потакать своим порокам не хуже вампиров.
— Отлично, — Надя залпом осушила свой бокал и оставила его на высоком столике рядом. —Я сто лет уже не была в клубах, — ее глаза весело сверкнули.
— Развлекайся, — покровительственно усмехнулся Владимир, взглянув на смертную.
— А ты? — скорее ради приличия, на самом деле абсолютно не заинтересованная в ответе, спросила она.
— Я, пожалуй, лучше останусь наблюдателем.
— Как хочешь, — пожала плечами девушка и нагло передала свою накидку мужчине.
Алкоголь удивительно быстро ударил в голову, видимо, из-за недавней потери крови. На удивление, диджей не ставил раздражающие популярные песни, наоборот, больше не особо известные. Внезапно заиграла знакомая мелодия одной из песен Мэрлина Мэнсона. Надя усмехнулась из-за того, насколько ей это показалось пошлым для вампирского клуба. Тем не менее она улыбнулась и самозабвенно отдалась танцу, подпрыгивала и подпевала знакомым словам. К ней подошел в изящном танце красивый парень, весело улыбаясь, но заметив след между ее шеей и ключицей, изменился в лице и ретировался. «Метка работает», — подумалось девушке, и она продолжила танцевать, бросив взгляд на Владимира, который внимательно за ней наблюдал. Он проводил тяжелым взглядом покусившегося на его добычу, но затем снова перевел глаза на девушку. Неожиданно вампир направился к ней, как раз когда другой парень, уже смертный, начал в танце приближаться к Наде. Владимир оказался прямо между ними, придвигаясь ближе, демонстрируя и людям, и вампирам свои права на девушку. Окружающие переглянулись. Никто из них не решился конкурировать. Надя удивленно улыбнулась вампиру, но продолжила танцевать. По началу немного неуклюжие движения Владимира стали более уверенными и грациозными, вампир быстро учился, хорошо ощущая ритм и наблюдая за окружающими. Поддавшись импульсу, смертная повернулась к нему спиной и медленно задвигала бедрами, прижимаясь ближе и дразня. Холодная ладонь уверенно и неожиданно приятно легла на ее бедро, не давая отстраниться. Сама не понимая, насколько сильно вампира и без того влечет к ней, она повернула и подняла голову, смотря снизу вверх из-под полуопущенных ресниц, от чего ее шея вытянулась и оголилась.
Владимир прижал ее ближе к себе, его прикосновения к девичьему телу становились все откровеннее, будто кроме них двоих в огромном зале никого больше не было. Только ее влекущий к себе запах, ее сердцебиение, ее тепло, ее... Желание? Владимир с удивлением заметил, что в затуманенном алкоголе разуме девушки было вожделение, которое испытывал и он сам. Он понимал, что пора остановиться, прекратить дразнить ее и себя. Они ходили по острию ножа. И Владимир не мог гарантировать, что маленькая хрупкая смертная переживет это падение.