🔥The flame of love 🔥
Вечерний туман расползался по деревне. Он, идя с леса, окутывал собою всё вокруг. Небольшая деревушка посреди лесной чащи не спала в этот поздний час. Причиной бессонной ночи был праздник Холлоуина. Облетевшие листья гнили на земле от влажности, поблёскивая на свету полной луны. Костлявые ветви деревьев дрожали от дующего ветра. Казалось, в эту ночь святых древа вели собственный диалог.
Из окон домов сочился свет, а на крыльцах и порогах стояли «лампы Джека» с причудливами рожами. Откуда-то был слышен детский смех. Дети ходили по домам и колядовали, рассказывали стихи, пели песни, «конфеты или жизнь?». Кто-то платил конфетами, а кто-то давал пару монеток. Слишком верующие жители деревни собирались подальше от деревушки на лугу, разжигя костер. Люди плясали возле языков пламени в причудливах костюмах. Им казалось, что одев животные шкуры и навесив на шею зверинных костей, они смогут защититься от нечисти. Только вот сама нечисть не пугалась. В эту ночь она скрывалась среди обычных людей и праздновала вместе с ними. Только в Хеллоуин эти существа наделенные особыми силами, или как люди считали, «проклятьями», могли показать себя. Могли не бояться, что их убъют, не бояться оказаться казёнными.
Увы, но простые смертные всегда боялись и будут боятся того, что им не понятно, что им не подвластно.
Чимин облизал губы. Тёмно-рубиновые глаза смотрят с такой жадностью в чужие карие. Холодные руки поглаживают горячие щеки, чувствуют выдох с не менее горячих губ.
- Ну же, Юни, чего ты ждёшь, - урчит вампир в горячие губы.
Холодные пальчики зарываются в белоснежные пряди на белокуром затылке. Чимин чувствует, насколько Юнги его хочет и от этого так приятно. Простой смертный сводил вампира с ума. Пак проводит по телу, оглаживая то сквозь ткань рубашки. Пальцы дрогнули, когда Чимин ощущает жар возбуждённого тела даже через одежду. Пак скользит взглядом от подаасеноы груди вверх и останавливает взор на тонкой шее, по которой текла капля пота. Дикое желание впиться в белую шею охватывает разум. Хочется вновь испить чужой крови, хочется приложиться губами к этой горячей коже, ощутить не только её запах но и вкус.Чимин от части так и делает, проходя холодным языком вдоль шеи блондина, собирая капельки пота и только для себя уловимый вкус феромоны человека.
Юнги выдохнул, разводя стройные ноги Пака. Он слишком долго ждал этой встречи, слишком сильно хотел ощутить любимого, что бы придерживаться каких-то прелюдий.
В их глухой деревушке все верили в сверхъестественные силы и существ. Все их боялись, проклинали и ненавидели. Все, кроме Юнги. Мин всегда тяготил к тоинстченому, к загадочному и неподвластному. Он всегда проявлял любопытство к существам, которые не похожи на них. Возможно, это было его глупостью, ведь он не сразу осознал, как попал прямиком в руки прекрасному вампиру. А когда понял, было уже поздно. Слишком это прекрасное существо пленяло человеческое сердце, разум, заполнило все мысли Юнги.
Блондин рванно выдыхает, двигаясь плавно, получая в свою сторону постанывания, которые заставляли своё самолюбие трепетать. Горячий язык проходит по пухлым холодным губам. Юнги улавливает момент, когда Пак хотел куснуть его за шею, от чего отстранился. Мин тихо посмеялся. На этот раз у него было кое что приготовлено. Ловкое движение рук и во рту у возлюбленного находился кляп, который он завязал на чужом затылке. Алые глаза блеснули чем-то недовольным, послышался даже рык. Глаза Чимина сощюрились, а пальчики сильнее сжимаются на чужой спине, оставляя царапины. Мин от этого даже бровью не повёл, ведь привык к этому. Уж слишком часто вампир оставлял на его теле свои следы.
- Ну уж нет... В этот раз ты меня не искушаешь... - шепчет Мин и выдыхая, смотрит в рубиновые глаза.
Он поглаживает прохладную щеку. Пианист наклоняется, целует в одну из щёчек, при том толкнувшись, получая очередной стон. От этого кровь закипает в венах. Юнги готов с ума сойти, ради того, чтобы вновь и вновь побывать рядом с любимым. Его совсем не пугала чужая сущность, не пугало чужое бессмертие. Чимин был очень близок сердцу и душе молодого пианиста. Лишь из-за этого прекрасного существа сердце Мина трепещет и порождает новые мелодии, которые он по долгу играет для Чимина. Пак неизбежно стал тем, кто поселяет в душе приятный трепет. То, что даже смертные люди не могут дать бескорыстно.
Любовь - это то чувство, которое он чувствует рядом с брюнетом. Это то, что заставляет жить. Жить, и желать отдать себя без остатка. И Юнги будет не страшно однажды дать позволить любимому сделать себя таким же, но лишь бы быть рядом с Паком.
Тяжёлые вдохи и выдохи. Вампир и человек сливались во едино в безумной страсти. Стоны, рыки, шипение. Оба усыпали друг друга отметинами и напоминаниями о проведенном времени. Они, как оголодалые, всё не могли насытиться близостью друг с другом.
Чимин и подумать не мог, что однажды услышав мелодию пианино, он встретит в местной таверне не просто пианиста, а смысл своего существования. Что встретит того, кого полюбит за долгие века и годы проведённого одиночества, скрытности от людей.
Пак смотрит на любимого и пропустив выдох, прижимается плотно своим телом к его с постаныванием изливаясь себе на живот. Длиненькие ноготочки с силой впиявились в плечи блондина, пуская кровь.
От этого действия с губ Юнги сорвался протяжный стон. Он закатывает глаза, когда получает оргазм, изливаясь вампиру на бедро. Тело становится таким ватным после разрядки. Пианист тянется рукой к чужому затылку, снимая кляп, усмехаясь и ложиться рядом. Он притянул брюнета к себе, утыкаясь в его плечо лицом.
Чимин улыбнулся, смотрев на того с такой любовью. Обнимает, перебирает кучерявые пряди волос. Он облизывает губы, ухмылясь слегка.
- Хитрый жук... Доволен?
Юнги посмеялся на эти слова и приоткрыв глаза, смотрит в чужие.
- Очень, - Мин хихикает, но тут же зашипел, когда острые зубки старшего впиваются в плечо. - Ащ! Пак Чимин!
- Не уж то думал, что останешься без кусек? Если я не искусал тебя в процессе из-за кляпа, то я искусаю тебя после, - он усмехается нависая над блондином, прижав его руки к поверхности пианино.
Вампир попой поелозил на чужих бедрах, облизвась. Чимин лишь улыбается и выдыхает в чужие губы, облизывая их.
- Да ладно тебе, давай признаем, что тебе это нравиться и мои уксы были лишь предлогом для того, чтобы ты засунул мне в рот кляп.
- А вот не правда. Я сделал это, чтобы ты меня не кусал! Знаешь, как эти укусы потом болят? Ты кусака!
Пак смеется.
- Ну всё, всё, чего завёлся? - он улыбается и выдыхая, накрывает любимые губы.
Этот человек стал очень значим для вампира. Мин Юнги смог встрепенуть что-то глубоко в давно замершем сердце.