Воспоминания Владимира (2 часть)
Владимир проснулся вечером следующего дня в выделенной ему роскошной гостевой комнате в одном из подземных убежищ ночных обитателей. Этот день он провел в большой кровати, застеленной перинами и постельным бельем из мягкого приятного к телу Египетского хлопка, так как не было необходимости куда-либо прятаться от солнечного света, ведь окон в Обители не было. К его удивлению, всего через несколько минут после заката в дверь выделенной ему комнаты постучали. Это был один из младших слуг, он сдержанно поклонился и пригласил на встречу в зале Совета. Чести побывать в Обители Патриарха удостаивался мало кто, и чаще всего это означало практически неминуемую смерть или довольно длительные болезненные пытки с целью выяснения обстоятельств события, обеспокоившего Совет. Но преступников, обычно, не вызывали в столь уважительной форме витиеватого письма. И тем более не селили в одной из лучших гостевых комнат. Владимир предполагал, что сегодня при встрече с Советом его ждет нечто неожиданное.
Он решил, что раз ему дали время, то хорошо бы его потратить на приготовления. Грязное дорожное одеяние могло быть расценено как оскорбление Совета, и тогда проблем не оберешься, поэтому Владимир уверенно открыл шкаф. Там, как и ожидалось, висело несколько нарядов на выбор, и он не сомневался, что они идеально подойдут по размеру.
Он выбрал темно-зеленый фрак, а под него две жилетки — белую шелковую с вышитым сложным рисунком на вороте и вторую из более блестящего светло-зеленого шелка, но уже без рисунка. Простые брюки из плотной светлой ткани подчеркивали стройность его ног, и он решил ко всему этому добавить обычные коричневые ботинки на небольшом каблуке, похожие на те, что использовали для верховой езды. Образ бессмертный завершил темно-зеленым, в тон к фраку, галстуком, для которого выбрал изящную серебряную булавку с аметистом и бриллиантовые запонки на манжетах.
Как раз, когда Владимир закалывал булавку, в дверь тактично постучались.
— Войдите, — властно ответил он.
— Вижу, вы уже готовы, — его почтил визитом лично камердинер патриаршей Обители, такое случалось не часто, обычно посылали младших слуг. — Прошу следовать за мной, вас уже ожидают.
Владимир кивнул и, последний раз взглянув на себя в отражении, вышел за ним из комнаты. Он не стал спрашивать, кто его ожидает. В любом случае узнает, когда увидит.
Камердинера, насколько он знал, звали Антоний. По слухам ему было больше трех тысяч лет, но никто не знал его истории, ходили лишь версии, что тот был наказан своей работой за преступление и не мог покинуть резиденцию Патриарха без его личного распоряжения. Антония обратили, когда он был уже не молод, на вид ему можно было дать около 60 лет по человеческим меркам, на его голове были редкие седые волосы, а лицо покрывали морщины. В своем времени он считался уже глубоким старцем.
Владимир раздумывал, как такой древний вампир, появившийся еще задолго до Российского Патриархата, мог попасть на такую сравнительно низкую должность. Большая часть Совета, правящего вампирами в Российской Империи, была младше него. Хотя, возможно, он был послан сюда Сбором Патриархов.
Власть над вампирами была централизованной. В каждой части света, заселенной бессмертными, существовал свой Патриарх, которого окружали Советники, формирующие местный Совет Патриархата. Все Патриархаты общались между собой и иногда созывали Собор Патриархов для решения важных вопросов, касающихся любого, кому был дарован Темный Дар. Когда-то Европейский Патриархат не смог договорится с Патриархатом Дракона, управляющим Азией, о том, кто должен следить за порядком на Руси. Чтобы усилить свое влияние Патриарх Дракона устроил набеги монголов на Русь. После долгой кровопролитной войны, во время которой погибло множество вампирской молодежи и появилась угроза раскрытия перед смертными, другими Патриархами было принято решение вмешаться в конфликт и созвать внеочередной Собор Патриархов, где постановили сформировать новый Совет, который бы властвовал на территории Руси. Из старейших вампиров этих земель созвали Совет, который выбрал себе Патриарха. Создателя Владимира также приглашали вступить в Совет Патриарха, но он вежливо отказался, предпочитая власти свободу.
