1
Ночная лаборатория встретила меня приглушённым светом ламп и ярким — мониторов. Я заглянул в окошко на двери, постучался, и никто не ответил. Но стоило дёрнуть за ручку на пороге возникла фигура в белом, будто поджидавшая меня.
Я дёрнулся и чуть не уронил вешалку с халатами. А она спросила:
— Ты всегда такой нервный?
— Ну...
— Меня зовут Аделаида.
— Да, привет! Я Макс, — я вежливо протянул ей ладонь для рукопожатия.
Пару секунд она смотрела на неё, а потом быстро коснулась своей, затянутой в белую перчатку. Я даже не успел сжать тонкие пальцы.
— У нас часто подрабатывают студенты, думаю ты быстро научишься, — говорила Ада, показывая мне лабораторию.
Несколько столов с компьютерами, большие холодильники для крови в углу и установки для анализа у окна. Взгляду не за что было зацепиться.
— Первую неделю я буду тебе помогать, потом начнёшь работать сам.
— Давно ты тут? — спросил я. — Нравятся ночные смены?
— Три года.
На второй вопрос она не ответила.
Ада бесшумно шла вперёд, я следовал за ней, разглядывая. Узкие плечи. Длинные ноги. Чёрные волосы, заплетённые в причудливую косу, в которой отчётливо виднелась седина, хотя по лицу и фигуре я бы не дал Аде и тридцати.
Но что за одежда, думал я. Тёмная юбка в пол, будто для церкви, чёрная водолазка под лабораторным халатом и ещё — перчатки.
А она всё говорила:
— Мы работаем два через два, то есть послезавтра ночью придёт другая группа. А ещё...
— Я знаю. Мне Владимир Семёнович рассказал.
Услышав имя декана, она с любопытством взглянула на меня.
— Вы знакомы?
— Он мой дядя.
Вместо улыбки или вопроса я получил усмешку.
— Понятно, как ты получил эту работу. Надеюсь, с компьютером справишься.
От её голоса могла бы вода замерзать.
Итак, каждые две ночи я должен был проводить в лаборатории. И на первую смену я, конечно, опоздал. Транспорт вечером ходит не так часто. Ещё я решил зайти в кофейню — как можно просидеть за работой целую ночь без кофе?
Ожидая в очереди, я смотрел на меню. Интересно, какой кофе любит Ада? Она, конечно, пыталась выглядеть как суровая женщина, которая пьёт какой-нибудь эспрессо, чашку за чашкой. Но я готов был поспорить, что на самом деле она обожает другое.
Я заказал себе капучино. А ещё латте со взбитыми сливками и шоколадно-ореховым сиропом для Ады. Когда я вошёл, она возилась с одной из установок для анализа.
— Ты опоздал! — рявкнула она, даже не подняв на меня глаза.
— Прости! Но я принёс тебе кофе.
Аккуратно, чтобы не повредить шапку сливок, я поставил стаканчик на подоконник. Она бросила на него быстрый взгляд.
— Благодарю, но я не пью кофе, — и снова уткнулась в свою установку.
Стаканчик так и остался стоять у окна. Мне пришлось выпить его самому — холодный и невкусный. Во рту ещё долго оставалась сладость. Но я не разозлился, нет.
Ада решила поиграть в неприступную женщину. А я был к этому готов.
Я пытался угадать, что ей нравится. Приносил чай. Шоколад. Пирожные. Даже как-то заказал в баре за углом пару классных бургеров. Тоже пришлось съесть самому, но хотя бы было вкусно. Она отказывалась от всего. Не заваривала себе чай, не ходила к торговому автомату или кофеварке в соседнем кабинете.
— Ты что, на диете? — спросил я, когда Ада не соблазнилась горячей пиццей, которую я заказал прямо в институт ночью.
Она кивнула.
— Да. У меня особый режим питания.
— Теперь понятно, почему ты такая худая, — я откусил ещё кусочек. — Ну молодец!
Она не стала благодарить за комплимент. Только уткнулась в компьютер и начала раздражающе громко стучать по клавиатуре.
Ей будто нравилась эта тоскливая работа. Мы помещали образы крови в анализатор, забивали кучу данных в компьютер, перебирали бумажки каждую ночь. Ада делала это всё так внимательно, даже не обращая на меня внимания. Будто меня не было в лаборатории.
