Пролог
***
Днём перед рассветом, как всегда, просочилась луч солнце на окно, где спокойно спала девушка, зажав простыни ногами и даже немного храпя, и истекала слюной подушкой. Позже в комнату вломился мальчик восьми лет, в руках держа телефон, и кричит:
—Адиля, ПРОСЫПАЙСЯ! Каша ГОТОВА—после такого крика, естественно, та подскочила от испуга и уставилась, где стоял её младший брат и захлопнул за собой дверь.
—М-м-м-простонала—та. и, не решив встать сразу, решила немного полежать и уже потом приступить к раннему утру.
Семья всегда просыпалась рано, особенно когда дедушка и бабушка уже привыкли к такому распорядку дня: ложиться рано и вставать тоже рано. Девушка, уже привыкшая ложиться в час ночи и просыпаться чуть ли не в пять утра под звуки радио дедушки и крики своей бабушки. Чтобы этот старый хрящ хотя бы на время выключил свою старую коробку. Которая на скотче держится.
Немного потянув спину, она принялась сразу же убрать кровать и собрать длинные волосы в пучок. После утреннего ритуала та вышла с комнаты, и напротив неё сразу же была уборная, что крайне удобно.
—Адиля!—крича, с кухни бабушка. На что та лишь заныла недовольно и вместо того, чтобы крикнуть в ответ "что? ". Молча подошла к бабушке посмотрев на неё.
—Спустись в подвал, возьми огурцы—от этого Диля ещё сильнее заныла. Она ужасно боится спускаться в этот подвал. Мало того, что она любила смотреть ужастики и пугать свою психику, так ещё этот подвал напоминал, где разные убийцы убивали своих жертв.
—А можно, чтобы Артур спустился?—Бабушка недовольно посмотрела на Адилю.
—Он в полне взрослый, сможет отличить огурцы!—но эти факты ей были малы, поэтому она недовольно сказала:
—Он там на час застрянет, а тем более он ростом маленький, а ты высокая. Можешь собой его взять, если так страшно—после этого бабушка повернулась спиной и принялась мыть посуду. Это означает "последние слово за ней".
—АРТУ-УР!—кричала Диля по всему дому, через секунду послышался ответ.
—ЧТО?
—Пойдем со мной в подвал, Мне страшно. —Диля всегда говорила своему младшему брату, если её что то беспокоило. Тот был довольно послушным и всегда пытался подражать старший сестре, пытаясь узнать её интересы и стать ближе намного. Её. каждое слово для него были очень значимым, и перечил он ей крайней редко.
—О! Не бойся, там нету Хагиваги!—говорил он, смешивая иногда казахский акцент с русским. Его минус был, что он говорит, а потом ДУМАЕТ! Это ужасно раздражает не только Дилю, ну и всю семью в целом. Он часто говорит со своей сестрой на русском. Можно сказать, что он выучил этот язык ради сестры, чтобы общаться с ней.
—Да-да—после этого Диля закатила глаза и направилась впереди младшего брата. И подошла к дверям, где был и спуск в подвал.
—Ты первый—тихо, прошептала Диля своему младшему, на что тот без комментариев направился вперёд, спускаясь.
—Артур, включи свет—после этого мальчик пулей побежал к светильнику.
—Вау! Я прям чувствую, как тут пробегают крысы и выходит...
—Господи, Артур! Замолчи! и без твоих комментариев жутко—после этого Артур промолчал, и они направились к тем верхнем полкам, где были огурцы.
—Черт, и почему Аташка положил их на самый верх?—после этого Диля попыталась достать их, но даже её рост не помог. После этого она даже пыталась прыгать. Безуспешно.
—О! Адиля, давай ты меня поднимешь, а я достану?—Диле показался этот план довольно логичным со стороны младшего брата, ибо тот был и балбесом.
—Хорошо—согласилась, та и присела на корточки, чтобы тот сел на её шею. Артур, ловко запрыгнув на спину, потом уже сев поудобнее на шею сестры, дал сигнал.
—У-ух, капец ты тяжелый, ужас!—от боли и тяжести простонала та, и запыхавшийся ели встала.
—У-ух Капец ты тяжелый! Ужас!—от боли и тяжести простонала та и запыхавшийся ели встала.
—Давай! Чут-чуть!—протягивал руки Артур, пытаясь достать до ближайшей банки.
—Да такими темпами я рожу!—уже недовольно громко заявила Адиля и уже немного собрав силу, подняла выше тяжёлого медведя.
—О Господи, чтобы я ещё раз тебя поднима...—не успела та договорить, как её взгляд бросилось на банку. Только банка была не с огурцами. Схватив банку в руки, Диля начала осматривать вблизи и пытаясь разглядеть.
—Это что? Глаза!—после этого Диля от испуга кинула банку, и Артур среагировал, словил и чуть не уронил от испуга. Младший брат посмотрел на сестру и сам начал смотреть на эту банку.
—Это глаза?—переспросил Артур, и начал внимательно смотреть на банку. И вправду. В банке плыли несколько пар глаз. даже необычных оттенков из за темноты не было видно.
—Зачем Ажеке и Аташки глаза?—спросил снова Артур. Сестра не могла дать на это ответ. Она жила почти всю свою жизнь с ними, но никогда не думала, что у каждой семьи есть свои скелеты.
—Может, Аташка вместо своей челюсти хранит и глаза на всякий случай? Ха-ха—смех младшего просочилась эхом по всему подвале, на что Диля лишь хмуро посмотрела на брата.
—Это не смешно, Артур. Надо спросить у Ажеки, откуда здесь эти чертовые глаза!—Диля. уже хотела пойти на выход, как послышался звук открывающейся крышки.
—Что? Артур! Не ОТКРЫВАЙ!—младший брат понюхал банку и, искривив выражение лица, начал немного кашлять от резкого и тухлого запаха.
—Кха-пх! Господи, они будто бы 100 лет лежали! Хотя нет, миллион!—Диля с раздражением подошла к младшему и, выхватив банку и крышку от него, быстро начала его закрывать. И сама сморщилась от неприятного и тухлого запаха. Он был таким тухлым никогда в жизни не нюхала она, учитывая то, что в подвале пахло мышами и сыростью.
—Артур, нельзя открывать банки, это опасно!—начала отчитывать старшая младшего на что тот коротко кинул "прости я больше не буду", что означает "Прости потом это сделаю". Позже состояние младшего стало странным, он стал покачиваться и хвататься за голову, будто бы от боли. Диля с испугом взглянула на младшего и начала хватать за плечи, а в другой руке держала банку с глазами.
—Диля, у меня почему то голова боли.—не успел договорить он, как резко упал в обморок и схватив того за плечи и откинув банку в сторону, сестра начала с тревогой трясти Артура, чтобы тот пришёл в себя.
—Артур? Артур! Очнись! Не смешно же—после этого Диля почувствовала резкую боль и схватилась за висок. начала сильно давить на него, чтобы убавить в голове эту невыносимую боль. Было не понятно, болели сами глаза или же голова. Та пыталась бороться и схватила брата на руки. Шатаясь, начала идти на выход. Стены начали двоиться, ноги не слушаются, тело отказывает, как и сам разум.
Послышался лишь грохот в подвале.