Избранный тогда Патриарх правил до сих пор. Патриархом Всея Руси, вопреки названию должности, являлась женщина, одна из древнейших вампиров, Василиса. Как из сказки, как говорили немногие, встретившиеся с ней лично. Она была прекраснейшей и мудрейшей женщиной, именно благодаря последнему качеству Совет ее и избрал.
И сейчас, в большом круглом зале со стеклянным потолком, который находился в надземной части Обители и из которого открывался прекрасный вид на ночное небо и острый полумесяц луны, Владимир предстал перед ней лицом к лицу, тут же упав на колено, как того требовал этикет.
— Поднимись, –— ее прекрасные серые глаза внимательно следили за тем, как статный изящный мужчина выполняет ее приказ. — Добро пожаловать в мою Обитель. Прошу, садись, — она указала на один из стульев за длинным искусно выполненным деревянным резным столом. На своих местах сидели двенадцать Советников, а также еще два вампира. В них Владимир с удивлением узнал своего Создателя Майиса. И с не меньшим удивлением сидевшего по левую руку от Создателя своего брата Ратибора. По правую руку от Майиса оставалось свободное место, очевидно, придержанное для самого Владимира.
Он терялся в догадках, почему оказался здесь, но задать волнующие его вопросы он не смел, подчиняясь правилам этикета, поэтому тактично молчал и ждал.
— Итак, наконец мы все в сборе. Так что перейдем к главному: несколько ночей назад на меня было совершенно покушение. Неделю назад перед сном мне подали человека, чья кровь была отравлена. После всего нескольких глотков, меня одолела слабость и сознание покинуло меня. Пока я была уязвима, в дом проникли люди и, видимо, попытались убить. Если бы не Антоний, рискнувший жизнью, почувствовав опасность, боюсь, я бы была уже окончательно мертва, — медленно и не теряя самообладания, с величественной полуулыбкой произнесла Патриарх. — Это все было тщательно спланировано, предполагаю, в организации покушения принял участие как минимум один из моих советников.
— У тебя есть подозреваемые? — раздался детский голос, вампир был совсем мальчишкой, когда его обратили. Он внимательно смотрел на главу. Советники были очень близки, по сути, они становились единой Семьёй Во Крови, поэтому обвинения в предательстве были довольно серьезными.
— Да, Красимир, пока вы спали, я лично проверила ваши комнаты. Знаю, это не самый достойный поступок, но, надеюсь, вы сможете простить мне его, — Василиса отвечала с той же полуулыбкой прекрасных нежно-розовых губ. Взгляд по-кошачьи вытянутых серых глаз обратился на мужчину, сидящего ближе всего к ней, по левую руку. — Боржигдай, за свою измену в первую очередь всем Бессмертным Российской Империи, я приговариваю тебя к казни. Тебе будут даны три дня для того, чтобы привести свои дела в порядок. Все это время ты будешь под стражей, твои письма будут проверять и докладывать об их содержании мне лично. Через три дня в полночь я предам тебя окончательной смерти путем полного обескровливания и сожжения, — мужчина с высокими скулами с самого начала речи Василисы сидел с опущенной головой, не смея поднять на правительницу взгляд узких вытянутых миндалевидных глаз.
— Если на то твоя воля, — лишь тихо отозвался он.
— А можно ли нам узнать, что ты обнаружила в его комнате, Василиса? — потребовала стройная женщина с полностью седыми волосами, сидящая рядом с приговоренным и явно желающая выплеснуть свое бессильное негодование.
— Боржигдай, как всем известно, заведовал вопросами, связанными с обеспечением Обители кровью смертных. Одно это достаточное основание для того, чтобы обвинить его в измене, учитывая, что человек был заранее опоен смесью трав на протяжении длительного времени, — спокойно отозвалась Патриарх.
— Конечно, это выглядит подозрительно, но... — начала было советница. Ее оборвал холодный взгляд правительницы, та тут же опустила голову и замолкла.
— Прошу увести Боржигдая. Отныне он не часть Совета, — властно произнесла Василиса. Рядом с преступником из темноты появились два стражника и увели его из зала.
Владимир позволил себе в это мгновение бросить быстрый взгляд на Создателя, чтобы понять что происходит. Но тот, кажется, был глубоко погружен в свои мысли, его брови сошлись на переносице, а челюсти были сжаты, будто он был глубоко раздосадован и одновременно обеспокоен. Его прекрасное юное лицо сейчас выглядело намного старше, чем обычно. Василиса заговорила снова, чем опять захватила все внимание Владимира.