Я не тупой. У меня была куча тем для разговора даже с такой девушкой как она. Я спрашивал, что она сейчас смотрит? Читает? Как ей там концовка «Игры престолов», например? Она или пожимала плечами или, не отрываясь от монитора, бросала:
— Я не смотрела.
— А кто твой любимый писатель?
Клацанье клавиш на несколько секунд остановилось. Я подался вперёд, неужели ей интересно? Может, она наконец-то собиралась заговорить со мной нормально, установить контакт, чтобы я...
— Брэм Стокер, — ответила Аделаида.
И стук клавиш возобновился.
Я отвернулся, отпил остывшего чая и начал набираться сил перед новым броском. Я говорил с ней так, как раньше не говорил ни с кем. Обрушил на неё все интересные рассказы: как я занимался виндсёрфингом на Бали или ночами гулял по улицам Лондона. Даже историю про то, как мы с ребятами ходили в поход на Алтае, но я сломал ногу, и они три дня несли меня назад, на себе... Я эту историю раньше третьего свидания не рассказывал!
И что я слышал? Что я слышал в ответ?!
— Прости, мне нужно работать. И тебе, кстати, тоже, — Ада снова уставилась в монитор.
А я остался сидеть с недосказанной историей и долгими часами работы впереди.
Я никак не мог понять, что с ней не так. Она даже не была замужем — я не видел кольца на пальце, когда Ада снимала перчатки. Она вообще не носила украшений, только иногда несколько шпилек с тёмными камнями в волосах.
Я нашёл в институте девушку, которая работала в лабе в другую смену. Специально поймал в курилке — от неё ужасно несло табаком и дешёвыми духами. Но я терпел, потому что она наконец рассказывала что-то о Аде.
— Нет, она не замужем. Я как-то спрашивала.
— А парень у неё есть?
Она пожала плечами и выпустила дым мне в лицо.
— Ни разу не видела, чтобы её кто-то встречал после работы. Или чтобы она звонила кому-то.
То есть, нет.
Я представил, как Ада идёт домой одна. Шагает по ещё тёмным улицам или едет в пустом утреннем трамвае. Эта мысль натолкнула меня на идею.
В тот день я выпил кофе, когда до конца работы оставалось меньше часа. Двойной эспрессо. Ада, как всегда, не отрывалась от компьютера. И только когда стрелки часов остановились на четырёх утра, она наконец заговорила со мной:
— Я закончила. Собираемся.
В голове кофеин боролся со сном. Я выключил компьютер; Ада сняла халат, оставшись в чёрной кружевной блузке с длинными рукавами. Кажется, я даже мог увидеть её лифчик, или это были сонные галлюцинации?
Она подождала, пока я выйду из лабы, и задержалась, чтобы закрыть дверь на ключ. Я как раз успел спрятаться за углом, проследить за тем, как она пройдёт мимо. Чтобы накинуть на голову капюшон куртки и последовать за ней.
Может, дома её ждали дети? Может, я бы спас её от уличных грабителей, а она отблагодарила меня поцелуем?
Ада ни разу не оглянулась. Я боялся, что она оглянется. Я хотел, чтобы она оглянулась и увидела — я иду за ней. Я не такой холодный и безразличный как она. Но она не оборачивалась, так что мы просто шли вперёд по пустынным улицам, мокрым от ночного дождя.
Я ждал, что она свернёт к какому-нибудь дому или остановке. Но мы продолжали идти. По мрачной, утренней аллее парка, мимо станции метро, по направлению к мосту. Три километра, тянущиеся через реку. Никакой нормальный человек не пошёл бы по нему пешком. Я не верил, это не могло быть правдой, но... Чёрт!
Аделаида поднялась на мост.
Ночная темнота сменялась утренним светом; Ада ускорила шаг, и я тоже. Даже в такой ранний час на мосту было полно машин. Они проносились мимо, окатывая мои ноги холодной водой из луж. А Аде с её длинной юбкой будто было всё равно. Она шла, и шла, и шла. С этой чёртовой идеальной осанкой! И причёской, из которой не выбивалось ни волоска! И тонкой белой шеей... Единственная её часть, которую я мог видеть обнажённой!