— Надеюсь, остальные Советники все еще помнят об Узах и Клятвах, которые связывают всех нас. Помнят о своих обязанностях. Мы не властвуем, мы следим за порядком, помогаем Сородичам и оберегаем их. Это конечная цель существования нашего Патриархата. Вы сами избрали меня, зная, что таковы мои намерения. Вы избрали меня быть над вами. Наши Сородичи процветают, как нигде, а внутренние междоусобицы приведут к потере всего, что мы выстроили, а значит лишь навредят нашим Братьям и Сестрам, Детям Во Крови. Покушения на себя или на одного из членов Совета я буду расценивать как предательство всего нашего рода. За это преступление наказание одно — смерть, — в голосе Патриарха звучали стальные нотки. Это заставило большую часть советников смиренно опустить головы и внимать правительнице, ибо в ее речи очень редко можно было услышать хоть какие-то проявления чувств.
Повисла пауза, все члены Совета сидели тихо, не позволяя себе даже перешептываться. Возможно, ментально они передавали друг другу послания, тщательно скрывая это. Наконец Василиса, видимо, собираясь с мыслями и глядя куда-то в сторону, снова начала говорить.
— Продолжая тему, наверняка вам интересно, для чего я пригласила трех вампиров, никак не относящихся к Совету, на данное собрание и почему не могла без них сообщить то, что сообщила. Майис, как вам известно, — один из старейших на нашей территории. Посему хочу, чтобы вы рассмотрели его кандидатуру на освободившееся место Советника, если он окажет честь нам и изъявит желание присоединиться, — кажется, все были удивлены, как и Майис, поднявший наконец прояснившиеся небесно-синие глаза на правительницу. Она поймала его взгляд и ободряюще, почти по дружески, улыбнулась.
— Патриарх, это вы окажете мне честь. Я не смел даже просить о такой милости, — юношеский тенор Создателя звучал для Владимира как никогда приятно после трехсот лет разлуки, но слова, произнесенные им, удивили до глубины души.
— Что касается Владимира и Ратибора, Детей Майиса, — правительница же осталась довольна ответом и решила перейти к следующей теме, — то они могут помочь нам в расследовании. Боржигдай действовал не один, очевидно, имеет место заговор, — уверенно и чинно объяснила Василиса. — Что вы ответите? —теперь она обращалась лично к Владимиру с Братом.
— Учитывая обстоятельства, почту за честь, — Ратибор заискивающе улыбнулся и вежливо склонил голову.
Владимир не торопился с ответом, не смотря на то, что ощущал на себе пристальный взгляд всех присутствующих, а наиболее ярко взгляд Создателя и Патриарха. Когда медлить дальше стало просто неприлично, Владимир кивнул сам себе и ответил, прямо смотря на Патриарха:
— Я готов выполнить любой ваш приказ, – он даже позволил себе небольшую улыбку, которая могла бы быть расценена как знак вежливости, но на самом деле имела под собой намного более глубокий подтекст, который несомненно не укрылся от Василисы, так как она улыбнулась в ответ, и ее глаза сверкнули.
Не любящий давать невыполнимых обещаний и заискивать перед кем-то, Владимир был осторожен в словах и своих действиях, хотя, возможно, рисковал перейти черту между осторожностью в высказываниях и невежливостью. Рискнул он и сейчас, так как на лицах некоторых Советников промелькнуло негодование.
— Так тому и быть. Тогда не смею вас больше задерживать, — правительница обращалась к гостям. — Если у Совета нет предложений и тем для обсуждения, то и вас более не держу, —обратилась она ко всем остальным. Для приличия все выждали несколько секунд паузы после заключительных слов собрания и поднялись со своих мест.
«Западная башня, мой кабинет, через час, Антоний проведет вас, — возник в голове голос Василисы, заставив Владимира чуть помедлить. — Тайно», — добавила она. Вампир бросил взгляд на Патриарха, она спокойно беседовала с той самой седоволосой женщиной, по щекам которой стекали алые слезы. Долго задержать взгляд ему не дали, чья-то твердая рука коснулась предплечья. Рядом стоял Майис и нежно улыбался. Как всегда, он будто источал свет и тепло, что было абсолютно не свойственно для их природы. Создатель был ниже Владимира, с по-детски милым лицом, окруженным золотистыми локонами, и большими выразительными синими глазами. Его обратили практически сразу после шестнадцатилетия. Казалось, он пах солнцем и хлебом, хотя уже больше двух тысяч лет принадлежал миру Тьмы и не видел солнца.
Он лучезарно улыбнулся и, взяв за руку, увлек Владимира за собой в коридор, покидая зал. Когда они наконец остались одни, и, всегда порывистый, Майис крепко обнял свое Дитя, Владимир наконец смог расслабиться и ответил на такое бурное проявление чувств, отвечая не менее крепкими объятиями.
— Я так рад тебя видеть, мой дорогой Сын, — на древнем языке, которым пользовались почти тысячу лет назад произнес Майис, разрывая объятья.
— Я тоже невероятно рад. Часто думал навестить тебя, но все никак, — смущенно улыбнувшись, признался Владимир на том же наречье.
— Судьба в итоге свела нас. Меня и моих возлюбленных Детей, — радостно отозвался Создатель, не переставая улыбаться.
— Вот вы где, — раздалось за спиной на современном языке. — Брат мой, Создатель, — Ратибор, крепкий крупный мужчина, лучший воин в своей смертной жизни, крепко обнял их обоих по очереди.
В глазах чересчур сентиментального Майиса появились кровавые слезы, он поспешил их стереть шелковым носовым платком, вынутом из широкого рукава.
— Майис, я представить себе не мог, для чего меня вызывает Совет, но я счастлив за тебя и за то, что теперь тебя ждет. Ты, как никто другой, заслуживаешь место в Совете, — всегда многословный Ратибор, кажется, действительно был рад за Создателя. В глазах Майиса мелькнула грустная насмешка. С Ратибором у них было мало общего, и Создатель мало делился со своим младшим Сыном своими размышлениями. Ратибор был молод и не прошел того же вместе со своим Родителем такой же большой путь, что Владимир. Поэтому он не мог понять, почему все слова и действия Создателя, связанные с назначением, отдавали фальшью.
— Полно вам, Совет не принял еще окончательного решения, — смутился Майис, теребя платок.
— Я уверен, они примут наиболее верное решение, — сдержанно добавил Владимир, в качестве поддержки похлопывая его по плечу.
— Спасибо, — Майис благодарно посмотрел на Владимира, а затем перевел взгляд на второго Сына, в чьи глазах сверкнула ревность, хотя вида тот не подал. — Нам так много нужно обсудить, мне интересно, чем вы занимались, пока мы были в разлуке! Вы обязаны рассказать мне все подробности! — воскликнул Создатель, стараясь перевести разговор в иное русло.
— К сожалению, мне необходимо уладить некоторые дела. Давно я не был в Москве, нужно отдать распоряжения. К тому же, видимо, я задержусь надолго, нужно устроиться. Но позже, сегодня ночью или вечером следующего дня, я обязательно к вам присоединюсь, — Владимир тепло улыбался Родне, стараясь сделать самый непринужденный вид, в то же время проверял, адресовала ли Василиса сообщение и его Брату.
— Как жаль, — в словах Ратибора была хорошо скрываемая неискренность. Владимир подметил за последние триста лет он научился более убедительно врать. — Майис, позволь тогда мне одному рассказать о моих приключениях, — он наконец мог получить желаемое уединение с Создателем.
— Конечно, Сын, я с удовольствием послушаю, — искренне увлекся идеей тот, хоть и не удержался от немного печального, но понимающего взгляда, брошенного на Владимира.
Ратибор увел Майиса в одну из гостиных, чтобы расположится поудобнее для долгого и, наверняка, полного ярких событий рассказа. Владимир не мог похвастаться чем-то таким же захватывающим. Он, в основном, путешествовал, гуляя по узким улочкам старых городов и впечатляющим проспектам новых, по непроходимым джунглям Африки и Южной Америки, Малой Азии, издали наблюдая за аборигенами, посещал храмы и службы различных религий. Люди были невероятно изобретательны, он лично видел, как появлялись новые религии, верования и дополнения к священным писаниям, часто извращая изначальный посыл, но делая удобнее для управления последователями.
Длинная осенняя ночь только началась, и до встречи с Патриархом все еще оставалось чуть меньше часа, нужно было придумать, чем занять это время.