Кеды натёрли кровавые мозоли. Я мог бы давно лежать дома, в тепле, отсыпаться перед дневными лекциями. Но я продолжал идти за ней.
Наконец чёртов мост закончился. Ада пошла ещё быстрее, а я боролся с болью в ступнях. Каждое движение становилось пыткой. Видела, на что я готов ради тебя? — мысленно обратился я к ней. А потом понял, что она исчезла.
Ады не было впереди. И на соседних улицах. Может, она зашла в подъезд или свернула куда-то, когда я отвлёкся?
К чёрту.
Я вывал такси и поехал домой, отдыхать.
Когда я пришёл на следующую смену, Ада вела себя так, будто ничего не произошло. Стояла над анализатором, в своих перчатках и с волосами, забранными в пучок, и едва удостоила меня взглядом.
— Слушай, а где ты живёшь? — спросил я.
Может, эта прогулка через мост заменяла ей утреннюю пробежку? Аде же нужно было работать над своей стройной фигурой. Не отзываясь от анализатора, она ответила:
— В центре.
И что это было?
У меня было много других занятий. Учёба, например. На моём факультете нашлось бы немало милых девушек, в самом институте ещё больше. А сколько их в городе, не посчитать...
Но почему она со мной не разговаривала? Почему не хотела обратить на меня внимание?
Я сходил к автомату с чаем, долго смотрел, как наполняется пластиковый стаканчик, пытаясь держать глаза открытыми — время близилось к концу смены. В институте было темно, только из стеклянного окошка нашей лабораторной двери пробивался свет. Я заглянул в него прежде, чем положить ладонь на ручку.
И замер, сжимая стаканчик.
Ада держала в руках пластиковый пакет с кровью для исследований. Но она не наполняла пробирки. Или не перебивала информацию с наклейки на пакете в компьютер.
Она прижалась к нему ртом.
И пила.
Я уткнулся носом в стекло. Вот она закрыла глаза, будто от удовольствия. Вот пакет сжался начал пустеть. Сквозь пластик я увидел её губы, такие красные....
А потом она посмотрела на меня.
Прямо на меня.
Я бросился бежать.
Вокруг меня был целый институт. Но ночью коридоры его коридоры становились пустыми и тёмными, а все двери запирались. Я толкнул одну, другую, пятую. Пожалуйста, хоть одна открытая. Я запрусь изнутри, спрячусь от неё!
Сзади стучали каблуки её туфель. Быстрые, бешеные шаги, они не отставали, не утихали, пока я бежал по длинному, бесконечному коридору. Добраться бы до лестницы... Пожарный выход, там должен быть пожарный выход! На улице она меня не достанет, она ничего мне не сделает!
Обернувшись, я увидел смазанное белое пятно, совсем рядом. Это она! Её белый халат!
Это она пила кровь!
Я побежал быстрее, дыхание сбивалось, но я не мог остановиться! Неважно куда, только бы подальше от неё. Только бы она оставила меня в покое!
В паре шагов от пожарного выхода, меня дёрнули за плечо. Спина врезалась в стену... Больно.
Ада нависла надо мной.
Её волосы наконец-то растрепались. На подбородке остался красный потёк крови. И клыки, почему я раньше не замечал эти гигантские клыки?!
— Я... — она не могла мне ничего сделать, ведь так? — Я никому не скажу.
Пожалуйста, я хотел, чтобы она ушла! Но Аделаида усмехнулась, её лицо больше не было холодным или безжизненным. Она склонилась надо мной и прошептала:
— Ты маленькое противное теплокровное. Конечно, ты никому ничего не скажешь.
— Нет, я...
Она покачала головой.
— Надо было сделать это ещё тогда на мосту. Если бы не чёртов рассвет... — она снова усмехнулась, показывая зубы. — Думал, я ничего не замечу?
— Но... — я попытался встать, но она ещё сильнее сдавила моё плечо. Её рука была как камень, ледяная и сильная. — Отпусти меня, прошу!
— Просишь? Теперь ты просишь, надоедливый мальчишка? — она наклонилась так близко, что я почувствовал её холодное дыхание. Увидел своё отражение в её чёрных зрачках.
Я не мог перестать смотреть на её клыки. Пустой пакет с кровью. Пустой...
— Ты слишком далеко зашёл, — сказала она.
А потом я почувствовал холод на своей шее.